Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее: от Древней Руси до Советской России

Ольга Всеволодовна Зимина, 2017

Деятельность в области образования, науки и просвещения (а также, здравоохранения) – самая важная, поскольку именно она нацелена на совершенствование самих основ существования и развития общества и на улучшение жизни людей. Поэтому история того, как в России образовывали и просвещали людей и как в ней развивалась наука – это главное, что нужно знать, чтобы понимать настоящее и предвидеть будущее нашей страны. В книге рассказано, как наши выдающиеся соотечественники старались возвышать народ, образовывая и просвещая его, и о том, кто и как им мешал, чтобы сохранить деспотическую власть.

Введение

Когда употребляются термины, постоянно встречающиеся в разговорах просвещенных людей, надо стараться их определять и употреблять, сохраняя тот смысл, который им чаще всего придается.

Томас Роберт Мальтус

Книгу об истории образования и просвещения естественно начать с разъяснения того, что эти термины означают. Авторитетнейший источник толкований — это Федеральный Закон, в данном случае — Федеральный Закон от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации». В нем сказано, что

1) образование — единый целенаправленный процесс воспитания и обучения, являющийся общественно значимым благом и осуществляемый в интересах человека, семьи, общества и государства, а также совокупность приобретаемых знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта деятельности и компетенции определенных объема и сложности в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого, физического и (или) профессионального развития человека, удовлетворения его образовательных потребностей и интересов;

2) воспитание — деятельность, направленная на развитие личности, создание условий для самоопределения и социализации обучающегося на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей и принятых в обществе правил и норм поведения в интересах человека, семьи, общества и государства;

3) обучение — целенаправленный процесс организации деятельности обучающихся по овладению знаниями, умениями, навыками и компетенцией, приобретению опыта деятельности, развитию способностей, приобретению опыта применения знаний в повседневной жизни и формированию у обучающихся мотивации получения образования в течение всей жизни.

Заметим, что по Закону образование — это процесс и результат, а воспитание — только деятельность. Видимо, Законодатель забыл, что воспитание, как и образование, является и результатом, и ценностью. Совершенно непонятно, почему обучение — лишь организация деятельности по овладению знаниями, т.е. сама передача опыта, знаний и т.д. исключается. Но тогда такое определение обучения вступает в противоречие с определением образования.

Очевидно, что приведенные в Законе разъяснения основных понятий существенно и весьма характерным образом отличаются от научных определений. Поэтому они непригодны для нашей книги. В самом деле, термин «образование» в Законе не разъясняется, а лишь (правомерно) увязывается с терминами «воспитание» и «обучение». Но образование и воспитание, как целенаправленные процессы, являются частными случаями обучения. По Закону образование включает в себя воспитание, чтобы утвердить право государства заниматься воспитанием своих граждан. Об этом прямо сказано в разъяснении термина «воспитание». Напротив, в чьих интересах происходит обучение, в Законе не сказано. Очень странно, что в разъяснении понятия «обучение» дважды указана одна и та же цель: овладение компетенцией и приобретение опыта применения знаний в повседневной жизни.

На самом деле термин «обучение» является основным, допускающим научное определение, а «воспитание», «образование» и «просвещение» как целенаправленные процессы определяются через него^{2}. Отсюда следует, что раскрыть смысл каждого из четырех терминов можно только исследовав отношения, в которых они находятся друг с другом. Эти отношения возникали и изменялись в ходе исторического процесса вместе с тем, как развивалось воспитание и образование — виды деятельности, порожденные и формировавшиеся биологической и позже социальной эволюцией.

Обучение свойственно не только человеку. Другие живые существа, от низших хордовых до млекопитающих, обучают своих детей, вырабатывая у них условные рефлексы, базирующиеся на безусловных. Взрослые существа тоже обучаются (иначе их нельзя было бы дрессировать).

Анализ конкретных примеров обучения показывает, что его сущностью является управляемая передача и обработка информации двух видов. К первому относится информация о том, что, как и зачем делают (или должны делать) в различных ситуациях. Ко второму виду относится информация о свойствах природных, социальных и технических объектов.

Часто обучение понимается несколько иначе: как процесс передачи и усвоения знаний, умений, навыков деятельности, основное средство подготовки человека к жизни [22]. Заметим, что здесь не сказано, что обучение — процесс управляемый, и вместо информации говорится о знаниях, умениях и навыках (так называемых ЗУН'ах). Вообще, для определения в нем слишком много существительных, причем таких, смысл которых подлежит разъяснению. В первую очередь это относится к словам «знание», «умение» и «навык».

