Больно не будет

Ольга Вечная, 2020

Он в прошлом мажор, в настоящем – боец спецназа. В будущем крутой спец, а пока молодой и дурной, как утверждает его начальство. Она попала в беду. А потом навестила в больнице парня, который закрыл ее собой. Он для нее слишком дерзкий. Он во всем для нее слишком, но почему-то ей отчаянно хочется узнать его получше… Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Долго ждать не приходится. Молодой мужчина в гражданской одежде выходит вперёд. Середина мая, давно держится плюсовая температура, но без пальто или куртки всё ещё прохладно.

У него лёгкая уверенная походка. Подойдя достаточно близко, чтобы его было хорошо видно, Ярослав останавливается. Широко разводит руки, показывая, что из вещей у него только рация.

— Откуда мне знать, что на тебе нет оружия? — вожак с подельниками ощутимо нервничают.

— Справедливо, — соглашается Ярослав.

Вожаку подсказывают: и обувь! — он тут же рявкает:

— Разувайся!

Ярослав медленно кладёт рацию перед собой, потом выпрямляется. Так же медленно берётся за низ толстовки, снимает её вместе с майкой и отбрасывает немного в сторону. Я смотрю на его лицо — совершенно спокойное. На вид ему лет двадцать семь, молодой крепкий мужчина. Короткая стрижка под машинку, волевой подбородок. Широкие плечи и плоский живот, очерчивающиеся при каждом движении боковые мышцы пресса. Джинсы сидят низко, из-под пояса дерзко выглядывает резинка ярко-красных трусов. На боку выбито тату — слово, которое никак не удаётся прочитать с этого расстояния.

Он совсем не похож на полицейского. Боже, пусть он знает, что делает!

Ярослав разувается и закатывает штаны почти до колен, оголяя лодыжки. Вытаскивает ремень и кладёт на кроссовки. Выплёвывает жвачку!

Вновь разводит руки широко, чуть ли не театральным жестом и, лукаво улыбнувшись, поворачивается вокруг своей оси. Вроде бы не делает ничего особенного, но так смотрит, двигается, улыбается… От него исходит какое-то зашкаливающее, бесячье обаяние. На него хочется смотреть.

— Ещё покрутиться? — спрашивает с улыбкой в рацию, приподнимая брови. — Нравлюсь?

— Сойдёшь, — растягивая гласные.

— Штаны снимать? — со смешком. Он хватается за край джинсов, и у меня внутри всё обрывается от такой наглости.

— Вот его я с радостью пристрелю! — поддерживает тот, который против расправы над невинными.

— Тихо, — прикрикивает вожак. Потом в рацию: — Понравился ты мне, Ярослав. Штаны снимешь уже в магазине. Заходи.

Если бы мои волосы не стояли дыбом, они бы поднялись при этих словах. Психованный за моей спиной чертыхается. Я не могу себе представить, какая должна быть выдержка у человека, чтобы добровольно идти в руки вооружённых преступников.

Ярослав пренебрегает одеждой, подходит к двери магазина. Замирает с рацией в руках. Смотрит или на меня, или на вожака в маске за моей спиной.

А потом он подмигивает! Не то мне, не то преступнику, который если отпустит меня — клянусь, я рухну. Вожак прижимает меня к стеклу, Ярослав двигается без спешки. Говорит в рацию:

— Тук-тук.

Поднимает кулак и стучится, после чего тянет дверь на себя и распахивает настежь. Ставит одну ногу на порог, цепким взглядом охватывает зал, а потом заходит. На него тут же направляют оружие.

— Глаза в пол и медленно выходим, — командует Ярослав. Все смотрят на вожака, тот кивает. Народ гуськом тянется на выход мимо спасителя. Охранник, поддерживая раненого товарища, покидает помещение первым, затем остальные. — И её тоже, — произносит боец с нажимом, кивая на меня.

