Самое унылое место на земле

Оксана Карель, 2023

«Самое унылое место на земле» – это таинственная история с детективным флёром, в которую ныряешь с головой.Вместе с главной героиней девушкой Майей мы отправляемся в крошечный городок, чтобы сбежать от теней прошлых ошибок. Бурная юность вчерашней школьницы приводит её к двери дома, за которой начинаются приключения.Никто не знал, что здесь, в далёком захолустье Майя познакомится сразу с несколькими людьми, среди которых: энергичный журналист Денис, загадочный художник Оскар Виш, которого подозревают в убийствах, и его друг, критик Марк Карро. Появление ещё одного персонажа, человека, похожего на мистифицированного героя загадочных романов, усложняет ситуацию. Ведь у каждого из мужчин свои секреты и, порой, их раскрывать не стоит.Это триллер с искусством, в котором любовный треугольник переплетён нитями мистики. В романе читатель найдёт любовную историю, оккультизм и, конечно, срыв покровов с пугающей правдой.Так кто же должен умереть в этой истории, чтобы родился новый шедевр?

Могилы в солнечном свете

Путь через лес был не близкий, но я не почувствовала усталости. Наоборот, меня восхищало абсолютно всё. Правда, было опасение, что на лесной тропе, которая гордо именовалась дорогой, меня сцапает медведь или волк, но обошлось.

Городок понравился мне сразу. Во-первых, он располагался на холмистой местности, что добавляло красоты и колорита. Во-вторых, на самом высоком холме стояла превосходная часовня, и, в-третьих, город был действительно большой. По местным меркам, разумеется.

Дом тётушкиной подруги я нашла быстро. Высокий забор, покрашенный в жёлтый цвет, бросался в глаза.

Инга Андреевна понравилась мне сразу. Милая такая женщина: крупная, с копной рыжих, крашеных волос, похожая на мою вторую тётю.

Меня незамедлительно накормили домашними пирогами. Такой приём я оценила.

Я решила пойти пофотографировать часовню, которая, оказывается, была заброшенной, и изучить город. Инга Андреевна тут же нарекла меня фотографом и почему-то засмеялась, заметив, что их городок популярен у художников.

Вдобавок, непререкаемым тоном она сказала, что ждёт меня к ужину, чтоб познакомить с сыном. Ужину я обрадовалась, а вот перспектива знакомства меня не обрадовала. Я уже примерно представляла, что там за «очаровательный, хороший парень без жены». Но отказаться не могла. Все эти немногочисленные события захлестнули меня как лесной пожар. В приподнятом настроении я отправилась к часовне, начав делать фотографии уже издалека.

Красивая церквушка была построена из камня и дерева. Первый этаж благодаря крепкой каменной кладке сохранился хорошо.

Прежде чем заходить вовнутрь, я решила обойти строение вокруг. Благодаря высокому холму деревня просматривалась замечательно. С той стороны, где была тропинка, холм был пологим, а другая сторона смотрелась довольно крутой. Несмотря на явно заброшенный вид, место всё равно было привлекательным и, судя по протоптанным тропинкам, довольно популярным у местных жителей.

Я направилась к обрывистому склону, чтоб взглянуть на заросшую кустами низину. Именно там меня поджидал «сюрприз».

С этой стороны часовни стоял раскладной стульчик, рядом с которым лежала чёрная спортивная сумка. Озадаченная, я уже собиралась посмотреть, что там внутри, когда услышала оклик.

— Эй! Девушка! — раздался мужской голос.

Я оглянулась, увидев спешащего ко мне мужчину в зелёной куртке. Он активно размахивал руками и даже подавал какие-то загадочные знаки. Я слегка встревожилась, не успела ничего ответить, как он уже был рядом со мной.

— Что ты делаешь? — Он постарался поправить свою куртку и пригладил волосы, пристально оглядывая меня с головы до ног.

— Простите? — выдохнула я, скривив лицо в недоумении.

— Работаешь? — Он ткнул пальцем в мой фотоаппарат прежде, чем я успела возмутиться или сделать ещё более ошарашенное лицо.

— Что? — я высоко подняла брови и отступила на шаг.

— Журналистка, да? — менторским тоном заявил он, скривив губы так, словно увидел дохлого сурка. — От какого агентства?

— А… — Я честно хотела ответить хоть что-то вразумительное, но, во-первых, не понимала, что, а во-вторых, из меня всё равно вылетали лишь жеваные звуки.

— Фотограф? Или статью пишешь? — он упёр руки в бока и строго добавил, — Какой журнал?

— Никакой. Не пишу я ничего, — я наконец сумела вставить слово в его быструю порывистую речь.

— Искусствовед? — подняв одну бровь, удивлённо воскликнул он и тут же поправил сам себя, опуская руки и меняя тон голоса. — А, студентка…

— Опять нет, — заявила я, его снисходительный тон взбесил меня больше всего, и мой голос прозвучал довольно резко.

— Не журналистка? — Он почесал подбородок.

— Совершенно точно нет.

— Что же ты тут делаешь? Кто ты? — Он спросил так, словно ждал откровения, и как-то странно вскинулся, будто подпрыгнул.

— Я местная. — Я смотрела на него с опаской, мало ли что можно от него ожидать.

— Чего-то я тебя не видел тут.

— С соседнего городка. — Я пожала плечами, делая ещё одни шаг назад.

— Значит не фоторепортёр? — напористо спросил он, и я отрицательно покачала головой.

— Ах вот оно что! — Его лицо озарила улыбка, и он отрывисто хохотнул. — Всё ясно. Фанатка.

— Что? Какая фанатка? Нет! — Я зачем-то попыталась спрятать фотоаппарат.

— А фотик зачем? — От него не укрылось моё действие.

— Просто так. Делаю фотографии для себя. Что тут такого? — Я перестала дёргаться, стараясь выглядеть спокойней.

— Точно, фанатка. — Подтвердив эти слова несколькими кивками, он полез в карман за сигаретой.