Что такое знание? О смысле этого термина существуют разные мнения. А что значит уметь? Разумеется, знать, как что-то сделать. А знать — это уметь отвечать на вопросы. Правомерно ли то, что у нас знания и умения трактуются как разные понятия? Не следует ли обратить внимание на то, что «острый галльский смысл» позволяет во французском языке вместо наших глаголов «знать» и «уметь» обходиться одним глаголом «savoir» и, например, знать историю — это savoir l'histore, а уметь плавать — savoir nager?

Английское «know-how» (знать как) часто употребляется без перевода, когда речь идет об умении что-то сделать. Вместе с ним в английском языке существуют «know-what» (знать что) и «know-why» (знать почему). Следовательно, английский глагол «know», как «savoir» и его аналоги в других языках, выражает некоторый фундаментальный смысл, мерцающие оттенки которого в русском языке передаются то глаголом «знать», то глаголом «уметь». По нашему мнению, этот смысл, был выявлен в XVII в. выдающимися философами Фрэнсисом Бэконом и Томасом Гоббсом в обсуждениях тезиса «Scientia potentia est» (на русский язык обычно переводится как «Знание — сила»): знание и умение — две составляющие единого целого. Нет подлинного знания без соответствующих умений, ибо только практика является критерием истины, и каждое интеллектуальное умение основывается на знании (как минимум, знании алгоритмов).

Приняв во внимание, что навык — это доведенное до автоматизма умение [22], мы заключаем, что понятия «знание», «умение» и «навык» целесообразно использовать не в определении понятия «обучение», а для характеристики информации, которая усваивается в процессе обучения.

Обучение происходит в интересах индивидуума и в интересах социума. Например, детей некоторых хищников учат охотиться и в одиночку, и стаей. В обучении человека индивидуальный и социальный компоненты особенно развиты и взаимосвязаны. Но так было не всегда. Социальный компонент расширялся по мере развития производства и общественных отношений. Важной вехой на этом пути явилось то, что обучение стало обязанностью государства.

Возвращаясь к нашему определению обучения, заметим, что оно не дает ответы на следующие три вопроса:

1) от кого к кому передается информация?

2) кто или что ее обрабатывает?

3) кто управляет процессом ее передачи и обработки?

Разъяснение понятия «обучение», конечно, должно давать ответы на эти вопросы. Но эти ответы будут разными для разных видов обучения, для разных исторических периодов и для разных педагогических систем. Например, длительное время информация передавалась исключительно от учителя к учащемуся. Однако с изобретением книгопечатания и по мере появления и совершенствования учебников, учебных пособий, справочников, энциклопедий и другой подобной литературы, а потом и аналогичных электронных средств, учитель перестал быть единственным (и даже главным) источником информации.

А кому передается информация? Казалось бы, ответ прост: ученику. Но кто является учеником? Появление человеко-машинных технологий привело к тому, что во многих видах обучения его объектом становится тандем «человек + его компьютер» (см., например, [68]). Часть информации передается и обрабатывается человеком, а другая часть передается его компьютеру. Ученик, обрабатывая информацию, овладевает ею. Учитель тоже может обрабатывать информацию, прежде чем передавать ее обучаемому, чтобы адаптировать ее к его актуальным возможностям.

Вопрос о том, кто управляет передачей информации в процессе обучения, тоже сложный. Приверженцы одних педагогических воззрений полагают, что управляет исключительно учитель, а ученик может воздействовать на процесс своего обучения только посредством обратной связи. Она устанавливается, когда ученик задает вопросы или при анализе результатов контрольных работ. В XX в. Джон Дьюи и его последователи, сторонники так называемой педоцентрической системы обучения^{3}, полагали, что обучаемый имеет право и может гораздо сильнее влиять на процесс своего обучения, вплоть до того, чтобы полностью определять его содержание и форму. Упомянем еще, что процессом обучения управляют еще и администрации учебных заведений, а также органы государственной власти (посредством законов, программ, стандартов и финансовых рычагов). В некоторых случаях в управление процессом обучения включаются родители и, косвенно, общественность.

