Записки ящикового еврея. Книга третья. Киев. В ящике

Олег Абрамович Рогозовский, 2018

Олег Рогозовский, выпускник физмеха ЛПИ 1964 года, не мог найти в Киеве работу по специальности. Мешало отчество – Абрамович. Наконец, повезло, ему разрешили бросить «якорь» в почтовом ящике 153. На физ-мехе вынудили учиться не тому, что он хотел, в ящике пришлось заниматься не тем, чему учили. Новая область деятельности романтиками описывалась как «искрящаяся смесь физики, электроники и морского дела», физики называли ее гидроакустикой. Книга о молодом специалисте, становящимся профессионалом, экспедициях, летно-морских испытаниях, о коллегах, семье и друзьях на фоне жизни в Киеве и в СССР в 60-70х годах. Содержит нецензурную брань.

Из предисловия к книге третьей

Кто чувствовал, того тревожит

Призра́к невозвратимых дней:

Тому уж нет очарований,

Того змея воспоминаний,

Того раскаянье грызет.

И память часто предает^[3]…

Название и замысел третьей книги «Записок ящикового еврея» возник раньше первых двух книг и дал название всей «саге».

Меня и Нину попросила встретить знакомых сестра Таня. Это были Гриша и Клава Лейбовы. Мы разговорились. Нашли общих киевских знакомых. Они работали в КБ Антонова. В ответ на их вопросы я сказал, что тридцать лет без одного года проработал во вряд ли известной им «Рыбе», она же Киевский НИИ Гидроприборов. Но они ее знали, так как в свое время их не взяли на специальность «гидроакустика», а потом и в ящик. Гриша спросил: «как же Вы попали в «Рыбу», она же была «юденфрай»?

Хотя с таким определением «Рыбы» я раньше не встречался, но пояснений не требовалось. Хотя помнил обстоятельства моего попадания туда, как и предшествующую эпопею по поиску работы в Киеве, но объяснить тогда коротко не получилось, и я отделался одним словом: «повезло».

В подсознании засело, что хорошо бы рассказать внятно, понятно и тем, кто о нашей жизни в те времена не знает. Но тогда я работал, и времени для этого не оставалось — мы активно познавали первый мир.^[4]

Вторая побудительная причина возникла через десять лет: выход книжки «50 лет украинской гидроакустике». Когда я ее саркастически комментировал, сотрудник киевского НИИ «Квант», привезший книгу, сказал: чего ты ёрничаешь, возьми и напиши сам.

В ящик я попал случайно и чуть ли не решающим аргументом в том, что меня взяли, явилось мое участие в походе по Кольскому полуострову. Когда мы вышли после болот к реке, а потом и к деревне Варзуга, первое, что мы увидели, были длинные (больше метра) ящики с надписью «Сельдь ящиковая кормовая». Ее не ели и не вывозили — ее оставляли на месте (кормили ею свиней). Вот до такого «ящикового» мог вырасти и я. На «продажу» и вывоз такой не годился, «съесть» такого в ящике можно было только с голоду, или если бы «заржавел».

Историю ящика я писать не собирался, но о «жизни» в нем, людях и положениях, как и о своей жизни в Киеве и за его пределами попытаюсь рассказать.

Указание: примечания и сноски на страницах имеют сквозные номера.

Примечания

3

Парафраз строфы XLVI главы 1 «Евгения Онегина».

4

Третий мир был общеупотребительным термином. Что где-то есть первый, мы догадывались, но то, что мы большую часть жизни прожили во втором, не знали, как и герой Тартюфа не знал, что всю жизнь говорил прозой.