— Да никакая я не фанатка! — раздражённо огрызнулась я, не понимая в чём суть. — Просто фоткаю пейзажи, природу фотографирую!

— Ясно. — Он засмеялся и вмиг перестал казаться грозным. — Понятно. Ты прости. Я уж подумал, опять свора налетела. А это, знаешь ли, выгодное местечко тут, всё видно. Вот я и подумал… — Он прикурил сигарету и протянул мне руку. — Меня зовут Денис, Дэн.

С опаской я пожала её, надеясь поскорее смыться.

— Очень приятно. Майя. — Приятно мне не было. Но эта ситуация здорово разбавила моё тоскливое существование.

— Извини ещё раз. Я уже с ума сошёл от этих журналистов, киношников и фанатов. Все норовят отхватить мой материал. — Дэн подошёл к своей сумке и, сосредоточенно порывшись в ней, достал бутылку с водой. Торопливо сделал несколько глотков и пожаловался: — всё никак не могу сделать по-настоящему стоящие кадры.

— Кадры чего? Села? — Сначала я не хотела заводить беседу, опасаясь, что он болен, но его слова меня заинтриговали.

— Села?!? — он опять засмеялся. — Зачем мне это?

— Что-то я тогда не понимаю… — Я поправила волосы. — Это же не Голливуд.

— Ха-ха, — Он жестом предложил мне попить, и я так же жестом отказалась. — Конечно не Голливуд. Но и здесь есть чем поживиться. Я собираю большой материал про Оскара Виша. — Он всплеснул руками в многоговорящем жесте.

— Кого?

— Оскара Виша, — громко повторил Дэн, словно я глухая. Не увидев в моих глазах никакого отклика, он пояснил: — Знаменитого художника. Он снял здесь дом на лето. Ты же сказала, что местная, — он ухмыльнулся, затягиваясь сигаретой.

— Из соседнего городка, — подчеркнула я. — И кто он такой? Этот художник? В смысле, чем знаменит?

— О, Боже мой, неужели ты не знаешь?!? — воскликнул он.

— Нет, — я покачала головой.

— Шутишь?

— Нет. С чего бы вдруг?

Денис пробормотал что-то себе под нос, но ответил с охотой.

— Оскар Виш — молодой художник, прославившийся тем, что он «рисует смерть». Под патронажем богатого филантропа и искусствоведа Марка Карро, стал неприлично знаменит и сколотил себе состояние. Не обделён талантом, конечно, но ничего выдающегося. Но это лишь верхушка айсберга. — Он поднял указательный палец вверх, призывая меня к внимательности.

— Настолько знаменит, что за ним охотятся папарацци? — с сомнением спросила я, не очень-то доверяя его словам.

— Ты пропустила всё веселье. — Его смех был похож на скрип. — Две недели назад здесь было не протолкнуться. Весь этот городок был забит репортёрами и журналистами. Местные были в шоке от такой популярности. — Дэн кинул окурок и старательно втоптал его в землю. — За Оскаром гоняются постоянно. Слишком уж он неоднозначная личность, запятнанная подозрениями в убийстве.

— Вау, — только и смогла сказать я, не испытывая особых чувств. — Наверное это очень интересно.

— Не могу поверить, что ты не знаешь кто он такой! — его восклицание было таким резким, что я даже вздрогнула.

— Я не увлекаюсь живописью. — Эта фраза получилась у меня более саркастичной, чем я хотела.

— Живописью! — засмеялся он, показывая в широкой улыбке свои прекрасные зубы. — Ха-ха. Тут дело не в его картинах, а в пиаре. Он звезда.

— И тебе хочется сделать его ещё популярней, да? Самому стать знаменитым? — как-то не очень культурно откликнулась я.

— Нет, — Его улыбка потускнела. — Не совсем так. Я знаю, что он убийца и хочу это доказать.

На удивление, его последняя фраза не смотрелась напускной и пафосной. Наоборот, в ней ощущался совсем другой тон. Какая-то мрачная убеждённость, что ли.

— У меня нет слов, — я действительно не знала, что сказать, особенно после заявления про убийцу. Откровенно говоря, весь разговор был странным, словно я грибов объелась. Но парень был симпатичным, говорил увлечённо, да и мой дефицит общения давал о себе знать. Так что даже эта беседа начала мне нравиться. — Удивительно. Ты меня заинтриговал. Теперь мне хочется подробностей.

— Я уже давно слежу за ним, — доверительно говорил он, — пытаюсь найти доказательства. Факты.

— Понятно. Интриги, скандалы, расследования, — пошутила я. — Так что ж, ты отсюда за ним следишь?

— Да. Это удачное местечко. Его дом и двор просматривается почти идеально, — радостно воскликнул Дэн.

— И что же он сейчас поделывает?

— Ха! — Вновь радостный возглас. — Роет могилы.

— Что, прости?

— Могилы роет. Хочешь посмотреть? — Дэн достал из кармана бинокль.

— Даже так? — Я приподняла бровь. — Хорошо. Куда смотреть?

Дэн подошёл ко мне, протягивая бинокль. Я старалась рассмотреть нового знакомого исподтишка, так чтоб это не выглядело навязчивым.

У него было приятное лицо с массивным подбородком и открытая улыбка, от которой появлялись умилительные ямочки на щеках. Причёска была аккуратной, но слишком длинной для его типа лица, светлые волосы то и дело падали ему на глаза. А вот «лёгкая небритость» ему совсем не шла. Светлая щетина, покрывающая щёки и подбородок, смотрелась как пух.

— Вот, смотри. — Дэн направил мою руку с биноклем чуть вправо от того места, куда я смотрела. — Видишь дом сразу у леса? И участок.

