Апокалипсис: Пролог

Ольга Геннадьевна Шпакович, 2023

«Апокалипсис: Пролог» – это авантюрно-приключенческий исторический роман с попыткой философски, апокалиптически осмыслить события 1917-1918гг. В фокусе внимания – малоизвестные факты об исторических персонах той эпохи, анатомия революции 1917г., и, конечно, авторы и жертвы страшных событий тех лет. Роман занял II место в Международном конкурсе русскоязычных писателей "Лучшая книга года 2023" в номинации "Проза". Роман основывается на исторических фактах, документах, даже реплики героев – исторических персон – в основном взяты из их дневников, писем и воспоминаний очевидцев тех событий. Роман окажется интересным как тем, кто интересуется историей, так и тем, кто любит приключенческий жанр и остросюжетную прозу. И те, и другие откроют для себя много нового и, вместе с автором свежим взглядом окинув события тех «давно минувших дней», смогут иначе осмыслить ход мировой истории и истории России.

12

Свобода

Что делать? Как жить дальше? Эти мысли мешали спать, и Ваня проворочался всю ночь. Но так ничего и не придумал. Эх, как хорошо, когда всё просто и понятно, когда не надо ломать голову над вопросами, на которые нет ответа. Когда не было этих нежданно свалившихся денег, он знал, что надо работать, зарабатывать на хлеб насущный, из кровно заработанных — матери помогать. А теперь? Работать? А зачем? Ведь если есть деньги, зачем работать? Работа тяжёлая, утомительная, монотонная. Значит, не работать? В таком случае дядя, да и мать тоже, будут недоумевать, на что он живёт, ещё и в недобром заподозрят… Это если только разорвать с ними всякие отношения, исчезнуть… Мамку жалко! Так что же делать? Так и не найдя ответа, Иван забылся тревожным сном.

Егор появился только под утро. И, так ничего и не решив, приятели отправились к фабричному фельдшеру, а он, подтвердив, что оба здоровы, послал их на работу.

У станка Егор выглядел не выспавшимся и хмурым. Ване же хотелось поговорить:

— Я тут всю ночь думал, — начал он разговор, как только представилась возможность, — что теперь делать? Работать или не работать?

— И что ты надумал?

— Ничего.

— А коли ничего, давай вкалывай… После обмозгуем.

— Ты чего такой смурной?

— С похмелья, с чего же ещё.

— Вино было вкусное.

— Вкусное… Сам-то как, ничего?

— Прекрасно! Но я не пил много… А где ты был всю ночь? — спросил он, передавая напарнику деталь.

— Трудно догадаться? — огрызнулся Егор, проштамповывая её.

— У Матильды, что ли?

— Догадливый…

— А где она живёт?

— На 4 линии, недалеко от моста.

— Что за фатера у неё?

— Комнату снимает в верхнем этаже.

— У вас серьёзно?

— Тебе-то что?

— Я к тому, что почему бы тебе к ней не перебраться?

— Со свободой расставаться жалко…Тебе как вообще, понравился вчерашний вечер?

— А то! Спасибо тебе! Люди такие интересные, важные… Да я, Егор, заснуть не мог, всё думал: неужели это всё взаправду было? Я, простой человек, беднота крестьянская, очутился в такой роскошной фатере, пил дорогое вино, с художником настоящим, да что там с художником — с настоящими господами! Ведь Юрий Афанасьевич меня дальше прихожей бы не пустил, в лакеи не взял, а тут рядом сидел, да ещё и говорить со мной изволил! Да и второй, Михаил Иннокентьевич, тоже ему под стать… Важный барин! Только вот…

— Что?

— Узнал я его.

— Как?

— Помнишь, я тебе рассказывал, как мне чемоданчик с деньгами достался?

— Ну!

— Так вот это тот самый барин, который с той дамой был.

— Да ну! — Егор расхохотался. — Ай молодца! Весь вечер с этим надменным господином просидел, а тот так и не узнал, что это ты его облапошил!

— Вот только послушник этот давешний — догадался ведь.

— А ты не бойся, сдавать он тебя не будет. А если и будет — кто ему, юродивому, поверит? У него доказательств нет!

— Я и не боюсь. А только встреча эта неспроста.

— Может, и неспроста…

Помолчали.

— Ну, а как тебе компания наша?

— Лиза так и стоит в глазах. Красивая — не могу!

— Это точно, Лизка — красивая. Матрёше до неё далеко.

— Да нет, Матильда тоже красивая. Только по-другому.

— Ну, Матрёше никто такую фатеру не даёт. На булавки — тоже. Она свои гроши сама зарабатывает.

— Ты красоту оцениваешь по тому, сколько за неё платят?

— Каждая вещь имеет свою цену, и красота тоже. Главное — продать подороже.

А про других что скажешь?

