Глинтвейн для Снежной королевы

Нина Васина, 2004

Снежная королева увезла Антошу после кремлевской новогодней елки. Мальчик, надевший только что выигранные роликовые коньки, прицепился к ее повозке, чтобы рассмотреть играющих в ней карликов… Лера наклонилась за упавшим подарком, а когда выпрямилась, брата рядом уже не было. Следователь Самойлов сообщил безутешным родителям, что Антоша – вовсе не их сын и был похищен своим биологическим отцом. Их ребенок умер при родах, и главврач роддома Маруся, по совместительству подруга Лериной матери, подменила его собственным сыном. Маруся вынашивала его за деньги, но заказчики отказались от малыша, узнав об аномалии – зачатках крыльев на спине. Леру мало волновали все эти страсти. Она знала только одно: надо найти брата. А поможет ей следователь Самойлов, тем более в его практике это уже не первый случай пропажи людей с врожденными аномалиями…

Деньги

К декабрю папа Валя нашел работу. Теперь он требовал каждое утро свежую рубашку, а бывало, и в обед нагрянет покушать, примет душ и еще раз переоденется. По пятницам в фирме, где он «потел, как проклятый», устраивали совместные вечера отдыха. Папа Валя уверял жену, что не пойти нельзя, но когда эти вечера из боулинга переместились в дорогие сауны, стал приходить домой уже в обед, объяснив сослуживцам свой отказ от раскрепощенного отдыха неприятием всего общественного — бассейна, транспорта, бань, туалетов и женщин. И вот как-то после Нового года папа Валя отдохнул дома, осмотрелся и обнаружил, что Лера все еще не ходит в школу.

Он долго пытал Валентину, как же такое могло получиться в их благополучном семействе и чем жена занималась все то время, пока он искал работу. Валентина, сама несколько обескураженная создавшимся положением, с трудом подбирала слова для объяснения. Они уже перешли в выяснениях обстоятельств к той грани, за которой подстерегает скандал с обидами, но вовремя остановились, обнаружив в своих доводах один неоспоримый факт: Лера взяла на себя решение многих проблем. Она просыпалась утром вместе с жаворонком Антошей (иногда в пять с минутами), чем-то его кормила (оказалось — родители совершенно не в курсе, чем) и к моменту, когда папа Валя сонный бросался в ванную под бодрящий душ, уже выводила на утреннюю прогулку ребенка, прицепленного поводком к собаке. Собаку она тоже кормила сама, и тоже — неизвестно чем.

Не сговариваясь, Капустины осмотрели содержимое холодильника. Был обнаружен пакет, в котором находились две упаковки йогурта, шоколадный крем со сливками (производства Швейцарии), печеночный паштет и два персика, таких непогрешимо прекрасных, что они казались бутафорскими.

На полке в кладовке папа Валя нашел упаковки с сухим собачьим кормом и собачьи консервы в количестве шесть банок.

Мама Валя, скармливающая Артисту объедки со стола и уверяющая других собачников во дворе, что ничего лучше и быть не может — посмотрите, как лоснится его шерсть! — испытала состояние шока, когда взяла лежащую рядом с банками упаковку сухой смеси — витамины, костная мука, органические и минеральные добавки.

Решено было немедленно выяснить, где Лера берет на все это деньги.

— В кошельке, — пожала плечами девочка. — Когда я иду в булочную, мама говорит: «Возьми деньги в кошельке на тумбочке».

— И это называется, ты считаешь каждую копейку! — упрекнул жену папа Валя. — Вчера на завтрак у тебя не нашлось для меня пары яиц!

— Их не нашлось, потому что в магазине нет яиц! Нет их, понимаешь? Яйца — дефицит!

— Я купила три яйца на рынке, — вступила Лера. — Настоящие, деревенские. Можете съесть одно. А два — нам с Тошкой. Ребенок должен каждый день съедать по тридцать граммов сливочного масла, яйцо, фрукты, творог и кусочек мяса.

