Моя чужая женщина

Ольга Викторовна Дашкова, 2022

Как жить, если тебя используют всю жизнь? Когда ты просто красивая игрушка, любовница, не имеющая ничего своего, даже права выбора? Арина хочет свободы, иметь семью, которой никогда не было у девочки из детского дома. Но за побег последует жестокое наказание.У Тихона Покровского было табу на несвободных женщин, никаких интриг. Но именно из-за неё он нарушил свои правила. Надо было отпустить эту девчонку при первой встрече. Как чувствовал, с ней будут одни проблем. Но зацепила. Дерзкая, красивая, кем-то поломанная.А ещё чужая.Чужая женщина.Не его.Содержит нецензурную брань.

Глава 10

Арина

— У тебя какие-то проблемы?

Не отвечаю, смотрю в голубые глаза викинга, он и сегодня одет не по теме: рубашка, пиджак, а ему больше подойдут меховая накидка, кожаные штаны и тяжелый меч в руке.

Есть ли у меня проблемы? Проще сказать, чего у меня нет. Нет дома, семьи, перспектив и будущего, нет веры в людей и справедливость. Нет, единственного близкого человека, которого я оставила, наконец решившись сделать шаг и жить ради себя. Но пока даже этого у меня не получается.

Есть ли у меня проблемы?

Подполковник полиции Никифоров Константин Андреевич говорил, что проблема — это я. Самая настоящая, причиняющая всем и ему неудобства, а еще боль. Но он, как истинный мазохист, который любит эту самую боль, не отпускает меня, держит рядом, постоянно царапая пальцы о шипы. Это его кровь на моих татуировках, образно, конечно, но пару раз я ему пустила кровь по-настоящему.

— А у тебя?

Хозяин города — по версии одной медсестры — прищуривает глаза, вокруг них появляются лучики мелких морщинок, они ему идут, хмурит брови, о чем-то думает. Наверняка решает не судьбу мира, а лично мою. Как же я устала от этих вершителей и правителей.

— Я так тебе неприятен? — Видимо, все эмоции отразились на моем лице.

— Мне бы сейчас сказать что-то вроде «нет, что вы, вы вполне приятный мужчина, секретарша даже ходит без трусов, а это показатель», но я совру.

— Значит, неприятен.

— Как и твой друг. Ведь друг? Паршиво ты их выбираешь. И секретарша паршивая.

— Обоснуй.

Почему ему так интересны моя персона и мое мнение? Наверняка уже накопал информацию обо мне, но даже любопытно, что он конкретно знает.

— Слушайте, Тихон Ильич, вы велели меня привести к вам, чтоб обсудить ваших сотрудников и друзей? Хотя я вообще не понимаю, зачем вам они? Закатывать в асфальт врагов напарники точно не требуются.

Вздрогнула от громкого раскатистого смеха, мужчина засмеялся, запрокинув голову. Я, оказывается, очень смешная сегодня, ну, хорошо, пусть будет так.

— Я очень рада веселью, но, может, я пойду? Или вам есть что мне сказать?

Тихон перестал смеяться, подошел ближе, почему-то под его взглядом стало неуютно, он словно пытается им расковырять ранку на коже, забраться внутрь, узнать, что там у меня, какие кровяные тельца бегут вместе с кровью по венам, неся кислород в мозг, заставляя жить, дышать, чувствовать душу.

А туда даже я сама себя пускаю редко.

Там очень некрасиво. Мерзко.

Там мое прошлое, которое я бы хотела изменить. Но этому не бывать никогда.

— Давно низкий гемоглобин?

— Анализ крови не дает покоя? Так всю жизнь. Что еще нашли?

— Ты вообще бываешь нормальной?

— Что есть норма? Что есть эталон нормы? Мартышка в приемной? Наращенные волосы, ногти, ресницы, накачанные губы и груди — это для вас нормальная женщина? Или что-то другое?

— Я о поведении и общении.

Нормальной я точно не была никогда.

Начинаю уставать от нашего разговора, а еще этот Тихон Ильич очень близко, я чувствую чуть уловимый аромат его парфюма — немного пряности и дым. На пару секунд прикрыла глаза.

Точно, это дым после сражений, дым и туман, в нем стоит высокий мужчина, склонив голову, опустив руки, а с меча на стылую землю, припорошенную снегом, капает кровь врага.

