Рыцарь понарошку

Олег Бондарев, 2006

Деревенщине Фэту, славному только тупыми «молодецкими» выходками и чудовищной ленью, выпал шанс стать владельцем поместья, герцогом и даже зятем короля загадочной Астарты. Для этого ему нужно всего-навсего притвориться благородным рыцарем и выиграть турнир. Долог и извилист путь в королевский дворец. Что только не встретится в фэнтезийной дороге! Но самое трудное, похоже, – выглядеть в любых ситуациях рыцарем. Пусть ты пока и рыцарь понарошку.

Глава 1

ТРОГАЙ,

или ПОКЕР С ВАМПИРОМ

Некогда, в те давние времена, когда птицы еще ходили по земле, звери летали по небу и жрали маленькие облачка, а о людях никто и слыхом не слыхивал, встретились ангел и черт за светской беседой.

— Приветствую! — холодно сказал ангел, усаживаясь на ловко придвинутое чертом кресло.

— И ты здравствуй, — в тон ему ответил собеседник, усаживаясь на жесткий табурет.

— Что нового у вас, под землей? — равнодушно спросил ангел, разливая по хрустальным бокалам вино.

— Да все, как обычно: грязно, темно, скучно. А когда твои на землю дождь обрушивают, у нас там, — черт указал вниз, — потолок течет!

— Да, непорядок! — покачал головой ангел и, взяв бокал, предложил: — Твое здоровье, чертяка!

— Твое! — и оба выпили.

— Что ж, — сказал ангел, разливая по новой. — А у нас солнечно, тепло, зверьки все время залетают, так что с пищей, сам понимаешь, без проблем.

— Хорошо тебе! — позавидовал черт. — А мне все пичуг мелких есть приходится: пока поймаешь одну — весь потом изойдешь! Так что впроголодь живем, каждому воробушку рады!

Он печально вздохнул.

— Но, наверное, и в твоей жизни есть что-то хорошее? — предположил ангел.

— Да есть все же, как вы ни старались, — сказал черт задумчиво. — Я долго думал, стоит или не стоит этим хорошим пользоваться… Но надоело нам так жить. А потому — прости! — и черт, перегнувшись через стол, влепил кулаком в лицо ангелу.

Словно сам дьявол вложил в удар этот всю накопленную злобу, и словно сам Бог весь проникся страданиями собственного создания.

Весь мир перед глазами ангела поплыл и заиграл невиданными ранее красками.

И случилось невероятное.

С неба на землю стали падать всевозможные звери: кабаны, лоси, медведи, зайцы, кони… А птицы, испугавшись до дрожи в лапках, отчаянно замахали крыльями и понеслись в небо.

— Отныне, — сказал черт торжественно, — весь мир перевернут вверх ногами. Звери побегут по земле, птицы — полетят к облакам, а ты больше не будешь кичиться богатствами и кричать, что, де, нет места лучше, чем в небе!

Ангел, поняв, что проиграл, собрался было заплакать, но тут одна из улетающих птичек неожиданно клюнула его в затылок. Посмотрело тогда создание Божье в ее чистые умные глаза и улыбнулось: крылатый вестник принес от Бога послание. И, встав в полный рост, ангел сказал обобравшему его родичу:

— Что ж, пусть будет по-твоему. Но за это вы позволите нам поселить на земле разумных существ, созданных по образу и подобию Божьему, и будут они поклоняться Богу, как великому мученику, и проклинать тебя, обидевшего меня, его творение!

— Хорошо, — усмехнулся черт. — Это все? Отлично! Вот и договорились, как нормальные люди.

Так получили имя те существа, которых создаст Бог для поклонения себе, — люди.

И разошлись ангел и черт, довольные собой. Оба считали тогда, что каждый другого в накладе оставил.

— И к чему ты мне эту историю рассказал, Кушегар? — дождавшись окончания, поинтересовался Фэт.

— А к тому, что разойтись могут только равные соперники, и то — если решат оба, что победили! — и без лишних предупреждений Комод прыгнул на лентяя.

Меч его рассек воздух и звякнул о вовремя подставленный клинок Фэта. Кушегар, раздосадованный неудавшейся контратакой, стал давить соперника, принимавшего его удар с одного колена. Но, увлекшись, упустил момент, когда соперник отхлынул в сторону, и свалился на траву.

Он уже хотел вскочить и врезать навершием по пустой голове неблагодарного ученика, однако шеей почувствовал холод железа и замер, боясь оцарапаться, а то и вовсе — умереть.

— Ну, что, Кушегар? — насмешливо поинтересовался Фэт. — Признаешь, что проиграл?

— Признаю, — зло проскрипел Комод.

Лентяй протянул поверженному сопернику руку и рывком поставил учителя на ноги.

— А как же весь этот треп о равных силах? — спросил он, хитро сощурившись.

— Так то равные, — фыркнул обиженный Кушегар. — А ты мне еще и в подметки не годишься!

Фэт разом помрачнел.

— Ладно, не переживай: у тебя еще все впереди, — Комод ободряюще похлопал его по плечу. — Пошли лучше в дом — пообедаем: всадники нынче кабанчика крупного подстрелили, так что супчик наваристый вышел! — дворянин с чувством причмокнул.

Представив себе огромную тарелку с дымящейся похлебкой и плавающими в ней кусочками мяса, Фэт прибавил ходу.

— О, сэр Ровэго! — поприветствовал товарища Кушегар. — Вы уже проснулись?

— Да, мой друг, уже, — Ровэго оторвался от изучения неизвестной бумаги и повернулся к вошедшим. — И, к сожалению, даже успел узнать одну неприятнейшую вещь..

— Что же это за вещь?

— Вот это, — Ровэго показал Комоду и Фэту свернутый в трубку листик, — грамота, которую Его Величество разослал по всему королевству.

— И как она у тебя очутилась? — подал голос недоделанный сэр Жруно.

Ровэго одарил его взглядом, полным презрения, но все же ответил, хоть и нехотя:

— Всадники во время охоты набрели на заплутавшего в лесу гонца и забрали у него целый мешок этих грамот.

— И куда ж они мешок этот дели? — разом подобрался Комод.

Ровэго огорченно кивнул в сторону печки, горящей не по-обычному ярко:

— Вы ж за своими тренировками совсем про дрова позабыли, а на улице осень, как-никак…

Кушегар разочарованно вздохнул:

— А в этой хоть чего написано?

«Уважаемые дворянчики и дворяночки! Сие послание можно считать исправлением досадной ошибки: в прошлой эпистоле к вам я сказал, что турнир состоится в третий понедельник ноября. Ныне же мне приходится перенести его на понедельник второй, потому что главная награда победителю — моя приемная дочь леди Джейн — может не дожить до ранее назначенного срока.

Целую!

Его Величество Стронций Барий Третий».

С минуту в избе царило молчание.

— А почему «целую»? — Фэт не выдержал первым. — Если бы это королева тайному любовнику писала, тогда понятно. Но король?.. Всем дворянам?..

— Ну, как бы тебе сказать, Фэт, — смутился Кушегар. — Наш король… он… в общем, любит мужчин…

— Как это — любит? — ужаснулся деревенщина. — Всех сразу, что ли?

— Ну почему всех? Только самых симпатичных! — Ровэго задорно подмигнул Фэту: мол, есть возможность стать фаворитом самого короля!..

— Эй-эй-эй! — торопливо воскликнул тот, одновременно краснея до ушей. — Чего вы там удумали?!