Вожак выплевывает мне на ухо:

— Пошла, курочка, ко-ко-ко, — и отпускает. Я иду. На деревянных ногах к спасительной двери. Между ней и мною остаётся каких-то несколько метров — я ускоряю шаг. Через щель в жалюзи вижу, как мои друзья по несчастью несутся к спасению, их на полпути встречает полиция, прячет за щитами. Я последняя, но и я сейчас вырвусь!

А потом я совершаю ошибку. Не последнюю в своей жизни, но одну из самых страшных: я поднимаю глаза. Просто поднимаю глаза, чтобы увидеть вблизи самого смелого мужчину, которого я когда-либо встречала. Хочу запомнить его лицо навсегда. Его глаза — тёмные, внимательные, живущие словно отдельно от общего борзого образа.

Ярослав на меня не смотрит — только на вожака. Мой взгляд скользит ему за спину и случайно натыкается на психованного. Буквально на одно мгновение наши глаза встречаются, на моём лице проскальзывает торжество — дескать, ничего у тебя не вышло, подонок! В память о всех его сальных взглядах и мерзких словечках, которые он шептал нам с девочками, пока его подельники продумывали пути отхода. Тебе не светит даже коснуться меня!

— Она остаётся! — психованный кидается ко мне, хватает за руку и рывком тянет на себя. Моё сердце обрывается, от ужаса перед глазами темнеет! Дальше начинается полный сумбур! Входную дверь, заветное спасение, громко захлопывают. Силы покидают меня, я кричу, и мне зажимают рот.

— Так не договаривались, девку надо отпустить, — делает шаг ко мне Ярослав. Он не повышает голос, но давит интонациями. — Я без оружия, опустите стволы, блть! Я пришёл на сделку.

— Не отдам её! Моя! — орёт психованный, топая ногами. Глаза Ярослава расширяются — план даёт сбой.

— Руки, блть, поднял! — кричит Ярославу вожак. Подходит и бьёт прикладом по лицу. Непонятно как, но бойцу удаётся устоять на ногах.

— Она не влезет в вертушку, отпусти её. Не бери такой грех, — Ярослав обращается исключительно к вожаку, полностью игнорируя остальных.

— Пока летит вертолет, я её трахну, а? — стонет психованный, выпрашивая у босса. — Какая уже разница? В тюрьму я больше не сяду! Либо мы валим, либо нас пристрелят как собак! Хотя бы напоследок… Такой у меня еще не было. Ну? Возьмём этого, раз он тебе нравится, — кивает на Ярослава, сплёвывающего кровь.

Ответный мимолетный взгляд бойца надо видеть, но тот быстро берёт себя в руки.

Вожак мешкает, решая, как поступить. Я в полном ужасе. Умом понимаю, что сейчас главное — выжить. Насилие не смертельно, но, Господи… Как пережить-то?!

Ярослав читает панику на моём лице — я шепчу: «Умоляю». Он сглатывает и произносит:

— Послушай, — его невозмутимость сбоит. — Не вешай на свою команду, — он специально заменяет слово «группировка» на более мягкий синоним, — насилие. Вам оно не надо. Эй, посмотри на меня, Игорь, оно тебе не надо. Ты же не по этой части. Заберём деньги и золото, долетим до одного секретного места… Если вы её отпустите, я научу. Слово даю. Подскажу, как добраться до Абхазии, оттуда уже куда угодно! Зачем нам всю жизнь оглядываться? Ты ведь не из этих? Посмотри, ей ещё восемнадцати нет. Девочка же.

— Сколько тебе лет? — спрашивает вожак.

У меня нет голоса: я пытаюсь сказать, что семнадцать, но только хриплю. Ошарашенно киваю головой, поддерживая легенду Ярослава. Мне двадцать два.

— С какой стати тебе помогать нам?

— Думаешь, я просто так вызвался? Я что, похож на сумасшедшего? Самому осточертела служба, а из страны не выпускают. Свалим вместе! Шанс есть, и хороший! Поделитесь наваром.

— Один разок, а? Я быстро, — мечется психованный, крепко держа меня за талию. — Убьют ведь, чую, что убьют. Врёт этот мент!

