Тенеловы. Сердце ночи

Ольга Герр, 2021

В один обычный день Света вернулась домой из университета, но там вместо вкусного обеда и любящей семьи ее ждал сюрприз – ее вещи пропали, ее комнаты больше нет, а родители, младшая сестра и лучший друг утверждают, что никогда не видели Свету. Светлана не привыкла унывать. Она непременно выяснит, что происходит. Даже если ради этого ей придется познакомиться с принцем Мраком, заключить сделку с тенеловом и отправиться в Черную крепость к самой королеве Тьме. И пусть отступники гонятся за ней по пятам, она найдет способ все исправить.

Глава 3. Всегда везде вместе

Мы без приключений пересекли улицу. Разве что Коля пару раз чуть не грохнулся на асфальт, но я привычно его поддержала. Попасть внутрь дома было несложно, как и добраться до Колиной спальни. Его родители с бабушкой смотрели сериал в гостиной. Старушка плохо слышала, и телевизор работал на полную громкость. Под такой шум не то, что человек — слон прокрадется на второй этаж.

В Колиной комнате все выглядело в точности так, как я помнила. Подзорная труба стояла около окна и была направлена на наш дом. Заметив мой интерес, Колька пояснил, что при помощи трубы они с Ксюшей посылают друг другу сообщения. Я молча проглотила эту информацию, хотя это была наша с ним идея. Но какой смысл что-то доказывать?

Присмотревшись к фотографиям на комоде, я увидела, что мое место на снимках заняла Ксюха. Некоторые вещи не изменились, независимо от того, со мной они произошли или с другими — меня просто изъяли из жизни друга, заменив сестрой. Ведь если отбросить версию с изъятием, то получалось, что дело во мне, а я категорически не желала признавать себя ненормальной. Лучше буду винить во всех бедах пришельцев или правительственных агентов, ставящих на мне эксперименты, или кого угодно другого.

— Ты, что ли, правда думаешь, что мы были друзьями? — Коля мялся на пороге комнаты.

Отчего все держатся от меня на расстоянии? Я вроде не бешенная, на людей не кидаюсь.

— Я не думаю, я помню. Взять хотя бы этот день, — я дотронулась до рамки со снимком с катка. — Фотка сделана позапрошлой зимой. Было ужасно холодно. Градусов двадцать мороза. Но мы все равно пошли на каток и ели мороженое. Мама сказала, что мы чудом не подхватили воспаление легких.

— Ого, — впечатлился Коля, — ты рассказываешь так, будто все происходило с тобой.

— Но так и было! — воскликнула я. — Мы вместе это пережили. Ты и я.

— Я помню все то же самое. За исключением одной детали: со мной была не ты, а Ксюша.

— Наверное, нельзя просто взять и стереть воспоминания, но можно заменить в воспоминаниях одно действующее лицо на другое. Ксюша идеально подходит для моей замены. У нее практически нет своей жизни! Она вечно таскалась за нами. У нее даже друзей нет.

— Интересная теория, но в нее не вписываются твои родители. Они-то тебя совсем не помнят.

— У меня не было времени проверить, но убеждена: все, что происходило со мной в их воспоминаниях теперь связано с Ксюшей.

За разговором Коля, преодолев неловкость, отлип от двери и сел на компьютерный стул:

— Почему тебе тоже не стерли память?

— Потому что это невозможно? — предположила я. — У меня нет альтернативы для подмены воспоминаний. Если стереть всех вас из моей головы, что мне останется?

— Мистика какая-то, — пробормотал Коля.

Он понимал не больше моего, но почему-то не торопился выгонять меня из своего дома. Настоящей дружбе не в состоянии помешать никакие стирания. Даже не помня меня, Коля мне доверял.

На стене в рамке висел лист А4. «Манифест лучших друзей» — так мы его назвали. Мы сочинили его с Колей несколько лет назад, чтобы всегда помнить кто мы друг для друга. Просто написать пункты манифеста от руки нам показалось скучным, и мы вспомнили фильм, где были записки с угрозами, составленные с помощью слов из газеты. Мы взяли способ на вооружение, и наш манифест пестрел разнокалиберными словами и буквами, вырезанными из газет и журналов и криво приклеенных к листу. В моей комнате висел похожий лист с манифестом. Разумеется, когда у меня была своя комната.

— Я помню этот манифест наизусть, — я отвернулась от стены. — Там всего пять пунктов.

— Расскажи! — потребовал Коля.

— Всегда во всем помогать другу, — я загибала пальцы. — Всегда всем делиться с другом. Всегда во всем доверять другу. Всегда ото всех защищать друга. И главное правило «трех в» — всегда везде вместе.

— Ты его только что прочла, — не поверил Коля.