Мы видим, что вышеприведенные три вопроса все еще требуют подробных исследований. Поэтому нецелесообразно включать возможные ответы на них в определение обучения, даже и в косвенной форме, например, указывая, что обучение есть «деятельность учителя и учащихся» [166] или что это процесс, проводимый «под руководством преподавателей» [22].

Очень важно иметь в виду, что термин «обучение» устарел. Вместо него целесообразно использовать термин «педагогический процесс». Он был введен выдающимся теоретиком педагогики П.Ф. Каптеревым (в 1915 г. он заменил термин «педагогический процесс» на «образовательный процесс»). Мы понимаем педагогический процесс как специально организованное взаимодействие обучающего и обучаемого поколений с целью передачи обучающим поколением и освоения обучающимся опыта, необходимого для жизни в обществе.

Обратимся теперь к воспитанию. Его определяют как процесс (деятельность), как результат этого процесса, как система и как ценность. Как целенаправленный процесс, воспитание в каждый момент является неким обучением. Поэтому оно есть система взаимосвязанных процессов обучения. В них передается информация об опыте предшествующих поколений, старшие учат младших. Передаваемая и обрабатываемая в процессе воспитания информация черпается в духовной культуре, т.е. содержит фрагменты ценностей, верований, представлений, норм, обычаев, а также способов простых видов деятельности. (Способы сложных видов деятельности передаются в процессах образования.)

Воспитание имеет целью сформировать у воспитуемого некоторый запланированный комплекс рефлексов, называемый личностью или индивидуальностью. Этот комплекс предполагается необходимым и для блага воспитуемого, и для блага того социума, в который он вольется. Но между личным и общественным есть противоречия, и не всегда понятно, что есть благо, а что — нет. Поэтому о воспитании постоянно спорят и в семьях, и в обществе.

Заметим, что бывает воспитание, которое не является обучением. Оно стихийно, поскольку реализуется преимущественно в виде попыток наблюдать за другими, в чем-то подражать им, а в чем-то стараться вести себя иначе. Это порождает известные проблемы, когда усилия воспитующих вступают в противоречие с тем, как воспитуемые воспринимают действительность.

Воспитание как система существовало, например, в Спарте и Китае. Своеобразные системы воспитания создавали религиозные организации (церкви, монашеские ордена и др.). В СССР была создана и работала мощная государственная система воспитания. Ее задачей было формирование нового человека — строителя коммунистического общества. Решение этой задачи предполагало выработку научно-материалистического мировоззрения, превращение норм коммунистической морали в личные убеждения и правила повседневного поведения, интернациональное воспитание в духе дружбы народов, всестороннее развитие духовных и физических способностей людей, воспитание у них высоких эстетических вкусов^{4}.

Отметим, что вмешательство государства и церкви в воспитание осуждалось многими выдающимися деятелями нашей культуры.

Обратимся теперь к термину «образование». Он понимается как процесс (деятельность), как результат этого процесса, как система и как ценность. Воспитание и образование имеют различные, но взаимосвязанные цели. Подобно воспитанию, образование как процесс есть система взаимосвязанных процессов обучения. Но передаваемая и обрабатываемая в них информация происходит из ремесел, технологий, искусств, науки и техники. Поэтому цели и методы образования определены гораздо яснее и объективней, нежели цели и методы воспитания, а именно: посредством систематического изложения достоверной информации и планомерной учебно-практической и, возможно, учебно-исследовательской деятельности научить пользоваться этой информацией и добывать новую. Тем не менее, об образовании тоже постоянно спорят и в семьях, и в обществе, хотя споры в семьях не такие горячие, как споры о воспитании, поскольку в образовании личного намного меньше, чем общественного.

При воспитании обучают тому, что стало традиционным, что не представляется противоречащим мифам и, используя термин Бэкона, «идолам театра» (некритично усвоенным мнениям). При образовании обучают не только традиционному, но и тому, что может стать традиционным, например, в результате использования достижений науки. Поэтому для образования очень важно то, что Ушинский называл «педагогической переработкой науки» [187, т. 10, с. 435]. Заметим, что некоторые процессы обучения, традиционно не включаемые в воспитание и относимые к образованию, на самом деле весьма способствуют формированию личности. Например, давно известно, что математика «ум в порядок приводит». Тем не менее, а, возможно, и поэтому, в воспитание включают только арифметику, иногда — элементарные сведения из геометрии, а к остальной части математики общество питает «глубокое, хотя и почтительное отвращение» [149, т. 4, с. 557].

