Капканы на баранов

Олег Александрович Бойко, 2017

История о слепом доверии и вынужденном предательстве, а также о том, чем может обернуться ложь во спасение и искреннее желание помочь ближнему. Океан, песчаный пляж и шелест пальм – молодому шведу по имени Эрик Хансен предстоит провести неделю отпуска в райском месте, но он еще не знает, как эти дни изменят его жизнь и какой след навсегда оставят в его сердце. А пока приезд омрачен только новостью о погибшем в результате несчастного случая русском туристе. И как же не попробовать узнать об этом происшествии больше? Особенно, если случай сводит с непосредственными участниками инцидента.Содержит нецензурную брань.

7

Сначала я, конечно, подумал, что ей просто наскучило мое общество, и под предлогом прогуляться Элис решила отправиться к себе. Но я снова ошибся. Мы действительно пошли гулять в противоположную от нашего пляжа сторону. Прошлись немного по освещенным дорожкам, а потом свернули и вышли на северный пляж.

Он был погружен в темноту. Рядом темнел силуэт пункта проката виндсерфингов и гидроциклов. Чуть южнее ярко светились над водой бунгало на сваях, где я сегодня рассматривал акул во время дневной прогулки. Чуть дальше в темноте мерцали огни таких же бунгало на воде у соседнего острова, а между этими огнями и нашим берегом в темноте белели редкие полоски барашков. Усыпанное стразами звезд безоблачное небо раскинулось над нами бархатным покрывалом. Не утихающий теплый ветер шелестел листьями пальм.

Мои вьетнамки загребали воду и ноги утопали в мокром песке, а слабые волны прибоя намочили брюки, которые я поленился закатать. Элис шла босиком, сняв не предназначенные для пляжных прогулок босоножки и неся их в руке. И мы постоянно о чем-то говорили. Пусть, о каких-то малозначительных мелочах, и в основном благодаря ней, но не молчали.

— У тебя есть хобби?

— Да, — ответил я, поразмыслив немного. — Но мои увлечения могут показаться тебе немного странными…

— Почему?

— Потому что они странные…

— Расскажи! А я сама решу, странные они или нет.

— Я иногда посещаю тир… Снимаю напряжение стрельбой…

— И что здесь странного?

— В стрельбе — ничего. Но есть еще одно увлечение… Люблю иногда уйти с палаткой и всяким походным снаряжением в лес или в горы. Только так, чтобы действительно не было возможности вернуться обратно засветло. Побыть одному в тишине, посидеть у костра, послушать, как кричат ночные птицы, шуршит в траве мелкая живность или как вокруг палатки ночью топчется зверье покрупнее. Странно, да?

— Немного… Но это лучше, чем просто сидеть с банкой пива дома перед теликом…

— Возможно. А ты что делаешь в свободное время?

— Путешествую. Стараюсь куда-нибудь поехать, хотя бы недалеко. Даже просто пешком пройтись по городу можно. Только б не сидеть на месте…

— А сейчас ты не на месте сидишь? — удивился я. — Здесь особо не сходишь никуда… Я этот островок сегодня обошел прогулочным шагом за полчаса. Тебе не скучно?

— Я приехала сюда специально, чтобы побыть подальше от дома, но при этом не сильно утомлять себя разъездами и похождениями. А почему твой выбор упал именно на Мальдивы? — спросила она.

— Ну, так случайно получилось… — пожал я в ответ плечами. — На самом деле мне просто осточертел мой образ жизни. За пределы родной Скандинавии я никуда не выбирался, только в Германию и страны Балтии. Поэтому я, придя в офис первой попавшейся туристической фирмы, попросил отправить меня куда-нибудь подальше — желательно, на другой конец света. Вот так я оказался здесь и…

— Что и?

— И это удивительно, что сейчас я иду с тобой здесь по пляжу и разговариваю, как с подругой, которую знаю уже не один год… На самом деле, очень странно… Со мной так никогда еще не было.

— Как по мне, так ничего необычного или странного. Может, потому что раньше ты не выбирался настолько далеко за пределы того, что всегда считал своей привычной зоной комфорта? А тут вдруг резко изменил привычкам, и вот он — результат…

Я пожал плечами.

И мы, продолжая болтать, пошли дальше. Брели по воде, потом, вышли на сухой песок и даже присаживались посидеть на какое-то время, чтобы дать ногам высохнуть. Снова шли по остывшему и ставшему прохладным песку. А потом вдруг остановились и замолчали.

Я посмотрел на Элис и проследил за ее взглядом. Она смотрела на один из домиков, расположившихся под пальмами. На единственное бунгало, над дверью которого не горел фонарик, а на самой двери висела приклеенная скотчем табличка с трудно различимой с такого расстояния надписью, содержание которой мне и так было известно — «Не беспокоить».

— Все в порядке? — спросил я.

— Да, — ответила Элис. — Пойдем…

Я кивнул, и мы зашагали прочь.