Сильные пальцы сжимают плечи, открыв глаза, вижу его взгляд, и снова становится нехорошо. Я знаю такие взгляды, я видела их уже. В них жалость и желание помочь, спасти.

— Не надо.

— Что не надо?

— Не надо меня жалеть и вот так смотреть.

— Такая независимая и гордая?

— Нет, ненормальная.

Часто дышу, запах дыма заполняет легкие, острыми иголочками покалывает кончики пальцев, в груди становится жарко. Смотрю на губы мужчины, они сухие, плотно сжаты, густая щетина, на скулах играют желваки.

Вспомнила одну скандинавскую легенду о доблестном викинге Гаральде Суровом и прекрасной Елизавете, дочери Ярослава Мудрого, нашла в пятнадцать лет книжку в детдомовской библиотеке. Она завалилась между полок, ее наверняка никто не читал, кроме меня, а я заучила до дыр.

В ней Гаральд из-за Елизаветы, из-за ее золотых кос и нежного лица, отправился в Византию добывать богатство и славу, чтоб иметь честь назвать княжну своей женой. Я тогда так была впечатлена этим мифом, что приняла за отважного воина не того, жестоко ошиблась.

Тихон убирает несколько прядей, что выбились из пучка, задевает кончиками пальцев подбородок. У него прохладные пальцы, а я сжимаю свои в кулаки.

— В твоей крови нет наркотиков, в твоей съемной квартире тоже, но вот в баре, где ты работаешь, вчера был обыск. У тебя нет ни документов, ни телефона, даже отпечатки пальцев ничего не дали. Кто ты, девушка с красивыми рыжими волосами, острым язычком и взглядом, полным ненависти?

Сглатываю ком, что стоит в горле, надо уходить, прощаться с этим мужчиной с запахом дыма, с его глубоким взглядом и сильными руками. Мне не нужны сейчас никакие отношения, мне вообще нужны не они, даже секс и случайная связь мне ни к чему. Менять одного покровителя на другого не совсем хорошая идея, если ты решила начать жизнь заново.

— Меня зовут Арина, этого достаточно. Если это все, то я хочу уйти.

Он не отпускает, продолжая удерживать, одной рукой сжимая мое плечо — именно то, где набита татуировка и стебли роз с острыми, как иглы, шипами. Становится больно, словно они впиваются в мою кожу.

В том скандинавском мифе красавица с золотыми волосами не уберегла храброго викинга.

Черт! И зачем я думаю об этом? Неужели в двадцать пять лет я все еще продолжаю верить в сказки? Нет, их точно не бывает, если только страшные, но мы сами делаем себя их героями, верим, что нам кто-то может помочь, спасти, изменить жизнь, не осознавая, что за это все придется дорого заплатить.

Как это вышло?

Когда я успела расслабиться?

Рывок, Тихон целует, горячие сухие губы, мой тихий вскрик, упираюсь мужчине в грудь, но он и не чувствует сопротивления, продолжает мягко, но настойчиво ласкать мой рот языком. Расслабляюсь лишь на секунду, и именно в этот миг в груди разливается тепло, перед глазами яркие вспышки, я не отвечаю, а он не останавливается.

Так не должно быть.

— Отпусти!

С силой упираюсь ему в грудь, Тихон отстраняется, смотрит удивленно, а когда я, замахнувшись, обжигаю ладонь пощечиной, он не двигается с места и не пытается меня остановить. Вот теперь в глазах блеск гнева и ярости.

— Не надо так делать. — Почему-то не хватает воздуха, говорю медленно, голос хриплый, а самой страшно до чертиков, до ужаса. — Не надо меня использовать.

— Ты видишь это так?

— Не надо меня использовать, я не вещь и не кукла.

Еще немного — и сорвусь в истерику, а это будет некрасивое зрелище.

Внутри все клокочет от ненависти, страха, обиды. Я хочу делать все сама, сама решать, кого целовать и с кем быть, принимать решения, путь они будет неправильными, но они будут мои.

— Я хочу уйти.

— Нет.

Хорошо, что не ударил, Никифоров бы прогнул меня как надо.

— Нет?

Теперь рядом со мной именно хозяин города, жестокий, властный, не терпящий возражений.

— Пока я не узнаю, кто ты и откуда, ты не выйдешь из этого кабинета. Располагайся, скоро привезут обед, мне необходимо уехать на несколько часов, а ты подумай. И мой тебе совет рассказать правду.

Не такой он и благородный, как я себе надумала.