Образование как система реализуется совокупностью школ, колледжей, университетов и им подобных учреждений. Они финансируются и управляются государством. С такой системой могут взаимодействовать и частные учебные заведения. В настоящее время складывается система корпоративных университетов. Они финансируются и управляются фирмами. Современные цивилизованные государства оказывают таким университетам всяческую поддержку.

Воспитание консервативно, оно закрепляет и передает от поколения к поколению то, что признано ценным в опыте людей и общества. Образование прогрессивно, оно порождает противоречия с опытом, которые служат движущими силами развития. Воспитание и образование могут оказывать противоречащие друг другу воздействия на личность, поскольку черпают информацию из разных источников. Какому из воздействий отдать предпочтение? Воспитание всегда и всеми считалось чем-то необходимым, а образование во все времена многие полагали вредным, поскольку оно давало знания. Бэкон не без юмора отметил, что о знании многие полагают, что оно «относится к тем вещам, которые можно допускать только в небольших дозах и осторожно, что чрезмерное стремление к знанию явилось первородным грехом, который привел к падению человека, и что и теперь в нем остается нечто от змея-искусителя…» [27]. Возможно, поэтому женщин длительное время не допускали в учебные заведения.

Но есть и серьезные предубеждения против знаний. Они основаны на том, что знания способны вывести человека вверх из того социального слоя, к которому он принадлежит по происхождению. А это может не нравиться по двум причинам. Во-первых, это усиливает конкуренцию в верхних слоях общества, причем уменьшает шансы бездарей занять престижные места, что, конечно, им не нравится. Во-вторых, знания, как социальный лифт, поднимают не всех ими овладевших, а только некоторых. И сколь бы многочисленными они ни были, у остальных возникает чувство неудовлетворенности и даже социальной несправедливости, а отсюда недалеко и до бунта. В этой связи интересно в очередной раз задуматься над библейским тезисом: «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Екклезиаст, 1:18).

Возможно, что у неприятия образования есть глубинные биологические корни. Оно многим представляется чем-то противоестественным, как и связанная с ним наука. Ведь образование присуще только Homo Sapiens. У других живых существ его нет, а воспитание есть. Возможно, потому, что оно, как отмечал Павлов, служит механизмом обеспечения сохранения исторической памяти популяции. А нужно ли что-то еще?

Нет, казалось бы, говорит нам история более чем пяти тысяч лет существования Китая с глубокой древности до поражения во второй Опиумной войне (1860 г.). Все это время в Китае не было образования. Учебные заведения занимались исключительно воспитанием. В нем все черпалось из прошлого и все было направлено на сохранение традиционных устоев. В нем не было места науке. Кстати, в Китае до самого последнего времени науке отводилось совершенно не свойственная ей роль противодействовать попыткам модернизации^{5}. Поэтому развитие китайской науки почти незаметно, а последнее китайское изобретение — зубная щетка из щетины — было сделано в1498 г.

К счастью для страны, поражение во второй Опиумной войне было осознано как угроза утраты Китаем национальной независимости. Ряд политиков выступили за его вестернизацию. Сторонники реформ указывали, что причиной бедности и слабости Китая является скудное образование и отсталые технологии. Они ратовали за создание школ для талантливых людей, а также органов пропаганды реформ, научных обществ, новых вооруженных сил, за переводы и публикации книг, изданных в западных странах, за преподавание передовых западных наук.

В 1902 г. правительство Китая издало указ о создании системы школ по образцу западных стран. В 1902 — гг. были определены структура системы, учебные программы и схема управления. Правительственным декретом все это было введено в действие. Так началась история китайского образования. «Поднебесная» не явилась исключением из общего правила: сколь хорошо ни было бы организовано воспитание, без системы образования дальше феодализма не уйдешь.

В странах Европы системы образования создавались значительно раньше, чем в Китае. Этим мы обязаны католической церкви, поскольку в эпоху Средневековья начальное образование было сосредоточено преимущественно в церковных и монастырских школах, а средние школы создавались при епископских кафедрах. Церковь в основном сохранила античную систему образования, сложившуюся к IV в. н.э. в Римской империи и основанную на изучении «семи свободных искусств». На развитие образования огромное влияние оказало и уникальное явление — расцвет европейской науки и изобретательства в XVII–ХVIII в.