— Я бы не успела.

— Значит, ты видела манифест в комнате Ксюши.

Я собралась возмутиться. Что наш с Колей манифест делает в комнате сестры? Но быстро сникла. Она и здесь меня подменила. Я не сказала, что не заметила манифеста у Ксюши, так как была слишком поражена происходящим. Пусть думает, что хочет. Какая теперь разница.

После непродолжительного спора мы сошлись на том, что я буду спать на полу. Коля как истинный джентльмен предлагал мне свою кровать, но я отвергла его широкий жест. Вдруг его мама зайдет, проведать сына? Вот она удивится, застав в его кровати незнакомую девушку. В том, что тетя Наташа меня не узнает, я ни капли не сомневалась. Есть ли в этом мире хоть один человек, который меня помнит?

Я постелила себе на полу. Между мной и дверью стояла кровать. Она надежно скрывала меня от визитеров. Коля, как ему и положено, лег в свою постель. Смущения от его присутствия я не чувствовала, мы и раньше, бывало, ночевали друг у друга в гостях.

Пытаясь заснуть, я подумала: как здорово, что завтра суббота. В университет идти не надо.

— Как считаешь, в универе меня тоже не узнают? — спросила я.

— Трудно сказать, — Коля свесился с кровати, посмотреть на меня. — Ты на каком факультете?

Дальше можно было не расспрашивать. Коля, сам того не подозревая, дал исчерпывающий ответ.

— С кем ты сидишь на парах? — поинтересовалась я.

— По-разному бывает. В том году сидел с Мишкой Солодиным, в этом с Катькой Савельевой.

— Ясно, — я не уточняла, что раньше он всегда сидел со мной. Да и было ли это раньше или оно лишь у меня в голове?

Коля уснул быстро. Его не беспокоил страх за свое будущее, чего нельзя было сказать обо мне. Я долго ворочалась. Спать на полу, пусть даже на пуховом одеяле, было неудобно. Не то что на моей бывшей кровати. Но, в конце концов, усталость взяла свое, и я провалилась в тревожный сон.

…Меня разбудило солнце. Открыв глаза, я не сразу сообразила, где нахожусь. Поморгав, узнала Колину спальню, и вчерашние события лавиной обрушились на меня. Утром свыкнуться с мыслью, что моя семья меня не признает, было труднее. В глубине души я верила, что все вернется на круги своя. Но нет. Когда я растолкала любящего поспать подольше Колю, он по-прежнему считал, что мы познакомились вечером накануне.

Совершая привычные утренние процедуры, я до конца осознала плачевность своего положения. У меня не было ни зубной щетки, ни сменной одежды, ни чистого белья. Из благополучного студента я превратилась в беспризорницу.

Зубы чистила пальцем. Рубашку мне выделил Коля. Она была мне велика, и с закатанными рукавами я выглядела по-дурацки. Чехарда с предметами первой необходимости испортила и без того отвратительное настроение.

Я затаилась в спальне, пока Коля спустился завтракать. Ни компьютер включить, ни музыку послушать. Единственное развлечение — подзорная труба, но субботним утром на улице не на что было посмотреть.

Через полчаса вернулся Коля. Он принес два сырника и стакан яблочного сока. При виде угощения у меня пропал аппетит.

— А колы в холодильнике не найдется?

— Нет, моя мама…

— Помешана на здоровом питании, как и моя, — закончилась я за него.

— Откуда ты знаешь? — Колины брови взлетели вверх. — Ах да, постоянно забываю, что тебе как бы все обо мне известно. Рядом с тобой я чувствую себя героем фантастического боевика.

— Причем тут боевик? — заволновалась я, надкусывая сырник. Голод есть голод. Возможно, скоро я буду искать еду в помойных контейнерах. О подработке в магазине тоже можно забыть, вряд ли хозяин меня вспомнит. — Надеюсь, обойдется без кровопролития.

— Я все пытаюсь понять, кому и зачем так поступать с тобой, — Коля нахмурился. Темноволосый и кареглазый, в очках с толстой оправой он выглядел старше своих семнадцати лет и серьезнее многих наших сверстников, а уж когда хмурился, тянул на лауреата Нобелевской премии по химии. — Если твоя теория верна, то кто-то должен был это сделать — стереть тебя из памяти всех знакомых с тобой людей и убрать следы твоего существования.

— Ты мне веришь? — ухватила я суть его рассуждений.

— Я верю, что ты в это веришь, — выкрутился он.

Шанса возмутиться мне не представилось — шаги в коридоре и поворот дверной ручки прервали нашу беседу. Мы с Колей заметались в поисках убежища. Он, прищемив палец, едва затолкал меня в шкаф, как дверь открылась.

