Сорняки

Олег Ёлшин

На планете вспыхивает внезапная эпидемия, человечество гибнет, в живых остаются только дети. Прошло время – дети выросли…

5

Через несколько дней свалилось долгожданное сообщение: «В городе Чужой!», и Стайер понесся за врагом, а за спиной на поясе у него была повязана бита. С тех пор, как он стал охотником, никогда с ней не расставался. Он снова в игре! Голограмма показывала расположение игроков. С каждым разом их становилось все больше. Эта была самая популярная игра в сети. Многие стремились в нее войти, стремились заслужить право на ношение биты. А потом, если повезет, побеждать и получать заслуженные коины и славу. Поэтому игра притягивала все новых конкурентов. Снова крики из наушников, снова он стремительно летит навстречу врагу. Да, врагу! Так говорит Бродилка — значит, так и есть. Иначе кому же верить? Глазам ненормального Чужого? Конечно же, нет. В этот миг за ним наблюдают тысячи, весь город! Тысячи верят в справедливость правил — а тут какие-то глаза. Волновало одно — будет ли он сегодня первым?!

Цель все ближе. Она мечется уже в соседнем квартале. Другие охотники неподалеку. Но на этой улице есть место, где можно срезать. Это его любимый конек. Вопреки подсказкам навигатора он всегда находит лазейки, тогда путь сокращается во много крат. У Стайера был особенный нюх, благодаря которому он научился побеждать. А Шакал? Где ваш Шакал? Вот он — ближе всех к цели! Идет курсом, который подсказан. Глупый Шакал, вон стена, через которую можно перелезь, и цель окажется прямо перед тобой. Жирный ленивый Шакал! Ты даже не знаешь об этом!

И вдруг подумал:

Цель? Почему он Чужого назвал целью? Раньше ему было все равно, как его называть. Да и не думал он об этом. Главное дистанция, маршрут…

Осталась всего сотня метров, и он окажется первым. Он будет у цели!… Снова цель? Чужой — так будет вернее. А если тот окажется с непокрытой головой? Если он снова собьет с него шлем?

Стайер на мгновение замешкался. И тут крики фанатов возвестили об окончании игры. Первым пришел Шакал. Жирный ленивый Шакал! Но это невозможно! Стайер ничего не понимал. Он должен был его опередить! Но, поверженный Чужой лежит на асфальте, а Мезонки его добивают…

Стайер стоял в толпе игроков, наблюдая за тем, как ликует Шакал, косясь глазами в уголок экрана, где волшебными струйками сыпались коины. Мезонки закончили работу. На Чужаке надет шлем. Его тело растекается по мостовой. Как всегда оно безобразно. Глядя на такое чудовище, невозможно не захотеть поймать его и уничтожить. А вот и мелкие. Они с радостью грузят то, что осталось от Чужака на тележку. Сейчас они отвезут эту нечисть на окраину города, и получат от родной Бродилки щедрый куш. «В вопросах жизненно важных для нас она сделает все», — вспомнил Стайер слова старика из тех. помощи. А избавить город от Чужого — вопрос жизненно важный. Но, почему он не победил?!

За короткий период прошло еще несколько игр, Стайер не выиграл ни одну. Охотники обходили его снова и снова. Чужих в этом жарком месяце появлялось все больше. Откуда они брались, куда бежали, зачем? Это было неважно. Почему он не может победить?! Не может всех обогнать?! Вот, что мучило его. И однажды он понял, что делает это нарочно. Словно какая-то сила заставляла его притормозить, когда цель была так близка. Вспомнил ворон, которые однажды за ним следили, не понимая, что с этим странным типом происходит. А он и сам не понимал. Тогда у его ног топталось маленькое глупое существо. Стоило запустить камнем, тупые маленькие глазенки предсмертно на него уставятся, а в них застынет вопрос… Проклятый вопрос — «Зачем?». Стоп! — понял Стайер. — Так дальше нельзя. Он должен справиться с наваждением. Он слишком много думает — это мешает. Нужно отбросить все лишнее, ненужное. Пора побеждать, иначе скоро, как мелкие, он пойдет разгружать еду или вывозить тела, а над ним будут смеяться. Вся Бродилка! Весь город! Потом закончатся коины, и даже приличной игрушки будет не на что купить. А это уже беда! Зачем тебе их глаза?! Возьми себя в руки, парень! — подумал он и принял верное решение — ближайшего Чужака он должен догнать. Он обязан его завалить. Пусть тот будет без шлема, хоть без штанов — наплевать. Нужно возвращаться в игру, и главное — больше никогда не снимать шлем. В этом смысл!