Обратимся теперь к термину «просвещение». Мы трактуем его как синтез определенных компонентов воспитания и образования. Как и они, просвещение понимается как процесс (деятельность), как результат этого процесса, как система и как ценность. Подобно воспитанию, просвещение имеет целью сформировать личность, но не такую, как некоторые виды воспитания, например, религиозное или военно-патриотическое. Поэтому достижение воспитательной цели просвещения предполагается с помощью таких видов обучения, которые используются в образовании. При этом ставится и вторая цель, подобная цели образования, — сообщать знания о ремеслах, искусстве, технологиях и технике, а также сведения, почерпнутые в науке. Для просвещения используются музеи, выставки, планетарии, зоопарки и т.п., а также энциклопедии, научно-популярные издания и фильмы. Как и в образовании, для просвещения используются лекции, но еще и беседы, экскурсии, туристические походы и т.п.

Важнейшим отличием просвещения от образования является отсутствие традиционных способов контроля усвоения. В связи с этим с давних пор стоит вопрос: как оценивать эффективность просветительской деятельности?

Содержание просвещения: «обо всем — самую суть». Эту суть нужно суметь выделить и изложить так, чтобы она была понятной всем, кто овладел определенным набором знаний из тех, которые даются в школах.

Для просвещения отбираются только знания, которые обладают специфическими особенностями. Прежде всего, те, которые нужны человеку, чтобы с научной достоверностью осознать свое место в природе и обществе, быть хозяином своей жизни, быть способным мысленно уноситься и в пространстве и во времени как угодно далеко оттуда, где и когда он существует. Ведь просвещение появилось на рубеже XVII–ХVIII вв. при переходе от Средневековья к Новому времени, когда под напором нового знания рушилась привычная картина мироздания. Тогда одни люди испытывали ощущение интеллектуальной и духовной свободы, видели новые возможности совершенствования общества и человека, а психологическое состояние других Блез Паскаль описал так: «Человек не знает, кому себя сопричислить в мире. Он чувствует, что заблудился, упал оттуда, где было его истинное место, и теперь не находит дороги назад, хотя, снедаемый тревогой, без устали ищет в непроницаемом мраке» [107, с. 181]. Просвещение явилось, чтобы рассеять этот мрак.

Другие знания, которые используются для просвещения, имеют практическую ценность. Их надлежит распространять, чтобы люди более эффективно трудились, могли устранять последствия поломок и мелких аварий, сохраняли свое здоровье и здоровье своих близких, умели ухаживать за больными, правильно воспитывали детей и помогали жить старикам, улучшали жизнь вокруг себя.

Просвещение призвано распространять и те знания, практическая ценность которых еще неизвестна. Это нужно, поскольку невозможно предсказать, кто и когда изобретет что-то, основанное на них (подробнее см. [93]).

Выше уже говорилось, что обучение — управляемый процесс. То обучение, которое используется в просвещении, управляется слабо, одним только пониманием его целей. Обратные связи с теми, к кому оно обращено, почти не устанавливаются. Поэтому, кстати, оно несовместимо с прямым контролем успешности и фиксацией достигнутых уровней.

Просвещение как система формируется только после того, как сформировалась система образования, и на ее основе. Организации, целью деятельности которых является просвещение, образуют систему, обладающую сложной и не вполне формализованной структурой. Очень сложна и система сведений, сообщаемых в процессе просвещения. Они расширяют и углубляют те, которые даются в школе, т.е. просвещение надстраивается над школьным образованием и наследует его структуру. Предполагается, что те, кому адресовано то или иное просветительское мероприятие, могут самостоятельно определить его связь с разделами школьной программы.

По самой своей сути просвещение адресовано самым широким слоям населения и, следовательно, нуждается в средствах массовой информации и больших тиражах книг. В наше время для просвещения появился мощный канал — Интернет. Тем более необходима организация и методическое обеспечение просветительской деятельности. В этой связи заметим, что в эпоху Просвещения (XVII–ХVIII вв.) надлежащего охвата населения просвещением, а следовательно, и настоящего просвещения не могло быть по чисто техническим причинам. На это не захотел сделать скидку Кант.

