Забери меня в рай

Олег Нехаев, 2020

Книга лауреата премии «Золотое перо России». «Истина проста: если человек выбирает мерилом жизни вечность, только тогда ему открывается его предназначение и он может создать что-то сущее. И дверца в рай находится вовсе не на небесах, а внутри каждого из нас» В этом утверждении автора сосредоточена главная духовная суть книги. Примечательно, что отрывок из неё, ещё на стадии написания, был признан лучшим в Сибирском литературном конкурсе, жюри которого возглавлял Михаил Тарковский. Эта книга с осмысленной картиной мира и светом в окошке. Настоящий русский роман. Богато иллюстрированный.

И брызнул сладкий сок…

Вечером того же дня сотрудники КГБ появились в общежитии института. Но Чарышев здесь не жил уже около года. А на Малой Бронной никто из сокурсников у него в гостях никогда не был. Была пару раз только Настя, которую Чарышев этим вечером пригласил в кафе «Марс» на улице Горького. И там, под огромными красными шаровидными абажурами, они смаковали вкуснейшие апельсины со взбитыми сливками.

— Я их есть боюсь! — сказала тихонько Настя.

— Кого? — спросил шёпотом удивлённый Вадим.

— Апельсины… В мае ведь апельсинов не бывает.

— Точно. Не бывает, — радостно подтвердил Вадим. — Я так тоже раньше думал. А здесь они всегда есть. И зимой, и летом. Я тоже сначала, когда сюда приходил, этому очень сильно удивлялся…

— У нас апельсины дома всегда появлялись только перед самым Новым годом, — задумчиво произнесла Настя, вылавливая оранжевую дольку из сладких сливок.

— Точно! — согласно закивал Вадим.

— Мама приходила вечером домой после работы и доставала их из сумки… — начала вспоминать Настя. — На улице — холодина. Окна в изморози. А у нас — тепло-тепло. В печке дрова потрескивают… Кот возле духовки спит на табуреточке. А я в шерстяных носочках тихонько сижу и что-то рисую. А на столе — апельсины. И ещё запах ёлки… А каждый апельсин был завернут в тоненькую папиросную бумагу…

— И на каждом из них была наклеена маленькая такая этикеточка ромбиком…

— Ага. А апельсины были пахучие-припахучие и оранжевые-преоранжевые… Мама, когда их приносила, всегда говорила: «Очередина была! Ноги гудят!» Тяжело вздыхала и облегчённо добавляла: «Я уж думала, что нам и не достанется!»

— Молодые люди, коктейли заберите! — громко крикнула из-за стойки барменша.

Вадим принёс два высоких бокала, а Настя продолжила рассказывать:

— И, знаешь, мне тогда ведь казалось, что каждый раз в этой очереди мамка стояла не за апельсинами… А за… Я же тогда совсем маленькой была… Думала, что есть такое место, где всем раздают радости. Но их так мало, что на всех не хватает…

Чарышев восторженно посмотрел на Настю. В ней было что-то очень притягательное и родное. Хотелось прикасаться к ней и нежно гладить. Нравилось смотреть в её огромные, тёмные глаза. А её чуть приоткрытые, мягкие, влажные губы напоминали ему омытую летним дождём тёмно-красную черешню из его детства. Переспевшую, с насыщенным пьянящим вкусом. Раскусишь такую ягоду, и на язык брызжет, заливает его сладкий, терпкий сок.

Кожа у Насти была тонкая и нежная. Настолько нежная и утончённая, что кое-где под ней просматривались голубенькие прожилки. Он дотронулся до её руки и сразу почувствовал, как трепетное тепло разлилось по всему телу.

Ему захотелось поцеловать её. При всех. И он поцеловал. А она смотрела на него в ласковом смущении. И на её щеках проступили умилительные ямочки. А внутри у обоих — восторженный взлёт чувств.

Вадим даже не мог представить, что таким может быть прикосновение счастья. Наверное, и природа точно так же будоражится буйным, прекрасным вихрем, когда сквозь стужу неожиданно прорывается весна. И мир тут же наполняется теплом и солнечными брызгами. Невзрачные почки взрываются восторгом чудесного цветения. А из поднебесья доносится тихая, чуть слышная музыка блаженства.

— Это тебе! — сказал Вадим, неожиданно доставая из-за пазухи смешного игрушечного медвежонка. — С днём рождения, Настя!

— Спасибо! — она обрадовано взяла маленького косолапика, прижала к себе, и тот вдруг неожиданно «запел»:

Happy birthday to you

Happy birthday to you…

Настя была переполнена счастьем. Она улыбалась и ласково гладила медвежонка:

— Мишутка хороший… Ты у меня теперь будешь жить. И я тебя никому не дам обидеть. Никому-никому, — и в её глазах появились слезы. — Глупая, да? — спросила она, смущаясь.

— Не-е-ет… Слушай, а ты мне в Америку письмо напишешь? — спросил радостный Вадим.

— Напишу. Конечно! Конечно, напишу! И ждать тебя буду. Обязательно.

А потом они пошли кататься на трамвае. От Сокола разъезжали в разные стороны. Настя убеждала Вадима, что это «самый живой из всех городских транспортов». И каждый трамвай, по её мнению, разговаривает с пассажирами. Только язык у него особенный. Вадим игриво соглашался с ней и пытался разобраться с трамвайным диалектом. И каждому звуку приписывал своё значение. В ответ трамвай радостно повизгивал на поворотах. Ворчливо зудел на остановках. Шикал, закрывая двери. Сипел при торможении. И громко угукал от восторга, задорно отбивая чечётку на рельсах. И затем мчался во весь дух на длинных прямых.

А когда пассажиров стало совсем мало, Настя достала медвежонка и он запел свою песенку:

Happy birthday

Happy birthday

Happy birthday to you…