Дом казался большим, но само строение было странным, совсем не классическим. Было видно, что изначально это была двухэтажная «коробка» из светлого дерева, с покатой крышей, к которой постепенно пристраивались дополнительные части. В глаза бросалось то, что в доме много окон. Это, наверно, и привлекло художника, но из-за отблесков я не могла рассмотреть, что происходит внутри. Тем более, все окна располагались под разными углами, что так же было крайне необычно для деревенского дома.

Крыльца видно не было — скорее всего, этот факт сильно расстраивал Дэна, а калитку и всю подъездную тропинку к дому закрывали деревья.

Я чуть изменила ракурс, заметив то, о чём говорил мой новый знакомый. На участке, поросшем зелёной травой, действительно были вырыты ямы, рядом с которым громоздились кучки земли. Могилы. То есть не просто прямоугольные ямы, а могилы. Это можно было легко определить по наличию самодельных деревянных крестов и камней, похожих на надгробия. Это пугало. Реально наводило на очень жуткие мысли.

— Ого, — вымолвила я. — Ничего себе! Пустые могилы. Кресты над пустыми могилами. Просто жуть. Словно он кого-то положить туда собирается.

— А я тебе о чём, — Дэн хмыкнул. — Возможно и собирается.

— Нет, ну это реально неприятно. Меня аж мурашки пробили, — я вздрогнула, вспоминая, как часами сидела на могиле Эдуарда, и быстро отдала бинокль.

— Хочешь взглянуть поближе? — подмигнул он.

— Ближе?! Да я и так в ужасе, куда уж ещё? — хмыкнула я.

— Я просто мечтаю пробраться к нему в дом. — Неожиданно Дэн начал ходить туда-сюда, поглаживая подбородок. — На участке-то я уже был, но это не то.

— А почему ты к нему не сходишь?

— У меня судебное постановление. — Он поморщился и неопределённо махнул рукой. — Я не могу приближаться к нему или к его имуществу. Он засудил меня за преследование. Дом, конечно, не его… но…

— Преследование? Ничего себе! Ты что, одержим? — неудачно сказала я и тут же пожалела. Но он не заметил мою бестактность. Поэтому я резко перевела тему.

— Так он же не всегда дома? Можно хоть в окно заглянуть. Или всегда?

— Это довольно рискованно. Если в дом кто-то проникнет, Оскар сразу поймёт, что это я и тогда меня ждут новые неприятности. Нет. Тут надо действовать более тонко.

— Ты же следишь за ним, — не сдержалась я. — Куда уж тоньше?

— Надо что-то другое. Что-то… иное

Дэн замолчал, даже прикрыл глаза, словно продумывал план. Я ещё раз посмотрела в бинокль. Пейзаж у дома художника не изменился.

— Майя, — подозрительно вкрадчиво произнёс Денис. — У меня есть одна идея.

— Да? — почти невинно спросила я, сразу предполагая, что он придумал что-то крайне идиотское.

— Я тут подумал…, — На его лице явственно промелькнул азарт. — К нему можешь сходить ты.

— Что?!?

— Сходить к нему. Там в заборе есть лаз. Ты зайдёшь на участок и подойдёшь к дому. Вероятность того, что он тебя заметит, ничтожна, — Дэн говорил быстро и кратко, здраво опасаясь лавины моего возмущения. — Даже если и увидит он тебя, это ничего страшного! К нему по началу много местных ходило.

— Нет. Я не пойду, — отчётливо заявила я.

— Послушай! Это ерунда для тебя. А для меня это много значит! Уверен, что тебе удастся заглянуть в дом. Может, даже сделать пару кадров. А ещё лучше, если ты с ним поговоришь! Постучишься в дверь, мол, за автографом пришла! — ему самому нравилось его внезапное озарение, он не хотел замечать, что мне это не по душе.

— Нет. Найди кого-нибудь другого.

— Да нет тут никого! — Всплеснув руками и сделав жалостливое лицо, Дэн попытался заглянуть мне в глаза. — Из местных со мной никто работать не будет, я тут персона нон грата. Вызванивать кого-то из города не вариант. А тебя он не знает. Со мной не свяжет. Это идеальный план.

— С ума сошёл? — не выдержала я. — Ты говоришь, что он убийца, и посылаешь к нему меня? Нет уж. Надо — иди сам.

— Он тебя не убьёт, — презрительно фыркнул Дэн.

— Спасибо! Вот твоего заверения мне как раз и достаточно!

— Да не будет он тебя убивать!

— Да?!? А могилки для чего? Как раз для свежих трупов тех, кто особо любопытничал, — съязвила я, но он не оценил.

— Перестань. Это совершенно безопасно, — настаивал Дэн. — Он звезда и не режет людей направо и налево. К нему много людей ходит, все живы. Истории его убийств — это совсем другое дело! Ты просто не в курсе.

— Это не меняет картины, — весь мой вид говорил о том, что я против, но Дэн этого не замечал. Или не хотел замечать. Для себя он уже всё решил.

— Пожалуйста, Майя. Ты должна сходить! Неужели тебе не интересно?

— Нет. Я не пойду.

— Я дам тебе денег, — видимо это был его главный аргумент.

— И что? Это ничего не меняет, — я ответила после некоторой паузы, зная, что это не так. Ибо мои финансовые запасы заканчивались, а лето ещё даже не наступило. Так что в голосе прозвучали заинтересованные нотки вне зависимости от моего желания.

— Уверена? — Репортёр сузил глаза, как заговорщик. — Короткая безопасная вылазка и деньги твои.

— Хорошо, — не выдержала я. Да и сердце моё требовало приключений, хотя другие части тела, вроде мозга, были категорически против.

— Договорились, — он улыбнулся и протянул мне руку.

Вот так я заключила, пожалуй, самую дурацкую сделку за это лето. Зато скуку сняло как рукой. Мной овладело такое количество мыслей, что я не могла ими управлять.

— Показывай, куда идти, — со вздохом сказала я, но улыбку спрятать так и не смогла.

Спустившись с холма, я захватила свой велосипед, и мы пошли в сторону дома художника.