И тут меня вдруг осенило, но я постеснялся задавать прямой вопрос, поэтому решил зайти издалека:

— Элис, а можно тебя спросить?

— Да, конечно, спрашивай…

— Что за полисмен сегодня сидел с тобой в баре?

— Это лейтенант Шакур — следователь из Мале. А что?

— Просто я вчера видел вас вместе в холле. Вы сидели на диванчике, когда я оформлялся на стойке регистрации и получал ключи от номера. У тебя проблемы с законом или он просто пытается за тобой ухаживать?

— О-о-о, это сарказм? Эрик, ты делаешь успехи! Он приезжал, чтобы задать мне несколько вопросов…

— По поводу утонувшего русского?

— Да. Ты, оказывается, и так все знаешь…

— Островок маленький — слухи быстро разлетаются…

— Это точно. Что еще говорят?

— Да ничего особо… Наоборот, все стараются меньше об этом говорить… Местные, видимо, боятся за репутацию отеля, а туристы либо не в курсе, либо не хотят омрачать себе отдых…

— Так уж ничего?! Я и то слышала, как люди между собой шушукаются, когда я прохожу мимо. И если честно, я даже рада, что мой отпуск подходит к концу, потому что еще несколько дней, и каждая собака будет показывать на меня пальцем со словами: «Смотрите, смотрите — это она! Она видела, как утонул несчастный турист, и не помогла ему!». Ей Богу, аж зло берет! — Элис остановилась и обернулась, бросив еще один взгляд на темное бунгало в ряду своих освещенных близнецов. — А что я могла сделать? Я ныряла второй раз в жизни! Мы все начали всплывать вместе с инструктором, а этот идиот не послушался и поплыл дальше. Я запереживала и задержалась тоже, а потом увидела, что он начал барахтаться, беспорядочно махать руками и крутить свои вентили. Мне надо было тащить его наверх — глубина-то здесь ерундовая, но я сама испугалась. Стала всплывать, чтобы позвать на помощь… А потом было уже поздно. Наверное, я действительно виновата, и он погиб по моей вине.

Было темно, и я с трудом мог различить черты ее лица, но мне показалось, что глаза Элис заблестели от слез. А когда она шмыгнула носом, понял, что не показалось. Присмотрелся и заметил, как участилось ее дыхание, как милое личико стало сосредоточенным, а аккуратные губки сжались в ровную черту. Она все еще старалась держать себя в руках, не давая воли нахлынувшим эмоциям.

Я понял, что этот разговор ей неприятен, и неожиданно для себя сделал то, на что не знаю, при каком еще стечении обстоятельств, решился бы — взял ее маленькую ладошку в свою руку. Просто взял за руку, ничего не говоря. Она посмотрела на меня, как мне показалось, не свойственным ей немного растерянным и печальным взглядом, а я, словно проглотив язык, ответил простым кивком. Элис едва ощутимо сжала мою руку и слегка улыбнулась.

Возможно, именно это вернуло мне дар речи, чем я тут же воспользовался:

— Мы можем сменить тему…

— Ничего страшного. Все в порядке. Я тоже хороша — чуть не разревелась тут посреди пляжа, — ответила она, осторожно вытирая увлажнившиеся глаза.

— Учитывая мое невежество, ты имеешь на это полное право.

— И что бы ты делал в таком случае?

— Не знаю… Стоял бы, как дурак, и рассеянно смотрел по сторонам… Утешать я не умею…

— Что, даже не попытался бы обнять и успокоить? — улыбнулась Элис. — Тогда мне точно не стоит плакать при тебе!

В очередной раз она смутила меня своей прямолинейной непосредственностью и откровенностью, но не переступающей грань пошлости, и без тени намека на вульгарность. А, спустя мгновение, мы оба уже смеялись, и я не переставал удивляться тому, насколько мне было легко общаться с Элис.

Но следующая ее просьба меня удивила и даже несколько озадачила. Во-первых, она предложила мне заглянуть к ней на чашку чая, а во-вторых, сказала, что будет очень благодарна, если заодно я прикручу отвалившуюся ручку на ее чемодане. Учитывая мою придурковатость, я, конечно же, растерялся, но вовремя опомнился и согласился помочь.

— Там ничего серьезного на самом деле, просто надо подтянуть пару шурупов крепления. Я сама пробовала, но, видимо, женские руки не заточены для такого рода дел — выкрутила один из них и уронила, так что пришлось сегодня полдня на четвереньках ползать, чтобы его найти…

— Да, забавное зрелище… — прокомментировал я услышанное и сам удивился этой своей реплике.

Но Элис пропустила мои слова мимо ушей или сделала вид, что не придала им значения. Во всяком случае, никак их не прокомментировала. А что там на самом деле, я не знал и, скорее всего, не узнаю уже никогда.

