Провинциальный театр абсурда

Нора Никольская, 2018

К Антону Вербову вновь обратилась Регина Моисеевна, чиновница из Министерства культуры. Ее племянницу Глафиру, работающую гримером в провинциальном театре, подозревают в краже. Задача Антона не только найти вора, но и убедить Глафиру переехать в Москву. Но не все так просто. Когда Антон уже разоблачил преступника, случилось покушение на ведущего актера театра, и директор просит Вербова вычислить, кто мог желать актеру смерти. А в это время готовится еще одно покушение. Вторая книга в серии "Антон Вербов и другие".

Глава 1

Звонок Регины Моисеевны Бриккер, чиновницы из Министерства культуры, был для Антона Вербова не слишком приятен, как и ее недавняя просьба, от исполнения которой он не мог отказаться.

Пятидесятилетняя дама воспылала любовью к двадцатипятилетнему актеру, а тот, спасаясь от ее притязаний, сбежал в провинциальный сибирский театр.

Тогда Антону помогла начинающая журналистка Серафима. С ее помощью он сделал так, что Бриккер сама оставила актера в покое, и он смог продолжить работать в московском театре.

И вот сейчас она вновь вспомнила о Вербове.

— Слушаю Вас, Регина Моисеевна, — намеренно сухо поприветствовал Вебов чиновницу.

— Антон Дмитриевич, мне нужно с Вами срочно увидеться. Жду Вас в известном Вам ресторане, где я обычно обедаю, — заявила Бриккер.

— Постараюсь подъехать, но боюсь опоздать, я в другом районе, — пояснил Вербов и предложил начать обедать без него.

Через час с лишним Антон Вербов внимательно слушал Регину Моисеевну.

— Антон Дмитриевич, голубчик, только Вы можете мне помочь, — воскликнула Бриккер.

И рассказала Антону, что в курируемом ею областном театре вот уже полгода у актеров пропадают личные вещи. Но самое неприятное в этой истории, что под подозрение попала ее родственница Глафира, работающая в театре гримером.

— Но Глафира клянется, что ей и в голову бы не пришло красть у актрис косметику, использованную ими, а зажигалки актеров ей и вовсе без надобности: она не курит, — объяснила Регина Моисеевна.

— А почему Ваша родственница решила, что подозревают именно ее? — спросил Вербов.

— У Глафиры косметика дорогая, привезенная мною из Парижа, и она не носит ее на работу. Вещи пропадают только у актрис и актеров, а она их гримирует, — пояснила Регина Моисеевна.

Антон Вербов, едва скрывая скуку, глянул на чиновницу.

— Что Вы от меня хотите, Регина Моисеевна? Я ведь не сыщик, не следователь. Пусть директор театра обратится в полицию, — посоветовал Вербов.

Ему очень не хотелось уезжать из Москвы, да еще по такому поводу.

— Да что Вы говорите, Антон Дмитриевич! — воскликнула Регина Моисеевна. — Местная полиция и искать никого не будет, а сразу обвинит Глафиру. Вы под видом журналиста могли бы поехать туда. Скоро ведущей актрисе исполняется семьдесят лет, будет чествование, капустник готовит весь коллектив.

— Не знаю, что сказать, вряд ли я смогу заменить полицию, и какова все же цель поездки?

— Найти воришку, уговорить Глафиру переехать в Москву, как я ей неоднократно предлагала, — вновь воскликнула Регина Моисеевна. — Вы поедете с заданием от Министерства культуры: написать статью о юбилярше в виде воспоминаний коллег.

— «Устами коллег гласит истина», — усмехнулся Вербов. — Вы думаете, что их сплетни друг о друге помогут выявить вора? — засомневался Антон Вербов.

— А Вы больше слушайте и наблюдайте, поговорите с актерами и с техперсоналом. Уборщицы многое замечают, зато на них никто не обращает внимания, — произнесла Бриккер.

— Вы правы, технички — самые любопытные, знают обо всем и обо всех, — согласился Вербов, понимая, что не сможет отказать в просьбе этой экзальтированной даме. Он вспомнил о безработной Серафиме Иванковой.

— Соглашайтесь, Антон Дмитриевич. Я хорошо заплачу Вам, — попросила Бриккер.

— Регина Моисеевна, у меня есть помощница, она могла бы под видом уборщицы поработать в театре и взять на себя беседы с техперсоналом. Ваша родственница сможет уговорить директора театра устроить мою помощницу временно уборщицей? — спросил Антон Вербов.

— А что, идея отличная, сейчас же позвоню Глафире, — обрадовалась Бриккер, поняв, что Вербов в принципе согласился исполнить ее просьбу.

Пока она говорила с родственницей, Антон Вербов вышел из зала и позвонил Серафиме.

Серафима обрадовалась возможности подзаработать.

— А я могу под псевдонимом написать статью? — уточнила она.

Регина Моисеевна успела переговорить с родственницей.

— Ваша помощница будет жить у Глафиры и уже сегодня сможет ночным поездом выехать из Москвы, чтобы Ваше появление в театре не совпало с ее трудоустройством, — сообщила Бриккер. — И я сегодня же позвоню директору театра.

Обсудив детали, Антон и Регина Моисеевна договорились о встрече непосредственно в Министерстве культуры.

— Заберете командировочное удостоверение, деньги на проживание, питание и на проезд. Билет будет забронирован. Вы только все документы сохраните, — предупредила Бриккер.

— Вот ушлая бабенка, проблемы родственницы решает за счет своего ведомства, — без злобы сказал себе Вербов.

Покинув ресторан, он позвонил Серафиме и договорился о встрече.

Забрав девушку у станции метро, он подвез ее до вокзала, чтобы выкупить билет.