— Да нет, ничего, — виновато опустив взгляд в пол, просипел Комод. По содроганиям его тела Фэт понял, что дворянин безостановочно хохочет.

— Вот вы все-таки сволочи! То им баронства спасти, а то выясняется, что я должен ехать к… любящему мужчин королю, да еще в случае выигрыша не только получить титул герцога с землей этой… Ростисской, но и жениться на некой леди Джейн!

— А может, это красотка еще та! — поднял голову отсмеявшийся Кушегар. — Я не думаю, что король стал бы удочерять какую-нибудь подзаборную уродину!

— Если красотка — тогда ладно, прощу вас за обман, — подумав, «нехотя» согласился Фэт. — Но если страшнее, чем… — тут он глубоко задумался: а кого страшнее? Мысленно махнул рукой и сразу закончил:

–… то сами услаждать ее будете!

Дворяне переглянулись: действительно, не такой уж глупый парень им попался! Однако ставки были слишком высоки, чтобы из-за такой мелочи, как не слишком привлекательная принцесса, бросать всю игру.

— Согласны! — разом ответили оба.

— Отлично! — Фэт несказанно обрадовался покорности дворян: хоть в чем-то уступили, черти! — Значит, я так понимаю, до турнира не пять недель осталось, а всего три?

— Да, — сказал Ровэго чуть охрипшим (видимо, от волнения) голосом и тут же прокашлялся.

Комод смотрел сквозь Фэта, и увалень немного испугался такого его состояния.

— Эй, Кушегар? Что с тобой такое? — обеспокоенно поинтересовался деревенский герой.

— Да ничего, — облизав пересохшие губы, ответил дворянин. — Даже пяти недель мало, чтобы сделать из тебя настоящего воина. А уж трех…

— Да ладно тебе! Десять дней назад, когда ты только начинал меня обучать, я даже не знал, с какой стороны за меч браться, чтобы пальцы себе не порубать! А теперь, гляди ж ты, все его устройство выучил — эфесы всякие, рукояти и прочие гарды. Еще и махать наловчился — будь здоров! И если голову в плечи спрятать не успеешь, подобно заморской зверюге-черепахе…

— Не голову она прячет, а хвост, — машинально поправил Ровэго.

— Хвост? — раскрыл рот Фэт. — А… куда?

Все трое, как по команде, задумчиво почесали затылки.

— Хвост ей в зад, той черепахе! — махнул рукой Кушегар. — Раз уж три недели осталось, пошли тогда еще работать!

— А обед пусть стынуть остается? — печально вздохнул Фэт, но Кушегар уже вышел из избы и не мог слышать лентяя. — Эх, ма…

Наскоро вытерев рукоять попавшейся под руку тряпкой, Фэт отбросил лоскут в сторону и поспешил за учителем на поляну.

Ровэго странным взглядом проводил деревенского увальня, плюнул на пол и снова уткнулся в грамоту, словно пытаясь вернуть прошлую дату турнира.

Не получилось.

Дворянин, плюнув еще раз, отшвырнул дурацкий лист в сторону и полез за спрятанной под лавкой бутылью вина.

За две недели Фэт успел триста раз пожалеть, что согласился на дикую авантюру — участие в турнире: Кушегар гонял его так, что глаза из орбит вылезали, а мышцы болели, словно их день за днем жевал самый зубастый в мире дракон.

За два дня до отъезда слуги притащили откуда-то латанную кольчугу и двух гнедых меринов. Комод собственноручно все проверил, ощупал, рассмотрел и остался доволен.

— Теперь только тебя острижем, искупаем да переоденем! — довольный проделанной работой, сказал он за ужином. — Вот приедет сэр Ровэго из города да привезет тебе приличную одежу вместо этого барахла!

Фэт недоверчиво хмыкнул: Щегол в город поехал вовсе не по этим делам. Просто в лесу с прекрасным полом не очень, а для сэра Ровэго отсутствие женщин было нестерпимо: по рассказам Кушегара, он в свое время «перезнакомился» с большинством придворных фрейлин, едва не добравшись до самой их хозяйки.

Кстати, о самой королеве Фэт тоже слышал немало, от того же Комода: взял ее к себе Стронций Барий по причине государственной необходимости и никаких чувств к бедняжке, понятно, не испытывал. Его куда больше привлекали развлечения с неприхотливыми оруженосцами, которые после таких вот игрищ неожиданно получали титул рыцаря со всеми прилагающимися вкусностями.

Королева (также со слов Кушегара) была недурственна собой и достаточно молода — около тридцати весен. Только вот из-за проклятого мужа до сих пор ходила в девках и постоянно искала достойного претендента на королевское ложе.

В общем, семейка подобралась еще та. По минимуму Фэт мог полюбиться любому из этой троицы «король, королева, принцесса», а по максимуму — всем сразу.

— Чего молчишь? Задумался неужто? — спросил Кушегар мрачно. — Наконец-то и до тебя дошло, рыцарское твое рыло, что все проблемы даже с победой в турнире могут не закончиться, а только начаться.

— Это как? — не понял деревенский лентяй.

— А так! Если проиграешь сразу, ничего мы не получим. А коли выиграешь — кроме всех призов ждет тебя еще и королевское внимание… Так что побереги молодецкую жо… удаль, всю на турнире не трать! Думаю, с моей подготовкой и твоим природным талантом все ломать можно и в полсилы работать, а все равно победить! Конечно, не со всеми соперниками — Холигана ты, например, так просто не одолеешь… Но основную массу — вполне.

— А! Это ты все про короля, королеву да дочку! — понял Фэт. — Ну, о том, что мной вся эта троица заинтересоваться может, я уже думал…

— Толку с того, что ты там думал-предполагал? Мне-то, в принципе, все одно, что король с тобой сделает… Мне главное землю вернуть. А ты вот лучше размышляй, как потом спасаться будешь!

Фэт подпер голову рукой и сосредоточенно задумался.

Комод последил за беднягой и, пробормотав что-то вроде «рожденный ползать…», пошел во двор, колоть дрова.

К вечеру из города вернулся Ровэго, довольный, словно мартовский кот.

— У меня для вас две новости, — сказал он, бросая на стол какие-то тряпки.

На поверку лохмотья эти оказались новым нарядом для сэра Жруно, чему досточтимый герой обрадовался не очень: волнистые воротники, рюшки и прочие завязочки-шнурочки он полагал истинно бабским делом.

— Вот и первая! — сказал Ровэго, когда Фэт обнаружил, что пуговицы еле налезшей рубахи не сходятся.

— А вторая чего? Ширинка на штанах не застегивается? — с ехидцей спросил Кушегар.

— Нет, вторая поприятнее будет. Узнал я, что может нам Фэт землю вернуть, даже и в турнире не выиграв.

— Это как? — спросил лентяй, на радостях едва не оторвав рукав.

— А так, что, если сэр Жруно убьет нашего обидчика сэра Холигана, он автоматически получит в распоряжение его феод и сможет разделить между нами.

— А этот, как его… Холиган — сильно здоровая детина? — осторожно поинтересовался Фэт.

— Не больше тебя, — смерив лентяя взглядом, сказал Ровэго. — Только что мечом владеет получше. Ну, да он стар уже, долгий бой не потянет. Загоняешь его — и вся недолга. Хотя… и ловок он, зараза, достать может!

— Утешил, — вздохнул Фэт.