Стало спокойно и легко. Труден момент принятия решения, дальше дело за техникой. Оставалось ждать.

И снова гонка, снова раскаленный ветер обжигает, бьет в лицо, ноги сами несут к заветной цели. К цели? К Чужому! «В городе появился Чужой, следует догнать его и уничтожить!», — так написала Бродилка. Это закон. Правило сети — единственный закон, по которому стоит жить, и он сделает это! На навигаторе Шакал завис позади, остальные ребята еще дальше. Все, как всегда. А еще дивное упоение бегом или даже полетом! Да, полетом! За плечами крылья! Остается преодолеть последнюю сотню метров, пробить деревянное окно, которое будет под ногами. Ничтожное, маленькое окошко. Туда не пролезть жирному Кабану, а он проберется. Пробежать по подвалу, и вывалиться с другой стороны дома прямо перед Чужаком. Ничего не ждать, не смотреть, не думать, сделать бросок — и ты снова будешь первым, будешь навеки в игре, в сети…

Стоп! Что-то не так! Сегодня что-то пошло по-другому. Дело не в охотниках, ведут они себя, как обычно. Тогда в чем? И вдруг понял — дело в Чужаке. Посмотрел на экран, где навигатор показывал расположение врага. С момента начала игры тот не сдвинулся ни на шаг. Окно от удара ноги с дребезгом разбивается, Стайер в подвале. Мгновение — и он преодолевает длинный пустой зал, вот и окно с противоположной стороны, в которое нужно пролезть. Его даже не нужно разбивать — оно открыто. Окно, словно, приглашает сделать последнее движение. Можно не вылезая, бросить биту прямо отсюда. Бросить и легко попасть… Но, почему Чужой не шевелится? Такое невозможно. Может, он уже погиб? Может, кто-то из фанатов-зрителей ради забавы испортил игру, догнав его первым? Тогда он свое получит, это не по правилам — в любой игре нужно их соблюдать, не нарушать, не лезть в чужие дела, иначе наступит хаос. Стайер выбрался из подвального помещения и замер…

Чужак сидел на поваленном дереве, никуда не убегая. Он был жив, иначе давно бы упал — мертвые так не сидят. Но, что с ним не так? На Чужаке нет шлема. Какая разница?! Для себя он все решил. Он не будет смотреть в глаза, просто сделает бросок. Но, почему тот сидит? Кажется, Чужак на него смотрит. Да, смотрит! Ну и что? И тут, неожиданно для себя, Стайер сорвал с головы шлем…

Перед ним была женщина преклонных лет — ровесница старушки Клюквы. Она сидела на стволе поваленного дерева и спокойно на него смотрела. Во взгляде не было страха, мольбы о пощаде. Удивительное спокойствие застыло на ее лице. Но было что-то еще в этой женщине, что не укладывалось в голове. Незнакомое, непостижимое. Что? — снова подумал Стайер. И вдруг понял — под просторной длинной рубахой на уровне пояса просматривался предмет. Был он огромных размеров. Женщина что-то прятала на животе. Это нечто казалось большим и овальным. Стайер ничего не понимал. Такое он видел однажды — было это в странном городе, куда он по случайности ненадолго заехал. Там по улице шла женщина с таким же предметом на животе. Наверное, она чем-то больна — подумал он тогда. И снова уставился на цель. Поражало спокойствие жертвы. Неужели она не понимает, что сейчас произойдет? Что с ней сделают?! Нужно что-то делать! Что? Бросать биту он не мог, надевать шлем не хотел. Так эти двое какое-то время друг на друга смотрели. И тут женщина заговорила. Голос ее был тихим, глухим, но спокойным. Было видно — для себя она уже все решила.

— Мальчик, надень шлем, — произнесла она.

— Зачем? — вырвалось у него. А шлем громко подтвердил: — «Немедленно наденьте шлем»!

— Так тебе будет легче, — ответила она.

— Зачем ты выходила из города? — спросил он. — Зачем ты сделала это?

— Я никуда не выходила, живу здесь всю жизнь. Просто они меня нашли.

— Кто?

— Шлем надень, — повторила она.

Эта женщина ему помогает, — понял Стайер.