— Будь на моем месте тетя Наташа, она бы удивилась, застав в спальне сына незнакомую девушку, — произнесла Ксюша, входя в комнату.

— Закрой за собой дверь, — велел Коля. — И подопри, что ли, ее стулом.

— Ты чего приперлась? — поинтересовалась я, вылезая из шкафа.

— Очевидно же, что я ни за что не останусь в стороне от этого дела. Ты все-таки моя сестра. При условии, что ты не врешь.

На Ксюшином лице был написан энтузиазм и острая нехватка приключений. Светлая челка прилипла ко лбу из-за пота. Должно быть, неслась сюда во весь опор.

Ксюшино желание помочь не имело ничего общего с нашими прошлыми отношениями. Мы с ней так много, как за последние сутки, не общались, даже живя в одном доме. Если и были у меня сомнения насчет того, что все это розыгрыш, и родные притворяются, что не помнят меня, то они окончательно развеялись.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, пока эти Пинкертоны строили планы относительно моей дальнейшей судьбы, я отвлеклась на рюкзак. Непривычно было наблюдать за Колей с Ксюшей и видеть их дружными. Зависть накатывала на меня удушливыми волнами. Это я, я должна быть на ее месте! Но вместо того, чтобы возненавидеть Ксюшу, я проклинала неведомых стирателей.

В рюкзаке кроме пары книг, тетрадей, письменных принадлежностей и протухших остатков обеда завалялись сотовый и кошелек. Телефон я убрала в карман джинс. Еще пригодится. А вот кошелек не торопилась прятать. Его мне подарила мама на восьмое марта. Странно было касаться его. Покажи я кошелек маме, она бы отрицала, что видела его, не говоря уже о том, чтобы дарить его незнакомой девушке. Между тем, вот он — у меня в руках.

Я открыла кошелек и проверила наличность: тысяча триста рублей. Не пошикуешь. Знала бы, что меня ждет, была бы экономнее.

— Что это? — Ксюха выхватила у меня кошелек.

Я дернулась, забрать его, но проследив за ее взглядом, застыла. Сестра уставилась на фотографию в прозрачном отделении. Когда-то я лично ее туда вставила и забыла о ней. Фото превратилось в одну из повседневных вещей, которые всегда с нами, и на которые мы со временем перестаем обращать внимания. Есть они и есть. Но учитывая ситуацию, снимок был сравним со случайно найденным кладом отчаявшимся золотоискателем.

На фотографии была запечатлена вся наша семья: я, мама, папа, Ксюша и даже Бакс. Мы стояли в обнимку на лужайке перед домом. Правда Ксюхино лицо я после очередной ссоры в порыве гнева закрасила черным фломастером, но лица остальных были четко видны. Родители вели себя со мной не как с чужой. Чувствовалось, что они меня знают и любят.

— Так вот как ты ко мне относишься, — пробормотала Ксюша.

— Подумаешь, — я пожала плечами, — все сестры терпеть друг друга не могут. Это закон природы.

— Я начинаю радоваться, что у меня нет старшей сестры.

Я заподозрила, что Ксюха откажется мне помогать. С нее станется. Но желание поучаствовать в чем-то интересном взяло вверх.

— Это доказательство, — Ксюша подняла кошелек над головой. — И хотя я по-прежнему тебя не помню, фотография подтверждает, что мы знакомы.

— Вот это да! — обрел дар речи Коля. — Похоже, стиратели не добрались до твоего рюкзака и в нем сохранились улики.

— Какие стиратели? — спросила Ксюша.

Мы с Колей посвятили ее в теорию о группе лиц, которая стерла память обо мне у всех знакомых мне людей. Ксюха слушала и одобрительно кивала. Под конец рассказа я забрала у нее кошелек и спрятала в задний карман. Этот снимок был единственной вещью, связывавшей меня с прошлым. Я собиралась хранить его, как драгоценность.

Ксюша согласилась с теорией о стирателях и заявила, что мы обязаны их найти. Только так можно восстановить меня в правах на семью. «Хотя, — добавила она, — я не уверена, что хочу вспоминать такую сестру».

Пока я боролась с желанием придушить ее, Коля изучал мой дом в подзорную трубу. Возня на лужайке полностью завладела его вниманием.

— Куда ты смотришь? — не выдержала Ксюша. Толкнув Колю локтем, она заглянула в окуляр трубы. — Ого! У дома целая делегация.

Настал мой черед всех распихивать. Из окна я и без трубы видела, что около дома стояли два черных автомобиля, но лишь добравшись до подзорной трубы, разглядела их владельцев — троих мужчин и женщину, одетых в одинаковые серые плащи, из-под которых выглядывали костюмы того же непримечательного цвета. Их лица также имели сероватый оттенок, словно они несколько лет не выходили на солнце. Осень выдалась дождливой и пасмурной, но не до такой же степени.

