Десантник. Дорога в Москву

Олег Таругин, 2018

Третья часть цикла «Десантник». Возвращение сержанта разведроты ВДВ Алексея Степанова и его боевых товарищей в свое время откладывается. Спецназовцы получают от своего командования новый приказ – необходимо любой ценой доставить в Москву информацию из будущего. Казалось бы, ничего особо сложного: броню бойцов не способны пробить пули и осколки, а их плазменные винтовки с легкостью уничтожают танки и самолеты. Однако на дворе всего лишь июль 1941 года. Блицкриг пока не выдохся, Вермахт все еще силен, и переправившиеся через Березину гитлеровцы внезапно начинают новый прорыв, а на след таинственных «гостей» становятся элитные немецкие егеря.

Глава 4

Когда остановились на ночную стоянку, десантник вроде бы случайно подсел к Бергу. Идти и дальше было попросту нерационально, поскольку окончательно стемнело, да и устали все порядком, даже космодесантники. Как совсем недавно размышлял Леха, путешествие по ночному лесу ничем хорошим закончиться не могло по определению. Тем более место подыскали подходящее, и вода в виде небольшого ручейка имеется, и окружающие заросли надежно скрывают импровизированный лагерь от ненужных глаз.

Переведя канал в закрытый режим, Степанов без экивоков осведомился:

— Йохан, вопрос всего один — что в эфире? Конкретно, что слышно насчет той зондеркоманды?

Космодесантник пожал плечами:

— Леха, ну и какого ответа ты ждешь? Эфир я пасу, разумеется, но там сплошная солянка. Попробую запустить сортировщик по заданным параметрам, возможно, что-нибудь получится. Насколько это вообще принципиально?

— Да кто ж его знает, коллега… — совершенно искренне сообщил Степанов. — Просто, понимаешь, на душе неспокойно, скребет что-то. У меня батя два срока «за речкой» оттарабанил… — заметив на лице собеседника непонимание, пояснил. — На войне, в смысле. Необъявленной, так сказать. Официально мы там местным аборигенам счастливую жизнь налаживать помогали и прочим интернационализмом занимались, а на самом деле каждый месяц борты с «двухсотыми» в Союз шли.

Сержант понимающе кивнул:

— Знакомое дело. Ты даже не представляешь, сколько мы раз оказывались в положении «ихтутнебыло». И ничего, выживали и возвращались… не все, понятно. Ну и?

— Он про ту войну почти никогда не вспоминал, даже если я напрямую спрашивал. Уходил от ответа. Но иногда говорил, что если вдруг покажется, будто что-то не так — значит, точно что-то не так. Он подобное «чуйкой» называл. Или «жопокрутом». Вот и сейчас зудит у меня что-то, словно предупреждает. Батищеву даже говорить не хочу, сразу не поймет, а объяснять неохота. Но что именно меня тревожит — не врубаюсь, хоть тресни…

— Трескать не нужно, не поможет, — невесело усмехнулся спецназовец, как ни странно, прекрасно уловивший суть незнакомой идиомы. — Но я тебя понял. Сейчас перенастроюсь, вот только, как мне кажется, стоит с пленным поговорить. Нужны хоть какие-то ключевые слова: названия подразделений, имена командиров — короче, любые подробности. Это поможет настроить параметры автопоиска. Остальное чип сам сделает. Уловил?

— Как два пальца, — задумчиво пробормотал Алексей, прикидывая, насколько хер майор может оказаться полезным. А ведь может, очень даже может, морда фашистская! Хоть и не факт, конечно. Собственно, сейчас и проверим…

Отозвав в сторонку Батищева, десантник вкратце озвучил свои мысли, заодно обрисовав тому задачу. Особист все понял с ходу, так что Леха зря переживал:

— О чем речь, разведка, сейчас приведу фрица, поспрашиваем. Автоматический перевод — это, конечно, здорово, но я уж лучше по-старинке, так оно надежнее как-то. Как ты там говорил, живое общение, а?