— С понедельника я бросаю все свои силы на поиски школы, — зловеще пообещал папа Валя.

— Тогда поищи заодно и няню, а также домработницу. У меня заказ, — злорадно объявила мама Валя.

Они пошли в кухню за стол переговоров. Папа Валя взял бумагу и ручку, чтобы разбить на секторы день и выяснить, что каждый из них делает в этих секторах. Результат подобного исследования потряс родителей. Рано утром Лера уходила с братом и собакой гулять. Как раз в то время, когда папа Валя метался по квартире, опаздывая на работу. Возвращались дети в половине десятого. Как раз в то время, когда мама Валя, убрав последствия утреннего смерча, собиралась в магазины или в свою «контору», как она ее называла. Валентина устроилась работать фотографом на полставки и к обеду уже возвращалась домой, если не было заказов на срочную съемку каких-нибудь торжеств или похорон. В это время Лера, накормив обедом Антона и уложив его спать, обычно или читала, или чертила с исступленным упорством набор геометрических картинок тушью, или сидела за компьютером, и все это вполне устраивало Валентину, потому что в квартире было чисто и тихо. К пяти часам дети с собакой опять уходили на длительную прогулку, за компьютер садилась Валентина и обрабатывала фотографии по дорогим заказам — с помощью компьютерной графики и совмещения с фрагментами картин известных художников она создавала портреты в разных стилях.

К ужину вся семья собиралась вместе, Антон переключался на родителей, а Лера…

— Что она делает по вечерам? — спросил папа Валя.

— Не помню, — задумалась мама Валя. — Чаще всего уходит к Марусе. Или к подружке. Нет, подожди, она, наверное, просто сидит дома и смотрит телевизор. Позавчера вы с нею ходили на выставку.

— Дожили! — ужаснулся папа Валя. — Мы не знаем, чем наша дочь занята вечерами!

— Ужас не в этом, — заметила Валентина, — ужас в том, что в этих твоих секторах нас нет. Никакая няня не согласится на такой труд. Лерка выстроила для Антоши идеальные условия жизни.

— Мне не нравится идея с посторонним человеком в доме. Лера должна доучиться в школе, а Антошу можно отдать в детский сад, например, — заметил папа и отвел глаза. — Условия выживания в социуме очень важны для формирования в человеке защитных реакций и адекватного их использования.

— В смысле? — скептически хмыкнула мама Валя.

— В смысле — как бы мы с тобой ни хотели приучить его противостоять грубой силе или добиваться справедливости любой ценой, это возможно только в коллективе посторонних людей. Родители не в состоянии обеспечить нужный уровень давления и унижения, а ребенок не в состоянии им открыто противостоять.

— Ты говоришь о детском саде? — уточнила Валентина. — Грубая сила и унижения постороннего коллектива — это ты о поведении детей в детсадовской группе? А воспитатели, соответственно, паханы, или надсмотрщики? Поздравляю! Твои надежды на становление личности в соцприемниках, начиная с яслей, детских садов, потом — пятидневка в школе, приобретают некоторый потаенный запашок армейской дедовщины и тюремной дисциплины. Зачем тогда вообще нужно было рожать детей, если мы не в состоянии привить им навыки выживания достойными методами, без соцприемников, армии и тюрьмы?!

Валентин согласился с женой, но лишь частично, поскольку, по его мнению, условия выживания диктуются реальными пристрастиями общества, а в данном периоде истории России — это деньги и власть.

— Я не пойду в школу, — решила поучаствовать в обсуждении Лера, пока родители не соскочили с темы. — Если вы меня запишете куда-нибудь, я буду прогуливать, пропускать занятия и совсем подорву нашу жизнь. Когда ты заработаешь много денег, ты можешь отослать меня учиться в Англию, в театральную школу. Я подожду.

— Лерка! — очнувшись от рассуждений о судьбе России, поразился папа Валя. — Ты хочешь стать актрисой?