— Ты дебил? — послышался голос Шакала. Тот стоял рядом и ничего не понимал. — Кончать будешь или нет?

Стайер промолчал.

— Ослеп? Чужой перед тобой?! Навигатор глючит?

— Это женщина, — пробормотал Стайер.

— Придурок, это Чужой! Давай, мелкий, бросай.

А вокруг уже собралась толпа игроков. Снова все на него смотрят, снова подбадривают. Как те вороны. Но эти — люди! Только в шлемах.

— Беги, — вдруг услышал он голос женщины. И тут понял — это единственное, на что он сейчас был способен.

Стайер побежал. Он мчался так, как ни делал это никогда раньше. Шлем не надевал, оттуда слышались свист и улюлюканье, а ноги несли все дальше. Очень скоро затерялся в незнакомом дырявом районе, плюхнулся у стены дома в серую пыль. Долго лежал на спине, смотрел на узкую полоску неба, пробивавшуюся между домами, по которой плыли облака. Небо было голубым, облака белыми. Солнце. Оно слепило глаза, было красным. Или тоже белым? Невозможно было его разглядеть — слишком ярко оно светило. Как хотелось забыть эту гонку, не вспоминать. Вид неба помогал, успокаивал. Играть не хотелось. Было тошно. Интересно, что та женщина прятала под рубахой? С чем в последние минуты она не хотела расстаться?

Постепенно пришел в себя, нацепил шлем. Тот безупречно работал, все было хорошо, все было, как всегда. Но, что это? Внизу черными буквами мигало системное сообщение: «Вы нарушили правила. Неоправданно вышли из игры. Ваш счет обнулен». Смотреть на количество оставшихся коинов он не стал — все было понятно и так.

Потом он долго слонялся по незнакомым районам. Незнакомым, потому что снял шлем, сунув его в карман. (Тот ему отчаянно мешал.) А теперь озирался по сторонам. Раньше этот город, улицы, деревья, проваленные глазницы разбитых окон, солнце, небо — все помещалось на поверхности голограммы. Было в плоскости, на расстоянии вытянутой руки. Сейчас появился объем. И каким бы неряшливым, безобразным он ни был — это был город, где он вырос, жил, с которым знакомился заново. Интересно, столько лет он его не видел, словно находился в коробочке, кричащей, подсказывающей, что нужно делать, а теперь оказался один на один с огромным миром, где был совсем один. Но надевать шлем не собирался. Играть тоже. У него не осталось коинов, впрочем, сейчас его это не волновало. Если вспомнить, за какую работу он их получал. Вспомнить глаза Чужих. А та женщина правил не нарушала, она не выходила из города. Он ей абсолютно верил. Но, кто тогда перевел ее в статус Чужого? Кто дал команду уничтожить, назвал ее врагом? Если все так просто, каждого можно назвать врагом? Кто этот человек? Он затаился в городе, живет на одной из улиц, ходит вместе со всеми в забегаловки и принимает такие решения? Интересно посмотреть ему в глаза…

И снова Стайер с любопытством озирается по сторонам. Повсюду нагромождения кирпича и бетона, останки после пожарищ. В этом месте давно никто не жил. Кое-где сохранились номера домов. Вот — 68-я. Надпись сделана на табличке, прибитой неумелой рукой. Табличка едва держится на одном гвозде. Он зачем-то взял камень и запустил в нее. Не попал. Бросал еще и еще. Наконец, табличка с металлическим лязгом плюхнулась на мостовую. На месте, которое она прикрывала, появилась надпись: «ул. Клода Дебюсси». Он ничего не понимал. И вдруг стремительно помчался, углубляясь все дальше в незнакомый лабиринт заброшенных улиц. Швырял камни или ломиком, найденным на дороге, сбивал все таблички подряд, под которыми находил незнакомые названия. Что это? Имена? Чьи? Почему такие странные? Почему он ничего об этом не знает? В городе, где он прожил всю свою жизнь, находился какой-то другой город? Кто заколотил эти названия, спрятав от глаз людей? Не поленился найти огромное количество табличек, гвоздей, дорогую краску и скрыть все это под простыми номерами?

