Новая формация. Сборник участников-делегатов мероприятия, проводимого в Государственной Думе

Сборник, 2020

13 декабря 2019 года в Государственной Думе состоялось вручение наград лучшим русскоязычным авторам, организованное при участии Интернационального Союза писателей. В ознаменование этого события, важного не только для ИСП, но и для общего литературного процесса, был составлен сборник произведений лучших авторов – участников мероприятия. Произведения, помещенные в сборник, разнообразны по стилистике и жанрам, а значит, это издание поможет представить полную картину современной литературы. Особое внимание в сборнике уделено стихам и прозе для детей, ибо воспитание молодого поколения, будущего читателя и деятеля – важная задача литературы. Приятного чтения!

Проза

Светлана Ангарская

Публицист, писатель, сценарист. Окончила факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, работала в центральной прессе, на радио и телевидении. Любит путешествовать, а впечатлениями от поездок в разные страны и континенты делится в своих произведениях. Ее герои — люди разных профессий и национальностей, но объединяет их одно — любовь к жизни и страстное желание понять и выполнить свое предназначение на этой земле. Творчество Светланы Ангарской отмечено престижными премиями и наградами: — премия «Орден Добра и Света» (вручается с 2012 года) за успешную творческую деятельность и создание произведений, сюжеты которых настраивают читателя на позитивное восприятие окружающего мира и отражают идеи гуманизма и добра. Фестиваль «Аэлита» 2018 г. за роман «Просветленные»;

— лауреат первой степени в номинации «Большая проза»;

— I Международный фестиваль им. А. С. Пушкина в честь 220-летия со дня рождения поэта. Крым — 2019 г.;

— лауреат Международной премии им. Франца Кафки «За выдающийся вклад в российскую литературу».

Просветленные

…Исследовать и испытать мудростью все,

что делается под небом: есть тяжкое

занятие, которое Бог дал людям, чтобы

они упражнялись в нем…

Екк. 1:13

Часть 1

Суета

Съемочный день в павильоне подошел к концу, и уставшие за долгую смену осветители уже выключали свои софиты, а у него все не было удовлетворения от проделанной работы. Но что толку дальше мучить людей и технику, если что-то, по-видимому, еще не сложилось с этим эпизодом в голове.

Сегодня снимали в декорациях средневекового замка. Тщательно продуманные и довольно мрачные, они были залиты светом сверху, и от него все устали. Без освещения все погрузилось в полумрак. Вокруг было полно неуклюжих, но необходимых атрибутов съемочного процесса: камер, микрофонов, гигантских осветительных приборов, другой техники, бесконечных змеящихся кабелей. Между дублями все участники съемок носились по площадке, стараясь не споткнуться и что-нибудь не опрокинуть. Это отнимало уйму времени, так как людей было задействовано много: кроме основных актеров, техников, операторов, еще и огромная массовка, не отличавшаяся дисциплиной и не имевшая опыта, к тому же наряженная в тяжелые, громоздкие костюмы Средневековья. За смену было отснято почти триста метров пленки: он позволял себе импровизировать. Это будет примерно десять минут экранного времени. «Но будет ли?» — недовольно думал он.

— Все свободны, всем спасибо, — устало сказал наконец Димов и, спотыкаясь, как все в погруженном в сумрак павильоне, направился в зал для просмотра. На съемках он не знал устали: творческий процесс захватывал настолько, что заменял все на свете, но сейчас ему были необходимы положительные эмоции. И их он искал в удачно отснятом материале.

На экране замелькали кадры, которые смонтировали вчера.

«Тени Нострадамуса» — условное название фильма. «Но действительно, пока что только тени», — досадовал режиссер, смотря на свое детище.

— Покажите лучше натуру, — попросил Димов. — Прованс, что ли…

Средневековый городок Прованса, утопающий в зелени платанов, судя по архитектуре, знавал и более счастливые времена. Однако и сейчас довольно потертые, но по-прежнему выложенные орнаментом мостовые — разноцветные звезды, полумесяцы, четкие квадраты, расположенные в шахматном порядке, — выглядели привлекательно. Каждый дом — с внутренним двориком, где бьет фонтан, с красивым белоснежным фасадом, коваными решетками в причудливых узорах и балконами, увитыми виноградом.

