Домой, в Советский Союз!

Олег Колмаков, 2018

Как не покажется удивительным или парадоксальным, но спустя тридцать лет после распада бывшего Советского Союза на территории нынешней России всё ещё имеются островки прежнего социализма. Именно на такую «заповедную» территорию волею случая и попал главный герой книги… Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Обращаясь памятью в свои школьные годы, могу уверенно сказать о том, что наш класс непременно считался дружным. Об этом нам нередко напоминали наши учителя, отработавшие в школе не один десяток лет. Уж будьте уверены, им было с чем сравнивать. Данный факт подтвердили и последующие, после школьные события. Впервые мы встретились на десятилетие нашего выпуска. Собрались, как говориться: по первому зову и практически в полном составе. После чего наши последующие встречи приобрели едва ли не регулярный, ежегодный характер. Кроме нашего десятого «Б», восемьдесят четвёртого года выпуска, подобной долголетней традицией не мог похвастаться ни один из выпускных классов, когда-либо окончивших родную нам школу.

Что же касаемо сценария ежегодных встреч, то был он из года в год примерно одним и тем же. Двадцать седьмого июня, в семь часов вечера мои одноклассники собирались во дворе школы. Немного поболтав и обменявшись последними новостями, мы отправлялись в близлежащее кафе с летней верандой, либо на берег реки, где собственно и происходила как официальная часть предстоящего мероприятия, с тостами и поздравлениями, так и неформальная, практически неконтролируемая фаза данного торжества.

Так уж сложилось, что я не особо любил начало наших ежегодных мероприятий. Потому и преднамеренно старался на них опаздывать. А вот вторая часть вечера (которую я ранее назвал неофициальной) непременно оставалась для меня более привлекательной. Ведь именно там, в неформальной обстановке, как-то сами собой исчезали нынешние должности, звания, прежняя напыщенность и прочая показуха. Госпожа Прыгунова, директор весьма известного в городе риэлтерского агентства, вдруг превращалась в обычную Лариску, которую мы знали на протяжении десяти школьных лет. А чемпион Европы по классической борьбе, Константин Усталов становился прежним Костяном, с которым мы вместе сбегали с уроков, дабы отправиться на речку или поиграть в футбол.

Быть может, именно эта самая изюминка, когда окружавшие тебя люди вовсе не пытался залезть тебе в душу, когда бывшие школьные друзья запросто возвращались своими воспоминаниями в детство, перевоплощаясь из взрослых, солидных дяденек и тётенек, в обычных парней и девчат, тех самых одноклассников, которых мы прежде хорошо знали. Именно эта самая непосредственность и являлось чем-то неповторимым и привлекательным, что и позволяло нашей ежегодной традиции, по прошествии стольких лет, не потерять своей изначальной притягательности, не кануть в небытие.

Встречи, о которых я веду ныне речь, обычно заканчивались ближе к полуночи. Однако мы могли задержаться и до следующего утра, наслаждаясь прибрежной тишиной или, напротив, распевая хором шлягеры восьмидесятых под гитарный аккомпанемент Михаила Лохновского.

Кстати, о Лохновском… Мишка так и не выбился в известные музыкантом, в исполнители собственных песен, невзирая на то, что были те песни просто обалденными.

По молодости лет Михаил отправился в Москву, пытаясь покорить столичную эстраду, даже был знаком с нынешними звёздами. Но, увы, бешеной популярности он так и не получил. Потому и вернулся в родной город. Долгое время работал на заводе, в литейном цехе. Ну, а сейчас, после полного закрытия данного предприятия, трудится в какой-то мелкой фирме, едва ли не курьером.

На самом подходе, я расслышал знакомые голоса, доносившиеся со школьного двора. Правда, из-за высокого кустарника я так и не смог разглядеть кого-либо из своих бывших одноклассников. А чуть позже, в душном июньском воздухе мой нос вдруг уловил стойкий разномастный запах престижного парфюма. Исходил он примерно из той самой области, где и должны были собраться друзья, с которыми я провёл бок о бок не менее десяти лет своей жизни (фактически, пятую её часть).

— Юрок, ты ли это?.. — первым меня заметил тот самый Фофан, по поводу которого, совсем недавно я обмолвился в разговоре с Виленой. — …Дружище, какими судьбами?

Игорь Феофалов (он же Фофан) был одним из тех, кто после восьмого класса поступил в авиационный техникум, при этом связи с бывшими одноклассниками он вовсе не терял.

