День рождения

Ольга Марголина, 2022

Ольга Марголина, нетипичный представитель «серебряного возраста», автор многих книг, в том числе о великих гидростанциях Советского Союза, которые она строила, о своих коллегах гидротехниках, о любимом Петербурге, о своих путешествиях и приключениях в десятках стран мира, знакомит читателей новой книги с памятными днями биографии. День рождения каждый человек проводит по-своему, одни уединяются и осмысливают свою жизнь, другие с нетерпением ждут по телефону поздравлений от друзей и родных, третьи обязательно отмечают этот день в кругу семьи. Автор книги старался проводить этот день по возможности в необычном месте или необычным способом. Дневники, которые она ведет всю жизнь, помогли собрать эти особенные «красные» дни и выстроить их в хронологической последовательности за десятилетия. Во всех историях привлекается малодоступная информация о «нетипичных» местах, что делает их интересными, а использование диалогов между участниками «дней рождений» оживляет текст, наполняя его юмором и лиризмом. У читателя появляется возможность следить за изменением (или стабильностью) характера автора на фоне меняющейся эпохи. Условия жизни в XXI веке позволили автору – явному оптимисту – расширить горизонты увиденного и понять, что мир прекрасен повсюду, наша задача – его сохранить.

1985 год

Ленинград

Товарищи!

Повод, по которому собрались здесь, за этим столом, довольно необычен, настолько не лезет ни в какие ворота, что так и подмывает сказать: «Не может быть!»

И действительно, сколько ей лет, этой женщине, которая с легкостью необыкновенной совершает регулярные марш-броски в различные уголки нашей Родины и за ее пределы? Двадцать? Тридцать?

Сколько ей лет, если она, засучив все, что можно засучить, отважно вступает в безнадежный поединок с зарослями сорняков на дачном участке и побеждает в этом поединке? Тридцать? Сорок?

И это не важно, что плотина, которую она посетила, немедленно протекает, как дуршлаг, а урожай фруктов и овощей с участка можно унести в двух пригоршнях. Это не важно. Важно состояние духа. А дух ее бодр и молод!

Смотрите, вот она опять, игнорируя отдельные потертости отдельных мест на пальто мужа, отсутствие материнской ласки у дочери и зятя, а также хроническое недоедание кота, устремляется в очередную авантюру, которая на суровом языке быта именуется «перестройкой веранды». Таким образом она, как обычно, приняла участие в событиях государственного масштаба — «перестройке» страны.

И это не важно, что предполагаемый прораб после первого же контакта с нашей героиней дает дуба, а закупленные стройматериалы растаскиваются более заинтересованными лицами. Это не важно. Важно состояние духа, а дух ее бодр и молод.

Сколько ей лет, этой женщине? Сорок, тридцать? Сколько ей лет, если она, вооружившись лопатой, в рекордно короткий срок сооружает и облицовывает огромный котлован, в дальнейшем именуемый бассейном?

И это не важно, что в бассейн, как в старых добрых арифметических задачах, сколько воды втекает, столько и вытекает. Она не мыслит категориями арифметики. Ее дух парит в сферах высшей математики. Сколько ей лет? Тридцать? Двадцать?

А вот она, возвратившись из очередного вояжа, в краткие минуты пребывания в семье, истосковавшись по домашнему хозяйству, как тигрица набрасывается на газовую плиту, кухонный стол, швабру, тряпку, мужа, дочь, зятя и кота. Она стирает, гладит, моет, стряпает.

И это не важно, что бывает это два-три раза в году, и что муж, кот, дочь и зять, кратковременно погрузившись в нирвану ее забот, после отъезда нашей героини ощущают всю ничтожность своего существования с удвоенной силой. Это не важно. Важно состояние духа. А дух ее бодр и молод. Сколько ей лет?

Баркароля

Ольга Гедальевна! Милая Оля!

Вам бы в Италии плыть на гондоле,

Легкое кьянти закусывать пиццей.

Ольга Гедальевна, хватит трудиться!

Припев:

О — ля — ля — ля — ля — ля

О — ля — ля — ля — ля — ля

Оля — Оля — Оля — Оля — ля — ля

Оля — Марголя!