В этом райском местечке издавна было три мира: христианский, мусульманский и иудейский. Но на улицах городка все смешалось. Лаяли собаки, шли мулы, резвились мальчишки, нарушали тишину звуки ткацких станков. Чьи они? Какой веры их хозяева? Не все ли равно? Или вон те крестьяне на площади, что разложили свою зелень и фрукты на продажу. Разве будет хуже их виноград, инжир, финики, если узнать, какого они вероисповедания? Так и жили здесь все, похожие в своих заботах друг на друга. И даже одежды носили одинаковые, прованские.

По узкой улочке городка шли двое: уже седоватый мужчина — отец — и юноша, которому было немного больше двадцати, — сын. Неспешно двигалась запряженная парой лошадей повозка, которую направлял юноша, держа под уздцы коня.

Камера все наезжала, приближая лица. Звук был живой, из экономии записанный при съемках. «И неплохой», — удовлетворенно отметил про себя Димов.

— Так ты говоришь, будто действительно предвидел чуму в Монпелье? — спрашивал юношу Исаак. — Но разве Господь не сказал: «Не ваше дело знать время и сроки»? Не случайность ли твое предсказание, Мишель?

— Может быть, конечно, один Бог знает, что такое вечность света, — начал было соглашаться молодой человек. Однако, подумав, возразил: — Но ведь Бог же и одаряет этим светом избранных, не объясняя его природы.

— Ты считаешь себя избранным Богом? — удивился отец.

— Ну вот, посмотри, — сказал сын, остановившись у окраинного двора. — Здесь и сейчас рождается новая жизнь, и будет это мальчик, о котором, может, в будущем заговорит мир.

Во дворе дома и вправду наблюдалось какое-то движение, слышались встревоженные голоса, и вдруг выбежал молодой мужчина и кинулся прямо к ним.

— Умоляю, врача! — волновался он. — Жена оступилась, и начались преждевременные роды! Одолжите свою повозку, наши-то в поле.

— Он уже здесь, — спокойно сказал Мишель. — Я врач, — пояснил он встревоженному мужчине. — Ведите к роженице.

— О Боже, как Ты милостив! — пробормотал тот и с радостью повел молодого человека в дом.

Отец устроился во дворе со стариком-хозяином и, пока Мишель помогал новорожденному увидеть свет, пил ароматный чай со свежими прованскими травами. Двор был просторный, с фонтаном, у его прохладной струи на красиво выложенном узорчатом полу стоял стол для чаепития. Вокруг пышно цвели розы, а у забора тянули вверх нежные головки левкои и мальвы. Сидеть здесь, даже на южной стороне, было очень хорошо благодаря огромному платану, могучему дереву, по-видимому, уже старому. Ствол в обхвате имел не меньше трех метров, и крона накрывала весь двор, давая ясную тень, умеренно профильтрованную светом. И поскольку сиеста составляла важную часть летней жизни Прованса, столь разумно посаженное дерево во дворе было большой удачей. Неспешно беседуя, гость и хозяин вспоминали молодые годы.

— Моя жена долго не могла разродиться, как я ни молил Бога, — рассказывал Исаак, — и тогда, отчаявшись, я дал клятву, что приму христианство, если родится здоровый ребенок.

— Ну и что, приняли? — спросил хозяин дома, перекрестившись на икону, что висела над входом.

— Так вот же мой сын, врач теперь хороший, хоть и молодой еще. Его и родила тогда жена; почти сутки мучилась, бедная — крупненький оказался очень. Помог Христос, Ему теперь и верим.

В тех краях случаи перехода из одной веры в другую были не редкостью, и выкрестов имелось немало, поэтому такой клятве здесь никто не удивлялся.

Но вот раздался крик младенца: судя по всему, роды закончились успешно, и хозяин, радуясь первому внуку, принес кувшинчик с вином.

— Выпьем, крестный, — радостно сказал он, обращаясь к Исааку. — Теперь так тебя буду звать, ведь не зря же Бог нам послал вас прямо к порогу и в самое время.

— Что же, выпьем по такому случаю, — поддержал его отец Мишеля и, потягивая хорошее вино, принялся философствовать: — Вот жизнь, ну, казалось бы, из ничего берется и ничего не стоит, а ведь ничего нет на свете, что стоило бы жизни…

— Да, — согласился хозяин, — нет такого, что бы можно дать взамен. Хоть и не всегда сладко на белом свете, да только нет ничего лучше радости бытия. Вот наработаюсь так, что ничего уж, казалось бы, не чувствую, а приму стаканчик — и снова хорошо, — откровенничал провансалец. — Воздух, море, хорошее вино — чего же еще желать? А если и дети хорошие, а потом внуки… Нет, жить хорошо…

На пороге дома появился счастливый молодой отец, он гордо нес своего первенца на руках. Следом шел, улыбаясь, Мишель.