Вокруг было зелено и красиво, светило солнце, пели птички, жужжали мушки и пчёлки, но меня не оставляло ощущение мрачной безысходности. Перед глазами всплывала картинка пустых могил. А воображение услужливо подкидывало дополнительные картины убийств, крови, трупов, завёрнутых в брезент… Избавиться от «всплывающих» кадров было не так просто

Дэн шёл уверенно и даже пытался завести беседу.

— Я залезу на участок с тобой, спрячусь за кустом сирени и подожду тебя.

— Угу.

— Я уже проверил этот лаз. Он как раз рядом с последней могилой. Он её три дня назад вырыл.

— Прекрасно.

— Было бы идеально, если бы ты смогла войти в дом. Посмотреть, что там.

— Угу.

— Что-то ты помрачнела.

— Знаешь, Дэн, — начала я, вкладывая в свой голос максимум негодования. — Я только что за деньги согласилась залезть на участок чокнутого художника, который вполне возможно, пришибёт меня лопатой, уложит в могилку и нарисует по этому поводу пару прекрасных полотен.

— О, я тебя умоляю, ну что тут такого? — Он засмеялся. — Тем более, ты уже согласилась и не отказываешься. Значит тебе это нравится. Ты девушка, которая любит приключения, — с уверенностью заключил он.

— Вот это-то меня и пугает.

Я немного помолчала, посматривая на довольный профиль Дениса, и всё-таки решилась задать вопрос.

— Как давно ты следишь за этим художником?

— Давно. — Энтузиазм пропал из его голоса. Меня удивляло то, как он легко рассказывал обо всём, что его интересует. — Сначала я наблюдал за ним, как за человеком искусства. Его первая картина… впрочем, это довольно длинная история. Я понял, что с ним что-то нечисто после того, как появились его полотна, где он изобразил смерть своей убитой жены. Рисовать мёртвых — это ненормально. Знаешь, это не просто «взгляд на смерть», как он говорит. Тут всё намного сложнее… — Он поскрёб свою щетину, — да и друг его…

— Что за друг?

Я была крайне заинтересована, но Дэн прервал свой рассказ более насущными темами. Специально он сделал это или нет, я не поняла.

— Мы почти пришли. — По его движениям, было заметно, что он начал нервничать. — Потом расскажу.

Я оставила велосипед в кустах, положила фотик в рюкзак, и пошла за Дэном в какие-то заросли. Мы спустились в канаву, благо там почти не было воды, а то если бы я промочила ноги, пришлось бы брать с Дэна дополнительную плату за испорченные носки и кеды.

Потом пришлось пробираться через какой-то корявый ветвистый куст. Особо наглая ветка умудрилась хлестнуть меня по лицу. Я обещала запомнить её и отомстить, но тут же забыла о ней увидев крапиву. Я порадовалась, что на мне джинсы, а не юбка.

Когда мы подошли к нужному месту, и Денис отодвинул ветки очередного куста, показывая мне щель в зелёном заборе, меня накрыло жаром. Это не было хорошим признаком. Я почувствовала прилив адреналина.

— Пролезай, я за тобой, — тихо сказал он, указывая на проход.

Стараясь не издавать ни звука, что было более чем проблематично, я пролезла в лаз и тут же присела на корточки, чтоб быть менее заметной.

На участке вдоль забора трава была не такой высокой, как со стороны канавы.

Дэн показался рядом, сел на корточки и двинулся вперёд, делая странные движения, чем напомнил мне краба.

— Давай сначала туда, а потом к дому, — снова зашептал он, маша рукой в сторону могилы. — Я подожду тебя за кустом.

Мы пробрались к могиле, и я остановилась, осматриваясь. Отсюда была видна часть дома, на окна которого падала тень от яблонь, но опять не со стороны крыльца. Вид на входную дверь закрывали огромные густые кусты сирени. Всюду на открытых участках сада виднелись кресты и надгробия.

Могила, на краю которой мы затаились, была довольно глубокой. Я заглянула в неё, оглядывая комья подсохшей земли, лежавшей на дне, и непроизвольно сглотнула подкативший к горлу спазм.

Сердце колотилось как сумасшедшее. Всё вокруг несмотря на радужную погоду стало жутким и неприятным. Казалось, что всё застыло, замерло в предвкушении чего-то страшного, неотвратимо зловещего.

Денис находился вплотную рядом со мной, но это меня не успокаивало. Он пытался рассмотреть что-то за кустами сирени, одновременно доставая камеру.

— Иди к дому, — Денис указал рукой в сторону крыльца.

Кивнув, я почти встала, лишь краем глаза мне удалось заметить какое-то тёмное движение около треклятой сирени. Денис резко одёрнул меня.

— Сядь, — сказал он, но ожидаемого шёпота не получилось. Его голос непроизвольно зазвучал довольно громко.

Именно в этот момент у дома показался мужчина. Он бодро шёл в нашу сторону, держа лопату.

Я дёрнулась встать и ринуться к спасительному лазу, но Дэн не дал мне этого сделать. Вместо того чтоб помочь мне встать с колен, он сильно толкнул меня, а сам помчался к забору. Но этого я уже не видела, потому что упала в могилу.

Насколько сильно я ушиблась, было не понятно. Да и мысли о том, что Дэн мудак, отошли на второй план. Растянувшись на холодной и пахнущей сыростью земле, я замерла, как мышка.

Было страшно, не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Всё потому, что я знала — убийца с лопатой идёт в мою сторону.

Во мне тлела надежда, что художник-психопат не заметил меня. Что всё его внимание ушло на убегающего репортёра.

Раздался шум ломающихся веток — это Дэн прорвался через забор. Жаль, что прорвался, мстительно подумала я. Эта мысль не успела надолго задержаться в моей голове.

Я молила Бога о том, чтоб убийца не обнаружил меня. Если бы я могла, я бы закопалась в землю. Мне показалось, что прошла вечность или две. Или совсем ничего не прошло. Я лежала, плотно закрыв глаза, словно это могло мне помочь. А потом услышала голос.

