Тринкет

Ольга Батлер, 2016

Совершив кражу из «Лавки Древностей», Джордж попадает в волшебную, но очень неприятную историю – за украденной им шкатулкой охотятся некие подозрительные личности, и, что ещё хуже, вдруг оживает сидящий на шкатулке человечек. Хотя этот человечек и предлагает мальчику интересную игру, призом в которой будет сокровище, слова его звучат зловеще. Как поступить, если тебе всего одиннадцать лет, отец твой добр, но небогат, и ты злишься на него, а заодно и на судьбу, не сделавшую тебя сыном миллионера или короля? «Тринкет» – это традиционная и вместе с тем неповторимая, добрая сказка, в которой всё заканчивается хорошо, и в которой зло обязательно бывает наказано. Это история о том, как трудно быть принцессами и волшебниками, что эта ноша не каждому по плечу. О том, какие ужасные последствия могут быть, если ты начинаешь испытывать большие претензии… к собственным родителям. О том, куда может завести кажущаяся такой невинной мечта о богатстве, власти и славе. За эту книгу автор получила почётный диплом 2-го международного конкурса детской и юношеской литературы имени Алексея Николаевича Толстого.

Глава четвёртая

Фарфоровый человечек разговаривает с Джорджем

Джордж долго не мог заполучить украденный из «Лавки Древностей» камень. Он оставался в шкатулке, шкатулка — в пакете, а пакет был заперт в багажнике машины. Мальчик немало поволновался за это время. Он представлял, как продавец обнаружил пропажу, как с его сонного лица сразу слетело равнодушие, как после недолгих поисков он вызвал полицию. Началось расследование, вопросы — кто интересовался камнем и шкатулкой в последнее время, как он выглядел. «Ага, записываем. Мужчина с мальчиком лет одиннадцати. Белая прядка на лбу у мальчика, говорите? Хорошая примета. И даже номер машины запомнили? Это значительно ускорит следствие»…

Однажды, когда мама вышла в магазин купить молока к чаю, в дом постучались двое полицейских. Под удивлённым взглядом Леди, собаки породы бассет, Джордж прополз на четвереньках по коридору и сел у двери. Он хотел подслушать, о чём они говорят между собой.

Но тут вернулась мама.

— Извиняемся, мэм, вы живёте здесь? — спросили её полицейские.

— Да, — ответила она.

— Можно задать вам несколько вопросов?

— Разумеется, — ответила мама. — Давайте зайдём в дом.

Бедная мама! Она повернула ключ в замочной скважине, толкнула дверь, но та не поддалась. Миссис Скидмор постучала, крикнула в щель для почты, подзывая Джорджа, но сын не откликнулся.

— Странное что-то с дверью, — сказала мама полицейским.

А с дверью было вот что: перепуганный Джордж навалился на неё спиной, а ногами упёрся в решётку отопления. И только когда полицейские ушли, задав маме за дверью пару вопросов, он быстро перебежал из прихожей в гостиную. Сердце его колотилось, как у зайца.

— Джордж, разве ты не слышал, что я стучала? — рассерженно спросила мама, войдя в дом.

— Я в ванной был, — соврал сын. И тут же ему стало досадно, что теперь он не только воришка, но ещё и лгун. Однако, заглушая в себе голос совести, он быстро поинтересовался: — А зачем приходили полицейские?

— На нашей улице обворовали дом, ищут свидетелей.

«Уфф», — с облегчением выдохнул Джордж. Спасибо продавцу из «Лавки Древностей», что он так равнодушен к своему товару! Может быть, он вообще никогда не обнаружит пропажу?

Наконец настал день, когда Скидмор-старший вытащил из багажника вещи и свалил их на полу в гостиной. Пакет стоял теперь возле журнального столика. Родители не торопились доставать из него покупки, и это было на руку Джорджу. Он ждал подходящий момент.

Брэнда вертелась рядом, но её можно было не бояться — она ещё маленькая и глупая. Отец лежал на софе, мама с бассетихой Леди на коленях листала журнал, телевизор бормотал сам по себе. В программе новостей рассказывали о голубях, которые жили под крышей красильни в Манчестере. Их перья так перепачкались красильным порошком, что голуби стали ярко-синими.

Когда отец задремал, а мама ушла на кухню, мальчик быстро перебежал комнату. Стараясь не шуметь, он раскрыл пакет, запустил в него руку…

— Чем ты там шуршишь, Джордж? Что у тебя вид такой взъерошенный? — сквозь дрёму поинтересовался отец.

— Газетой шуршу, — промямлил сын, сжимая во вспотевшей ладони обрывок обёртки из пакета. — Нормальный у меня вид.