В эпоху горбачёво-ельценского бардака кое-кто из моих бывших школьных друзей, бросив институт, отправился на поиски быстрых и лёгких денег. Именно Фофан, только-только дембельнувшийся с военно-морского флота, сумел-таки собрать тех «искателей приключений» в одну группу. По началу, ребята брались за любые разовые подработки. К примеру, мыли вагоны в трамвайном депо; нанимались униформистами в цирк. Однако очень скоро парни Феофалова предпочли заняться более прибыльным и менее затратным занятием. Решающим в выборе будущего «промысла» оказалось весьма близкое соседство нашего микрорайона с крупным рынком.

Когда наша страна только-только познакомилось с заморским словом «рэкет», мои школьные друзья, под предводительством всё того же Фофана уже вовсю «шерстили» колхозником и кооператоров, торговавших на том самом рынке. Именно так, через беспредел, через откровенный криминал, кое-кто из них и обзавёлся своим первоначальным капиталом.

Лет через пять, когда во власти появились серьёзные люди, когда правоохранительные органы объявили войну организованным преступным группировкам, бригада Феофалова по-тихому разбежалась, легализовавшись в иных, вполне официальных сферах. Так Андрей Зайцев открыл фабрику по производству пластиковых окон; Женька Малюта обзавёлся собственным рестораном. Один лишь Саня Каржановский (Коржик) угодил за решётку. Да, и то по пьянке. То есть, и по собственной глупости, попавшись на банальной драке, с «отягчающими». По крайней мере, именно так прозвучала официальная версия, которую донесли до обычных обывателей бывшие «братки», а ныне уважаемые люди.

После тех криминальных событий Игорь подался на Север. Поговаривали, будто-то бы он обзавёлся там каким-то серьёзным бизнесом. Правда, о тех «северных делах» Фофана вовсе не было никакой конкретики, всё оставалось на уровне слухами. Как-то проскочила информация, будто бы Феофалов обзавёлся своей собственной нефтяной вышкой, с которой получает запредельные дивиденды. Данный факт (то есть, наличие вышки), вроде бы, неоднократно подтверждал ещё один бывший одноклассник Сергей Дормачёв, в середине девяностых отправившийся за длинным рублём в Когалым в качестве автомеханика, а ныне имевший сеть собственных СТО в Хантах…

— Не поверишь!.. Случайно проходил мимо и вдруг услышал твой писклявый голосок!.. — ответил я Игорю в той же шутливой форме, в которой он собственно ко мне и обратился.

— Юрка, пару месяцев назад, я случайно услышал новость, будто бы тебя уволили из «Роснефти»!.. — теперь уже Феофалов не упустил шанса ответить мне колкостью.

«Ну, вот!.. — с грустью подумалось мне. — …Не успел ступить на школьный двор, как сразу и началось!.. Представляю, чтоб здесь было в моё отсутствие!..»

— Игорёк, а ты не верь злым языкам! Меня вовсе не уволили!.. — выдержав короткую паузу, я продолжил. — …Я сам оттуда ушёл, громко хлопнув за собой дверью!

— Дружище, не трынди!.. — рассмеялся в ответ Фофан. — …Из «Сибнефти», «Роснефти» и «Газпрома», просто так не уходят! Уж лет двадцать, как я кручусь в нефтегазовых сферах, потому мне доподлинно известно то, о чём я сейчас говорю!

Именно так (с «холодного душа») и началась наша официальная часть, которую, если вы помните, я непременно старался избегать.

Тем не менее, начало нынешней встречи оказалось вовсе не скучным и однообразным, как это было прежде. Причиной вышеозначенных перемен, скорее всего, стал кризис, вызванный санкциями и прочими ограничениями, наложенными на нашу страну коллективным Западом. Тот же Женька Малюта, владелец некогда крутого ресторана, нынче был не особо немногословен. Кто-то шепнул мне на ухо, дескать, у Женькиного бизнеса не самые лучшие времена. Бывает так, что сам Малюта вынужден помогать на кухне, лично чистит картошку и таскает грязную посуду. В общем, под «раздачу сладких подарков» попал вовсе не я один.

Впрочем, не все неприятности следовало списывать на какие-то там кризисы и западные санкции. У нас и «своих врагов» было предостаточно.

