Один оборот

Олег Аникиенко

Книга о жизни небольшого северного города России времен «рыночной экономики». Проза не развлекательная, она о нас, горожанах глубинки, живущих трудовым заработком, своими мыслями и делами.Как изменились внутренние связи людей в постсоветский период? На что опереться современному городчинцу, устоявшему в культе потребительства, «жизни для себя»?Герои – простое человечество эпохи временного помутнения ценностей, упадка нравственности и культуры. Но совесть, человечность – остаются…

Интервью с неубитым Семеном Ивановичем

безработным и человеком

Диктофонная запись

–…Раз-два-три… проба… Семен Иванович! Я тут диктофон прикрыл… Пусть крутит. Говорите свободно.

— Понятно… Но сначала по рюмке… Все свежее… Буль — буль — буль… Дзынн! У-ух! Ах! Грибков?

— Вкусно. И спасибо за доверие. Все отказывались. Хотя очередь в службе занятости большая, — говорить не хотят. Я их понимаю… Но как задание редактора выполнить?

— Ясно дело. Открою секрет. Если б я первый раз, тоже б — отказался. Но я — в третий раз безработный.

— Ну — у? Работы нет?

— Причины разные… Но первый раз — тяжело. На душе пакостно. Стоишь попрошайкой в очереди… Брр! Можно сломаться… Еще по одной?…Буль — буль — буль… Дзынн!

— Второй раз, говорю, без работы — легче. Даже поддерживал других, шутил. А когда третий раз — успокоился. А вышло как? Я, вообще, — трудовик, мастер обучения. Но в школе не смог. Сам знаешь… Задержки — по три месяца… Платят копейки. За такой труд! Молодые говнюки ничего не хотят. Молоток в штаны суют, член изображают… Черт! Пролил все…

— Вспоминать тяжело. Учитель! Почему так? Этих, наверху, — учили? В общем, ушел я… Помыкался без денег. Тут знакомый предложил охранником к частнику. Есть у нас бензиновые короли. Семейка — муж, жена и сыновья. Все бензоколонки их, заправки… Словом, их территорию охранять. Там у них целый комплекс, — гаражи, цистерны, офис.

Направили меня к шлагбауму. А служба — сидеть в будке, кнопку нажимать. Думаешь, легко? Стою рядом с охранником, присматриваюсь. Мужик в костюме при галстуке, мокрый весь, а расстегнуться боится. И, главное, — рука его цепью прикована к кнопке. На меня и не смотрит. Глаза, покрасневшие от напряжения, нацелены на дорогу по обе стороны от шлагбаума. Смотрю на него. Тоже бывший учитель. Худой, бледный, зашуганный… Пальцы трясутся… На стул не садится. И рука на кнопке. — Мужик, говорю — ты чего? Сядь! А он: — Шлагбаум надо открывать с точностью до секунды! Оказывается, кнопку надо жать, когда машина будет от шлагбаума в 50 метрах. Ни раньше, ни позже… Шлагбаум поднимается постепенно. И машина должна проехать на территорию, не снижая скорость. Также при выезде. А машин то проходит много, — и бензовозы, и продуктовые… И главное — эти черные джипы с номерами 777. Снуют туда — сюда. Весь день… — Друг, — вопрошаю мужика, — а в туалет как?

— Там банка под столом, — отвечает. — Правая — на кнопке, а левой все делай, не отрываясь от дороги. Наощупь… — Спасибо, говорю. Не смогу так. Нервы… — Ну иди гвозди забивай, — советует. — Сам бы пошел, да не умею… Но люди здесь плачут…

Так я стал безработным. — Ну, по маленькой! — Закусывай! — И что потом? Нашли работу?