Он разгладил на коленке клок бумаги. Это и в самом деле была старая газета. На обрывке можно было прочитать заголовок: «Начинается акция протеста профсоюза». Кто-то зачеркнул фломастером последние три слова и жирно вывел над ними — «игра».

— Начинается игра, — шёпотом прочитал Джордж.

«Эх, нелёгкая жизнь у жулика, — подумал он. — Хоть и не поймали тебя пока, а глаза бегают, сердце колотится, руки дрожат. Если станет известно о краже…»

Но лучше об этом не думать — отец мог быть очень строгим.

Наконец Джордж утащил шкатулку в свою комнату. Крышка её не поддавалась, как и раньше. Словно кто-то властвовал то ли над шкатулкой, то ли над камнем — несмотря на то что теперь Джордж был их хозяином, хоть и незаконным.

Устав бороться с этой невидимой силой и спрятав шкатулку под кровать, мальчик спустился вниз. Родители и сестра были в саду. Отец опять дурачился. Он напялил пластмассовую шляпу с бантом, которую ему выдали на юбилее у бабушки Азалии, залез в надувной бассейн, принял расслабленную позу, сунул в рот сигару, а в руку взял банку кока-колы, изображая бездельника. Мама и Брэнда хохотали, но Джорджу было невесело. И только когда отец высокомерно произнёс: «Приветствую вас, мои подданные!», а мама заметила ему: «Скидмор, ты живёшь в мыльном пузыре, но я тебя люблю!» — мальчик кисло улыбнулся за компанию со всеми.

Ночью, едва весь дом заснул, Джордж тихонько встал с кровати. Леди приподняла голову с подстилки, и он погладил собаку, успокаивая. Сквозь тонкие занавески в комнату проникал свет уличного фонаря. По стенам перемещались тени от веток деревьев. Было тихо. Лишь редкие шумы доносились снаружи: лисица рылась в бачке с мусором, дрались коты. И вдруг с улицы донеслось: «Моё! Моё!» Кто бы это мог быть?

Джордж выдвинул шкатулку из-под кровати. Фарфоровая белая фигурка так и засияла на фоне тёмного пола. Но лицо её, оскаленное в улыбке, показалось зловещим. Мальчик не заметил, что на этот раз фарфоровый человечек сидел нога на ногу, а листок бумаги исчез из его рук. Джордж думал о другом — почему шкатулка не открывается? Он долго боролся с её крышкой, пока не услышал вредный смешок. Неужели этот человечек над ним потешается?

Тогда мальчик пронзительно и жалобно попросил:

— Ну, пожалуйста, пожалуйста, отпусти! Это мой камень! Мне нужен только камень, больше ничего! — Хотя в голове у него мелькнуло: «Разбить, что ли, этого уродца завтра, если по-хорошему не открывает?»

И тут, к его восторгу, крышка легко поддалась, словно человечек услышал просьбы, и заветный камень красным глазом блеснул в темноте.

— Долгожданный! — с любовью прошептал Джордж, целуя камень.

Обрадованный, он задвинул шкатулку обратно под кровать. Авось пока не найдут! А потом он перепрячет её в саду.

Джордж быстро заснул, и во сне гонялся за толстяком. Тот забежал в незнакомый дом; мальчик шёл за ним по запутанным коридорам, пока не очутился в полутёмном зале с множеством дверей. Стены и окна там были покрыты кружевными узорами, похожими на паутину, и звучала приятная, но однообразная мелодия. Поняв, что заблудился в музыкальной шкатулке, Джордж стал искать выход.

Какую бы дверь он ни распахивал — оттуда выскакивали какие-то неприятные рожи и монстры. Чудовища не нападали на него, а некоторые даже улыбались щербатыми ртами, приглашая идти дальше. Но стоило ему отвернуться — и они приближались к нему, окружая, оттесняли его к единственной приоткрытой двери. Как раз к той, в которую он ни за что не хотел идти.

И всё-таки он распахнул ту дверь. «Поиграй со мною, Джордж. Станешь первым богачом», — отчётливо донеслось из угла. «Кто здесь?» — спросил мальчик, озираясь. В зале стояло кресло с фарфоровой шкатулки, и в нём сидел ухмыляющийся человечек. На спинке кресла висела его мантия из вороньих перьев. Человечек восседал как на троне. «Да, да! Я хочу быть богатым!» — воскликнул Джордж.

Изо рта человечка показался и сразу спрятался длинный, тонкий, как у ящерицы, язык. «Ты мне доверяешь?» — спросил он. «Ну конечно! — ответил Джордж. — Я ведь чувствую, как вы мне рады!»

Фарфоровый карлик, соглашаясь, важно кивнул. «Тринкет, тринкет», — проскрипел он, и лицо его опять стало неподвижным.