Желания требуют жертв

Нина Халикова, 2017

В центре нового романа Нины Халиковой – самые сильные человеческие чувства: любовь, ненависть, ревность, зависть. Прима балетной труппы Милена Соловьёва, удивительно талантливая и красивая, но при этом бездушная и эгоистичная, поглощена исключительно собой, сценой, своим успехом. Безумная любовь Платона Кантора, его страдания и ревность, как и зависть и ревность коллег, её абсолютно не волнуют. Но на генеральной репетиции Милена внезапно умирает на сцене. Её загадочная смерть настолько поразила Петра Кантора – деда Платона, что тот начинает самостоятельное расследование, итог которого не мог предугадать даже такой старый и мудрый человек.

VI

Низкие серые тучи, кое-где подмазанные светлыми пастельными нитями, расползались плотной тяжёлой пеленой, постепенно смешиваясь со скучным тёмным небом. В сыром воздухе растворялись звуки проезжающих машин. Разноцветные огоньки сквозили, дребезжали в подползающих сумерках, булыжник под ногами блестел мокрым металлом. Ася Петровская уже давно вышла из театра и стояла посреди широкой улицы, словно в лёгком опьянении, упрямо упираясь глазами в проходящих мимо осенних людей с хмурыми осенними лицами, не видя, не замечая их. В её голове, в её сознании и в области грудной клетки, как навязчивая галлюцинация, расстилался унылый мрак, и вдобавок опять же он — слишком юный Серж Романовский. Серж стоял с улыбкой на открытом смуглом лице, естественно развёрнутыми плечами, и блаженный взгляд его византийских глаз был нацелен в пустоту. Да, он младше её на много лет, и с этим ничего нельзя поделать. Видимо, ей следует уехать в другой город… А что, это идея! Сменить работу, окружение, не видеть его больше, не иметь возможности даже издали за ним наблюдать. А зачем ей за ним наблюдать? На нём что — свет клином сошёлся? Нет, наверное, сегодня выдался не слишком удачный день, и она, Ася, всё несколько драматизирует. Так уж ли она к нему прикипела? Или ей просто-напросто грустно по вечерам возвращаться в собственное одиночество? Может, нужно перестать хныкать как маленькая стареющая девочка и попытаться покончить с назойливой мольбой о любви, наконец-то избавиться от осознания своей горькой обречённости, перестать мучиться невозможностью хоть сколько-нибудь близких отношений? Может, взяв себя в руки, утереть собственный чудесный носик и чего-нибудь выпить? Хотя бы кофе. Да, она, Ася Петровская, не сумела привязать его к себе, да и чем?! Мужчины ведь любят глазами! Она не оставит даже случайный след в его жизни, он ей этого не позволит. Ну и что? Очень скоро он вообще перестанет её замечать, её — женщину в возрасте. А женщина бессильна перед возрастом, об этом не следует забывать. Хотя робкая надежда на женское счастье все равно теплится где-то внутри, но в ней, в Асе, достаточно здравого смысла, чтобы не пребывать слишком долго в мучительно-неразрешимой ситуации и не платить за любовный акт цену, равную собственному существованию. Да, не платить! Ну что же, превосходно. Впрочем, возможно, это всё пустословие, рассуждать всегда легко.

Сейчас ей почему-то вспомнилась первая любовь. Ася поймала себя на мысли, что с тем мужчиной у них была такая же разница в возрасте, только он, наоборот, был её вдвое старше, но так же красив, как Серж, и так же притягателен и недосягаем. Тогда она болезненно пережила разрыв, тогда она искренне не понимала, зачем всё, зачем продолжать жить, если его нет рядом, но прошли годы, и эта рана напоминает о себе всё реже и реже. Однако и по сей день у неё в спальне, в верхнем ящике платяного шкафа, хранится коробка со связками воспоминаний, с толстыми пачками воспоминаний о первой любви. При виде той коробки у Аси до сих пор всё болезненно сжимается внутри. Но иногда она всё же позволяет себе доставать её, раскрывать и вспоминать время, когда впервые в жизни была счастлива. Ася садится на пол, ставит пред собой коробку и с нетерпеливой горечью перебирает старые фото, оказавшиеся невольными свидетелями тех незабываемых мгновений, тех кипящих страстей. Два восхитительных года, которые они провели в объятиях друг друга, их невозможно уничтожить или отменить, потому что всё это было. После разлуки с тем мужчиной, с Евгением, Ася долго-долго грустила, пока не встретила Сержа, — грустила по промелькнувшей, прошмыгнувшей мимо любви, с её чудесными мечтами, смелыми планами, любви нежной и настоящей, обещавшей быть вечной и никогда не закончиться. Ася и сейчас не понимала, как же они посмели расстаться, пережив такое буйное помешательство. Или они его вовсе не пережили? Он оставил прежнюю семью, а она сцену, но они оказались слишком разными людьми и не смогли, не сумели быть вместе. Противоположности, получается, не притягиваются, нет, они существуют в параллельных мирах. Это более логично — если в рассуждениях о мужчине и женщине вообще уместна какая бы то ни было логика. А её, Асю, похоже, всегда привлекало недоступное. Так, стоп! Это было всего два раза в жизни. И подобные рассуждения, как ни прискорбно констатировать, напоминают исповедь прирождённой неудачницы. А что нужно делать, чтобы избежать мучений? Нужно срочно перестать копаться в чувствах, а пытаться наслаждаться текущим днём, ну, или хотя бы чем там, его остатками, и, конечно же, чашкой кофе, очень большой и очень горячей.

Тяжёлые дождевые тучи всё-таки прокололись, прохудились, стал накрапывать нудный мелкий дождик. Но ветер сделался немного спокойнее и тише. Ася Петровская, утомлённая разошедшимися нервами, воспоминаниями, внутренним грохотаньем эмоций и вместе с тем немного успокоенная их временным, пусть и недолгим затишьем, не раскрывая зонтика, а лишь поправив высокие перчатки, наконец зашагала по прохладному булыжному тротуару куда глаза глядят. Она удивилась и обрадовалась, что почему-то сделалась совершенно спокойной. Да, она женщина, а женщина — это как распаханная земля после дождя, готовая к оплодотворению, это естество, в некотором смысле священное, и не из-за чего здесь нервничать и лезть на стенку. Тонкие кожаные каблуки Аси ныряли в грязь между калиброванным булыжником, но Ася не обращала внимания. «Всё не так уж и плохо, — думала Ася, — совсем неплохо, любовь, страсть, радость, мука. Да, пусть всё будет, за исключением одного. Милена Соловьёва, она здесь лишняя».