Серафима посоветовала, как Антону сыграть роль журналиста, тот в свою очередь рассказал ей о задании Бриккер.

— Оставьте дома аксессуары богатого человека, оденьтесь попроще, — напомнила Серафима.

Ни Антон Вербов, ни Серафима Иванкова не подозревали, что их ждет в провинциальном театре.

Серафима Иванкова выехала ночным поездом, а утром на вокзале ее встретила Глафира.

— Как много вещей! — ахнула гример.

— Моя только спортивная сумка, а все остальное передала для Вас Регина Моисеевна, — пояснила Серафима.

— Узнаю тетю, она не упустит любую возможность, — усмехнулась Глафира. — Да еще наверняка своего водителя задействовала.

— Будем носильщика искать или донесем сами? — спросила Серафима.

— Тут недалеко…

На старенькой иномарке они доехали до дома, в котором жила Глафира. Явно старая шестиэтажка поразила Фиму образцовой чистотой, наличием домофона и цветами в горшках на подоконниках.

— Все моими стараниями, — похвалилась Глафира. — Прими душ, позавтракаем, и я загримирую тебя под уборщицу, — сказала Глафира. — А потом поедем в театр.

Когда Фима зашла в уютную кухню, завтрак стоял на столе, а в стороне на подоконнике лежали приготовленные для грима предметы.

Тридцатипятилетняя Глафира рассказала Серафиме, что после развода живет одна. Детей нет. Ее московская тетка мечтает выдать ее замуж за состоятельного москвича и уговаривает переехать в Москву.

Памятуя о задании Серафима мгновенно среагировала.

— Регина Моисеевна права. Даже если нам с Вербовым удастся найти воришку, тень сомнения останется, и Вам самой не захочется работать в театре, — произнесла Серафима.

Глафира согласно закивала головой.

— Так обидно, столько лет проработала в театре и никогда не думала, что могут меня в чем-то неблаговидном заподозрить, — воскликнула Глафира. — Но я так привыкла к своему городу.

Она приступила к преображению Серафимы, одновременно рассказывая об обстановке в театре.

— Там все дружат друг против друга. Завидуют, интригуют. Единственная актриса, которая не сплетничает, это Анжела Гальская, но она жена режиссера Гальского, — пояснила Глафира.

Когда Серафима похвалила результат работы гримера, Глафира пообещала девушке научить наносить макияж и изменять с помощью грима внешность.

— С помощью пластического грима можно так изменить лицо, мама родная не узнает. Я тебя состарила лет на десять, а вот руки состарить тяжелее, будешь ходить в перчатках, — велела Глафира.

Директор театра, введенный в курс задания, побеседовал с Серафимой.

— Учтите, работать придется по-настоящему, — предупредил Альфред Янович, пятидесятилетний, немного грузный мужчина с черной, явно подкрашенной, кудрявой шевелюрой. — Так не хочется вмешивать в наши театральные дела полицию, — признался директор.

Постоянная уборщица Зинаида Захаровна Зотова с радостью спихнула большую часть своих обязанностей на Серафиму, а та получила доступ к техперсоналу и подсобным помещениям.

— Вот тетеха, так ты впервые в областном центре и в театре? — снисходительно спросил Фиму рабочий сцены.

Мужчины, относящиеся к техперсоналу, с удовольствием рассказывали Фиме о своих обязанностях, заодно давая характеристики друг другу, видя, как она, раскрыв рот, слушает их.

Никто из них не догадывался, что в кармане технички спрятан навороченный диктофон.

Но, к сожалению Серафимы, о пропажах личных вещей актеров никто из них ничего существенного не сообщил. Она во время уборки заглядывала во все местечки, в которых можно было спрятать украденное.

Приехавший через два дня Антон Вербов поселился в центральной гостинице в одноместном номере.

С директором театра Альфредом Яновичем он встретился сразу по приезду, обговорили истинную причину появления мнимого журналиста из столицы.

— Как Вы вовремя, Антон Дмитриевич, скоро юбилей у нашей актрисы, — воскликнул Альфред Янович. — Я представлю Вас всему актерскому составу и попрошу быть откровенными. Но учтите, Мсиславская Софья Константиновна скрывает свой возраст, и мы собираемся отмечать ее творческий юбилей, — сообщил директор.

Альфред Янович через секретаря пригласил к себе режиссера и познакомил Антона Вербова с Гальским Давидом Леонидовичем.

— Московский журналист по заданию Министерства культуры будет освещать работу нашего театра, поэтому помогите Антону Дмитриевичу написать статьи, — попросил директор.

— Конечно же, помогу. Вы сможете понаблюдать за репетициями, побеседуете со всеми и, надеюсь, что статьи будут объективными — с явным намеком произнес режиссер и сразу же пригласил Вербова к себе домой в гости. В домашней обстановке за бокалом хорошего вина он расскажет о готовящемся капустнике в честь юбилярши.

— С удовольствием принимаю Ваше приглашение, но редактор требует некоторой перчинки в материале, да и читатель любит сплетни и желает знать все пикантное. Давайте договоримся так: я запишу все беседы с актерами, Вы прослушаете и выберете, что можно оставить для статьи, — предложил Вербов.

— Меня это устраивает, — согласился Гальский. — Чего-чего, а сплетен наслушаетесь. Начните с Мсиславской, она наша прима, и этим Вы выкажете ей уважение. А затем побеседуете с Заславским — они конкуренты.

— Так они же разнополые? — удивился Вербов.

— Антон Дмитриевич, запомните: на сцене нет мужчин и женщин, только актеры. Профессиональная зависть, — пояснил Гальский.

Антону оставалось только набраться терпения, ведь разговорчивыми оказались не только актрисы, но и актеры.