— Договор был, чтобы всех отпустили. Я же пришёл, отпусти её. Скажи, чтобы он её отпустил. Я здесь, она не нужна, она не влезет в вертушку. Что с ней делать? Зачем она? — Ярослав обращается исключительно к вожаку, остальные орут наперебой. И без того напряжённая атмосфера продолжает накаляться. Ярослав бросает быстрый взгляд на меня, и я понимаю, что придётся. В этот момент нас с ним в целом мире существует только двое.

И я киваю ему. Дескать, я готова. Справлюсь. Надо выжить. Только бы выжить. Его глаза дикие, впервые на лице отражается какая-то сильная эмоция, но он тут же её прячет.

Он пришёл, чтобы вытащить меня невредимой. Но у него не получается.

Это моя ошибка — я подняла глаза, я спровоцировала. Придётся расплатиться. Я киваю Ярославу ещё раз, теперь решительнее, кусая губы, пытаясь перестать трястись.

Купила серёжки…

Ярослав стоит, приподняв руки вверх, — на него направлены сразу три дула огнестрельного оружия. Его взгляд мечется по комнате.

— Быстро, — рявкает вожак, не отрывая глаз от фигуры бойца. — А ты только дёрнись.

— Он покалечит её, — говорит Ярослав с нажимом. Я вижу, как сильно он напряжён. — Или вообще придушит. Тогда ничего не получится.

— Он будет осторожен, — командует вожак.

Психованный дёргает меня в сторону. Хоть бы увёл в соседнее помещение, чтобы никто не видел… в этот момент мне наперерез выходит другой грабитель:

— Я первый!

— Чего?! — орёт психованный. — Ты вообще хотел её отпустить!

— Если мы всё равно сваливаем из страны, то по хрену.

Всё снова катится к чёрту! Был чудовищный план, но хотя бы план… меня дёргают за руку в другую сторону, я падаю на колени. Под крики вожака эти двое начинают драться между собой. Все на нервах и ведут себя неадекватно. Я не могу понять, откуда это иррациональное желание спариваться в экстремальной ситуации?!

— Чёртова сука! — орёт вожак и направляет на меня пистолет. — Нет суки, нет проблемы!

Ярослав совершает техничное движение вперёд и выбивает оружие из его рук. Сбоку от меня психованный падает замертво.

— Ложись! Снайпер! — кричит Ярослав мне.

Я закрываю глаза и сжимаюсь в комок. Происходящее дальше — оглушает: крики, выстрелы, удары! Звон разбитого стекла! Ещё и ещё!

Я не понимаю, что происходит. Я просто зажмуриваюсь и замираю. Даже визжать не получается! И только через несколько мгновений осознаю, что лежу на полу, придавленная к земле обнажённым большим телом. Мужчина меня обнимает со всех сторон, прикрывая как щитом от происходящего кошмара. Вокруг пыль, крики, беготня! Я полностью дезориентирована, знаю только, что он меня защищает. Вцепляюсь в его плечи, вонзаюсь в них ногтями, едва отдавая себе отчёт, что, должно быть, причиняю боль.

Следующая мысль: он дышит. Значит живой, Господи! Я плачу, радуясь, что стрельба закончилась, а мы оба дышим. По моему лицу текут слёзы.

Мой спаситель живой, я купаюсь в его запахе — запахе безопасности. Когда через несколько мгновений его пытаются от меня оттащить, я кричу как сумасшедшая, цепляясь за него руками и ногами. Дикая раненая кошка на грани между жизнью и смертью. Сражаюсь из последних сил, брыкаюсь, дерусь. Я не могу остаться без него, он мой щит, мой герой! Он… единственный, кто на моей стороне! Во всём мире!

А потом я вижу кровь. Она повсюду. На нём, на моих руках…

— Всё хорошо, девочка, — меня поддерживает боец спецназа с надписью «СОБР» на груди и в жуткой маске с изображением паука. В прорези я вижу голубые обеспокоенные глаза. Уверенный низкий голос продолжает: — Всё закончилось. Ему нужна помощь, он ранен. Ты в безопасности, ты умница, справилась. Позволь дальше медикам делать свою работу.