В статье «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?», опубликованной в 1784 г., он писал, что Просвещение — «это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине…» и провозгласил: «Леность и трусость — вот причины того, что столь большая часть людей, которых природа уже давно освободила от чужого руководства…, все же охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними; по этим же причинам так легко другие присваивают себе право быть их опекунами» [84, т. 6, с. 27].

Просвещение XVIII в. затронуло в основном верхние слои общества. Вот как об этом сказал Жорж Дантон в Конвенте 30 ноября 1792 года: «…в настоящий момент, когда народ находится в состоянии варварства, попытка отнять у него его идеи и его заблуждения была бы преступлением против нации. Подождем, пока свет просвещения озарит хижины бедняков» [53]. Дантон не знал, как долго придется ждать. Даже сейчас мы не можем сказать, что просвещение достигло своих целей. Однако эпоха Просвещения создала слой образованных людей, хоть и небольшой, но оказавшийся достаточным, чтобы началась массовая изобретательская деятельность. Ее плоды были востребованы промышленностью, она стала технически и технологически перевооружаться. Появилась новая профессия — инженер.

Эпоха Просвещения породила промышленную революцию и завершилась, на время уступив место эпохе специалистов. На смену идеалу гражданина эпохи Просвещения пришел другой идеал. Шотландский философ и экономист Джеймс Стюарт (1712–1780) охарактеризовал его как «представителя узкой сферы профессиональной деятельности, образованного, уверенного в своих силах, устремленного в будущее и озабоченного больше всего эффективностью экономического и социального управления в интересах собственного обогащения, которое является залогом благосостояния и спокойствия всего общества» [79, т. 4, с. 312]. К началу XX века такие люди создали все технические средства, которые необходимы, чтобы просвещением можно было охватить самые широкие народные массы.

Просвещение — это ценность, одними признаваемая великой, а другими — сомнительной. Кто же прав? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно задуматься над целым рядом других, более конкретных. Какое общество раньше всех начинает пользоваться плодами прогресса? В каком обществе бóльшая доля людей живет в условиях, достойных человека, в каком обществе люди лучше едят, их лучше лечат, их детей лучше воспитывают и учат? В каком обществе ниже преступность? Какое общество планомерно преодолевает даже серьезные кризисы, а в каком любая проблема усугубляется до такой степени, что всем представляется неразрешимой? В каком обществе воцарилось согласие по большинству вопросов, а в каком все обо всем спорят, каждое начинание тотчас же встречает возражения, и в конечном итоге ни из чего ничего не получается? Какое общество поступательно идет вперед, а какое, сделав шаг вперед, делает два назад или вовсе топчется на месте, пока к власти не придет реформатор, силой направляющий бестолковое население вперед, но потом долго еще все пятятся назад? Какое общество прислушивается к подлинным авторитетам, а какое позволяет увлечь себя шарлатанам, обещающим простые решения всех проблем и скорое благополучие?

В поисках ответов на эти вопросы целесообразно сравнить страны, дальше других ушедшие по пути просвещения, с теми, где просвещения не было вовсе. К первым мы относим Великобританию, Голландию и Францию, ко вторым — Китай и Японию (в состоянии, в каком они находились до середины XX века) и многие другие.

Огромная ценность просвещения заключается в том, что оно наделяет общество свойством, иногда называемым «мудростью толпы» (см., например, [208]). Она позволяет объединять интеллекты членов общества в некоторые коллективные разумы и использовать их для поиска ответов на сложнейшие вопросы. Примерами использования коллективного разума являются референдумы и голосования на выборах. По правилам и практикам проведения этих мероприятий можно судить о просвещенности общества. В обществе с низким уровнем просвещенности «мужик умен, а мир — дурак». Какая уж тут «мудрость толпы», какой коллективный разум! Нечего и надеяться, что будут найдены решения сложных проблем, пути выхода из кризисных ситуаций и направления развития. В XXI веке у такой страны нет никаких перспектив. Единственное ее спасение — просвещение.

* * *

Примечания

2.

Воспитание не обязательно является целенаправленным процессом. Поэтому оно не вполне сводится к обучению.

3.

Педоцентризм — принцип ряда педагогических систем, отрицающий систематическое обучение и воспитание детей по заранее разработанным учебным программам, твердому расписанию и требующий организации занятий только на основе непосредственно возникающих у детей желаний и интересов [23].

4.

Программа КПСС, 1969, с. 117.

5.

См., например, Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке». Предмет социологии науки. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006.