Только он собрался, подобрав убедительные выражения, объяснить, что актриса без воображения — мечта совершенно неосуществимая, к тому же наличие таланта…

— Я не хочу стать актрисой, — перебила его потуги Лера, — я буду художником по костюмам и оформлению сцены.

— Здесь не обошлось без влияния Элизы! — нашел виноватого папа Валя.

— Успокойся, такие деньги тебе не скоро удастся заработать, — подлила масла в огонь Валентина.

— Ну что ж, — философски заметила Валерия, — я попробую заработать сама.

— А разве для того чтобы придумывать костюмы, не нужно воображения? — засомневалась Валентина, естественно, проигнорировав слова дочери о заработках.

— Совершенно не нужно, — уверила ее Лера. — Нужны качественные знания по истории костюма и геометрии и чувство стиля. Хороший костюм на сцене — это геометрически правильный образ, не более того. Показать?

Через полтора часа разглядывания чертежей Леры родители вынуждены были признать: любая одежда — не что иное, как правильное оформление индивидуального силуэта, и из треугольников, трапеций, цилиндров и тому подобного можно составить самые разнообразные образцы этого самого оформления. Как оказалось, оформление сцены, как и создание картины или фотографии, требует прежде всего рассчитанного заполнения перспективы. Сцена — тот же кадр, компоновка предметов и фигур в нем требует знания геометрии и золотого сечения. А на потребу тем зрителям, которые в созерцании предпочитают отсутствие естественного равновесия и хаос, можно добавить несколько ярких цветовых пятен или эпатажно открытую натуру. Вот и все мастерство оформления одежды и сцены по представлению Валерии Одер.

— Мне, в общем-то, в Англии учиться хочется только из-за одного-единственного человека, — заметила девочка скромно. — Это известный режиссер. Он обучает правильному расположению объектов на рисунках и на сцене, он единственный такой мастер цвета и составления предметов и фигур в замкнутом пространстве.

— И кто же это? — естественно, поинтересовались обалдевшие родители.

— Как? Вы не знаете? У вас есть большинство его фильмов. Это Гринуэй. Представляете, этот режиссер многие сцены из своих фильмов сначала рисовал, а уже потом выстраивал, убедившись в идеальном оформлении и уравновешенном состоянии фигур каждого кадра.

— Гринуэй… Гринуэй — это же?… — задумался папа Валя, потом в ужасе посмотрел на жену. — Это же «Дитя Маккона»!

— И «Книги Просперо», — кивнула Валентина. — Тебе не разрешено брать кассеты из нашей спальни! Какие ты еще трогала? — завелась она.

— «Отсчет утопленников» я взяла в прокате, — тихо заметила Лера. Потом подняла глаза на родителей и решительно повинилась: — Элиза дала мне прочесть краткий курс оформительского мастерства, там об этом режиссере много написано, он единственный такой. Поспрашивайте у своих знакомых «Уроки рисовальщика», нигде не могу найти, и в прокате нет.

В этот вечер Лера не читала сказку Антоше — он заснул за столом с чертежами. Родители не проводили вечернюю беседу с дочерью — они без сил свалились в постель, совершенно зашибленные осознанием того, что стиль — это не более чем правильный подбор двухмерных и трехмерных геометрических фигур.

— И привязка к золотому сечению… — шептал папа Валя.

— И правильная компоновка в кадре… — соглашалась Валентина, засыпая. — И это она говорит мне?!

— «Уроки рисовальщика» наверняка полный разврат, — зевнул Валентин.

— Правда?…

На следующий день — это было воскресенье, около девяти утра — их разбудил телефонный звонок. Звонили из милиции. Спрашивали, не потеряли ли они Валерию Одер, десяти лет, проживающую…

Папа Валя разбудил маму Валю, и они пошли в детскую. Там детей не оказалось.

— Спокойно, — уговаривала себя Валентина, — это Антошка теряется, а Лера не теряется!