На том и порешили. Фэт отправился на печку — спать, — а дворяне до поздней ночи еще спорили о чем-то вполголоса, попутно допивая ровэговское вино.

Наутро лентяй проснулся абсолютно голый да еще и в бадье с горячей водой.

— Не трусь, Фэт, — велел ему Кушегар и, ухватив рыцаря за волосы, окунул в воду.

Благо догадался воздуха набрать, подумал лентяй, пуская пузыри. А то бы утопил, Комод треклятый, с него станется!

Выныривать было намного приятнее, чем нырять. Пусть и левое ухо заложило, а из носа лилось, словно от насморка.

Ткнув кулаком наугад и попав в мягкое пузо Кушегара, Фэт ожидал услышать хотя бы тихий вскрик. Но тут же вспомнил о магулете и огорчился.

— Вишь ты, удумал кулаками махать! — фыркнул Комод и, оправив рубаху, окунул лентяя вновь…

Через полчаса маленькой экзекуции Кушегар наконец утихомирился:

— Все, вылезай, — и протянул лентяю одежду и полотенце. — И шустрее давай: обед стынет!

Фэт поспешно выхватил тряпье из рук дворянина: есть после купания хотелось жутко.

Однако в избе его ожидал еще один шок: в висящем у печки зеркале отражался неизвестный ему парень с коротко стриженными русыми волосами, да еще и в костюме настоящего франта — белой кружевной рубахе и черных обтягивающих штанах.

— Во! — Кушегар показал Ровэго большой палец.

Тот, чуть помедлив, удовлетворенно кивнул:

— Хоть на человека стал похож — и то хлеб!

Фэт зло скрипнул зубами: если бы не обещание, данное этим двум, он бы просто изорвал на себе позорный наряд и, отобрав у дворян магулеты, хорошенько надавал пьянчугам по голове!

Но слово, как известно, не воробей, да и горячая каша в тарелке пахла вкусно… Так что будущий победитель турнира решил отложить расправу с обидчиками до лучших времен.

Однако спокойно поесть ему не дали.

Всю трапезу, которая обычно занимала пару минут, Кушегар с Ровэго учили его столовым манерам, не обращая внимание на слова Фэта о том, что, мол, «рукава и так длинные», «так больше влезет» и «отрыжка к пище необходима».

Наконец, помучившись с полчаса, герой кашу доел и, расслабившись, потянул было длань к пиву…

— За ручку, аккуратно!

— Маленькими глотками!

Не выдержав, Фэт подхватил стоявший посредине стола кувшин и под недовольные крики дворян выскочил с ним во двор. Там он во мгновение ока его осушил и разбил о голову так кстати проходившего мимо слуги.

Выбежавшие следом Ровэго и Кушегар, вдоволь насмотревшись на счастливую рожу Фэта и не менее «довольное» лицо невезучего дворового, в один голос вздохнули и ушли в дом.

Наверное, допивать спрятанное где-нибудь пиво, решил лентяй и потащил обиженного слугу к оставшейся после купания бадье — надо было приводить парня в чувство.

— Сегодня — великий день, Фэт, — сказал Кушегар, разливая пиво по кружкам.

— Чем же он так велик? — ужаснулся лентяй.

— Тем, что сегодня мы с тобой отправляемся на турнир к Его Величеству Стронцию Барию Третьему, где решится судьба наших феодов, твоего титула и жены.

— Э! А мой феод? — возмутился Фэт.

— Ну, и твоего Ростисска, конечно, — нехотя «вспомнил» Комод. — Но это не столь важно. Важнее то, что ты, обычный лоботряс из деревни, сможешь на этом турнире доказать превосходство над остальными, более маститыми воинами.

— Фига два он чего докажет, со своими манерами! — встрял в разговор Ровэго: он до сих пор не мог простить Фэту кражу того кувшина.

— Манеры — дело наживное! — беспечно отмахнулся сэр Жруно. — Главное с этими мордоворотами турнирными справиться, а на ужине в честь моей победы я уж и без манер… обоснуюсь.

— Слова не мальчика, но мужа! — довольно воскликнул Кушегар. — Уверенность в себе — уже полпобеды!

— Где б еще половину взять… — сварливо пробурчал Ровэго и отвернулся к окну.

— Там и возьмем! — не растерялся Фэт. — Правда, Кушегар?

— Да, именно. Только запомни, Фэт: всех дворян, что приедут на турнир, следует звать на «вы» и только «сэр». Ну-ка, попробуй со мной так поздороваться!

— Здорово, Кушегар! — не раздумывая, ляпнул Фэт.

Комод в сердцах плюнул на пол, а Ровэго тихо захихикал.

— Ладно, — махнул рукой Кушегар. — По дороге растолкую! Пошли к коням!

И они пошли: сэр Жруно — бренча новой кольчугой, а Кушегар — волоча по полу заплечные мешки.

— Вот уж на что он дворянин, а все же жадный, как сто свиней! — сетовал Фэт, смешно подпрыгивая в седле.

— Согласен, — уныло согласился Кушегар со своего мерина. — Даже дома остался, зараза, чтобы лишнего на костюмы не тратить!

— Чего ж с ним так сдружился?

— У него всегда выпивки невпроворот было. Вот он и стал меня в гости звать — одному-то все не перепить, а вдвоем — глядишь, и получилось бы…

— А, ну если только так… — задумался Фэт.

— Ты вот чего запомни еще… Меня на «вы» не надо.

— Не надо? — почти искренне расстроился сэр Жруно, хотя «выкать» и не собирался.

— Я буду якобы твоим оруженосцем, — сказал Кушегар и торопливо добавил: — Но это только на людях! Так что пока свои железяки сам тащи!

Фэт разочарованно вздохнул: он все думал, как бы избавиться от двух топоров и палаша, который болтался за спиной, то и дело больно стуча крестовиной меж лопаток. Вот бы его сплавить нерадивому Комоду, подумал лентяй. А так — только мешает.

Но причину вроде «а он мне надоел» Кушегар не примет.

Так что…

— О-па! — мрачно хмыкнул барон.

Фэт, забыв о треклятом мече, поднял глаза на стезю.

Посреди дороги стояло нечто черное и грязное. Черного было двое, а грязного — один.

— День добрый, господа! — поприветствовал путников замарашка. — Позвольте облегчить вашу ношу!

— Ты что ж это, до самого Бурретауна тащить наши шмотки хочешь? — обрадовался Фэт. Он-то думал, лесные разбойники на них напали. А это, похоже, лесные носильщики!

— Не, до столицы не потащу! — покачал головой грязный. — Хотя чего я тут излагаюсь? Живо кошельки, оружие, доспехи и коней нам!

— Можно нескромный вопрос? — спросил Фэт, уже предполагая назревающую драку.

— Валяй, задавай, — милостиво согласился предводитель шайки носильщиков.

— У меня трусы кружевные, а я их очень стесняюсь. Можно, только он разденется? — Фэт ткнул пальцем в сторону Кушегара.

— Черт с тобой, пусть старый хрыч шмотки стаскивает! — махнул рукой грязный.

Барон, заслышав такие речи, побагровел, словно переспевший помидор, и тонко взвизгнул:

— Да лучше сдохнуть, чем в трусах на королевский турнир являться!

— Ну, уж это как хочешь! — усмехнулся грязный и кивнул спутникам: — Моро, Тава! Разберитесь!

Черные согласно кивнули и, выхватив булатные сабли, пошли на путешественников.

