Больно не будет

Ольга Вечная, 2020

Он в прошлом мажор, в настоящем – боец спецназа. В будущем крутой спец, а пока молодой и дурной, как утверждает его начальство. Она попала в беду. А потом навестила в больнице парня, который закрыл ее собой. Он для нее слишком дерзкий. Он во всем для нее слишком, но почему-то ей отчаянно хочется узнать его получше… Содержит нецензурную брань.

Глава 1

За пару дней до…

Катерина

Если бы меня спросили утром, что такое плохой день, я бы подумала о простуде. Пробитом колесе машины или досадном опоздании на работу. Какое наивное заблуждение!

Я сижу на корточках у стены, ноги давно затекли и онемели, но мне так страшно пошевелиться, что я терплю из последних сил.

Наверное, отрицание — первая реакция в подобной ситуации.

Да быть не может!

В наше-то время?!

Смешно! Покажите мне камеры!

Но время идёт, а весёлый ведущий не выскакивает из укромного местечка, не объявляет на весь ювелирный магазин: «Помашите нашим телезрителям!»

Вместо этого четверо мужчин в масках и в чёрной одежде, с оружием, ходят туда-сюда и изрядно нервничают. Это длится уже несколько часов, но адаптироваться к ситуации никак не получается.

Им кто-то сказал, что сегодня в этом магазине не работает охранная сигнализация, а выручку из сейфа не забирали неделю. Дали наводку, указали время и место. Сигнализация сработала моментально — не прошло и минуты после нападения, как мы услышали раскатистую сирену полицейских машин. А следом отборную брань грабителей. Они даже подрались и чуть не поубивали друг друга. Одной заложнице сильно прилетело, я её обнимаю и зажимаю рану платком.

Они долго выясняли, кто виноват, размахивали заряженным оружием. Один выстрелил в потолок.

Нас семеро: я, две девушки, которые здесь работают, семейная пара пенсионного возраста и два охранника. Одного из последних грабители ранили и связали, бросили на пол. Второй сдался сам, поднял руки ещё раньше, чем мы осознали, что происходит.

Мы жмёмся друг к другу и молимся. Пожилая пара — мусульмане. Мы обращаемся сразу к двум богам — возможно, хоть один откликнется.

Время тянется адски медленно, каждая секунда может стать последней. Здание оцеплено, грабители не могут придумать, что им делать, как выкрутиться. Несколько раз с ними пытались связаться полицейские, но разговор не клеился.

Липкий страх сковывает движения, притупляет чувства. Они постоянно наводят на нас оружие, ругаются матом. Наконец, один из мужчин — по-видимому, самый главный и старший — вырывает рацию у своего подельника и говорит:

— Господа офицеры, нам нужен вертолёт. Будете штурмовать — уложим всех до единого. В тюрьму мы не сядем — это не обсуждается. У нас здесь взрывчатки достаточно, чтобы встряхнуть и Мира, и Маркса. Но хотим мы убраться тихо.

Полицейский представляется подполковником, фамилию не улавливаю — очень плохо слышно из-за помех, да и уши словно заложены, в них пульсирует кровь. Как я ни стараюсь, разобрать подробности разговора, от которого зависит моя жизнь, у меня никак не получается.

Один из грабителей, который нас охраняет, подходит ближе и тыкает дулом огромного чёрного автомата одной девушке в живот, она сжимается и вскрикивает, тогда он ударяет её наотмашь:

— Молчать! — хватает за волосы и швыряет в сторону. Кажется, он либо пьян, либо под кайфом. Понимание этого спокойствия не добавляет.

Девушка закатывается в немой истерике, а он направляет дуло на меня. Я не смотрю на него, только перед собой, опустив голову. Пытаюсь скрыть дрожь тела.

Тем временем вожак продолжает торг с полицией:

— Да, именно вертолёт, — в ответ помехи. — Через час. Уж постарайтесь уговорить какого-нибудь лётчика, если хотите сохранить девчонок. Они тут молоденькие, хорошенькие, наверное, их дома ждут… — он смеётся: — Отпустить? Чтобы вы нас перестреляли?!

Торги длятся, по ощущениям, минут сорок.

— Так, ты мне, подполковник, надоел, — вдруг рявкает вожак. — Знаю я ваши замашки, переговорщики и бла-бла-бла. Фигни навешаете — не успеешь оглянуться, как упадёшь с пулей между глаз. Знаем, как работают ваши альфовцы — новости читаем! С тобой я разговаривать больше не буду. Никаких психологов. Никаких с*аных гадов! — у него начинается срыв, вожак начинает орать: — Идите на хрен! Через час не будет вертолёта — количество заложников уменьшится!

