На ИВС прекрасная погода

Олег Анатольевич Борисенко, 2003

Повесть изначально называлась "Байки из КПЗ, или Записки вечного кума". Но впоследствии автор изменил название. Это юмор. Повествование о сложных взаимоотношениях преступного мира с охраной. Реквием по действительно народной и безвременной ушедшей милиции. Сюжеты службы переплетаются с охотой и рыбалкой на просторах акватории Оби. Повесть – не автобиография. Образ главного героя сборный. Рассказ идет о тех милиционерах и арестованных, которые ныне, как музейные экземпляры, встречаются весьма редко.Фотография на обложке и все рисунки в книге автора.Содержит нецензурную брань.

Глава 3

В кабинет кума ИВС арестованный Кузнецов вошел твердой революционной походкой, рисуя в своем зековском воображении бывалого каторжанина.

Кузя без приглашения упал на стул и, закинув ногу на ногу, вызывающе посмотрел в глаза оперативнику.

— Ну что? Синепузый! Как дела? — осведомился Барсуков.

— Как на даче, ни письма, ни передачи! — буркнул в ответ Кузя.

— Ты что, со шконоря ночью долбанулся? — поинтересовался майор, улыбаясь.

— Вы меня на дачку кинули, — начал было Кузя, но был внезапно перебит истерическим хохотом кума.

Барсуков наконец-то вкурил о причине Кузиной голодовки и теперь думал лишь об одном: чтобы не намочить штаны со смеху.

Кузнецов, чувствуя себя борцом за справедливость, сидел с гордым видом, как вождь Ирокезов. Он уже понял, что купился на чью-то злую шутку, но отступать было некуда.

Майор, окончив смеяться, развалился с покрасневшей рожей на стуле и, поворачиваясь в разные стороны, думал, что же сказать этому «пересидевшему» борцу за права всех обездоленных — арестанту.

— Вовчик. — называя Кузю по имени, задумчиво произнес хозяин кабинета.

— Слушаю, — буркнул гость.

— Тебе никто дачек не приносит, не один ли хрен: лишат тебя ее или нет.

— Тут дело принципа, — гордо отпарировал Вова, расправляя плечи.

Кум, встав из-за стола, молча протянул Кузнецову извещение с подписью Егоркина.

Лицо Кузи по мере поглощения строчек делалось добрее и добрее.

На середине прочитанного взгляд у смотрящего за ИВС стал добрым, как у Санта-Клауса. Ну а последние строчки Кузя уже не видел из-за слез, вызванных судорожным смехом.

Прочитав извещение, Вовчик, вспомнив о Романове, беззлобно бросил:

— Я Рыжего на этапе выловлю и щелбанов наставлю! Приколист хренов, чуть из-за него с голоду не помер, на пайку в обед пролетел, — вздохнул положенец подвала.

Пока Кузя читал жалобу Егоркина, майор, улыбаясь, стучал по клавишам печатной машинки. Закончив печатать, он с серьезным выражением лица осведомился:

— Ты мне завещание напишешь?

— Какое? — вопросом на вопрос поинтересовался Кузнецов, не ожидая подвоха.

— Ну, так, мол, и так, если я нечаянно надую лапы, не выдержав беспричинной голодовки, то завещаю майору милиции Барсукову свою кожу с портаками!

— На хрена она вам сдалась, Анатолич? — улыбнулся Кузя.

— Абажур для настольной лампы смастерю, как в Бухенвальде! — расхохотался майор.

— Хрен дождетесь! — проворчал Кузя, пряча за спину исколотые руки.

— Ну, на, тогда распишись и шлепай в камеру! — объявил кум ИВС, протягивая листок арестанту.

Кузя прочитал текст и, расхохотавшись, сунул бумагу в карман шортов.

— В хате приколюсь, — объяснил он, выходя из кабинета.

Дежурный отвел его в камеру. Кузнецов же, сев на шконку и достав листок бумаги, громко на всю хату прочел:

Смотрящему за городом от смотрящего за ИВС Кузнецова В. С.

Заявление

Батя, прошу перевести меня с должности смотрящего за ИВС на должность подсматривающего за передачами. Так как я в натуре устал от интриг кума, который после моей смерти хочет продать мою шкуру в музей творчества народов Севера для изготовления чучела и личного обогащения!

Кузя