Россыпи

Олег Синица

Сборник стихов и прозы посвящен 55-летию литературного клуба «Поиск», приурочен к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне и 65-летию города Кирово-Чепецка. Материалы даны в авторской редакции.

Николай Сластников

«Сегодня я грущу о той земле…»

Кукарски кружева

всему белу свету известны…

(из рассказов стариков)

Сказали мне, прапрадед мой Самыл

В округе первым грамотеем слыл.

Что сам он из Кукарской Слободы,

Оттуда, значит, и мои следы.

Знать неспроста слова и кружева

Рифмуются — прапрадед плёл слова!

Был у Самыла брат Илларион,

Сказали, тоже был весьма умён.

Они пришли — кругом леса, леса…

Какая несказанная краса!

Сказали братья: здесь мы будем жить.

Здесь и деревню надо заложить.

О братьях тех давненько шла молва,

Что, мол, слова плетут, как кружева.

Шли с просьбой к ним со всех пяти сторон —

Во дни торжеств и в годы похорон…

Письмо ли написать, прошенье ль в суд —

Все помысли и замыслы несут.

И братьев тех прозвали — писаря.

И слово то — что алая заря!

Чудесен мир, где я и жил, и рос!

Среди лесов, среди сестриц-берёз.

Средь величавых лип и тополей,

И места нет на всей земле милей!

Сегодня я грущу о той земле.

Я у камина, в городском тепле…

А предки — на погосте приходском.

Нет ни крестов, ни надписей на нём…

Светлане Сырневой

Невесёлая осень. Размыты дождями дороги.

Не добраться никак до родимой деревни моей.

Вдоль обочин уныло стоят тополя-недотроги,

И роняют последние листья с озябших ветвей.

Невесёлая осень. Уходят друзья и родные.

Всё просторней становится в милой отчизне моей.

Нам с тобою хватило б и малой частицы России,

Только там, где светил нам всегда

добрый взгляд матерей.

***

А деревня моя заросла — не травой, не травой.

Лес в деревню вошёл — интересный такой.

Тут берёза, там ёлка с сосной поднялись.

Хорошо им расти, только вширь, только ввысь…

Нынче дуб молодой постучал мне в оконце, смеясь:

— Что грустишь? Мы в округе теперь

безраздельная власть!

Завтра в ваши дома мы сквозь окна без стука войдём

И о русской деревне весёлую песню споём.

Дом

I

Ничего не происходит,

Абсолютно ничего.

Просто кто-то ночью ходит

Возле дома моего.

Постучит в мое окошко,

В двери тихо постучит.

Так негромко, так сторожко…

И молчит, молчит, молчит…

Выйду молча на крылечко,

Гляну — нету никого…

То стучит твое сердечко

Возле дома моего.

II

Разобрали дом на бревна

И куда-то увезли…

Стало ровно, ровно, ровно

На краю родной земли.

Стало тихо, тихо, тихо —

Будто не было вовек

Здесь ни скрипа и ни чиха,

Ни саней и ни телег.

Только там, где печь дышала,

Пыль клубится ночь и день.

Тень избы в пыли мерцала,

Удивительная тень!

При луне, при солнце красном

Полночь то или рассвет,

Вижу ясно, ясно, ясно:

Тень стоит, а дома нет…

***

Мы живём запасами покуда,

Чтоб хранить своё житьё-бытьё.

На столе старинная посуда,

На стене — отцовское ружьё.

В огороде свёкла да капуста,

А в реке налимы да язи…

Жить с запасом — это, брат, искусство, —

Было так и будет на Руси.

Ничего, что мы опять в осаде,

Но у нас запасов на сто лет.

В памяти запас о Сталинграде,

И других три дюжины побед.

Потому и непоколебимы

Так стоим, хотя вокруг вражьё.

Потому вовек непобедимы

Русь моя, Отечество моё!

Коридоры России

Сторона у нас поката, небоскрёбами богата.

Я иду по коридорам одного из тех домов.

И во все глазки дверные на меня глядит Россия

С подозреньем и тревогой: дескать, это кто таков?

То ли тать какой наёмный, то ли мусорщик надомный —

Я иду по коридорам милой Родины моей.

Что же двери все закрыты,

словно здесь кругом бандиты,

И средь них я самый главный,

самый страшный Бармалей?

Где бы мне остановиться?

Верно, та вон дверь — столица,

И за нею восседает сам владыка-государь?

Пригласи меня, владыка, на бродягу погляди-ка.

Может, он тебе напомнит, как жила Россия встарь.

Да, бывали и запреты, да, случались и наветы,

И поэты попадали на крючки больших интриг.

Но пророческое слово — это дар Творца Земного,

Этот дар безмерно тяжек и божественно велик;

Проходил сквозь все орбиты, двери были все открыты,

Были души нараспашку у народа моего.

Нынче ж нет свободной мысли,

словно души все закисли,

И в пространствах коридоров

лишь засовов торжество…

Ночной человек

Если ночью идёт человек, да весёлый к тому ж,

И не важно — проспектом идёт

иль пустыми бульварами,

Он уже вызывает сомненье у охранительных служб,

Потому, как ночами, уж если гуляют, то парами.