Не заметил, как оказался в знакомом месте. Здесь он был пару недель назад. 78-я. Интересно, как она называется? Здесь припарковался автобус. А вот странный дом, конусом уходящий в небо — называется «Собор». Стайер остановился. Зачем делал это, не осознавал, понимал одно — он должен проникнуть внутрь. Обошел здание, ни одного окна не обнаружил. Приблизился к массивным воротам. Они были деревянными, с металлическими полосками, прибитыми большими гвоздями-клиньями. Все было сделано давно и на совесть, разломать такую конструкцию будет сложно. Невозможно! Сжечь? Даже думать об этом себе запретил. Ведь не зря чьи-то умелые руки создали преграду, закрывающую проход в загадочный дом. Ключа в массивной скважине не было. Интересно, какого он размера? Ключ был у парня из автобуса. Хотя, может быть, тот умел вскрывать такие замки. Тогда он этого не увидел — сразу же сбежал. Впрочем, сейчас это не имело значения, главное попасть внутрь. Еще раз, обойдя высокое здание, к которому не примыкали другие строения, обнаружил маленькую дверцу. Она тоже была сделана из крепкого дерева, но петли поизносились, и ему удалось ее приоткрыть. Протиснувшись в узкий лаз, он переступил высокий порог, сделал несколько шагов и остановился…

Первое, что почувствовал — необычную прохладу. На улице стояла жара, здесь было хорошо. И тишина. И темнота. Пока глаза привыкали, стоял, вслушиваясь в окружавший сумрак. Наконец, заметил тусклый свет, и ноги сами повели в нужном направлении, наткнулись на ступеньки, подняли на этаж выше. Здесь было освещение. Исходило оно из причудливых окошек, расположенных на самом верху. Снаружи он их не заметил. Было тихо, спокойно. Не было лестниц, этажей, не было комнат. Пространство ограничивали стены, поднимающиеся на высоту, образуя просторный зал. Стайер замер, не решаясь двинуться с места…

И вдруг понял, кроме него здесь есть кто-то еще. Он чувствовал это спиной, глазами, не привыкшими к скупому освещению, казалось, слышал непонятный шорох. Сделал шаг в сторону. Тот гулко отозвался в тишине. Здесь никого нет, это невозможно. Невозможно скрыть шум шагов в этом странном помещении. Если только уметь летать. Но кем для этого нужно быть? Птицей? Заметил на стенах изображения. Снова картины?! Они молчали, потому что не умели говорить. Но, кто-то все равно здесь был еще. Бросил взгляд на одну из картин, на другую. На них были нарисованы люди. Иногда в тоненьких рамах помещались только лица. Глаза! Они пристально на него смотрели со всех сторон. Их было так много, а он оставался один. Не может здесь быть никого, кроме этих людей на стенах, которые казались живыми. Стало жутко. Сделал несколько шагов — снова предательский гул в кристальной тишине. Прошел дальше, уже почти бежал вдоль стен и везде эти люди, их глаза! Захотелось скрыться в темноте провала, где находилась маленькая дверь, впустившая его сюда, вырваться на волю. Вдруг понял, что чувствуют Чужаки, которых настигают, когда они уже находятся в окружении, а выхода из западни нет. Холодный пот проступил по всему телу. Он неприятно леденил спину. Что это за место?! Квест? Чей? Кто его придумал? Он ничего о нем раньше не слышал. Бродилка никогда не приводила сюда игроков. Значит, выхода нет?! Заброшенный квест, где он останется навсегда?! Зачем он забрался сюда?! Нужно бежать! Скорее! Ноги парализовало, становилось дурно, темное пространство высокого строения всей своей массой навалилось на него. Так вот почему там висели огромные замки! Это место круче любого квеста. Допрыгался?! Это конец?!…

И тут чей-то взгляд надолго приковал его внимание. Он замер, не знал, сколько времени прошло. Вечность. Время остановилось. Явились новые ощущения. Они были необычными. Такого он не испытывал никогда. Вдруг показалось, что он слышит чьи-то слова.

Не поверил, прислушался, он точно это слышал:

— Здесь тебе не грозит опасность.

С картин, висевших рядом, незнакомые люди молчаливо подтверждали эти слова. Он оцепенел. Все эти люди были в странных одеждах. В городе никто так не одевался. Их лица, руки, тела были чисты, никакие росписи их не покрывали, никто не украшал себя тату. Но главное — глаза. Они тоже были необычными, другими. Словно все эти люди жили где-то далеко и совсем по-другому. Как нужно жить, чтобы так смотреть? Не было праздности или равнодушия, злобы или обиды, раздражения. Ведь его не звали сюда. Он без спросу явился. Не было издевки, стеба. Типа — ну ты попал, братан. Радости тоже не было, как не было грусти, жалости, тоски. Тогда что? О чем думали они? Кажется, называется это мудростью, — вспомнил он странное слово. Именно мудрость застыла во взглядах этих людей. Нет, не застыла. Глаза оживали. Они хотели что-то сказать, но почему-то молчали. Казалось, они ждали чего-то от него. Хотели, чтобы он что-то сказал? Или сделал?