Взять, к примеру, Илью Мельника. Большую часть своей жизни Илья отработал врачом «Скорой помощи». Его абсолютно мирная профессия вовсе не имела отношения к каким-либо колебаниям мировых экономик, курсу рубля по отношению к доллару и тому подобному. Тем не менее, Илья, как и многие из нас ныне прибывал в несколько неоднозначном положении. Дело в том, что Илью «порезал» пациент, в квартиру которого тот примчался по срочному вызову. Молодые люди, вызвавшие «неотложку» оказался наркоманами. Один из них испытывал тяжёлую «ломку». «Пациенты» требовали от медиков дозу наркосодержащего препарата… В общем, Илья попал в реанимацию с множественными ножевыми ранениями. Лишь пару дней назад Мельник покинул больничную палату, сейчас он всерьёз подумывает об уходе из «Скорой».

Его супруга, Ирина Мельник, так же наша одноклассница, по девичеству Власова. До последнего времени Иринка работала директором обычной общеобразовательной школы. В этой самой школе когда-то учился и мой сын Андрей. Очень хорошая была школа. По крайней мере, нам очень нравились учителя и сама атмосфера, царившая в школьных коридорах.

Почему я говорю о той школе в прошедшем времени?

Потому, что некоему деятелю из городского отдела образования вдруг пришла в голову «замечательная» идея по объединению нескольких общеобразовательных учреждений в нечто общее. Так с лёгкого росчерка пера были объединены Речное и Медицинское училище; Финансовый институт и Академия физической культуры. По тому же самому принципу, школу моего сына поглотила более крупная гимназия. Причём, если поначалу Ирине было обещано место завуча во вновь образованном альянсе, то по окончанию этого самого слияния, её и вовсе сократили. Сократили и тех самых «хороших учителей». Зато школьные «поборы», говорят, увеличились в разы!

Вот и подумайте: причём здесь кризис?

Хочешь, не хочешь — а невольно вспомнишь «булгаковскую разруху», которая ни где-нибудь, а в наших собственных головах.

Оглядывая присутствующих, я вдруг обнаружил несколько «новых лиц». После долгого перерыва в основную группу школьных друзей вновь влилась некогда «потерявшиеся» одноклассники.

Лёва Попович вернулся из Германии. Когда-то Лёва обучился в медицинском институте на стоматолога. Впрочем, Поповичу не пришлось вылечить ни одного зуба. Потому как Попович удачно вступил в брак с богатой немецкой фрау и тотчас покинул пределы России. Одним словом: альфонс. Не видел я его лет двадцать. Надо полагать, Лёва вдруг вспомнил о Родине, либо его попросту послали на… Эту самую родину.

Примерно та же история приключилась и со Светкой Ивановой, погнавшейся за дорогим женихом в Израиль. После чего Света перебралась в Европу, пытаясь и там найти для себя более-менее выгодную партию. Ну, и параллельно, наша одноклассница ещё и успевала заниматься в тех краях древнейшей профессией.

Обо всём вышеизложенном я узнал за первые пару часов нынешней встречи. Пока народ определялся с местом проведения неофициальной части предстоящего торжества; пока добирались до берега реки; пока обустраивали место; пока разводили костёр, пока произносили первые тосты под холодные закуски — за всё это время я успел пообщаться практически с каждым из своих школьных товарищей.

Впрочем, между разжиганием огня и первым произнесённым тостом был один, весьма примечательный момент, на котором следует остановиться более подробно.

Дело в том, что собирая по округе сухую древесину для будущего костра, я разговорился с Васей Бессоновым. В прошлом Василий был кадровым офицером, а ныне являлся военным пенсионером.

— Юрка, ты б только знал, как в молодости я ненавидел родительскую дачу!.. — в процессе общения вдруг признался мне Бессон. — …Для меня это была самая настоящая каторга. Вспоминая те времена, в памяти непременно всплывают бесконечные пространства, которые мне следовало прополоть или перепахать штыковой лопатой; какие-то дикие горы навоза, машины песка, прицепы опилок!.. Всё это мне необходимо было смешать с той самой перепаханной землёй.

И вот, по прошествии каких-то тридцати лет, в наследство мне достался всё тот же некогда ненавистный дачный участок!.. С каким же благоговением и упоением я нынче за ним ухаживаю! И не просто ухаживаю, я готов пропадать на своей даче с утра и до ночи, трястись над каждым кустиком, над каждой ягодкой, над каждым листочком!.. Наверное, Юрка, мы становимся самыми настоящими стариками. Увы, но наше время постепенно уходит в небытие!..