Запираться Ланге, понятно, не стал — с чего бы? Скорее даже наоборот, воспрянул духом — вот он и снова стал нужен, что не может не радовать. Поскольку в его нынешнем положении все достаточно просто: пока в нем (точнее, в информации, которой он владеет) заинтересованы, он жив и здоров. В противном случае пришельцы из будущего вполне могут решить, что и дальше тащить с собой пленного нерационально. А умирать майору Abwehrkommando-3 совершенно не хотелось.

Особенно сейчас, когда Рудольф получил столько поистине бесценной информации, по сравнению с которой даже разработки горячо любимой и лелеемой фюрером Ahnenerbe — не более чем мистический бред. Каковым, вероятнее всего, и является, как бы ни надували щеки все эти создатели «новой религии», представляющей собой чудовищное варево из древнегерманской мифологии, «не отравленного еврейским влиянием» христианства и неких вовсе уж бредовых оккультных методик.

С точки зрения Ланге, которую он, разумеется, держал исключительно при себе, в тридцать шестом рейхсфюрер Гиммлер абсолютно зря ввел попавшее в опалу общество в состав СС, а перед самой войной еще и занял пост президента. Впрочем, внутренними делами «Наследия»^[10] он никогда всерьез не интересовался, а уж сейчас — и подавно. Хотя бы потому, что предки, какими бы легендарными они ни были, уже не актуальны: ему удалось увидеть ПОТОМКОВ, что несравнимо круче! И куда, куда как перспективнее…

Хотя заданный контрразведчиком вопрос Рудольфа порядком удивил: с чего вдруг русские заинтересовались карателями из айнзацгруппы? Никакой опасности последние не представляют, особенно, учитывая поистине поражающее воображение оружие kosmodesanta. Да и евреев — Ланге мысленно ухмыльнулся — среди них определенно не имеется.

Впрочем, своего любопытства майор никак не выдал:

— Да, господин капитан, кое-что я знаю, хоть и немного. Это подразделение зондеркоманды 7b под руководством штурмбанфюрера СС Гюнтера Рауша. Входит в состав айнзацгруппы B, работающей в зоне действий группы армий «Центр» в Белоруссии. Общая численность — около семисот человек, командир — группенфюрер СС Артур Небе. Каждая зондеркоманда делится на подкоманды численностью порядка двух-трех десятков человек. Не менее трети состава каждой группы — бойцы СС, это наиболее подготовленные к боевым действиям солдаты. Полагаю, что в данной конкретной ситуации интересующий вас отряд мог быть укомплектован в основном именно ими. Собственно, это все, что мне известно. Кто именно командует данным отрядом, я не знаю и знать не могу. К сожалению.

— Возможно, радиопозывные?

— Увы, господин капитан, — абверовец совершенно искренне пожал плечами. — Поверьте, я ничего не скрываю. Просто не в курсе. Мое ведомство с ними пока никак не пересекалось. Утром мне сообщили, что проводимому мной расследованию присвоен высший приоритет, однако следственная группа расширенного состава не прибудет раньше вечера ввиду неких особых обстоятельств…

Наткнувшись на тяжелый взгляд контрразведчика, Рудольф заметно заволновался и торопливо пояснил:

— Слово офицера, все так и было! Никаких пояснений я не получал, вообще никаких! Мне только сообщили, что в известный вам район срочно перебрасывается зондеркоманда, целью которой является недопущение утечки сверхсекретной информации. И это все, что я знаю, клянусь!

Поколебавшись еще несколько мгновений, Ланге на всякий случай добавил:

— И уверяю вас, господин капитан, я категорически не одобряю их методы, гм, работы с местным населением! Я разведчик, а не палач! И отнюдь не из какого-то мнимого гуманизма или чистоплюйства. Моя работа тоже порой весьма дурно пахнет, и отнюдь не французскими духами. Просто из циничного расчёта: для этих… карателей местное население — только объект «особого обращения», а для меня — потенциальные источники информации или агентура, пригодная для самых разных целей. Господин капитан, мы ведь с вами практически коллеги, занимаемся примерно одним и тем же, значит, вы должны понять.