Утром — в имении, днем — на Камчатке,

Ночью — в Туркмении, утром — на грядках…

Где ж тут расслышать Вам звук мандолины?

Ольга Гедальевна, к черту плотины!

Припев:

О — ля — ля — ля — ля — ля

О — ля — ля — ля — ля — ля

Оля — Оля — Оля — Оля — ля — ля

Оля — Марголя!

Ждут Вас посуда, полов подметанье,

Верного мужа под вечер брюзжанье,

Всех домочадцев счастливые лица…

Так не пора ли в семейство Вам влиться?

Припев:

О — ля — ля — ля — ля — ля

О — ля — ля — ля — ля — ля

Оля — Оля — Оля — Оля — ля — ля

Оля — Марголя!

С датою славной мы Вас поздравляем,

Жизни свободной дружно желаем!

Песня кончается. Сил нету боле.

Ольга Гедальевна, Оля — Марголя!

Припев:

О — ля — ля — ля — ля — ля

О — ля — ля — ля — ля — ля

Оля — Оля — Оля — Оля — ля — ля

Оля — Марголя!

Поэма Хорошо

Я земной шар чуть не весь обошла,

И жить хорошо, и жизнь хороша,

А мне с натурой боевой, кипучей —

И того лучше.

Живу не в Израиле и не в Каире,

Ленинград, Фурманова, 24.

Сто квадратных метров жилья.

Пятеро нас — Боря, Гена, Катя, я,

И кошка Пушения.

Рядом витрины всех магазинов,

В окнах продукты: водка, фрукты,

Ряды бакалеи, хожу, балдею.

Стала оперяться моя кооперация!

Цены снижены на соки разные,

Покончим, вижу я, с пьяной грязею!

Дрожжи дороже! Им дрожь по коже.

Бьем грошом. Очень хорошо!

Стою у витринных книжных груд.

Сейчас нет меня в поэтической рубрике.

Пока лишь друзья меня прочтут,

Но буду любимцем широкой публики.

От пыли взбитой глаза плачут.

Вишневские в автомобиле везут на дачу.

Вот дача — зеленое здание, горка,

бассейн — мои создания.

Копайте все вместе в моем поместье.

Черная смородина, красная роза.

Славлю Родину стихом и прозой.

Над Кобриным небо — синий шелк.

Никогда не было так хорошо!

Тучи — кочки переплыли летчики.

Это летчики мои. Лечу в Синегорье,

Там с гидроцехом пойдут бои

По число по первое.

В газету глаза: молодцы наши!

Пестрит передовица победным маршем.

Дамба растет у всех на виду.

Защитим Ленинград от наводнений!

Я туда с прибором приду

И массою разных нововведений!

За городом — поле, в полях — деревеньки.

В совхозах фирмы «не вяжут веники».

Внаклонку инженеры с тяпкой на пашне.

Я со всеми в одной упряжке.

Посуду мою, варю кашицу,

А после работы еще пляшется.

Республика наша строится, дыбится.

Свекровь Катина разводит рыбицу.

Другим странам по сто. Гниют в своем гробе.

У нас — интенсификация девяносто!

Твори, выдумывай, пробуй!

Радость прет! Не для вас уделить ли нам?!

Жизнь прекрасна и удивительна.

Лет до ста расти мне без старости.

Год от года расти моей бодрости.

Славьте все меня — символ молодости!

Л. М. ВишневскаяВ. В. Маяковский(или наоборот)

Сама как жизнь — из альбома

Мир души — искусство — наука — дом — ремесла — спорт

Удачней родиться не было срока.

Боги Олимпа и боги Востока

Собрались отметить это явленье

И дали свое БЛАГОСЛОВЕНЬЕ.

Мудрость таланта

Для Муз твой дом — почти Парнас.

Все здесь толпятся — и Пегас.

К искусствам поощрил уклон

Сам лучезарный Аполлон.

Пегас твой отдыха не знает,

Стихи и песни он слагает,

А рыцарям и близким дамам

Сонеты, гимны, эпиграммы.

А уж в приливе вдохновенья

Поэм серьезные творенья.

Пегас владельцем лиры стал

Как истинный профессионал!