Через пять минут после того, как ее предложение было озвучено и принято мной, я уже стоял, склонившись над чемоданом, и, приделывал ручку, закручивая шуруп при помощи перочинного ножика. Элис, наблюдая за мной, уже десятый раз повторила, что у нее самой не хватает сил закрутить его как следует, а я был этому только рад. Закончив, я пару раз дернул за ручку, чтобы проверить надежность крепления, и поставил чемодан на пол.

— Вуаля! — сказал я и положил ножик на стол перед зеркалом. — Готово.

Элис смотрела на меня так, как будто я сделал что-то невозможное. Так смотрят на покорителей космоса, когда они возвращаются на землю.

Мы стояли и молчали. И даже не вспомнили про обещанный ею чай. В такой ситуации, чтобы не превращать ее в глупую клоунаду, парень, наверное, должен подать тему для разговора, и тогда он получит еще несколько минут в свое распоряжение, чтобы иметь возможность побыть рядом с милым его сердцу созданием, но никогда не должен говорить того, что сказал я:

— Ну, я пойду, пожалуй…

— Хорошо, — ответила она, разведя руками. — Пока.

— Спокойной ночи.

Я сам закрыл за собой дверь.

А потом, сидя у себя в номере, долго размышлял над тем бестолочь я, идиот или кретин. По-моему, ко мне идеально подходили все три определения и еще несколько подобных им. Я так и продолжал мысленно оскорблять себя на протяжении еще нескольких минут, пока меня не прервал стук в дверь. Я машинально глянул на часы. Кого могло принести почти в полночь?

— Кто там?

Ответа не последовало. Я нехотя подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла Элис. Она улыбалась и держала в руках мою бейсболку, которую я, видимо, забыл у нее.

— Растяпа! — хихикнула она и помахала ей перед моим лицом.

Я тоже постарался улыбнуться.

— Спасибо…

— Впустишь?

— Э-э-э… Да…

Элис не стала дожидаться, когда я отойду в сторону, и смело протиснулась между мной и дверью. Вошла в комнату, швырнула бейсболку на кровать, и сама села рядом с ней, закинув ногу на ногу.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил я, покосившись на мини-бар.

— Нет.

— Может, чай или кофе будешь?

Элис снова отрицательно помотала головой в ответ.

— Хмм…

— Хочешь спросить, какого черта я приперлась? — по-прежнему с улыбкой задала вопрос она, сделав акцент на последнем слове.

— Нет…

— А что тогда?

— Я не знаю… — пожал я плечами в ответ. — Не знаю, что тебе предложить… И, о чем спросить, чтобы завязать разговор, тоже не знаю…

Элис отвела взгляд. Улыбнулась или даже слегка усмехнулась каким-то своим мыслям, мелькнувшим в ее головке, а потом медленно встала. По-кошачьи плавными движениями она обошла меня, стоявшего истуканом посреди комнаты, прислонилась спиной к стене и накрыла ладонью выключатель.

Щелчок. Темнота. Хоть глаз коли — ничего не видно.

— Что ты делаешь? — спросил я.

Снова смешок. Потом шорох. Несколько приближающихся шагов босыми ногами по кафелю. Тонкий аромат духов в темноте. Руки Элис обвили мою шею, а я машинально обнял ее.

На ней уже не было платья. ШОК!

Обжигающая страхом пауза.

Мое сердце молотило внутри, пытаясь пробить грудную клетку. По телу то жар, то холод. Все как в тумане. Словно даже не со мной, потому что так не бывает. Никогда не было и не могло быть даже в самых смелых моих фантазиях.

Прерывистое теплое дыхание. Пересохшие от волнения губы. Первое робкое касание на ощупь. Потом второе — чуть дольше. И вот уже мы слились в долгом поцелуе. Ее пальцы растворились в моих волосах. Мои руки, со всей трепетной нежностью, на которую я только был способен, бережно скользили в темноте по ее бархатной коже, повторяя плавные изгибы тела, тепло которого я чувствовал даже через свою одежду.

И куда подевались робость и ощущение неловкости? Не знаю. Но дальше было что-то невообразимое, о чем, если парень уважает девушку, с которой у них была близость, не станет рассказывать всем подряд, да и вообще кому бы то ни было. Тем более что хвастаться особо нечем. Моей заслуги в случившемся не было никакой. Ведь это она решила за нас обоих, а я всего лишь не смог отказаться.

Единственное, что меня до глубины души поразило и показалось необычным в нашей с Элис близости — это отсутствие спешки и резкости, которые обычно присущи впервые вступившим в интимную связь людям, когда каждый из них боится, что второй сейчас передумает, и поэтому пытается получить максимум удовольствия, пренебрегая чувствами и желаниями другого. В нашем случае это была страсть без грубости, нежность без приторности. И не физический контакт играл главную роль, а сближение на уровне каких-то тонких материй, словно мы хотели раствориться друг в друге без остатка.

Почему так? Опять же не знаю. Возможно, потому что в тот момент каждому из нас хотелось больше дать друг другу, чем взять.