Смысл фразы не сразу дошёл до меня. Сам факт голоса означал одно — меня обнаружили. Значит, это конец.

— Ты в порядке?

Пока я соображала, пока пыталась осмыслить фразу, голос, в котором уже проскочили взволнованные нотки, повторил.

— Эй? Ты слышишь меня? Ты в порядке?

Тогда я открыла глаза и даже приподняла голову. Увидев, что у мужчины, склонившегося у края могилы, уже нет в руках лопаты, я ответила.

— Я в порядке. Извините.

— Сильно ушиблась? — спросил он, продолжая сидеть на краю могилы, и рассматривая меня.

— Не знаю. Пока ничего не могу сказать, — я села и, проведя по лбу ладонью, поморщилась от саднящей боли. Головой я шибанулась однозначно.

Только после этого я посмотрела на него. Первое, что я заметила, это его взгляд — пристальный, скорее удивлённый, чем раздражённый. В его глазах не было негодования или злости, да и лицо выражало безразличие, но меня всё равно затрясло, и по телу побежали мурашки.

— Извините меня. — Я начала подниматься, обнаружив, что стою в яме, край которой достаёт мне до груди. — Простите что залезла к вам в могилу… то есть на участок без спроса. — Извинения сыпались из меня, как просо из мешка. При этом я старалась не смотреть на хозяина дома и даже пыталась отряхнуться от земли.

— Давай помогу. — Он подал мне руку. Мне не оставалось ничего другого, как принять помощь.

Он помог мне выбраться, благо я была совсем нетяжёлая, и ему не пришлось тащить меня, как мешок с картошкой.

Когда я выбралась наверх, то оказалась совсем рядом с ним, и мне опять пришлось посмотреть на него. Я усиленно пыталась разглядеть в нём признаки психопата.

Он оказался совсем не таким, как им я его представляла. Мне виделся пожилой дядька с косматыми седыми волосами и бородой, а на меня смотрел молодой мужчина.

Конечно, старше меня, но тем не менее далеко не старик. Помимо этих всепроникающих глаз, я обратила внимание на его спутанные каштановые волосы, которые небрежно обрамляли лицо, спускаясь до подбородка.

— Ты цела? — вновь спросил он и неожиданно дотронулся до моего поцарапанного лба своими прохладными пальцами. — Дай посмотрю.

Я непроизвольно дёрнулась и опять чуть не упала, но он слегка придержал меня за локоть. Эта своеобразная забота впечатления на меня не произвела. Образ маньяка с лопатой из моей ушибленной головы никуда не исчез.

— Всё нормально. Простите за вторжение. — Я пыталась взять себя в руки и быстренько смыться куда подальше.

— Кстати, это довольно любопытное вторжение. — Он всё ещё стоял очень близко и был выше меня, поэтому ему не составило труда заглянуть мне в глаза. — Журналистка, да? — как-то обречённо спросил он, нахмурившись.

— О, нет! — активно запротестовала я. — Нет, нет! Ни в коем случае! И не фанатка!

— Да? Это ещё любопытней. — Он криво улыбнулся и издал что-то наподобие смешка, — что же тогда тебя заставило прилечь в хм… мою могилу? — Он наконец отступил и сложил руки на груди.

— Упала. — Я начала судорожно отряхиваться, но это было бесполезно, белая блузка была вся испачкана землёй. — Точнее, меня толкнули. Этот… в общем, простите меня великодушно, я больше так не буду.

— Я даже догадываюсь о том, кто тебя толкнул. — Он дружелюбно улыбнулся, и тут мне пришло в голову, что у него очень красивое лицо. Именно поэтому я начала озвучивать всё, что приходило мне в голову. Заговорила я очень быстро и сбивчиво.

— Всё так по-дурацки получилось. Этот репортёр или кто он там, предложил мне денег за то, что я проберусь к вам и посмотрю, чем Вы заняты… Я… мне так неудобно. Я же совсем не знаю в чём суть, так что…. О, боже, я чувствую себя как придурок. Мне так стыдно, — я закрыла лицо руками.

— Он хотя бы заплатил тебе? — Усмешка художника, по-моему, прожгла меня насквозь. Он явно насмехался.

— Да. Но это не утешает меня, — я сокрушённо покачала головой, а он посмотрел на меня с прищуром, но это не помешало мне самозабвенно продолжать. — Вам следует заделать дырку в заборе. Или не следует. Это, конечно, вам решать.

— Если ты не журналистка, то где успела подружиться с… — художник явно пытался подыскать слово, — этим репортёром?

— Мы не друзья! Я только сегодня с ним встретилась, он следит за вами с холма, на котором стоит часовня, — я не раздумывая сдала Дэна: нечего было меня кидать. — О вас я узнала от него. У него бинокль и всё такое. Его зовут Денис, и у него куча теорий относительно вас. Особенно много тех, в которых вы выступаете в роли убийцы, — ляпнула я и тут же прикрыла свой рот. Было очевидно, что меня понесло, а художника, по-моему, вся моя канитель из слов только забавляла.

— Значит я убийца? — Он поправил свои волосы и чуть склонил голову. Ситуация обострялась тем, что я нежданно-негаданно поняла, что нервничаю. Нервы эти были связаны не с тем, что он потенциально опасен, хотя так и было, а с тем, что я находила его привлекательным. Со мной бывает так, что с первого взгляда на какого-то человека я испытываю к нему нездоровый интерес.

— Наверное, может быть, или нет, — затараторила я, понимая, что каждое последующее слово звучит глупее предыдущего.

— Понимаю. Нет ничего прекрасней, чем зайти в гости к убийце. — Это явно была насмешка над самим собой или надо мной. А может, и шутка. В порядке компромисса я решила улыбнуться.

— Нет. То есть да. — Я провела рукой по лицу, пытаясь стереть свою тупость. — Я не имею в виду ничего такого. Прошу прощения за беспокойство. Мне пора.