Фортепьяно льются звуки,

Счастье в них, восторг и муки.

Бах, Бетховен и Петров…

Шпарит Ольга, будь здоров!

Под гитары перезвон

Звук гитары томной

Плыл, бывало, из окон

Кельи ее скромной.

Мозговой штурм и творчество

Наукам отдала ты годы

От гидро — до социологий.

И гидротехник ты и даже военспец,

Науку жить постигла наконец!

От ГЭС и ГРЭС ты свет

Проводишь людям много лет!

Присущ всегда тебе размах

В больших строительных делах:

То арки строишь до небес —

Свой человек в народе,

А то — восьмое из чудес —

Бассейны в огороде.

То шьешь, то вяжешь свитера

Мгновенно, как новатор.

(Хватило б этих свитеров,

Чтоб окружить экватор!)

Или планируешь в саду

Пейзаж в японском стиле:

Что — на еду, а для души —

Гора камней и лилий.

То роз разводишь миллион

Невиданных сортов.

Идет народная молва

О красоте цветов.

Тут слух пронесся — ты взялась

За дачные проекты.

Они готически стройны,

Как взлеты интеллекта.

Открывая мир в движении

В гимнастике, в гимнастике

Брала любой снаряд.

В итоге — сила с пластикой

И бодрости заряд.

А йоги сложные асаны

Дают возможность к совершенству.

А погружение в нирвану —

Уход от суеты к блаженству.

Ах, какое наслажденье

Мчаться рысью иль галопом!

Вот, где скорость, вот движенье,

Если есть седло под попой!

Туристом ты зимой и летом

В командировках, в отпуску

Все путешествуешь по свету

Не то, чтоб разогнать тоску —

На юг — к верблюдам и мечетям,

На север — в Арктику, во льды,

На запад — к викингам, в их сети,

А на восток — где есть киты!

В заморский край, ко всем славянам,

Румынам, венграм, марсианам —

Не раз уж нанесла визит

И покорила их столицы,

Имея скромный реквизит.

Все покорила, все окрест —

Не покорен лишь Эверест,

Слоновой кости берег

И континент Америк.

Жизненная позиция

Священнодействуешь, как жрица,

Пестуешь пламень очага,

На страже родственных традиций —

К их сохранению строга.

Дух мудрости царицы Савской

Потомству формирует дом.

Борис Марголин род возглавил,

Как у древнейших — Соломон.

Катюша — море обаянья,

В грядущее живая нить,

Под вашим пристальным вниманьем

Сумела личность сохранить.

Умело быт организуешь,

Легко справляешься со всем,

Солишь, печешь и маринуешь,

(Так может только ЭВМ).

Друзей старинных собирает

Твой щедрый, вкусный, длинный стол.

И счастлив тот, кто был печален,

И весел — кто был очень зол.

По дому ходит кот ученый

И дополняет интерьер

Твой Пуша — верный кавалер!

Загадка души

Чужой души загадки,

Как тайны мироздания —

А из каких слагаемых

Рождается сознание?

На огневой позиции

Была бы комиссаром,

А в сфере социальной —

Ты лидер неформальный.

Не культу идола верна,

А культу мест святых.

Церквей без счета обошла,

Чтобы взглянуть на них.

Душа твоя парит

В порывах увлечений

И к переменам склонна,

Как ветер и как волны.

Как видим, боги не дремали,

Когда судьбу твою решали.

И так идешь по миру ты

Без ахиллесовой пяты.

А. К-ва, А. Л-ко — авторы, редакторы, художники Ленинград. «Самиздат», 1985. — 37 с., 37 илл.

Портрет прекрасной дамы — моей мамы

В моей душе запечатлен

Портрет одной прекрасной дамы.

Ее глаза в иные дни обращены.

Там хорошо, и лишних нет,

И страх не властен над годами,

И все давно уже друг другом прощены.

Не оскорблю своей судьбы

Слезой поспешной и напрасной,

Но вот о чем я сокрушаюсь иногда:

Ведь что мы сами, господа,

В сравненье с дамой той прекрасной,

И наша жизнь, и наши дамы, господа?