— Да. Уже говорил, безработица — вещь отвратная. Словно червя сожрал… Потом думаю, а ведь могу столяром. Пошел на почту посылочные ящики колотить. Комнатуха, шестеро доходяг мусолят ящики из фанерок. Чуть пьяные. Слева от меня — Гуля — косой, справа — беззубый Тяпкин… Тут про Тургенева не говорят. И так — два года. Делали еще штакетник начальнику на дачу… Ну, а потом сменился «бугор». Пришел и стал выдавливать нашу «команду». Оказывается, он командовал на фабрике «Север», что закрылась. Так всех своих бывших стал устраивать на наши места. Одного за перегар уволил, другого за опоздание… Уже и ко мне подобрался. Прессует по пустякам. Схватились мы как-то, дело до молотков дошло. Меня на допрос. Пикшин тот зад лижет начальству, его и взяла. Так я стал безработным второй раз. Буль — буль — буль…

— Сочувствую, Семен Ваныч… Не много ли?

— Нормально! Уже сказал, второй — легче. Противно за пособием стоять в кассу. А на отметку к инспектору — привык. Стал оказывать знакомым услуги, — кому балкончик поправлю… Копал даже. Официально работать нельзя, пособие теряешь… А шабашка — пожалуйста!

В общем, направили меня из «бич — конторы» в столовую, грузчиком. Да непростая эта столовка. А собственная обедня у мэрии. Народ там питается особый, — чиновники, депутаты, шоумены… Ну, и прочие киллеры. Герои времени, в общем.

Не сложилось у меня с заведующей. Этакая крупная тетка, вся в золоте… У нее огромный кабинет с баром. А у меня и стула нет. Сижу в коридоре у запасного выхода. На засаленной колоде для рубки мяса. Рядом — метла, лопата… Тут и перекусываю. Мясник — ворует, посудомойки тащат отходы… Страшная жизнь… Однако, тружусь, разгружаю…

— Слышь, Ваныч! Тебе писателем быть. Так описываешь… Наливай!

— А чего? Вот про бабку недавно начеркал… «Люди — не боги» —

называется… Зашла она в нашу столовую голодная. Объедки из тарелок перехватывает… Я ей пельменей принес, разговорились. Она рада вниманию, поведала. Оказывается, ее сосед обокрал. Гнида! Все унес, даже электроплитку. — В милицию заявляли? — спрашиваю. — Что ты! Ни — ни! Боюсь я их — отвечает. — Недавно тот сосед ломал мой забор на растопку. Слышу, говорит: Давай бабку грохнем? Ломиком по башке и дом продадим.…Господи, спаси! Кто ж его купит? Гнилой! Приезжали ко мне начальники, смотрели. «Ничего, мол, гражданка, жить можно…» Вот и живу пока…

— А сколько вам лет? — спрашиваю.

— 72 будет. А зовут — Глафира Степановна. Ты в Бога веришь?

— Не знаю, бабушка. Нет, наверно.

— А ты верь в Бога, верь… Я каждый день молюсь, и Он слышит. Вот сегодня покушать принес.

— Так это не Бог был, бабушка. Человек!

— А кто ему подсказал, а?

— Ну, в общем в таком духе рассказец. Только после этого случая я стал третий раз безработным.

— Слышь, Семеныч…

— Иваныч я…

— Ой, прости! Золотой, ты, человек! Спасибо за рассказ!

— Ты диктофон не сломай… Дай, переставлю…

— Сам не сломай… Ха-ха-ха…

— А давай стих прочту? Про безработных. Вот, записано…

— Вместе давай! По сроке. По строке…

«Вот и вышла мне свобода ремесло менять, —

В веренице безработных пескарем стоять…»

— Теперь, ты.

«Если верить воротилам,

мы еще нужны.

Топоры, лопаты, вилы —

не отменены.»

— Не так громко. Соседи…

«Номер тысяча девятый, —

боль души в глазах.

Ничего, что бросил шляпу,

телогрейку взял.»

— Точно! Осилим, брат!

«Новым временам в угоду — не плясал юлой.

Быть рентабельным у Бога можно и с метлой!»

— Здорово! Ретнабельным!

«Видно, все-таки, моральный

выбор — поважней!

Каждый, все же, визуален

в маленьком окне!»

— Заканчивай!

«Оттого, даже отведав на губе крючок —

Неубитого соседа поддержи плечом…»

— Э-э, ты чего?

— Дай обниму, Сема… Где диктофон? Наливай!

— Хватит уже… Выключай батарею…

— «Поддержи плечом…» Классное интревю……

— Стой! Надо вызвать та…