Кушегар, не долго думая, взялся за меч и пустил коня на разбойников.

Фэт замер, лихорадочно соображая, чем помочь учителю: спрыгивать с мерина и бежать с палашом на обнаглевших врагов — долго: он скорее кубарем слетит, чем нормально спустится! А просто сидеть и ждать развязки — нельзя.

И, словно следуя непонятному инстинкту, рыцарь запустил одним из топоров в главаря.

Конечно, создатель этого оружия не думал о дураках, вроде Фэта, которым придет в голову, что кидаться им лучше, чем рубить. Но, как известно, дуракам закон не писан.

Именно поэтому (а может, и вовсе по счастливой случайности) лентяй и попал.

Разбойник, не издав ни звука, рухнул в пыль дороги и больше признаков жизни не подавал. Да и вестимо ли — топор на башку поймать и в живых остаться?

Черные, словно послушные овцы, разом повернулись к поверженному «пастуху». Кушегар, уже занесший меч для удара, скривился да так и замер, ожидая, пока враги обернутся — дурацкое воспитание запрещало бить исподтишка. И не только честных противников, но даже и тех, кто ударил бы тебя самого не долго думая!

Фэт этого не понимал. Он привык, что если кто-то — твой враг, его следует бить любыми доступными способами. На то ведь он и недруг, чтоб его колотить!

Но Комод так и не ударил черных. А Фэт, слишком поздно спохватившись, не успел кинуть второй топор: разбойники, подобрав убитого главаря, бросились через чащу в одном им ведомом направлении.

— Эй! А топор-то верните, гады! — крикнул Фэт обиженно. Будто ребенок, у которого карамельку забрали.

Но злыдни не обратили на его крик никакого внимания, видимо, резонно посчитав украденное оружие достойной компенсацией за потерянного собрата.

— У, сволочи! — Фэт погрозил чаще кулаком. — Все ж таки облегчили ношу, гады!

— Да ладно тебе, — успокоил его Кушегар. — У тебя еще один остался!

— Один — не два. А все, что кинул, — все мое! — огрызнулся Фэт.

— Ты уже как Ровэго, — усмехнулся Комод. — Поехали скорее: ночь скоро, а мы до постоялого двора еще не добрались!

И они поскакали дальше, нещадно подгоняя коней.

Горизонт уже почти съел лакомую яичницу-солнце, когда вдалеке стали различимы контуры здания. Судя по габаритам, это либо большая корчма, либо постоялый двор.

Встречающая путников вместо дворового мальчишки вывеска гласила:

«Дворянская корона: все за нее».

— Во придумали! — подивился Кушегар. — Дворянская корона, ха! Толку б с нее, если и была? Всем-то король заправляет!

Фэт ничего не сказал, только кое-как спешился, подошел к ограде и, облокотившись на нее, лениво бросил:

— Эй, дворовой!

Молчание. Словно не было здесь никого живого.

— Ты чего, оглох? — повторил Фэт погромче.

Результат был все такой же плачевный.

— Пошли-ка сами посмотрим! — не долго думая сэр Жруно полез через ограду и, как следовало ожидать, рухнул в пыль.

Кушегар горестно вздохнул и поспешил за «рыцарем».

А тот уже стучал обухом топора в дверь. Безрезультатно.

— Плечом попробуй! — посоветовал Кушегар.

— Точно! — обрадовался рыцарь и, разогнавшись, наддал в дверь.

Та слетела с петель и рухнула на пол. Сэр Жруно едва сумел устоять на ногах.

— Ну, кто там приперся? — осведомился кто-то недовольный. — Двери закрывайте, не в пещере родились!

Фэт поднял глаза на неизвестного и замер. За единственным столиком резались в карты трое вампиров.

Пижон, высокий брюнет в серой куртке, трико и ботинках на шнуровке, упорно смотрел в карты. Словно надеялся перековать две шестерки, семерку, десятку и пиковую даму (прямо знамение!) в более пригодную для игры комбинацию.

Хотя бы и в стрит.

А так — всего пара!

Конечно, можно предположить, что у Бледного, его нынешнего оппонента, дела и того хуже — все карты разные. Но хитрая ухмылка соперника говорила намного больше предположений…

Внезапно, когда Бледный, казалось, уже готов был крикнуть: «Вскрываемся!», входная дверь грохнула на пол.

Соперник и его сосед разом повернулись на шум, а Пижон не долго думая вытащил из колоды валета, короля и туза, сменив шестерки и семерку. И только потом решил-таки взглянуть на неизвестного спасителя, так своевременно выбившего дверь.

— Во дела! — только и сказал высокий светловолосый парень в кольчуге. — Гляди, Кушегар, чего тут творится!

— Вампиры! — обрадовался спутник кольчужного, немолодой бровастый мужчина. — Ну-ка, где тут моя бутылка со святой водой…

Вампиры, только что готовые броситься на гостей, немедля присмирели.

— Э, мужик, — сказал Бледный. — Не надо святую воду! Говори, чего пришел, а то у нас тут партия важная!

— Во что играем? — Кольчужный ухнул на лавку и с наслаждением прислонился к стене: видать, визиту в гостиницу предшествовал долгий и нелегкий путь. Откуда едут гости? И, что интересней, куда?

— В покер играем, — ответил Пижон сдержанно. Он, конечно, готов расцеловать гостей в обе щеки, но сначала надо закончить с игрой. А то Бледный с братишкой могут заподозрить…

— А! — со знанием дела кивнул парень. — И кто выигрывает?

Вампиры, да и мужик, кольчужного сопровождающий, посмотрели на него, как на дурачка.

— Мы выигрываем, — пожалев парня, ответил Пижон. — А проигравшие уже второй день на полу пеплом лежат.

Кольчужный, заслышав об этом, тут же с опаской огляделся вокруг. Наверное, искал этот самый тлен. Потом осмотрел подошвы сапог и, убедившись в их чистоте, спросил:

— А чего вы их так? Деньги отдавать не хотели?

— Мы не на деньги играем, странник, — покачал головой Бледный. — На бессмертную жизнь!

— На что? — удивился парень и повернул голову к спутнику.

— Да я откуда знаю? У них и спрашивай! — проворчал бровастый, садясь на соседнюю лавку.

Кольчужный повернул голову к сидевшим за столом кровососам и снова спросил:

— Как это вы на бессмертную жизнь играете?

— А вот так! — пожал плечами вампир и кивнул в сторону осинового кола, лежащего на столе ближе к краю. — Кто проигрывает, приставляем к сердцу кол, а выигравший вон тем молотком, что под столом валяется, забивает.

— А еще говорят, что на деньги играть нехорошо! — хмыкнул кольчужный. — Вам чего, жить надоело?

— А тебе бы за триста лет не приелось по миру бегать, кровь из людей посасывать? — усмехнулся Бледный.

Пижон про себя тоже ухмыльнулся, только по другому поводу: вампиром он стал год назад, а до этого был обычным карточным шулером, из всей домашней утвари имевшим лишь потрепанную колоду и книгу «О вкусной и здоровой пище».

Никто не знал, почему мошенник повсюду таскал этот праздник сытого желудка с собой. Кто-то говорил, что в ней весь секрет его выигрышей. Кто-то — что, когда нечего будет ставить, Пижон всучит победителю эту книгу. Однако на самом деле все было намного проще: томик достался шулеру в наследство от покойного батюшки-повара, успевшего поработать даже при королевском дворе — правда, только посудомойкой. На форзаце книги так и было написано: «От великого повара, который всю посуду королевскую через себя пропустил…».