А в том, что это был мальчик, Исаак уже и не сомневался. Вот ведь какой дар у его сына, а не только золотые руки врача!

— С матерью все в порядке, вот только отвар сделайте, — сказал Мишель, протягивая рецепт. — Пусть попьет, чтобы инфекции не было да кровотечение не началось.

И когда их повозка, щедро нагруженная дарами счастливых хозяев, тронулась дальше, Исаак не утерпел и все-таки спросил:

— Как же тебе удается так предвидеть события?

— Не знаю, отец, я ведь особо и не стараюсь, просто, по-видимому, считываю идущую ко мне информацию. А вот кто ее посылает, и сам спросить боюсь…

Отяжелевшая повозка застряла у одного из дворов. Здесь резник Яков вышел встретить прибывших к нему военных во главе с рыцарем. На ограде висели десятки остро заточенных ножей. Рыцарь в темном плаще спешился и подходил к резнику, за ним следовала свита.

— Оба уйдут в мир иной, — сказал вдруг Мишель, — и рыцарь, и резник. Здесь и сейчас.

Отец испуганно посмотрел на сына. Тем временем действие разыгрывалось: рыцарь обратился к резнику:

— Яков, нам надо зарезать двух баранов, у нас пир. Сделай это.

— Сегодня суббота, — отвечал растерянно резник, — и правоверный еврей не должен работать в этот день.

— Но нам нужно мясо сейчас, а наш мясник болен, сломал руку, и больше это сделать некому, — раздраженно возразил рыцарь. — И притом, это же твой хлеб.

— Это невозможно, — сказал Яков уже более твердо, чем еще сильнее рассердил рыцаря.

— Я заставлю тебя поднять нож и в субботу! — вскричал он.

Но резник уже был спокоен и твердил свое. Вскоре он стоял на скамейке с петлей на шее. Рыцарь сунул Якову за пояс нож:

— Считаю до десяти. Перережь веревку — и ты спасен, или сам обречешь себя на смерть!

— Можешь не считать. Если Господу будет угодно, останусь жить и никакое зло не коснется меня. Правоверный еврей не поднимет нож в субботу.

— Десять! — крикнул рыцарь и ногой вышиб скамью.

Тело резника вздрагивало на дереве. Взбешенный рыцарь, вскочив в седло, тронул поводья, но второпях не попал ногами в стремена, а лошадь, испугавшись чего-то, уже понеслась и на всем скаку сбросила его прямо в открытый глубокий колодец. Облаченный в тяжелые доспехи, он сразу пошел ко дну и захлебнулся.

Глаза, конечно же, глаза, они должны быть белесыми или становиться такими в минуты прозрения. Крупный план и светящиеся белесые глаза, а потом видения, видения, видения…

«Ну ладно, надо передохнуть, а то можно самому тронуться от этих видений», — решил Димов.

Анна Андим

Работает в крупном лабораторно-диагностическом холдинге. С декабря 2015 г. публикуется на литературном портале «Проза. ру». Член жюри МФ ВСМ портала «Проза. ру». С 2017 г. номинировалась на премию «Писатель года — 2015», «Писатель года — 2016», «Писатель года — 2017», «Писатель года — 2018»; Международную литературную премию имени Владимира Набокова (лонг-лист), Международную литературную премию им. Антуана де Сент-Экзюпери, 2017 г. Вошла в шорт-лист премии «Рыцарь/леди фантастики — 2018»; лонг-лист Лондонской премии (2019) и др. Российским союзом писателей награждена медалью В. Маяковского (2019 г.).

С декабря 2018 г. член Интернационального Союза писателей. Принимала участие в конвентах «РосКон-2018» и «РосКон-2019», фестивале «Аэлита», 2019 г.

Знаки

Солнечный зайчик легко скользил по асфальту, по небольшим растекающимся лужицам, иногда перебегая на крыши невысоких домов. Он ловко огибал деревья и с бесшабашным удовлетворением пускал «огонек» в глаза дворовой живности. Некоторые из них отскакивали, ослепленные. Другие злобно скалились и рычали, пытаясь напугать скачущий сгусток света. Зайчик беззвучно смеялся и с нетерпением устремлялся дальше.

Конец ознакомительного фрагмента.