— Нашел тоже, понимаешь, коллегу, — зло буркнул Батищев, с трудом удержавшись, чтобы не плюнуть пленному под ноги. Контрразведчик уже достаточно спокойно воспринимал обращение «господин капитан», но вот прозвучавшее сравнение едва не вывело его из себя. Впрочем, сдержался, разумеется.

— Дальше?

— Дальше я понял, что в игру вступила имперская безопасность, и решил предпринять некоторые шаги для спасения своей жизни и ценного прибора. Остальное вы знаете. Поверьте, я искренен, господин капитан!

— Как ни странно, верю, — поморщился особист. — Как седалище подгорать стало, так и рванул куда подальше…

— Простите, — захлопал глазами абверовец. — Не совсем понимаю. Что такое sedalishe?

— Неважно, — отрезал тот, переглянувшись с Лехой и Бергом. — Ну?

— Негусто, — пожал плечами спецназовец. — Попробую, конечно, пробить по названию подразделения и имени командира, но ничего не обещаю. Критично мало информации. Хотя все записи радиообмена за сутки чип записал, возможно, поиск по массиву что-то и даст. Сейчас займусь.

— Добро. Все, фриц, отдыхай пока. Завтра поглядим, что да как.

С помощью Степанова поднимаясь с земли, майор неожиданно спросил:

— Разрешите вопрос, господин капитан?

— Чего тебе еще? — дернул щекой Батищев. — Говори!

— Этот боец… я правильно понял, что его зовут Берг? Йохан Берг, я слышал, как вы его называли? Он немец?

Ответил контрразведчик с трудом скрываемым удовольствием:

— Еще какой немец, таких еще поискать! Чистокровный, можно сказать!

— И он сражается за вас? — мысленно выругав себя за то, что определенно подставляется, не сдержался Ланге.

— Сражается, — согласился Иван Михайлович. — И отлично сражается! Видал бы ты, как он ваши танки жег — любо-дорого поглядеть! Ни одного промаха. Вот такие дела.

— И…

— И все! — отрезал Алексей, легонько подталкивая пленного в спину. — Нихт ферштейн, гитлер капут, зир гут, берлиненштрассе. Двигай давай, ужин остывает. Да и баиньки пора.

И уже уходя, смерил Батищева выразительным взглядом: «мол, ну и на хрена»?

Контрразведчик же расплылся в широкой, на все тридцать два давно не чищенных зуба, улыбке…

* * *

От несения ночной караульной службы «местных аборигенов», к числу которых как-то незаметно отнесли не только Батищева с летуном, но и Леху с Савушкиной, освободили. Спецназовцы, как ни крути, были лучше подготовлены и физически, и, что особо важно, технически. Степанов, собственно, и не спорил, прекрасно понимая, что так будет лучше. Во всех смыслах. Да и умаялся он за эти дни неслабо, честно говоря. Одно, пусть и недолгое, пребывание в плену и ранение чего стоило.

Поужинав и умывшись — старым привычкам десантник решил не изменять, вдоволь поплескавшись в ручье (и еще почти полчаса сторожил Ирку, занимавшуюся тем же самым) — после чего завалился на боковую. Причем, как бы это помягче сформулировать, отнюдь не в гордом одиночестве. Поскольку спать отдельно девушка отказалась категорически. При этом, впрочем, чуть смущенно добавив, что ничего эдакого в виду не имеется и не предвидится, просто ей страшно… и вообще. Что подразумевалось под «вообще», Леха так и не понял, но выяснять или тем паче спорить на всякий случай не стал. Незаметно показав кулак летуну, делавшему какие-то весьма недвусмысленные знаки, Алексей молча утянул Иру за небольшой куст, дающий хоть какую-то иллюзию уединения. Не для него, понятно, для Савушкиной, все ж таки одни мужики кругом.

