Жемчужина Тамерлана

Ольга Баскова, 2021

У древнего могучего воина Тамерлана был свой секрет. Он завоевал многие земли и народы благодаря необычной жемчужине, которая помогала ему в бою. Но судьба драгоценности оказалась намного длиннее жизни воина. В наши дни у обыкновенной пенсионерки из приморского городка украли сокровище, а затем убили ее, прикрепив к груди бубновый туз…

Глава 2

Самарканд, 1941 г.

Зульфия, пожилая невысокая женщина со смуглым некрасивым лицом и узкими черными глазами, отдернула занавеску и заглянула в маленькую, чисто убранную комнатку. Ее младший сын Али и его девушка Фатима, о которой она ничего не знала до вчерашнего дня, крепко обнявшись, спали на кровати.

Воспитанная в строгих мусульманских традициях, женщина не одобряла свободных отношений, но не собиралась читать Али нотации. Она заранее знала, что он ей скажет. И вообще Зульфия предпочитала не вмешиваться в личную жизнь своих детей, чтобы не быть виноватой. Жизненный опыт показывал: она поступала правильно. Два старших сына уже имели свои семьи, жили с женами душа в душу и подарили ей внуков. Сердце болело за младшего, более нежного и увлекающегося, чем его братья.

Интересно, что это за девушка? Он ничего о ней не рассказывал.

Зульфия покосилась на занавеску, прикрывавшую вход в опочивальню молодых, махнула рукой и прошла во двор, к примусу, автоматически включив радио, которое младший сын сам собрал и установил в доме.

Звонкий суровый голос диктора, раздавшийся из радиоприемника, на мгновение оглушил ее, заставил остановиться. Она еще не знала, о чем он говорил, но инстинктивно почувствовала беду.

Женщина прислушалась, жадно ловя каждое слово.

— Сегодня, двадцать второго июня, в четыре часа утра, без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами.

Зульфия медленно стянула цветастый платок с седой головы и опустилась на некрашеную лавку.

Речь диктора будто доносилась из другого мира, а в этом, с большим виноградником возле белого домика, с запахом цветов, которые она так любила, все было мирно и спокойно.

«Этого не может быть», — тихо произнесла женщина, словно отгоняя от себя наваждение.

Голос соседки Марии вернул ее к реальности, бесцеремонно разрушил надежды, что все это ей послышалось, что все это неправда.

— Зульфия, ты уже знаешь? Война…

Она замотала головой на тонкой жилистой шее.

— Ой, у меня двое сыночков, — заголосила Мария. — Заберут их, как пить дать заберут. И твоих тоже.

Зульфия сжала кулаки, закусила губу. Она подумала о младшем, который еще не успел жениться и родить детей. Если заберут всех, заберут и его. А это несправедливо. Она не даст, не пустит.

Из груди вырвался тяжелый стон, и какая-то сила сорвала ее с места, бросила к дому.

«Не пущу, — птицей билась мысль. — Не пущу».

На пороге женщина столкнулись с Али, всклокоченным, с синими полукружьями под глазами. Он улыбнулся, но, увидев взволнованное лицо матери, посерьезнел:

— Мама, что случилось?

Сцепив до хруста пальцы, бедная женщина заголосила:

— Беда, сынок. Война…

Али заморгал:

— Какая война? Что ты такое говоришь?

— Война, с немцами, — продолжала выть Зульфия и вдруг бросилась ему на шею: — Не пущу, не дам…

Парень еле оторвал ее от себя:

— Значит, это правда..

Зульфия заголосила еще громче. На шум выбежала Фатима, торопливо застегивая пуговицы на цветастом халатике.

— Что случилось? — Она обвела всех удивленным взглядом. — Почему вы плачете?

— Война, дочка, — выдохнула Зульфия, теребя верхнюю перламутровую пуговицу на халате. — Война с немцами.

Девушка посмотрела на Али, словно хотела, чтобы возлюбленный развеял ее страхи. Но в глазах любимого читалась тревога, сквозь смуглоту щек проступила смертельная бледность.

— Это правда, — он как-то обреченно кивнул. — Это правда, Фатима.

Студентка нахмурилась.

— Значит, вчера этот кинооператор говорил правду, — она в волнении дергала себя за тонкую черную косичку. — Мы не должны были вскрывать могилу Тамерлана. Его проклятие живет до сих пор.

Парень махнул рукой:

— Теперь уже поздно об этом говорить…

Фатима приложила ладонь к груди, словно хотела успокоить бьющееся сердце.

— Если все вернуть в мавзолей, война может прекратиться, — тихо сказала она.

Али усмехнулся:

— Ты веришь, что ученые согласятся это сделать? Да кто им прикажет? Я? Ты? У них распоряжение самого Сталина.

Она дернула головой:

— Точно, точно… Но давай побежим к ним в гостиницу. Я понимаю, нас никто не станет слушать. Но нельзя же вообще ничего не делать. Мы должны хотя бы попробовать, чтобы потом не корить себя за бездействие.

Али кивнул:

— Да, ты права. Одевайся.

Молодые торопливо прошли в комнату, оставив Зульфию в полной растерянности. Она не понимала, о чем говорили студенты, но вдруг, неожиданно для себя, поверила в чудо.

Али и Фатима рассуждали о каком-то проклятии. Зульфия иногда боялась признаться самой себе, что верила в проклятия и заговоры. Если война началась из-за этого, все можно было вернуть назад.

Когда молодые покинули ее дом, она пожелала им удачи.

Парень и девушка торопились изо всех сил, надеясь застать ученых и поговорить с ними. Но им не повезло.

В гостинице сообщили, что научная экспедиция с останками Тамерлана уже выехала в Москву.

Али вскоре отправили на фронт, и он забыл и о Тамерлане, и о сокровище, найденном Фатимой.

Немцы стремительно наступали на Москву.