Может быть, он с разбоя шагает, бродяга ночной?

Отчего он так весел? И тут же проверят гуляющего.

Все карманы обшарят, найдут лишь огарок свечной.

Не поймут, что ночной человек

возвращается из настоящего…

В перевернутом мире давно мы живём, господа.

Мир наш замкнут на массу тельца золотого.

В генераторе правды перепаяны все провода,

Нет ни ближнего света, ни дальнего

для человека ночного.

Оттого и шагает он, весел, с огарком свечным:

Служба в храме закончена.

Смолкли молитвы святые.

Верно, скоро стану я и сам человеком ночным

И с огарком свечным побреду по дорогам России…

Картина

Стала часто видеться картина,

Будто сквозь тумана пелену:

Чья-то мама собирает сына

То ли в школу, то ли на войну…

Он ещё юнец. Слова картавы.

И совсем не знает, кто свои.

Он нырнёт в донецкие кварталы,

Где идут жестокие бои.

Там сейчас железные метели,

И шумят свинцовые дожди.

Нынче ночью «грады» налетели,

«смерчи», «ураганы» впереди…

И доколе это будет длиться —

Ни один не ведает боец.

Те за гривны будут насмерть биться,

Эти за Луганск и за Донецк…

Мама молча перекрестит сына.

Знает: весь характером в отца.

И горит, пылает Украина —

И того, и этого бойца…

Кто мы есть

Вечны в мире и зависть, и лесть,

Подлость всякая, бьющая в темя.

Нам ли спорить о том, кто мы есть —

Бог рассудит и время…

2016 г.

Старый таджик

…Много ещё на деревьях осенней Москвы,

Красной, жёлтой, и даже зелёной листвы.

Старый таджик во дворе подметает листву,

Будто бы всю подметает и чистит Москву.

Старый таджик — гастарбайтер, и это смущает его

Всю его сущность, живое его естество.

Может, на Родине, может, в самом Душанбе

Старый таджик о такой и не думал судьбе.

Радует то, что в соседнем дворе, на Тверском,

Сын его, добрый Анзур, в положенье таком.

Знают, что дома их ждёт молодая Лайло —

В доме от женщины этой тепло и светло.

Есть ещё внучки — Бахор, Азнурат и Барно.

Старый таджик, он не видел их очень давно…

Тёплые письма он пишет порой на фарси,

Как хорошо ему здесь на великой Руси.

Пишет, что дедушка скоро приедет домой,

Только управится с жёлтой московской листвой.

Он им не пишет,

что много ещё на деревьях Москвы

Красной и жёлтой, и даже зелёной листвы…

***

Всё суета сует, — сказал Эклезиаст.

Да, суета, и кто оспорит это?

Писание стихов — есть суета поэта,

Другой на суету иных искусств горазд.

Скажи, зачем же нам бежать от суеты?

Ведь суетная мне ещё желанней ты!

***

Восход был чуден: розовое с синим

Переплелись и озарили землю.

И было ощущение весны.

Она пришла, как дева молодая —

Обнажена, ни капельки смущенья,

И лишь глаза зелёные смеются,

Как будто говорят: пойдём со мной!

Но это было только ощущенье —

Сентябрь трепал деревья и кусты,

И краски лета тихо угасали.

***

Мой телефон свистит соловьём.

Я ему задал задачу такую.

Если я вдруг о тебе затоскую,

Ты отзовёшься мне в сердце своём.

Ты набери многозначный мой код —

Мой телефон соловьём запоёт!

Будто бы вновь к нам вернётся весна.

Юность шальная, черёмух кипенье.

И соловьёв неумолчное пенье.

Память тобою одною полна.

Ты набери меня в сердце своём —

Сердце моё запоёт соловьём!

***

Тихое счастье — отречься от суетных дней,

Уединиться, уйти от случайных явлений.

Сам я себе господин и слуга, и злодей;

Сам я себе надзиратель и узник сомнений —

В это затерянной, всеми забытой глуши,

Где нет ни единой души, ни комарьего лёта.

Только движение света и сердца работа,

Только дыхание мысли — внимай и пиши.

Когда не станет нас

Жизнь разложив свою на страхи и грехи,

Оглянешься назад, где только горстка пыли…

Когда не станет нас, останутся стихи —

Свидетели того, что мы на свете были…

Останутся слова, как зерна бытия.

Года, как жернова, отшелушат полóву.

И песней зазвучит, быть может, мысль твоя,

И человек труда вновь обратится к слову.

***

Ещё не осень, далеко не осень.

Лишь начинает август свой разбег.

И лес черно — и зеленополосен

Стоит вблизи великих русских рек.

Берёзы и задумчивые ели

Красуются. Хоть век на них гляди.

Лишь кое-где осинки покраснели —

Они всегда чуть-чуть, да впереди.

Так возраст мой подходит понемногу

К незримой той, той роковой черте.

И говорю Творцу я: «Слава Богу,

Что дал мне жить в любви и красоте!».