Без особых проблем справившись с будущанским спальником, десантник упаковал внутрь практикантку, расположившись рядом, благо прогревать костром землю или рубить лапник больше необходимости не было. Со слов Локтева, спальный мешок способен обеспечить комфортные условия даже при двадцатиградусном морозе. Мысленно ухмыльнувшись этой самой «практикантке» — да уж, полевую практику Ирина получила, что надо, врагу не пожелаешь! — Леха собрался было отправиться в царство Морфея… но, как выяснилось, не тут-то было.

Савушкину внезапно пробило на разговор: сказывалось чудовищное напряжение крайних суток. Некоторое время парень выслушивал произносимые достаточно громким шепотом откровения в духе «как ей было страшно», «какие эти фрицы козлы безрогие» и «почему он, зараза эдакая, сразу не пришел на помощь и всех не поубивал на фиг». Затем не выдержал и, пододвинувшись вплотную (спецназовский спальник оказался эргономичным, способным менять форму в зависимости от пожелания владельца), сообщил, что, во-первых, давно пора спать, а во-вторых, их сейчас весь лагерь слышит. Врал, конечно, поскольку гарнитуру он, понятное дело, отключил.

Сдавленно охнув, технически куда менее подкованная Савушкина мгновенно замолчала, демонстративно повернувшись на бок, спиной к парню. И мгновенно заснула, словно кто-то щелкнул невидимым выключателем. Леха же широко улыбнулся. Ну вот и здорово, вот и справились. Эх, в другой бы ситуации! Да хоть в той экспедиции по уральским предгорьям, с которой все и завертелось! Честное слово, утащил бы девчонку в палатку, всеми правдами и неправдами спровадив товарищей (двое геологов в Иркиной китайской одноместке на одну ночь вполне поместятся, бывало, что и впятером в «Трешку» набивались, проблем-то), да и…

О том, что последовало бы за этим самым многозначительно-многообещающим «и», Алексей старался не думать. От слова совсем. Поскольку нельзя на войне о подобном размышлять, расслабляет. Но что потом женился бы — без вариантов! Да и мамка была бы рада, уж который год ждет от сына судьбоносных подвижек в личной жизни…

Старший лейтенант Локтев, проверив посты, привычно забрался в спальный мешок. Магнитная застежка бесшумно скользнула по направляющим, и спальник автоматически принял наиболее подходящую конфигурацию, подстраиваясь под анатомию пользователя и рельеф грунта. Все, можно отрубиться, желательно поскорее, поскольку вставать в четыре часа — как любой нормальный командир, для собственного дежурства он, разумеется, выбрал самое паршивое, предрассветное время.

Уже засыпая, старлей вяло подумал, что завтра нужно будет не забыть приватно шепнуть Степанову, что следует делать для полного отключения радиогарнитуры…

* * *

В первый момент Леха даже не понял, что именно его разбудило. Сквозь сон показалось, будто будущанский спальник внезапно оказался куда более продвинутым, нежели ожидалось, и включил режим вибрационного массажа, легкими тычками подбрасывая тело над землей. Улыбнувшись дурацкой мысли, десантник проснулся окончательно. Почва мелко подрагивала, до слуха доносились скраденные расстоянием удары не особенно далеких взрывов. Вот так ни фига себе, это еще чего такое? Немецкий прорыв? Бомбардировка? Похоже, последнее, поскольку в светлеющем рассветном небе достаточно отчетливо зудят авиационные моторы. Впрочем, одно другому никоим образом не мешает. И на данный момент понятно только одно: буквально в нескольких километрах отсюда Люфтваффе весьма активно отрабатывает по какой-то наземной цели.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

10

Ahnenerbe (нем.) — «Наследие предков».