Один день неизвестного поэта. Поэма

Олег Филипенко

Олег Филипенко – не новичок в литературе, однако до сих пор его поэтическое творчество было знакомо лишь узкому кругу ценителей-специалистов. «Один день неизвестного поэта» – оригинально исполненное увлекательное повествование о пути и месте художника во времени, шедшее к широкому кругу читателей около двадцати лет, но до сих пор не утратившее своей острой актуальности. (В 2000-м году поэма номинировалась от издательства «ЭРА» на Антибукеровскую премию). Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВКА ПЯТАЯ

Вот и Татьяна пришла на работу, мой менеджер лучший.

Таня технарь по профессии, долго она инженером

в неком КБ просидела, чертя многоумные схемы

то ль самолетов, а то ли чего-то иного. С распадом

СССР без работы она постепенно осталась

и, наконец, сократили их всех. И пришлось ей сначала

все начинать. В плане только работы конечно. А в личной

жизни у ней все стабильно: есть муж, есть ребенок, есть кошка.

Ум у нее очень цепкий, а это в работе подспорье.

Правда, капризна она и обидчива, но мы все люди.

Нужно уметь приспособиться к минусам, если есть плюсы

в вашем сотруднике. Впрочем, читайте, коль надо, Корнеги

или кого-то еще. Я же их не читал, сам все понял.

Да и претит прагматизм этих книжек, похожий на глупость.

«Как научиться людьми управлять?» Ну не свинство ль в названье?

Что-то мельчаем. И что-то с мозгами людей происходит…

Ладно. Пустое… Пускай все идет как идет. Положися

на волю Божью… Итак, моя Таня уселась на стульчик,

что на колесиках был и вращаться мог, если угодно

было бы вам, и звонить начала по работе. Ну что же,

надо и мне за компьютер садиться печатать для банка

три резюме на начальника ценных бумаг в управленье.

Я наловчился печатать и скорость приличная, правда,

не пятью пальцами, только двумя иль одним. А когда-то

вовсе не мог. Научился сперва на печатной машинке.

Помню, когда в первый раз я приехал к знакомому парню,

что мне машинку доверил свою, то уселся печатать

восемь сонетов своих, так четырнадцать строчек несчастных

первого опуса час я печатал, не меньше. И проклял

это занятье. Но все-таки медленно, тупо, упорно

руку набил. А сейчас почти бегло печатаю тексты.

Даже английский уже шрифт освоил, хотя много хуже.

Опыт любой пригождается в жизни. Ведь разве представить

мог я когда-нибудь, что пригодится и это уменье

бегло печатать в работе, которую жизнь навязала?

Вот потому-то всему обучаться и надо. Открытым

быть ко всему, что нам жизнь преподносит и времени вызов

надо принять из достоинства, пусть это время и жестко.

Вот наконец-то и Юля пришла. Опоздала, конечно.

Я ничего не сказал. Промолчу в этот раз. Неохота

нервы трепать. Догадается позже по тону, с которым

с ней разговаривать буду, холодным и чуть отстраненным.

Юлин характер тусовочный. Любит она пообщаться,

сходится быстро с людьми, разговор поддержать может каждый.

Все б хорошо, но стиль жизни ее КСПешный, а это:

карты, вино-домино, разговоры, пеньё под гитару,

выходы в лес на природу, палатки и прочие игры.

И потому-то разбросанность есть в ней какая-то. Впрочем,

в целом легко с ней. Ее на работу устроил к нам Саша,

что компаньон мой. Они из одной с ним компании были.

Саша и сам под гитару не прочь спеть в свободное время.

Я ж не люблю КСПешников, просто воротит от этих

песенок их, просто розовых сопель каких-то. Коробит.

Время сейчас очень жесткое, так что все эти примочки

шестидесятников кажутся глупостью мне несусветной.

Мне говорят, что романтики были они. Не согласен.

Сам я поклонник романтиков. Лермонтов был мой учитель.