— Что вам надо?! Чего вы хотите?! Что я должен сделать?

— Искать дорогу! — слова эти возникли неожиданно. Они не были подсказаны шлемом, который покоился в кармане и почему-то давно молчал. Эти слова преследовали его все последнее время, и вот он снова слышит их, но звучат они в этом месте совсем по-другому. Уже сводят с ума. Показалось, что человек на картине, от которой он долго не отводил глаз, кивнул. Человек отличался от остальных. Был он босым, длинные волосы ниспадали до плеч, одет он был в странную одежду, ступни его прикасались к грубым булыжникам мостовой. Видимо, в жизни исходил он немало дорог, по глазам было понятно, что многое повидал, передумал. Многое знал. Что знал? А еще он многое сделал…

И вдруг стало легко. Он почувствовал себя уверенно рядом с незнакомыми людьми. Понял, что они не причинят ему вреда. И это не квест. Такое в городе не под силу никому. Но если это игра, то кто создал ее?! Кем нужно быть, чтобы такое придумать?! Все не укладывалось в голове, выходило за пределы сознания, разума. Это… космос?! Словно он нечаянно залетел на другую планету. Вспомнил игры с внеземными полетами, цивилизациями, войнами. Нет, не то! Бродилка с играми и правилами в этот миг казалась ничтожной и жалкой. А здесь… Здесь было необычайно хорошо. Захотелось остаться, не уходить, не надевать больше шлем, не играть. В этом месте было чисто, прохладно и удивительно спокойно. А еще он чувствовал, что каким-то непостижимым образом эти люди ему помогут. Даже если он выйдет отсюда, где бы потом не находился, не дадут его в обиду. Главное, помнить о них, верить, тогда все будет хорошо.

— Остаться? — пробормотал он. Вдруг услышал:

— Нет.

Голос шел ниоткуда. Вернее, из… глубины души. Душа? Он никогда не слышал этого слова, он не знал его значения и знать не мог, но сейчас понял — у него есть душа. И это не руки, не тело, не голова, не глаза. Но это нечто присутствует в нем, находится где-то рядом. Да, рядом! Оно неотрывно с ним связано. Это тоже Я? Другое Я! И этому второму хочется… Невероятно! Ему хочется сказать — Ты. В этот миг он ощущал, он чувствовал его. Почти касался. И понял он это здесь, в странном доме, на котором висели крепкие замки, а окна выходили в небо. Остаться? — снова подумал он.

— Нет, — повторил голос.

— Почему?

— Иди искать.

— Что?

— Твою дорогу…

— А…

— Мы будем рядом…

— Понял… Хорошо…

Он неуверенно отступил на несколько шагов, а глаза незнакомца провожали его. Вдруг остановился. Понял, что ищет повод задержаться, хотя бы ненадолго. Нужно о чем-то спросить. Он еще не все узнал.

— Слушай, а дорогу куда? — крикнул, но в ответ тишина.

— Что я должен сделать?!

Эхо. В ответ только эхо, которое отражалось от высоких стен, затухая где-то на высоте, откуда проникал солнечный свет.

— То, что останется, — вдруг услышал он.

— Где?… Для кого?… Ты слышишь меня?… Почему ты молчишь?

Но душа молчала, а глаза со стен на него внимательно взирали…

Снова дырявые улицы, кварталы обгоревшего битого кирпича и стекла, номера домов, птицы, вороны, высокая дикая трава. Кошки, собаки, люди в шлемах. (Стайер пока его не надевал — не хотелось.) Так вот какие вопросы появляются, когда ты его снимаешь. Но, как на них отвечать?