А вот что написал батюшка дальше, знал только Пижон: «… тупому лоботрясу, бабнику и паразиту, блудному сынку моему. Постскриптум: если чего приготовить соберешься — чтоб ты подавился, тварь!».

Наверное, если бы не тот треклятый вампир, поймавший его на облюбованном под жилье чердаке, Пижон бы уже поднакопил денег и с картами завязал. Но так уж сложилось.

И вот, с двумя ритуальными дырочками в горле он начал странствовать по миру, избегая людского общества и пытаясь найти сильного мага, способного вернуть его в человеческий облик.

Но только спустя полгода, измучавшись в гонениях, бывший шулер сумел-таки отыскать нужного ему чародея. Им оказался Хорхиус, живущий неподалеку от Бурретауна. И как его картежник раньше проворонил? Верно говорят: ищешь по всему свету то, что под собственным носом не заметил!

Но маг был найден!.. И это вполовину облегчало дело.

Почему лишь вполовину? Да потому, что Хорхиус оказался большим шутником: в плату за возвращенческое^[1] заклинание велел он Пижону обыграть в карты шестерых заранее выбранных волшебником соперников. Не зная, что еще делать, шулер согласился.

Первая же победа далась ему очень нелегко: пришлось найти в тупом племени шахтеров^[2] некоего Бородаса Зав-Итока и сыграть с ним на клочок его бороды. И все бы было намного легче, если бы Хорхиус не поставил еще два условия (причем не только в игре с Зав-Итоком, а с любым соперником)…

Первое — играть всегда три партии (дураку понятно, что при таких раскладах для полной победы достаточно выиграть две из трех).

Второе — любыми способами заставить соперника сыграть.

Шахтер же Пижону попался настолько старый, что его приходилось постоянно будить и тормошить, чтобы не сорвать игру свистящим храпом…

К моменту первой победы (состоявшейся через три дня после начала партии) у шахтеров случился праздник великого Дармоеда. На месяц Пижону пришлось забыть о картах и, посасывая кровь из поздних гуляк, размышлять о том, сколько еще придется возиться с бородатой развалюхой Зав-Итоком.

Наконец, когда праздник подошел к концу, игра продолжилась.

И старый хрыч выиграл ее, несмотря на то, что Пижону чуть ли ни силком пришлось впихивать ему карты.

А в третьей, случившейся после огромного пира в честь смерти старого и воцарении нового государя Шахты (еще два месяца — коту под хвост!), Пижон все-таки одержал верх. И то — старый хрыч умер, так и не раскрывшись, после чего шулер спокойно и, главное, по правилам срезал с его бороды клок и отправился на поиски второго оппонента — временного собрата Бледного.

Тут дело обстояло вроде бы полегче, но не все, что кажется простым, обязательно просто…

Вампир, которого ему «заказал» Хорхиус, обитал в заброшенной гостинице «Дворянская корона». Причем не один, а с братиком и шестью дружками. Когда Пижон появился в «Короне», все они, как назло, оказались там. Поэтому сначала пришлось играть против всей честной компании.

Однако тут удача была на стороне проверенного годами шулера. И вот, когда он остался один на один со своей «жертвой» (если не считать, конечно, психованного брата Бледного, Крейза, не игравшего в покер по завету бабушки), — такая фиговая карта! Если бы не внезапные спасители, вполне могло статься, что этот осиновый кол вбивали бы в грудь ему!

— Чего ржешь? — резко повернулся к сопернику Бледный. — Вскрываемся! — и бросил карты на стол.

Пижон завороженно следил за их полетом. Вначале на стол упал король. Прислонившись к нему боком, легла дама. Чуть дальше, словно показывая собственную независимость, прыгнул валет. Десятка-Девятка.

Пижон, едва сдерживая в груди победный крик, веером развернул карты и положил их против стрита соперника.

Бледный замер с открытым ртом, буравя пикового туза ненавидящим взглядом. Ведь именно этот туз — как символично! — лишил его жизни.

— Ах ты, шулер… — Крейз только сейчас понял, к чему «приговорил» его брата Пижон. — Я тебя…

— Усохни, Крейз, — остановил его Бледный. Лицо проигравшего вурдалака, и так не слишком румяное, ныне и вовсе приобрело какой-то «снежный» оттенок.

Крейз, растерянный, заткнулся, изредка косясь на Пижона злыми глазами.

— Чего скисли все? — подал голос кольчужный. — А, дерганный? — это он, видимо, Крейзу.

Вампир хищно оскалился и угрожающе зашипел, словно гадюка перед броском.

— Ты это… Не буйствуй! — Парень погрозил кровососу топором. — Сейчас как дам промеж глаз — и никакое бессмертие не поможет!

Крейз, измерив секиру взглядом, решил, что тут уж кольчужный прав, и шипеть да корчить рожи перестал.

А Бледный тем временем приставил к груди кол. Тот нестерпимо жег ладонь, но вампир геройски терпел.

Знал ведь, на что шел, когда за стол этот садился! Теперь надо выполнять!

Пижон медленно взял молоток в руки. Замер, пристально глядя на осину в руках сородича.

— Чего ждешь? — охрипшим голосом спросил Бледный. — Давай бей, как договаривались!

И шулер ударил.

Кольчужный и бровастый вздрогнули — отчаянный крик умирающего вампира с треском разорвал ночную тишину. И пусть он длился лишь миг, но пробрал до самых пят.

На месте Бледного осталась лишь небольшая кучка пепла.

Крейз рванулся с места. Пижон едва успел откатиться в сторону: когти бешеного собрата мелькнули возле самого лица. Вскочив на ноги, шулер тут же получил удар в бок.

Страшная боль взорвалась внутри, обожгло располосованный бок. Пижон скривился, а Крейз уже заносил лапу для нового удара…

Перед лицом картежника блеснуло лезвие топора, и башка родича Бледного покатилась к дальней стене.

Возле обезглавленного тела мигом оказался бровастый. Зубами выдрав из маленькой бутылочки пробку, он живо полил им шею вампира.

Тело дернулось в предсмертной конвульсии и рассыпалось прахом. Голову в углу постигла та же участь.

Похоже, мужик не обманывал, когда говорил о святой воде.

Пижон опустился на лавку, прижимая ладонь к раненому боку. Боль потихоньку отступала: вампирская регенерация делала свое дело.

— Эк тебя угораздило! — покачал головой кольчужный. — Чего он такой буйный, а? Крови у бешеной собаки напился?

— Черт его знает, — пожал плечами вампир. — Я с ним, считай, и не знаком!

— Ни фига себе! — поразился парень и повернул голову к бровастому: — Да если бы все незнакомые на нас с тобой так бросались, мы б давно на погосте отдыхали!

— Я ведь его брату кол в сердце вбил, — объяснил Пижон. — А он, чувствительный малый, посчитал меня за убийцу. Но я-то чего — Бледный мне сам предложил такие условия!

— А Бледный — это, стало быть, его брат и твой соперник, которого ты в тлен обратил? — спросил спутник кольчужного. — Правильно сэр Жруно говорит — лучше уж на деньги играть!

— Я б и играл, — вздохнул Пижон и, подойдя к стулу Бледного, смахнул его пепел в ладонь, — коли б меня вампиром не сделали.

И поведал о том, как его укусил вурдалак. Естественно, про Хорхиуса, вызвавшегося его от напасти избавить, картежник разумно смолчал: нечего каждому встречному-поперечному всю свою подноготную выкладывать!