Я развернулась, собираясь пойти в сторону забора, но художник остановил меня.

— Думаю, лучше выйти через калитку.

— Несомненно, — засмущавшись я последовала за ним, опустив голову, чтоб не смотреть на него лишний раз.

Всё время, пока мы шли, я пыталась успокоиться, но у меня ничего не выходило. Меня по-прежнему трясло.

Он открыл калитку, чтоб я смогла пройти, неожиданно сказав на прощание:

— Тебе следует осторожней выбирать знакомых. — Его тон совсем не был нравоучительным, как можно было ожидать. Наоборот, в голосе слышалось некое предостережение.

— Да, вы правы. Спасибо большое. Ещё раз извините.

Я ушла не оглянувшись. Найдя свой велосипед, даже не пытаясь перевести дух, я помчалась к дому Инги Андреевны.

Пока я ехала, в голове прокручивалось всё то, что произошло. Легче от этого не становилось. Я чувствовала, как мои щёки захлестывает жар, а душа периодически уходит в пятки. У меня не было никаких комментариев, лишь жалкие попытки обосновать собственную тупость. Единственная ясная мысль была о том, как сильно я собираюсь расцарапать Дэну глаза. То, как он меня толкнул и бросил на произвол судьбы, бесило меня невероятно, к этому плюсовалась жалость к себе. Я не могла поверить, что он, с виду такой милый, мог так поступить. Хотя чего я могла ожидать от человека, которого совсем не знаю!? Тоже надо головой думать: подозрительный незнакомец предлагает тебе сомнительную авантюру, а я только и рада. Дура какая.

Подкатив к знакомому дому, я с ожесточением откинула велосипед и нарочито медленным шагом направилась к дому, обрывая по пути листики со всех кустиков и деревьев.

Инга Птич ждала меня с приготовленной к ужину картошкой с мясом. Она сразу же посадила меня за стол, причитая о том, что я гуляю голодной. Кроме неё дома никого не было. Это хорошо, а то я с ужасом представляла, что придётся после всего этого общаться с кем-то ещё.

Естественно, женщина заметила, что моя одежда в земле, а на лбу царапина. Пришлось сказать ей почти правду.

— С велика упала. В канаву.

Она посетовала на мою неосторожность и попыталась промыть мне царапину коровьей мочой, говоря, что это великолепнейшее средство. Я сопротивлялась и отстояла-таки своё мнение, так что мы сошлись на пластыре.

Хорошо хоть так, а то ещё коровьей мочи мне для полного счастья не хватало.

Я, кстати, так и не поняла обо что поцарапалась. О ветку? Камень? Неясно. Главное, что отделалась легко. А то могла бы ещё чем-нибудь перешибиться, или меня могли пришибить.

— Слава ещё не пришёл. Наверное, где-то с ребятами ходит, — приговаривала она, подкладывая мне овощей. — Ну, это ничего, ты же ещё заедешь к нам, да?

— Да. Думаю, да, — задумчиво сказала я, понимая, что не смогу просто так оставить эту историю.

— Как прогулялась?

— Хорошо. Вот узнала, что у вас тут какой-то знаменитый художник поселился, — как бы между делом заметила я.

При этом я почувствовала, как румянец заливает мои щёки, и поспешила встать якобы в поисках салфеток или полотенца.

— А, это да! — всплеснула руками Инга Андреевна. — Уже полтора месяца как. Шуму тут было! Прям ужас. Телевидение приезжало, и фотографы разные целыми толпами. Мы тут прям чуть умом не тронулись. А сейчас всё потише стало. Бывает, приедет один-два и всё. Ещё один из этих, как их там, репортёров у Богдана комнату снимает. Достал уже всех! Ходил тут, всё чего-то разузнать пытался. А мы-то что? Нам-то откуда знать про этого художника?

Чует моё сердце, что этот «один», который всех достал, был не кем иным, как Денисом.

— То есть вы про этого художника ничего не знаете?

— Я-то? Я — нет. Толку-то мне от этого, Майя? У меня огород, коровушки, пчёлки свои. — Она покачала головой. — У меня и времени нет узнавать. Говорят всякое, да. Да ты у Славочки спроси, когда его увидишь, он тебе и расскажет.

Инга Андреевна заговорщически подмигнула мне, намекая, что у меня появилась отличная тема для разговора с её сыном.

Я могла задать ей ещё миллион вопросов, но меня и так переполняла информация. Так что, взяв купленный мёд и пообещав приехать в ближайшее время, я отправилась домой. Мне надо было всё переварить и обдумать.

Дорога показалась мне донельзя короткой. Я даже не успела толком прокрутить события сегодняшнего дня в голове. Зато о скуке я и не вспоминала. Вот она жизнь на ферме. Следует только сгонять в другой городок и всё изменится.

Звучит как реклама.

По лесной тропинке я ехала, улыбаясь как идиот. Мне очень хотелось узнать всё про этого загадочного художника Оскара Виша, но у меня не было интернета, поэтому мой мозг судорожно пытался придумать, где бы его достать.

Я старалась не вспоминать о Денисе, потому что он очень меня бесил, но его слова постоянно крутились в голове. При отсутствии интернета он был единственным человеком, кто мог бы рассказать мне о художнике, но обращаться к нему я не собиралась. У меня возникло странное ощущение жалости к себе из-за того, что я восприняла Дэна как милого человека. Такое со мной не в первый раз. Конечно, я могла найти ему оправдание, но не хотела. Художник понравился мне больше, чем репортёр, но это скорее всего из-за сложившейся ситуации и его безумно обаятельной улыбки. Правда меня не покидало то неприятное ощущение, возникшее у меня при виде могил и крестов. Воспоминания об аварии холодным ручейком прошлись по позвоночнику, а слова про убийства и мрачные картины, не переставая, крутились у меня в голове.