Но настоящий романтик и гибнет совсем молодым уж.

Это цена за их кредо в искусстве. А эти, которых

мы тут имеем в виду, умудрялись лизнуть кому надо

задницу в нужное время и тут же исполнить бунтарский

жест, что, по сути, совсем не бунтарский, а рабский, плебейский.

Бродский не делал ни жестов, ни задниц ни чьих не лизал он.

Просто писал, как писалось, и стал возвышаться над всеми,

что окружали его. Время все по местам расставляет.

Больше скажу: может, Бродский в момент малодушья хотел бы

как-то прогнуться пред властью, но сделать сие не позволил

собственный гений, и строчки ложились лишь так как ложились.

Этим-то гений отличен от просто талантливых малых.

Вот наконец-то и Саша пришел. Как всегда, он ворвался,

словно ужасно спешил на работу и словно чуть-чуть лишь

он задержался, на пару минут, а не на полчаса аж.

Впрочем, когда начинали мы с ним это дело, я думал

чокнусь от злости за все опозданья его. Мы, к примеру,

с ним на одиннадцать встречу назначим, а он вдруг приходит

к часу иль двум и всегда у него есть на то основанья,

чтоб опоздать. То запор у собаки, и он с ней вкруг дома

долго гулял, чтоб покакала, бедная; то наряжался

в банк, когда мы по делам туда с ним собирались, невинно

мне говоря: «Ты же сам мне сказал, посолидней одеться.

Вот и крутился я час перед зеркалом, перебирая

все свои вещи…» При этом одет был в помятые брюки.

В общем, отмазок я всех его даже не помню. Когда уж

Саши фантазия сильно скудела, то он покаянно,

что еще больше меня раздражало, шептал: «Ну, проспал я…»

А иногда начинал возмущаться, что я как начальник

с ним поступаю, в то время как мы компаньоны. На это

я отвечал, что развалится фирма, коль будем работать

кто когда хочет и что есть основа любых отношений

на производстве и мы не кружок макраме, а мы фирма…

В общем, ругались, случалось. Но все-таки есть результаты:

Саша стал меньше опаздывать и уж конечно не больше

чем на полчасика. Впрочем, у Саши достоинства тоже

есть, как имею и я недостатки. И в целом друг друга

мы дополняем. К примеру, в компьютере Саша, конечно,

ас по сравненью со мной. Но одну вещь я твердо усвоил:

в бизнесе, как и в рассказе, поэме, картине иль прочих

видах искусства должна композиция быть. Без нее же

рухнет ваш бизнес, когда удержать вы не сможете плана

или неправильно в вашей работе акценты дадите.

В этом лишь бизнес с искусством и схож. Ну а дальше — различье…

Этого целого Саше порой не хватает. А мне же

знаний порой не хватает в конкретных вполне положеньях.

Тут я без Саши никак. Так что мы дополняем друг друга.

Время к обеду приблизилось. Я же за новую взялся

снова работу: заказ получил на главбуха из банка.

Главный бухгалтер — заказ очень сложный, но платят за эту

должность прилично, поэтому я, потирая ручонки,

стал в базе данных искать подходящих для них кандидатов.

Саша и Юля, и Таня работали каждый отдельно,

каждый вел несколько банков, как, впрочем, и я. Потому-то

каждый свободу имел, что касается выбора банка

или вакансии. Здесь мы навязывать с Сашей девчонкам

(так мы зовем их, хотя сорок лет уже Тане) не вправе.

Каждый и так понимает, где выгода есть, — ведь проценты

Юля и Таня у нас получают с проделанной сделки.

Тут захотелось мне снова отвлечься, поскольку глазами

я пробежал десять строчек последних и снова сомненье

ум посетило: о том ли пишу? И достойна ль поэта

скучная эта материя: банки, компьютер, главбухи?..

Думаю так: это тоже часть жизни. А значит имеет

право она на фиксацию, пусть это я с отвращеньем

иль с холодцой буду делать, но надо ее узаконить.