— Грустно, — искренне посочувствовал кольчужный. Насчет пепла, который вампир высыпал в небольшую колбочку, никто дознаваться не стал. — Пижон ты, значит? А я сэр Жруно де Фэт, можно просто — Фэт! А это…

— Кушегар. Можно просто — Кушегар, — бровастый склонил голову в знак почтения.

— Фу, как тут жарко! — тяжело вздохнул Фэт и стянул надоевшую кольчугу.. — Ты, кстати, кусаться не будешь?

— Нет, — усмехнулся Пижон. — Вы мне шкуру спасли, так что я, наоборот, ваш должник.

— Шкуру? Ничего мы не спасали! Так ведь? — сэр Жруно вопросительно посмотрел на Кушегара. Тот лишь пожал плечами:

— Да мы только Крейза этого, будь он неладен, прижучили. Да и то — кто знает, не кинулся бы он после Пижона на нас с тобой?

— Ну, — согласился сэр Жруно и снова повернулся к вурдалаку.

— Когда вы вышибли дверь, братцы отвернулись, а я подменил три карты! — объяснил Пижон. — И выиграл!

Фэт и Кушегар переглянулись.

— Нечестно, выходит, ты победил! — покачал головой парень. — Надо б тебе плюх за то надавать и гнать отсюда в шею!.. Но, коли не вернуть уже обратившихся в тлен вурдалаков, пусть все остается, как есть! Можешь идти, куда хочешь, а мы пока спать будем укладываться. И смотри: ежели укусишь нас, дремлющих, прахом обратишься, заклинаю!

Вампир серьезно кивнул и пошел к черному прямоугольнику выхода.

— Стой-ка, Пижон, — окликнул его Кушегар.

Шулер остановился и повернулся к зовущему.

— И о должке своем не забывай! Авось пригодится?

Картежник еще раз кивнул и, постояв с чуток, видимо, ожидая новых вопросов, прыгнул в ночь. Спутники аж рты пооткрывали: так и убиться можно. Но вместо смачного удара и ругани, до слуха долетел хлопот крыльев.

— Перекинулся! — разом выдохнули оба.

Полночь приближалась неминуемо, как похмелье после пьянки.

Фэт убрал кольчугу в мешок, а Кушегар стал досматривать седельные сумки на предмет ужина.

— А вообще в таких местах лучше бы в ней переспать! — так, между делом, заметил Комод.

— Чего я, совсем дурак? — покрутил пальцем у виска Фэт. — Чтоб к утру изжариться?

— Ну, изжариться ты, конечно, не изжаришься… Но, сам подумай: разве лучше сдохнуть в зубах какой-нибудь нелюди, вроде нашего вампира, зато без кольчуги?

— Сдохнуть, — не задумываясь, ответил рыцарь. — Так хоть меньше мучиться!

Комод страдальчески поднял взгляд к небу, умоляя забрать остолопа с грешной, но такой родной земли. К сожалению, до резиденции Бога был еще потолок, крыша и второй этаж между ними, да и под ногами — не земля, а доски пола. В общем, не исполнил Бог его просьбу. Можно было даже не пытаться ползать на коленях и громко взывать к нему.

Кушегар и не стал: затеплив огонь в камине, он нашел в кухне котелок почище и, сходив к колодцу за водой, принялся за стряпню. Для истинного барона готовил он просто отлично: по крайней мере сварить вкуснейший суп мог запросто.

Вскоре по залу разнесся чудеснейший аромат. Фэт, от нетерпения перебравший все ложки и, наконец, выбравший одну, невольно облизнулся: где еще придется отведать столько мяса, как не здесь? У короля, наверное, одни мужики на уме. А придворным поварам из-за этого не о стряпне думать приходится, а о собственной чести.

В трактирах да корчмах, которые, несомненно, еще встретятся путникам по дороге в столицу, может, и будет хоть что-то. Но разве в это «что-то» скряги-корчмари кинут грудинку, ножку, печенку? Только кости, да и те — не каждая псина разгрызет!

— Эй, Куше… — хотел спросить Фэт, но Комод остановил его:

— Тише! Прислушайся!

Сэр Жруно послушно заткнулся и напряг слух. На втором этаже кто-то противно-противно скреб когтями (или чем там еще?..) пол.

— Во напасть на ночь глядя! — буркнул Фэт и, не обращая внимания на протестующего Кушегара, с палашом наперевес побрел наверх, разбираться с таинственным обитателем второго этажа.

Идти на шум было намного проще, чем слышать его все громче и громче. Впрочем, всякого рода шума в родной деревеньке хватало всегда. Порой даже он, на что лентяй да маменькин сыночек, а тоже старался кричать, ломать, бить и портить… Покуда мать домой не позовет, кушать. Фэт, поев, выходил на крыльцо и, утерев губы рукавом, снова устремлялся в такой любимый сердцу шумный мир.

Но, как бы он ни пакостил тогда, скрестись в пол посреди ночи да так, чтобы аж внизу морщились и кривились — это только нечисть проклятая может. А звуки, этой нежитью издаваемые, как известно, для человеческого уха неприятнее обычных в стократ.

У одной из дверей, блестящей облупленным номером на зависть сестрицам, скобление стало громче. Не мудрствуя лукаво, Фэт ударил в эту дверь ногой.

Скрипнувшие петли, в паре со скрежетом, саданули по ушам с мастерством искусного палача. В глазах на мгновение помутнело, однако картинка очень быстро вернулась.

Правда, теперь в двух шагах против Фэта стоял приличного роста эльф.

Он остроухих, конечно, не видел. Да и они его, наверное, нет.

Впрочем, этому эльфу было явно наплевать, видел его Фэт или нет. Поэтому он без лишних вопросов бросился на Фэта, сжимая в руке изящную рапиру.

Рыцарь чисто машинально отошел в сторону, и враг, пролетев мимо, остановился в считанных пальцах от стены.

Развернулся, готовясь принять бой.

Зря надеялся.

Фэт просто хапнул эльфа за шкирку и, отобрав клинок, дал пару раз под дых. Остроухий вроде утихомирился, и рыцарь потащил его вниз, Кушегару показывать.

— Во нечисти наплодилось! — подивился Комод, увидев спускавшегося по лестнице Фэта с бесчувственным эльфом в руках. — Куда ни плюнь — везде они!

— Не говори! — согласился сэр Жруно. — Он еще на меня с этой вот штукой кидался! — и показал отнятую рапиру.

Кушегар тут же оказался рядом и выхватил оружие из Фэтовых рук.

— Что такое? — не понял рыцарь.

Комод тем временем уже присел у камина на пропитанный пылью пуфик и с интересом разглядывал эльфийский клинок. Затем поднял глаза на Фэта:

— Он не эльф. И даже — не он.

Ночной гость, к тому времени очнувшийся, слабо дернулся, но Фэт, хоть и весьма удивился словам друга, хватку не ослабил.

— Как же не эльф? Гляди, глаза кошачьи! Талия что березка в обхвате! Чем не эльф?

— Вот этим, — Кушегар подошел к узнику Фэтовых объятий и, отбросив прядь соломенных волос, указал на ухо.

Сэр Жруно открыл рот: оно было обычным, человеческим!

— Вот так вот, — причмокнул Комод. — А ты, как тебя там… Обращайся давай!

«Эльф» недовольно надулся:

— Пусть вначале отпустит!