Я не могла знать, насколько правдивы рассказы Дениса. Может, не всё так плохо. А может, и нет. Тем более, ничего конкретного я не знала.

Всё вместе взятое произвело на меня впечатление. Пока что я могла только догадываться обо всём, задавая себе вопросы «зачем» и «почему». Этим я и занималась весь вечер.

Ночью я спала ужасно плохо. Тем не менее, утром вскочила бодрой и полной сил. Поначалу я не собиралась никуда ехать. Пыталась читать и делать работу по дому. Не помогло. Я не могла усидеть на месте. Сказав тёте Марии, что я уехала кататься, я отправилась в Кирккоярви.

Я решила, что заеду к семье Птич, найдя для себя разумный предлог — спросить, где и у кого есть интернет.

Когда я появилась, Инга Андреевна даже не удивилась. Она подумала, что я приехала ради знакомства с её сынком, который, к огромному сожалению, был дома.

Его поведение было из тех ужасных, которые невозможно забыть, но я сжала зубы и мило улыбалась, внутренне содрогаясь от его комплиментов.

— А ты, я гляжу, девчонка-то прикольная, — растягивая слова, заявил он, сложив руки на груди. — С тобой можно и в свет выйти. Типа того.

— Спасибо…

— Мы тут с ребятами собираемся вместе, в кино в Ваару ездим. А ты чё, городская, думала, мы тут совсем ничего не делаем, да?

— Нет, что ты! Значит, в Ваару ездите? — Я старательно игнорировала его перескоки с темы на тему и нелогичность фраз, здраво полагая, что ничего поделать не смогу.

— Типа того. Но не часто. Это далеко. А чё, с нами хочешь?

— Спасибо за приглашение, — неопределённо ответила я. — А здесь есть какие-то интересные места?

— Типа чего? Кина здесь нет. Клуб есть, типа танцевальный, но мы туда не ходим, — Слава хохотнул и демонстративно прислонился к дверному проёму. — Мы ж не какие-то там отсталые.

— Понятно, — я кивнула. — Скажи, Слава, а что у вас тут с интернетом? У меня телефон ловит, но только местами и не очень хорошо.

— Есть у нас. В школе, в библиотеке, — он хмыкнул. — Так у тебя сотовый не ловит, потому что симка городская. Тебе бы нашу местную купить и всё «ок» будет. Ну, как «ок», ловить будет, но местами.

— Значит, в школе, — я широко улыбнулась. — Замечательно. Где это?

— Хошь, провожу?

— Да ты занят, наверное, — попыталась съехать я.

— Ну ваще, — почёсывая подбородок, он посмотрел в сторону амбара, — надо матушке помочь. Но могу и проводить, чего не проводить-то.

— Спасибо. Думаю, я сама всё быстро найду.

— Ну давай. Возвращайся к обеду, буду ждать. — Он мне подмигнул, да так отвратительно, что я чуть не поперхнулась собственной слюной.

Я поехала по указанной дороге в сторону местной мэрии, где и располагалась школа. К моему счастью, она была открыта. Пожилая вахтёрша с кудряшками сказала мне, что сейчас классы закрыты, но можно попросить в администрации. Так я и сделала. Там меня спросили не журналистка ли я. Как я поняла, в последнее время у местных это дежурная фраза. Заверив всех, что я знакомая Инги Андреевны, и что никакого отношения к телевидению или журналистике не имею, я удостоилась чести сесть за компьютер секретаря. У них был там свой тариф на использование интернет-услуг, но я договорилась, что за всё вместе с распечаткой на принтере, я заплачу единую, заранее обговоренную сумму.

Поначалу секретарь, упитанная женщина лет сорока в леопардовой кофте, намеревалась стоять у меня за спиной и созерцать за всеми моими передвижениями в сети. Но после моего настойчивого взгляда она удалилась.

Набрав в поисковике два слова «Оскар Виш», я начала с жадным любопытством просматривать ссылки.

Информации о нём было огромное количество. Я начала с биографии. Там было всё довольно скромно: видимо, он не особо распространялся на эту тему. Стандартный набор: родился там-то, рост такой-то, возраст — двадцать семь лет. Учился в школе, потом в художественном лицее, но не доучился. Потом поступил в Художественную Академию Искусств имени Гёссера Карро, которую успешно окончил.

Про эту академию была отдельная и очень интересная информация, но её я оставила на потом.

Его мать, Вероника Виш, умерла через тринадцать лет после его рождения, и он рос с отчимом, который был убит грабителями, когда Оскару было семнадцать. После он поступил в эту навороченную академию благодаря своему опекуну, другу семьи Эдуарду Гёссеру Карро. Упоминаний о настоящем отце никаких не было, только имя Освальд Виш.

Уже учась в академии, он стал знаменит. Первую широкую известность ему принесла картина «Человек в могиле», на которой он изобразил своего умершего отчима.

Далее перечислялись его работы, выставки, награды. Потом запись о том, что он женился на Катерине Лесонской и упоминание о её трагической кончине после года совместной жизни. Она была психологом, старше него и специализировалась на работе с малолетними преступниками. Катерина была жестоко убита в своём кабинете. Дело осталось нераскрытым за недостаточным количеством улик. Подозреваемые в её убийстве пропали, а потом их нашли убитыми. Именно в этом убийстве подозревался Оскар. Но дело ограничилось исключительно подозрениями.

После этого Оскар нарисовал «Прекрасна, как смерть» — серию картин, на которых была запечатлена его мёртвая жена. Выставка имела оглушительный и скандальный успех. А после появления серии полотен под названием «Месть Смерти», на которой были изображены мёртвые мужчины, подозреваемые в убийстве его жены, скандал вокруг персоны Оскара разгорелся нешуточным пламенем. Это принесло ему ещё большую известность и огромное денежное состояние.

Было указано ещё много картин и работ, некоторые из которых стоили как особняк в пригороде, все на тему смерти, мёртвых людей, могил и так далее и тому подобное. Но такого скандала вокруг них уже не было.