«ОСТАВИТЬ»? Кому? Для чего? Что? Нет, не так… «То, что останется» — сказали ему. Значит, останется потом. Когда? После того, как тебе дадут арматурой по голове? Вспомнил женщину — последнего Чужого. Она тоже хотела что-то оставить? Сделать ей этого не дали. Что оставит он? И почему нужно что-то оставлять, когда тебе за это никто не скажет спасибо, не отсыплет коины, не поставит ничтожный лайк. Ага! Щщас! Вы что-то оставили? Что? Зачем? А потом вас нарисовали на этих стенах. Что это за игра — «оставить», какие у нее правила? А если не игра? Вопросы сыпались один за другим, но на них не было ответов. Задать их сети? Но опомнился — в Бродилке на такие темы не говорили, никто из людей в шлемах об этом не думал, такое было невозможно. Еще вот что было интересно — в городе находилось много таких домов, по меньшей мере, десятка два или три. Кто закрыл их, а потом спрятал ключи? Кто скрывает от людей картины, незнакомые лица, эти глаза. Зачем? Кто отдает команды в сети, присваивает статусы? Может надеть шлем?…

С неба обрушился шквалистый ливень. Стайер уже долго брел по городу, сам не зная куда, и не заметил, как черная туча закрыла небо целиком. Небо, которое просматривалось между домами. Эту черную тучу он и не заметил. Если бы на нем был шлем, тот предупредил бы, посоветовал, указал место, где находится ближайшее укрытие. А тут дождь, настоящий, и он один посреди незнакомого пустыря никуда не мчится, не убегает, стоит себе, задрав голову, наслаждаясь прохладой. Зачем-то пьет эти небесные капли! Ни в каком баре такого не нальют, даже в кварталах у богатеньких, где есть вода, не попробуешь такой из крана. Здесь она была. Вода с неба! Шлем надеть?! Нет!

Шел дальше, уже не разглядывая дома нового, незнакомого для него города. Теперь его интересовали люди. Так забрел на оживленную улицу, где сновало много парней и девчонок, попадались старики. В голову пришла прикольная мысль — что если за ними понаблюдать без шлема? И в упор уставился на проходящих мимо парней и девчонок:

Город играл. Все были заняты одним и тем же. По их поведению можно было легко различить, кто в какой игре живет. Зрелище забавляло. Одни решали головоломки, вели себя рационально, спокойно, движения их были скупы. На мгновение иногда замирали, принимая решение, потом делали ход и топали себе дальше. Этот тип что-то бросал, потом ловил, снова бросал. Другие явно за кем-то охотились или что-то собирали, наверное, ездили на тракторе, который перемалывает найденную добычу. Вот придурок явно от кого-то спасается. Он до предела напряжен, прошел уже не один уровень, до финала совсем немного, и тогда он победит, но на пути встречаются все больше пираний, которые норовят в него вцепиться, откусить, сбросить на уровень ниже и выкинуть из игры. Тогда придется начинать все с самого начала! Поэтому он как уж извивается. А эти заняты погоней — стреляют, уворачиваются, снова стреляют. Таких большинство. Мелкие предпочитают гонки. Щеки их раздуты, в этот миг они сидят на новеньких виртуальных мотоциклах, преодолевая трассу. А что делает этот старик лет тридцати? Он важно замер посреди улицы, о чем-то размышляя. Наконец, делает небрежный жест рукой… Понятно! Куча коинов прилетает на выбранную цифру. Он только что сделал ставку. Рулетка или покер. Это Игрок!

Стайер стоял, внимательно наблюдая за людьми. Они извивались, как медузы или змеи, делали нелепые движения, подпрыгивали. Слетая с уровня, топали ногами, ругались, в отчаянии стуча кулаками по стенам, наконец, успокаивались, начиная с самого начала. А ведь когда он играет, выглядит точно так же, — вдруг подумал Стайер. Вот какой-то тип шагает прямо на него. Он больше ничего не замечает, свернуть с дороги не может, потому что потеряет направление — видимо, обходя препятствия, плывет. А Стайер для него помеха. Значит… Тип в него врезается.

— Полегче! — смеется Стайер.

— Мешаешь, — коротко бросает тот, продолжая плыть.

— Чего сказал? — не унимается Стайер.

— Тресну, мало не покажется!

Стайеру смешно, но он хочет досмотреть эту игру до конца.

— Очнись, чувак! — и дергает парня за локоть.

— Эй, фуфел тряпичный! Совсем берега попутал? Краев не видишь?… Блин! Черт! Блин! Профиль тебе начистить?

— Что не так?

— Что?! Слетел из-за тебя!

— Смотреть надо, куда катишься, — смеется Стайер.

Конец ознакомительного фрагмента.