— А ты не сбежишь?

— Нет, конечно, — фыркнул «эльф». — Толку-то?

— Действительно! Но ты хоть подумала б чуток: мало что клинок бабский взяла, под левую руку, так еще и с ушами не постаралась!

— С ними ничего не поделаешь, — вздохнула гостья. — Даже лучшие наши маги не умеют менять их форму.

— А чего так?

— Уши у каждой Изошедшей расы особо индивидуальны. Заменить их просто не представляется возможным по многим причинам, которые я называть не буду, потому что этот великан сейчас меня раз… ой!., давит!..

— Ладно, отпусти ее, Фэт, — велел Комод.

Рыцарь хмыкнул и разжал руки.

— Так-то лучше! — сказала неизвестная, потирая ушибленные коленки.

— Думай в следующий раз. Эльфов, поди, уже и вовсе ни одного не осталось, а ты в него обращаешься. Да я бы больше поверил, если бы Фэт наверху дракона встретил!

— Да будет тебе! — осадил его рыцарь. — Не видишь: плохо ему, помирает!

— Не ему, а ей! — прошипел Комод. — А ты — хватит притворяться, вставай давай! Будто у тебя сил больше не осталось!

«Эльф» устало вздохнул и неожиданно задрожал мелкой дрожью. Рыцарь бросился было на помощь, но Кушегар остановил его:

— Так надо, — прошептал он, не отрывая взгляда от ночного гостя.

Конвульсии продолжались недолго. Вспышка света — и перед приходящими в себя Фэтом и Кушегаром стояла уже самая обычная молодая девушка, а не заносчивый эльф с человеческими ушами.

Аккуратное личико, правда, чуть вытянутое вперед, тонкий чувственный нос, едва заметные линии бровей, пышные ресницы над большими карими глазами. Пухлые губки, чуть острый подбородок. Длинные темные волосы спадают на узкие плечи, словно подчеркивая хрупкую фигуру девушки.

— Ну? Нравлюсь? — спросила она у рыцаря.

Тот кивнул:

— Худая только, ну да ничего: вес нагнать — не сбросить.

— Спасибо, конечно, но ни набирать, ни сбрасывать ничего не собираюсь! — фыркнула девушка и, немного помолчав, протянула Комоду нежную ладошку: — Элви!

— Кушегар, — согнувшись в три погибели, он поцеловал ее руку.

«Дворянское воспитание, чертова круча!» — завистливо подумал Фэт.

Он не стал выпендриваться и просто крепко пожал протянутую ладонь.

Элви едва заметно скривились, но тут же вымучила улыбку, чтобы не портить знакомство чересчур крепким рукопожатием.

— А теперь скажите мне вы: что могло понадобиться двум путникам в забытой богом гостинице? — Девушка, взмахнув гривой черных, как сажа, волос, уперла руки в бока.

— Мы переночевать хотели! — сказал рыцарь недоуменно. А для чего еще можно заходить в корчму? Выпить, разве что. Да поесть.

— А не видно разве, что ее давно оставили не только посетители, но и сам хозяин?

— Пока мы с Кушегаром не вышибли двери и не обнаружили закупоренных внутри кровососов — нет, — Комод отправился снимать котелок с огня и разливать суп по мискам, так что Фэту приходилось отдуваться не только за себя, но и за учителя.

— Вот люди пошли: пока не понюхают, не потротают и не сопрут — ни за что не оставят! — фыркнула девушка. — Да от этой корчмы за милю несет смрадным запахом!

— Ты его не путай, дорогая, — подал голос суетящийся у камина барон. — Это тебе несет — ты магии обученная. А мы с ним — обычные смертные, к вашим магическим штучкам никакого отношения не имеющие!

— Ну, извините, — Элви с явным трудом выдавила из себя это слово и тут же скривилась: извиняться она явно не любила. — Просто вы мне охоту испортили, вот я и злюсь!

— Какую еще охоту? — удивился Фэт. — Неужто ты вампиров стрелять собиралась?

— Не стрелять, а в тлен обращать! Им твои стрелы — что легкий сквозняк для столетнего дуба: свистит что-то рядом, а ни вреда, ни пользы не причиняет.

— А если осиновыми? — с надеждой поинтересовался рыцарь.

— Да хоть алмазными! Им осиновый кол нужно, заранее освященный. Есть у них такая способность — стрелы, в их сторону пущенные, с полета сбивать. Причем неосознанно!

— О как! — подивился Фэт. — Слышал, Кушегар, чего наш новый приятель умеет!

— Слышал-слышал, — проворчал Комод. — Только не приятель он нам — так, должник. А насчет того умения — оно нам один черт не пригодится!

— Почему это?

— А ты подумай: если от него стрелы отлетать будут, на кого пойдут?

— На нас, наверное… Ну, дык, он, может, не только с собой такую штуку делать умеет? — Фэт умоляюще посмотрел на Элви, словно способности вампиров зависели только от ее слова. — Или нет?

— «Или нет», — она цинично разбила его надежды. — А с чего это вампир вашим должником стал?

— Черт его знает! — ответил Фэт. — Играли они тут в карты, мы зашли, Пижон этот победил и вампиру кол в сердце — бац! Тут брат убитого подрывается и начинает на Пижона прыгать. Оцарапал его даже. Ну, тут уж и мы подоспели. А вампир, отдышавшись, сказал, что, мол, спасли мы его от гибели, и он теперь наш должник.

— Коротко и ясно, чисто по существу… — язвительно заметила Элви. — Прям…

— Да хватит тебе разоряться! Есть иди, пока не остыло! И ты, лоботряс, тоже.

Фэт хотел было возразить, что, де, никакой он не лоботряс, а очень даже приличный герой, однако Элви рванула с места, словно кролик за морковкой. Пришлось рыцарю поспешить — съест еще все, чем потом живот набивать?

Да и опасения о «последнем мясном ужине» не оставляли Фэта ни на секунду.

— В общем-то, я еще не слишком опытная волшебница, — призналась Элви с лавки. Не знамо почему, но она решила остаться в компании двух «грубых мужланов». Может, что-то придумала, а может, просто побоялась идти в ночь одна.

Фэт, прилегший в углу, громко сморкнулся в край одеяла и поинтересовался:

— А зачем тебе эти вампиры понадобились?

— Магистру нужна мертвая кровь. Не знаю, зачем, но он велел принести ее как можно быстрее.

— И что ты теперь будешь делать? Ведь вампиры либо передохли, либо улетели, как Пижон.

— Не знаю. Наверное, новых искать буду.

В зале воцарилась тишина. И только за окном шумел, разбиваясь о стекла, косой осенний дождь.

Каждый из путников задумался о своем. Девушка — о вампирах. Точнее, об одном-единственном. И никакая мертвая кровь на самом деле ей была не нужна.

Кушегар размышлял о грядущем турнире, о возможной победе, о возвращении в родные земли.

А Фэт просто пытался заснуть.

Даже без кольчуги в корчме было очень жарко. Белая рубаха липла к телу, по ней разбегались сальные пятна. Смахнув со лба пот, Фэт рывком сел и стянул надоевшую одежду, оставшись в одних трусах.

Может, при дворе и не принято так спать в присутствии дамы, но мучиться дальше лентяй не мог.

С одеждой ушла духота; стало полегче дышать, пусть по всему телу еще блестели маленькие бисеринки пота. В горле пересохло. Рыцарь помучился еще с пару минут, после чего не выдержал и побежал на кухню — выпить чего-нибудь.