— Захар — умный, одно слово, студент… Художник этот — талантище, сразу чувствуется… Все они, наверно, какие-то такие этакие… А вот Игнат… Как же так — учится в семинарии, а в Бога не верует?

— А если его нет, Бога твоего, то что же, всех священников ликвидировать? А кто будет о благонадёжности граждан информировать? Он же рассказал тебе, как это делается. Власть на церковь опирается. Вот если власть сама признает, что Бога — нет, тогда и священники не нужны будут, и храмы. Только власть, по крайней мере, эта, никогда не признает, что Бога нет.

— Разве может быть иная власть, кроме царя?

— Опять мы с тобой в политику полезли. Не люблю!

— А мне послушник этот молодой в душу запал. Как думаешь, он и вправду прозорливый?

— Ерунда это!

— А как же он отгадал, что я не получал наследство? И что деньги нашёл? Как?

— Случайно. Как же ещё? Не верю я в пророков. Шарлатаны они все.

— Почему же он тогда Михаила этого, Иннокентьича, приплёл, что он, дескать, что-то потерял?

— Ну, не знаю.

— В общем, поразил он меня… А как все эти люди к Лизе попали?

— С Матильдой Лиза познакомилась на женских курсах. С Захаром в детстве жила по соседству. Игната Захар привёл. А с Велимиром она познакомилась на выставке… Ладно, хорош болтать. Смотри, сколько возле нас на конвейере деталей скопилось…

В тот же день после работы дядя Андрей зашёл в казарму. Иван сидел на своей койке и штопал штаны.

— Вот, племяш, навестить тебя решил. Давеча работу ты пропустил, мастер сказал, что приболел ты. Я — к тебе, а тебя и на месте не было.

— Уже здоров. Благодарю.

— А где был-то? — дядя подозрительно посматривал на племянника.

Ваня замялся.

— Да вот, в гости ходил. К друзьям Егора. Домина, где они живут, такой огромный, в двух шагах от Невского, парадная со швейцаром, фатера такая красивая… Друзья Егора салон там устроили.

— Что устроили?

— Салон. «Вечерняя мансарда» называется. Там собираются люди, которые современным искусством интересуются. Хозяйка салона этого — Лизавета Яковлевна. Красивая — жуть!

— Девица?

— Ммм… На содержании.

— Понятно.

— С сестрой живёт. Сожитель её, Юрий Афанасьевич, тоже был. Такой господин важный. И соизволил мне два вопроса задать.

— О чём?

— О деревне.

— А, понятно, о чём ещё тебя спрашивать… Ну, а что за искусство-то?

— Был поэт, он читал стихи, только вроде бы не свои, так там звёзды червями назывались, а небо — трупом.

— То есть, это вроде как небо — труп, а звёзды, как черви, в нём копошатся? Оригинально…

— Да, как-то так. Это называется символизм. То есть, когда под небом на самом деле не небо подразумевают. А ещё рассказывали про «Чёрный квадрат» Малевича.

— Это что ещё?

— Это художник нарисовал чёрный квадрат, картина такая.

— Дык это и я могу чёрный квадрат нарисовать.

— Ты бы нарисовал просто, а у него это — философия. Он ещё нарисовал чёрный круг и чёрный крест. Мне про это художник рассказал. Он меня пригласил позировать ему.

— Тебя?!

— Да, — скромно потупился Ваня.

— Ну, смотри, чтобы он туловище тебе не нарисовал квадратное, а вместо головы — какой-нибудь красный круг, или чёрный, — Андрей рассмеялся. — А рисунки ты ему свои показывал?

— Нет. Не получилось пока. Да и вообще. Учиться мне надо.

— Ну, об этом даже не мечтай.

— Я понимаю — не время. Да и кто я такой? А ещё был семинарист один, так он… он говорил, что в Бога не верует!

— Да они, попы, все не веруют! Эка, удивил… Да кто сейчас вообще верует? Я вот — нет. И прямо это говорю. А попы не веруют, а говорят, что веруют, сказки неграмотным бабушкам рассказывают. Вруны и лицемеры!

— Так ежели Бога нет, так это… Так, значит, можно посты не соблюдать? В церковь не ходить?

— Конечно! Отбрось ты бабкины суеверия и живи свободно. Живи не как тварь дрожащая, а как свободный человек! Человек — это звучит гордо! Кто сказал, знаешь? Максим Горький, писатель такой, о нас, о простых людях, о рабочих… Ну, а если ты тварь дрожащая, то стало быть, какой ты человек? Тебе бы, милый мой, надо отбросить всякие тёмные предрассудки, да в партию вступить. За свободу бороться. Запомни, племяш, человек — хозяин своей судьбы! И не о небесном рае мечтать надо, надо рай на земле создавать!

Конец ознакомительного фрагмента.