Еще покуда в честь нее

Высокий хор поет хвалебно,

И музыканты все в парадных пиджаках.

Но с каждой нотой, боже мой,

Иная музыка целебна.

И дирижер ломает палочку в руках.

Не оскорблю своей судьбы

Слезой поспешной и напрасной,

Но вот о чем я сокрушаюсь иногда:

Ведь что мы сами, господа,

В сравненье с дамой той прекрасной,

И наша жизнь, и наши дамы, господа?

Вместе с Булатом Окуджавой Екатерина и присоединившийся Геннадий

Ответное слово юбиляра

Про музыку

Пришла пора мне жизни круг

Вписать в симфонию.

О том, что музыка — мой друг,

Хочу напомнить я.

На свет явилась, не спеша,

Не в темпе престо.

Зато мажорная душа

Была и есть я.

Оркестр в детстве мне играл

Галопы, вальсы,

Но оборвался тот финал

Под грохот свастик.

Вторая часть, звучит она

Почти в аллегро.

Здесь боль слышна и кровь видна

Широким спектром.

Я школу сталинских времен

Запомню в марше.

Как заглушить старался он

Всю подлость старших!

В наш мир проникнуть не могли

Ни джаз, ни блюзы.

А «формалисты»-

Их «ушли»

Прочь из Союза!

Меня навеки покорил

Тогда Бетховен.

О, сколько ярости и сил!

Как он огромен!

Хотелось жить, страдать, любить,

Петь в полный голос

И беспощадно перебить

Забывших совесть!

Кончается вторая часть

В спокойном духе.

В любви, да и в работе страсть

Чуть слышит ухо.

По музыкальности своей

И по накалу

Часть третья — лучшая в моей

Симфонии стала.

В ней ритмы, тембры и тона

Всех стран и наций,

В ней музыка вовсю слышна

И шум оваций.

От опер до ритмичных пьес

В попсовом стиле.

Мир звуков, светлый мир чудес

Мне вновь открылись.

В ней полон нежности Шопен,

Ван Клиберн в блеске,

Чайковский — мастер русских сцен,

Щедрин — советских.

Верхом, в галопе я несусь,

В семье — квартеты,

Аккордно — на работе бьюсь,

В любви — дуэты,

Сонаты — пробую учить,

Вяжу — в адажио,

А в филармонию ходить

Устала даже.

Финал — на дальнем рубеже.

Но уж немало,

Что тему выбрала уже

Я для финала.

Когда придется умирать

Не в миг, а долго,

Я попрошу друзей мне снять

Пластинку с полки.

Под звуки Баха, под орган,

В его аккордах,

Покину этот грешный стан

Для встречи с чертом.

Про работу

Вы громко будете смеяться и даже скажете: «Критинка!»

А я хочу в любви признаться ПЛОТИНЕ.

Плотина — принадлежность века и даже атрибут его.

Модель гиганта-человека

ДВУХСОТ-МЕТ-РО-ВО-ГО!

Ручищами из глыб бетона, перегораживая реки,

Она ландшафты и сезоны меняет резко.

Она как женщина красива и явно по-мужски сильна.

В ногах ее сверкает диво МОРСКОГО ДНА.

Свой труд я отдаю плотине и знания ей отдаю.

Я — гидротехник беспартийный — ЕЕ ПОЮ!

Про путешествия

Земля скользила под ногами.

Пугая человечий слух,

Из жерла жаркого, как пламя,

На волю рвался Серный Дух!

И было жутко в Преисподней,

И было радостно в Аду.

Мне снишься ты такой сегодня,

Камчатка! Я к тебе приду!

Единственному мужу

Люблю тебя, Борис Марголин!

Люблю твой строгий, стройный вид!

Люблю тебя, когда ты болен

И даже если ты сердит.

Твоих извилин трепыханье

И ироничный дерзкий слог,

Скабрезных слов очарованье

(Без них стихов писать не мог)

Меня доводит до экстаза.

И не одна еще зараза

Тебя не переплюнет, нет.

Ты — светоч. Ты — большой поэт!

Любимой Катюшке

Стою — взволнована до слез,

Стараюсь проглотить комок,

Унять волненье, что принес

Звенящий жалобно звонок.