— Это люди в черном, — прошептал Коля. — Они явились за тобой, Света.

— С чего ты взял? — поинтересовалась Ксюша. — Они, кстати, в сером, так что ты не прав.

— Цвет значения не имеет, — настаивал Коля. — Ты вглядись в них. Они похожи как клоны.

— Люди в черном, клоны, — бормотала я, наблюдая за незнакомцами в подзорную трубу. — Почему вы решили, что они пришли по мою душу?

— Это очевидно, — сказала Ксюша. — Ведь их вызвала мама.

Я выпрямилась:

— И ты молчала?

— Не было подходящего случая сообщить тебе об этом.

— Теперь случай самый подходящий, — заверила я.

Ксюха достала гель для рук и выдавила немного на ладонь. Она всегда так делала, когда нервничала, и когда не нервничала тоже. Привычный ритуал показался мне до боли родным, и я едва удержалась, чтобы не обнять сестру. Сделаю это, и мы обе не отмоемся до конца наших дней.

— Утром мама не нашла тебя ни в одной из комнат (поверь, она обыскала каждую), — сказала Ксюша, протирая руки. — Тогда она позвонила в полицию и рассказала о тебе и твоем побеге. Ей ответили, что немедленно пришлют кого-нибудь, разобраться на месте. Я как раз шла рассказать вам об этом.

— Четыре человека на одну Свету? — сказал Коля. — Они ловят беглого рецидивиста или одинокого подростка?

Я снова наклонилась к подзорной трубе. Про себя я прозвала представителей соцопеки четверкой. Они действовали как слаженный механизм и воспринимались как единое целое. Так вот четверка и родители стояли на крыльце и о чем-то беседовали. Мама и папа выглядели взволнованными, четверка, напротив, сохраняла спокойствие. Их лица не выражали эмоций. Прямо роботы какие-то. Я рассмотрела каждого из них вплоть до незначительных деталей. Откровенно говоря, это оказалось самым скучным из моих наблюдений. Четверка была похожа между собой до мелочей. Цвет волос и глаз — и те совпадали. Не иначе среди требований приема на работу в полицию сказано, что берут исключительно темноволосых и сероглазых.

Родители пригласили четверку в дом. Это затрудняло слежку, но я не могла оторваться от окуляра. Присутствовало в этих людях нечто странное и смутно знакомое. Жаль, на Колину память нельзя было рассчитывать.

— Я видела похожие глаза прежде, — после нескольких минут мучительного раздумья меня озарило. — Вчера. У тети Вали.

— У тети Вали светло-голубые глаза, — сказала Ксюша.

— Именно! — встрепенулась я. — Вчера, когда все еще было в норме, мы с тобой, Коля, возвращались из школы и встретили тетю Валю, которая, как обычно, стояла на углу со своим лотком. Она поздоровалась с нами и предложила купить пирожки. Помнишь? — я вгляделась в лицо друга, но прочла на нем недоумение. — Неважно. Ты сказал, что она как-то необычно на меня смотрит, и я обернулась. Тогда я заметила, что у нее серые глаза, но не придала этому значение. Я забыла, что у тети Вали голубые глаза.

— Продавщица пирожков носит цветные контактные линзы, — то ли спрашивала, то ли утверждала Ксюша. — Зачем?

— А зачем кому-то стирать память всем, кто когда-либо меня знал? — я указала на родной дом, превратившийся в обитель зла.

— Ой! — Ксюха проследила за моим жестом. — Они идут сюда.

Сердце упало в район желудка и, не задерживаясь там надолго, провалилось к пяткам. Если четверка меня поймает, мне конец. Хорошо, если они доставят меня в отделение полиции, но я не была в этом уверена. Вдруг меня ждет заброшенный подвал или лаборатория для опытов? И тот, и другой вариант меня не устраивали.

— Спрячься в ванной, что ли, — Коля подтолкнул меня к двери. — Мы их задержим.

— Они обыщут дом, — сказала Ксюша.

— Возьми с собой рюкзак и куртку. Услышишь шаги на лестнице (я буду специально громко топать), вылезай через окно в ванной. Под ним проходит карниз и водосточная труба. По ней спустишься на землю. Я сам так не раз делал, когда сбегал из дома.

Я впитывала инструкции и кивала. Если уж Колька с его неуклюжестью не переломал себе все кости, слезая по трубе, то я и подавно справлюсь.

— Встретимся в кафе у заправки, — сказала Ксюша. — В семь ноль-ноль. До вечера спрячься где-нибудь.

— Может, все обойдется, — подбодрил меня Коля, уходя вместе с Ксюшей, и, кажется, сам себе не верил.