— Васёк, время тут совершенно не причём!.. Да, и фазенда ваша мне всегда нравилась!.. — усмехнулся я. — …Каждому возрасту свойственны свои интересы. Помнишь, как в молодости мы притащили на твою дачу двух распущенных девиц, с которыми познакомились в электричке? Как ты переживал за то, что на дачу в любой момент могут нагрянуть родители!.. Однако всякие страхи и переживания просто меркли на фоне предстоящего интима! Ловко ж они нас тогда прокатили. Выпив всё спиртное, те заразы тупо сбежали, оставив нас ни с чем.

Ну, а теперь, Вася!.. О каком-либо случайном, спонтанном сексе ты наверняка и вовсе не задумываешься! Да, и потребностей в иных увлечениях, свойственных более молодому организму, у тебя так же не наблюдается. Потому и потянуло тебя к земле…

— Юра, ты бы не спешил записывать меня в бесперспективные импотенты! С этим делом у меня, слава Богу, всё ещё ого-го!.. Ныне тех распутных малолеток я бы со своей дачи уж точно не упустил!.. А впрочем, отчасти ты прав. Свободного времени у меня нынче, действительно, вагон и маленькая тележка!.. — задумчиво почесав свой затылок, Бессонов продолжил. — …Потому, наверное, я и подписался в прошлом году на экскурсию Ярошевского…

— Какую ещё экскурсию? — переспросил я, несколько насторожившись.

— Как?.. Ты разве не знаешь о том, что Вовка возит людей в бывший Советский Союз?

— Не уж-то Ярик разжился машиной времени? — поинтересовался я в надежде получить хоть какой-то вразумительный комментарий.

— Да, нет!.. Ты неправильно меня понял!.. — со свойственной Василию обстоятельностью, он приступил к более развёрнутому ответу. — …Машина времени тут вовсе не причём!.. Организаторы вышеозначенных экскурсий переоборудовали одну из деревень нашей области в городок, живущий по правилам и законам советского прошлого. Прикольная, скажу я тебе, затея!.. Будто бы попадаешь в своё более спокойное и безмятежное прошлое, в своё детство, в свою молодость, где всё расписано на пять лет вперёд. Имею в виду, от одного съезда партии до другого.

Знаешь, Юрок?.. Какими бы мрачными красками не очерняли сейчас наше социалистическое прошлое, чтоб там не внушали нашим детям нынешние средства массовой информации о порочности былого коммунистического режима!.. Юрка, ведь мы жили в том времени, видели всё своими собственными глазами! Потому и могу я заявить с полной ответственностью о том, что мы сами профукали своё счастье! Развалили лучшее, что когда-либо было на нашей планете!

Я, кстати, всерьёз подумываю напроситься к Ярошевскому на повторную экскурсию. Потому как в прошлом году мне удалось пережить оболденные впечатления.

— Василий, расскажи подробней, от чего именно ты был в восторге?.. — признаться, я до глубины души был заинтригован услышанным.

— Об этом невозможно рассказать!.. — Бессонов произнёс данную фразу с каким-то особым придыханием. — …Это необходимо увидеть своими собственными глазами!

— Василий, кто-то из наших был с тобой в той экскурсии? — я уже понял, что от военного пенсионера, влюблённого в свою дачу, какой-либо конкретики мне вовсе не добиться. Его ныне переполняли чересчур сильные ностальгические настроения. Потому и предпочёл я зайти несколько с иной стороны.

— В «советский» посёлок мы отправились стандартной группой, в двадцать человек. Правда, из тех, кого ты знаешь, был лишь я и Костя Усталов!.. — ответил Василий. Немного подумав, он добавил. — …По-видимому, Ярошевский приглашал многих!.. Однако сагитировать на ту поездку он более никого не сумел!..

— Ну, а Косте?.. Ему, так же как и тебе пришлась по вкусу данная экскурсия? — на всякий случай поинтересовался я, прекрасно понимая, что Усталов, то есть человек, которого на протяжении всей своей жизни бросали и швыряли на борцовский ковёр, для каких-либо расспросов был ещё худшим вариантом, нежели списанный офицер.

— Не знаю, не знаю!.. — чуть замявшись, Василий несколько засуетился. — …Ты об этом сам у него спросил!.. И вообще, пошли к ребятам, иначе к выпивке опоздаем!

Ну, а дальше начиналась самая интересная и увлекательная часть текущего вечера. Импровизированное застолье по поводу тридцать первой годовщины нашего выпуска.