Что вдруг заставило меня,

Увы, без сантиментов мать,

Систему нервную кляня,

Потом в троллейбусе рыдать?

Последний раз звенел звонок,

Последний в школе был урок,

В последний раз десятый класс

Учителей хвалил сейчас,

В последний раз цветы дарил,

В последний — речи говорил,

В последний раз он песни пел

О том, что полюбить успел,

В последний раз тепло шутил,

О том, что кто-то был им мил,

А кто-то мыслить научил,

Хотя в любимых не ходил.

И храбро выпускница-дочь,

Стараясь слезы превозмочь,

Прощалась здесь в кругу друзей

Со школой, с юностью своей.

И столько юной теплоты

В словах сквозило и в глазах,

Что, если б был со мною ты,

Погрязший по уши в делах,

Не мог бы равнодушным быть,

Исподтишка достал платок,

Волнения не в силах скрыть,

Переживал, как я, «звонок».

Друзьям

Профессору

Я люблю тебя, Лис,

Что само по себе и не ново.

Я люблю, и на «бис»

Повторю это слово я снова.

В звоне каждого дня

Я так занята, нет мне покоя —

Есть семья у меня.

Лис, ты знаешь, что это такое?

Мною много дано —

Я пресытилась этим до края.

Не нужна мне давно

Бескорыстная дружба мужская.

Так плати, не скупись,

И вкусим звуки страстного гимна!

Я люблю тебя, Лис,

Без надежды, что это взаимно!

Ученой подруге

Я — гидролог. Объясняться излишне.

Знаю прогноз, А_мах и С_v.

И вот о тепле кое-что услышав,

Закон Джоуля задержала в голове.

Не просто калории — задача Стефана!

Нет ни границ, ни цифр, ни хрена!

Можно б свихнуться поздно или рано,

Но тут на помощь пришла ОНА!

Она научней, чем тысяча наук,

Умней Эйнштейна и Павлова Вани.

Да что говорить — этот звук

Знаком всем с пеленок, это — БАНЯ.

Придешь усталая, вешаться хочется,

Ни щи не радуют, ни чая клокотание.

А в БАНе попаришься, и глупый расхохочется

От этого научного щекотания.

Сидишь и мыслишь, долго, долго.

Думаешь, что думаешь, пока охота.

И вот уже в мыслях появляется Волга,

А там недалеко и до белого парохода.

Себя оглядев в зеркало вправленное,

Влажу в пальто с медвежьей грацией.

Влажу и думаю: «Очень правильная

Эта моя будущая ДИССЕРТАЦИЯ!

Дорогой Лерочке

«Я в долгах, как в шелках.

А в шелках я до пят.

Оттого в деньгах крах,

Дыбом кудри стоят.

Я в столичной толпе

Всем купила шмутья,

Но, верна вновь судьбе,

Без копеечки я.

Я и деньги — враги!

Или я, иль они!

Кто сказал: «Береги!»

Их подальше гони!

Их на ветер бросай!

Их под хвост злому псу!

Вновь в долги залезай!

Без монет — не пасуй!»

Многострадальному мужу

Да, друг мой, тяжело. Сочувствую тебе я

И не жалею слов. Замучился. Седеешь.

От всех моих идей и разных увлечений,

(Включая и людей), одни лишь огорченья.

То деньги на кино, на пленки и натуру,

То с лошади одной валюсь, конечно, сдуру.

То в мире тишины, когда сидишь печальный,

Все вдруг оглушены бренчаньем на рояле.

От этих всех бы дел уехать в санаторий.

(Ты этого хотел), меня ж не переспорить.

Я на гору тащу, а что уже сверх меры,

Я исправлять прошу и рифмы, и размеры.

Прости, мой муж, грешна. Другой быть не могу я.

Не нравится жена? Ну что ж, бери другую!

И наконец (акростих)

Мне многое постигнуть хочется,

А жизнь — она так ограничена.

Решить, как отношенья сложатся,

Где ложь, а где, возможно, истина.

Одной быть лучше или с кем-нибудь,

Любить убогого иль сильного,

Искать труднее или легче путь,

И как найти его, пока мобильная?

А жизнь, она так ограничена…