Я стала искать информацию про все эти убийства и причины почему подозревался Оскар. В первом случае упоминалась смерть его отчима, Эмиля Пирро. Тут не было никаких подозрений. Оскар и его друг обнаружили Эмиля мёртвым, лежавшим в могиле с пробитой головой. Дело происходило на кладбище, когда они навещали могилу мамы Оскара. Мальчики отправились к машине, а Эмиль остался у могилы. Отчима долго не было, и ребята отправились его искать, но нашли уже мёртвое тело. Полиция сошлась во мнении, что это было ограбление.

Картина на тему смерти «Человек в могиле» стала первой, которую Оскар Виш выставил на всеобщее обозрение критики. Есть информация, что существуют картины, на которых изображена смерть матери Оскара, но он их не выставляет. Психологи пишут, что именно смерть матери подвигла впечатлительного мальчика с даром к живописи писать мёртвых людей, а смерть его отчима только укрепила это желание. Выводов психологов, которые разбирали жизнь художника, было много, и я решила распечатать несколько, чтоб почитать на досуге.

Самое интересное началось после выхода серии картин «Прекрасна как смерть».

Изначально Оскара не подозревали в убийстве жены, но после того, как он во всех подробностях изобразил место преступления на своих картинах, поползли слухи. Его вызывали на дополнительный допрос. Тем не менее, никаких обвинений ему предъявлено не было.

Я нашла подробности этого дела и распечатала их.

Во многих статьях писалось о том, что Оскара подозревают в убийстве жены. Больше всего это напоминало чёрный пиар. От официального представителя художника подобных заявлений не было, как и от него самого. Он сам вообще отказывался давать комментарии к таким слухам.

После этих печальных событий за ним закрепилась сомнительная слава. Он начал балансировать на грани скандала. Правда, уличить его в чём-то преступном или отвратительном было невозможно. Только слухи и сплетни.

Вся ситуация подогревалась тем, что Оскар был очень молодым художником, которому удалось прославиться за короткое время. Это приписывалось не только его таланту и мастерству. Многие считали, что успех ему завоевал его друг, популярный критик и искусствовед Марк Карро, «человек с безупречным чувством вкуса», как писали про него газеты. Он выступал своеобразным искателем талантов, и все, кто находился под его патронажем, быстро завоёвывали успех и славу.

Ключевой взрыв карьеры Оскара Виша произошёл после убийства подозреваемых, которые проходили по делу убийства его жены. Глеб Д. и Виктор А. были найдены убитыми в квартире Виктора. Главным подозреваемым был Оскар. Но не было никаких улик, доказывающих его вину.

Тогда он рисует серию полотен «Месть Смерти». На них изображены убитые Глеб и Виктор и опять с поразительными деталями. Оскара снова вызывают на допрос. Главный вопрос: «Откуда такая точность в изображении»? За это и зацепились следователи. Ответ оказался проще, чем кто-либо мог предвидеть. Оскар заявил, что следователи сами показывали ему фотографии с места преступления и они отпечатались у него в памяти. Соответственно никаких обвинений ему предъявлять не стали. Ведь он убитых не знал и имел железное алиби.

После этого поворота событий общество бесновалось. Все, кто имел хоть какое-то отношение к искусству, и даже те, кто не имел, говорили только об Оскаре Више.

Любопытно было то, что после этих событий он выставил картину «Повешенный».

Ушлые репортёры раскопали, что во время обучения Оскара в Академии произошло самоубийство профессора. Он повесился в одной из аудиторий. Оскар был одним из двенадцати учеников, которые нашли профессора.

Это, разумеется, породило множество домыслов. В этот раз Оскар подтвердил, что эту картину он написал давно, и сразу же добавил, что не имеет никакого отношения к самоубийству профессора.

Сам Оскар говорил про себя, что он пишет то, что производит на него сильное впечатление: «Смерть преследует меня, она вокруг. Что может быть трагичнее и важнее? Я не могу оставить это без внимания. Всё, что я испытываю, я воплощаю в произведения».

Теперь Виша называли «Художник, рисующий смерти», или «Рисующий для смерти». Кто-то просто говорил: «Художник смерти». За ним закрепилась неприятная слава убийцы, но карьере это не повредило, а наоборот.

Кому-то его работы резко не нравились, критики находили их надуманными и лишёнными искры, другие же говорили о потрясающей атмосфере, присутствующей в картинах. Восхищались смыслом, игрой теней и смелостью.

Короче говоря, светское общество разделилось на две части: лагерь обожания Оскара Виша и лагерь ненависти. Равнодушных не было.

У него было ещё множество работ, все мрачные и таинственные. После «Тел у дороги» Оскар долгое время ничего не писал. Осенью ожидалась большая выставка, но участие в ней Оскара подтверждено не было. Сам художник уехал в далёкий городок, чтоб написать новую серию картин. Как он заявил в интервью для популярного телеканала: «Это будет что-то о смерти и любви. Что-то особенное».

Следом за ним ринулась толпа репортёров. Всем хотелось узнать, кто умрёт или будет убит для того, чтоб Оскар смог изобразить их на своих полотнах.

Его картины, они были чем-то вроде смеси классической школы и абстракции, точнее описать не могу. Я ничего не понимаю в живописи и сужу только по двум критериям: понравилось или нет. Так вот, его картинам я не смогла дать такого чёткого определения.

На мой взгляд в них что-то было. Я ощущала в них некое живое присутствие. Картины приковывали к себе взгляд. Атмосфера и чувственность, вот что наполняло его полотна. При этом все картины были тревожными, грустными. Меня это не восхищало. Они выглядели стильно, но дома я бы такое вешать не стала.

Самые знаменитые полотна не произвели на меня особого впечатления. Они были мрачными, чем-то красивыми, чем-то нет. В них была некая тёмная привлекательность, болезненность, аура тайны и немой крик.