Но по закону подлости ни пива, ни вина, ни даже самой обычной воды там не оказалось. Зато нашлась живая курица.

Фэт глазам не поверил: птица кудахтала, хлопала крыльями и бегала по кухне, словно в поисках выхода.

Завидев рыцаря, она замерла и, поправив гребешок, на чистом Всеобщем спросила:

— Что надобно тебе, путник?

— Ты чего, говорить умеешь? — поразился рыцарь.

— Конечно, умею. Почему нет? — обиделась курица. — Выкладывай, что тебе надо, и вали отсюда — дай зерен поклевать!

— Что мне надо? — задумался Фэт. — А все исполнишь?

— Конечно. Я ведь золотая Кура!

— Заводная кур… кто? — испугался Фэт. Мать всегда предостерегала его от общения с этими самыми, курбами, кажется, и в особенности заводными. Фэт тогда мало что понял, кроме того, разве, что папа пал жертвой этих самых… курб!

— Сам ты такой! — разозлилась курица. — Золотая Кура я, повторяю для особо умных! Загадывай желание, пока в сверчка не обратила и не склевала к чертям!

— Дай-ка минутку… — желаний было много, только вот выбрать из них одно — сложнее задачи не придумать. Хотелось и дом здоровый, как изба баронов, но в три раза больше, и жену-красавицу, и денег мешок… Ну, да, подумав, решил Фэт, что и хоромы, и золото, и бабу он на турнире все одно выиграть сможет, и сказал:

— Вот ты говоришь, что все исполнить можешь, так ведь? А вот если пожелаю я, чтобы нечисть вся в мире перевелась — сделаешь?

— Запросто, — повела крылом птица. — Исполнять?

— Да… нет, постой, — Фэту неожиданно пришла в голову мысль, что, ежели Кура сейчас действительно избавит мир от нечисти, то и Пижона, их должника, не станет. А прощать долги было не в его, рыцаря, принципах. — Лучше уж тогда… Счастье всем в мире сделать можешь?

— Только попроси!

— Не буду. — Чтоб всем счастье сделать, надо по меньшей мере нечисть извести под корень. А ведь Пижон… — Лучше знаешь чего? Дай-ка мне кружку пива!

— И все? — поразилась Кура. — Ты того, смертный, подумай хорошенько: я же всего раз в жизни прихожу, и то не ко всем! А ты — «кружку пива»!

— Ну, пусть это будет большая кружка, — подумав, решил Фэт. — И чтоб пиво в ней никогда не кончалось. То есть пусть она вроде и пустой кажется, чтоб по сумкам не разливаться, а как начнешь с нее пить — чтоб только лучший эль!

— Уже лучше, — вздохнула Кура: таких остолопов, как этот полуголый герой, она еще не встречала, но — воля его: что заказал, то и получит. — Держи свою кружку! — и, взмахнув крыльями, вылетела через распахнутое окно.

Фэт не успел и глазом моргнуть, как что-то больно ударило его по голове. Полежав на полу с минуту и посчитав все звездочки, кружившиеся над носом, рыцарь неимоверным усилием сел. И, превозмогая боль в пустой голове, радостно возопил:

— Пиво!

Прямо перед ним на полу стояла пивная кружка. С виду она казалась пустой, но Фэт-то знал, что золотые, пусть и кур… короче, не дурят!

Одолеваемый жаждой, рыцарь схватил кружку обеими руками и выпил.

Точнее, попытался выпить. Потому что кружка оказалась действительно пустой.

— Ах ты!.. — воскликнул обманутый герой и со злости зашвырнул подарок Куры в распахнутое окно — авось на лету догонит? Потом поднялся…

И замер.

На полу лежало четыре равных осколка, отдаленно напоминавших злополучную кружку. Прикинув в уме, что закинутый в окно подарок не мог так быстро вернуться (пусть и Земля, как говорят еретики, круглая), он снова радостно заорал:

— Курочка! Ай да молодец!

Схватив осколки, Фэт бросился в гостиную: ум опытного пивоглота мигом нашел способ вернуть кружку в прежнее, целое состояние.

— Элви! Элви! — громко зашептал рыцарь.

— Чего тебе? — с трудом распахнув один глаз, посмотрела на него волшебница.

— Соединить обратно можешь? — Фэт показал ей осколки.

— Тебе чего, больше выпить не из чего? — нахмурилась сонная волшебница.

— Мне эта нужна! — заерепенился лентяй.

Бурча, Элви села. Взяла из рук Фэта осколки. Разом вскинула брови:

— Магия в ней откуда?

— Потом расскажу, — отмахнулся рыцарь. — Ты только почини ее, а там сама увидишь!

Элви покачала головой, но все же прислонила осколки друг к другу и сжала, насколько хватало сил. Между ладоней вспыхнуло нежно-голубым. Рыцарь поморщился: в воздухе запахло как после грозы.

Радуги, однако, не последовало: вместо этого Элви протянула пораженному лентяю абсолютно целую кружку. Без единой трещинки.

— Ух ты! — только и сказал он, принимая посуду из ее рук. — Как ты так?

— Легко, — чуть поморщилась Элви. — А вообще — долго объяснять. Лучше скажи, где ты ее нашел?

— Курица золотая подарила.

— Кура? — Глаза у волшебницы загорелись. — А эту где встретил?

— Да на кухне была. Зерно поклевать залетала!

— И что, предлагала желание загадать? — голос Элви дрожал. Она напоминала маленькую девочку, которая наконец-то узнала, что Дед Мороз и вправду существует.

У Фэта в деревне, к слову, этих самых дедов морозов было хоть выкидывай. Как напьются — так и жди, с топором, пока кто-то через дымоход полезет. А лезли, порой, по шесть-семь за ночь. Только вот без подарков. Зато с красными носами и до-о-обрые!..

— Предлагала.

— И что? — радостно улыбнулась Элви. — Что же ты загадал?

— Вот, — Фэт показал волшебнице чудесную кружку.

Лицо девушки вытянулось.

— Ты попросил у нее ПУСТУЮ КРУЖКУ??? — спросила она, не веря.

— Ну, — подтвердил рыцарь. — Только вот…

— Какой же кретин… — Элви вновь улеглась и тут же отвернулась к стенке, показывая, что разговор закончен.

— А чего я? — пожал плечами рыцарь, прихлебывая из кружки. — Вы еще посмотрите, когда от жажды будем умирать, тут она и выручит!

Но Элви уже тихо посапывала и не слышала его слов.

Постояв над ней с минуту, Фэт махнул рукой и, загнав кружку под лавку, лег на подстилку у камина.

Через минуту его богатырский храп заставил стены содрогнуться, а подарок Куры так и вовсе — заходить ходуном.

Ночные гости их не беспокоили: дверь таверны Кушегар предусмотрительно запер на засов, а запах мертвечины и запустения заставлял случайных тварей обходить заброшенную гостиницу стороной.

Примечания

1

Заклинание, возвращающее человека из второй ипостаси в первую (применяется также для оборотней, позволивших второму «я» возобладать над первым).

2

Дети от брака «человек — гном». Полукровки были изгнаны из городов в одну из гномьих шахт сразу после Исхода. Там они быстро освоились и стали жить припеваючи. Еще при Стронции Барии Первом с шахтерами была налажена торговля: они поставляли золото и драгоценные камни, за что и получали пиво и снедь.