Он бросает рацию на прилавок и принимается ходить из угла в угол. Я не поднимаю глаз — вижу лишь его ботинки, слышу тяжёлые шаги и вкрадчивые разговоры.

Меня ощутимо трясёт. Это уже третий человек, который пытается наладить контакт, но едва диалог завязывается, вожак всё обрывает.

Через какое-то время рация снова вибрирует:

— Привет, мужики! — звучит новый голос. — Пятый час сидите, не надоело?

— А ты кто будешь? — спрашивает вожак не без раздражения. — Ещё один мозгоправ?

— Меня зовут Ярослав, — отвечает рация довольно беспечно, — и я ни разу не с*аный мозгоправ. Сам их терпеть не могу, клянусь. Приходится постоянно отвечать на тупые вопросы. А эти грёбаные тесты? Не, ты же сидел, должен понимать, о чём я. Программы для нас пишут одни и те же люди.

Вожак смеётся.

— Тогда, может быть, ты в курсе, что с нашим вертолётом, Ярослав?

— Он скоро будет, но тут такое дело… Я тоже хочу полетать, возьмёте с собой? — весело и беззаботно.

— А зачем ты нам на хрен нужен? — со смешком отвечает вожак. По интонациям кажется, что они флиртуют друг с другом.

— Девчонок хорошо бы отпустить. Зачем их мучить? Они визжат, в обмороки падают, ведут себя неадекватно. Да и… почему бы не проявить великодушие? Как бы там ни было, это зачтётся. И в суде, и перед Богом.

Грабители переглядываются, вожак смотрит на нас, и я торопливо прячу глаза. Девушки тихо рыдают в ладони, я молчу. Поглядываю исподлобья. Вожак качает головой, сомневается:

— А чем ты так важен, Ярослав, что из-за тебя по нам не начнут палить на поражение?

В ответ снова помехи, я только слышу отрывисто «боец», «сын…».

— Не соглашайся! — рявкает неадекватный. — Возьмём лучше девку трофеем. Пошли его, — он садится напротив меня и пытается поймать взгляд. Глаза у него стеклянные, вид — агрессивный, я ещё раньше разглядела. Я пытаюсь сжаться в точку, превратиться в чёрную дыру, исчезнуть.

Вожак цыкает на него. Рация снова оживает:

— Всей толпой в вертушку всё равно не влезете. Пока идут приготовления, ищут лётчика, заправляют машину, гонят сюда — пройдёт минимум час-полтора. Отпустите людей. Не дай Бог, у кого-то сердце не выдержит, на вас повесят убийство. Оно вам надо? — говорит он спокойно, будто речь идёт не о человеческих жизнях.

— Твоё сердце выдержит? — спрашивает вожак с мерзким смешком.

— Всенепременно, — слышится в ответ. Что-то есть в интонациях этого Ярослава, в тембре голоса, в подаче информации, что его хочется продолжать слушать. Даже преступникам.

— Пошли его, эй! — злится неадекватный. — Девку возьмём! На хрен он нужен!

— На хрен девка! — отвечает вожак. — Денег будет много, снимешь себе любую шлюху.

— Таких шлюх я что-то не видал, — он всё ещё сидит напротив меня, а я по-прежнему не конечный этап в жизни звезды.

— Пусть заходит этот Ярослав, — подаёт голос третий. — Одно дело пристрелить мента, другое — невинных, — кивает на заложников. — Я на убийство не подписывался. Ты обещал, что полчаса делов, и мы с деньгами сваливаем. А через час сюда либо коммандос залетит, либо придётся кого-то грохнуть. И этот кровью истекает, что, если и правда откинется?

Раненый охранник действительно выглядит неважно, дышит часто и глубоко.

— Они своего в обиду не дадут, а заложниками могут пожертвовать, — присоединяется четвёртый. — Я по телику видел. Это называется издержки.

— Вы спятили? Хотите мента сюда притащить?! — злится неадекватный.

— Заткнись, — обрывает вожак и продолжает в рацию: — Ну выйди вперёд, Ярослав. Я посмотрю на тебя. Не понравишься — получишь пулю.

Вожак приближается к нашей кучке испуганных до безумия людей, хватает меня за шкирку, рывком поднимает на ноги. Колени отказываются выпрямляться, когда он тащит меня к окну, поднимает жалюзи. Стоит позади, держит оружие недалеко от виска. Прикрывается мной, как щитом. От ужаса я едва могу шевелиться, прижимаюсь пальцами к стеклу, которое запотевает от моего порывистого дыхания. Смотрю на стоящие вдалеке машины с мигающими световыми приборами.