Они побрели в кухню, но по дороге услышали шум. Распахнули двери гостиной. Антошка сидел на ковре и играл с пластмассовым конструктором. Рядом с ним сидел совершенно незнакомый мальчик и самозабвенно разбирал на части коллекционную машинку папы Вали. Это была «Феррари» восемьдесят первого года — сувенир из Италии, двенадцать сантиметров длиной, с открывающимися дверцами, работающими дворниками и полным набором внутренностей в уменьшенном варианте.

— А где Лера? — почему-то шепотом спросила Валентина.

— А я это… Вместо нее, — заявил мальчишка лет двенадцати, вставая и загребая некоторые части «Феррари» ногой под ковер. — Вот, привел вашего малого.

— Куда… привел? — папа Валя все еще не мог отцепиться глазами от раскуроченного автомобиля.

— Домой, куда же! Я что, не туда попал? — озаботился мальчишка, достал из кармана ключи со знакомым Капустиным брелоком, потряс ими, улыбнулся во весь рот и уверенно заявил: — Не, так не бывает, чтобы ключи подходили. Это ведь Валеркина квартира?

— Какого… Валерки? — прошептала мама Валя.

— Очнись, он говорит о нашей дочери, — обнял жену папа Валя.

— А где наша дочь? — безумными глазами посмотрела на него Валентина.

— Да она в ментовке, не волнуйтесь, — успокоил мальчишка. — Они вам позвонят, скажут, куда приехать. Вы ехайте туда сразу, а можете и не торопиться, ментам на пользу нервы потрепать.

— Как это? — не понял Валентин.

— Ну как! По закону, они не имеют права задерживать несовершеннолетних больше двух часов.

Супруги Капустины заметались по квартире, пытаясь одеться. Антоша и мальчишка, сломавший «Феррари», с интересом наблюдали за ними. Через пятнадцать минут, полностью одетые для выхода на улицу, Капустины поняли, что обоим уйти не удастся — кто же останется дома с Антошкой?

— Да вы не бойтесь, ехайте. Я присмотрю, — успокоил родителей мальчишка.

Валентина вынуждена была начать раздеваться.

— Вы там особо не рассусоливайте, — со знанием дела давал советы папе Вале мальчишка. — Когда Валерку увидите, громко спрашивайте — не причинили ей увечий или надругательств каких…

Папа Валя схватился рукой за притолоку.

— И домой сматывайтесь, вроде как вы рассердились сильно. А то они любят там воспитательные беседы проводить с черепками.

Проводив мужа, Валентина не отпустила мальчика сразу, а первым делом забрала ключи от квартиры и потребовала объяснений.

Через полчаса доверительной беседы она узнала, что Лера торговала газетами у метро, там ее «замели менты», она попросила отвести брата домой, для чего и дала ключи. Валентина узнала, что мальчик живет в соседнем доме и для него подобные конфликты с органами — дело вполне рядовое. Еще она узнала, что газеты нужно забирать в «точке» не позже шести утра, поэтому работает дворовая команда сплоченно и по графику, в это воскресенье была Леркина смена забирать газеты.

— Она торгует газетами… — пробормотала Валентина в озарении.

— Ну да, я так и сказал. А что менты нас загребают регулярно, так это дело привычное. Приведут в отделение, посадят осторожно подальше от взрослых бандюг и звонят родителям. Мои черепки раз двадцать меня забирали. Ничего, обвыклись… По первому разу вам и штраф не выпишут. Я вот только не просек, зачем она с утра поперлась торговать? — задумался мальчик. — Такие газеты лучше идут к вечеру, часиков с пяти, когда народ выползает гулять.

Какие — такие, Валентина узнала, когда пришли муж с дочерью.

Затолкав жену в спальню и прикрыв за собой дверь, папа Валя шепотом спросил, знает ли жена, чем занимается их дочь.

— Успокойся, я знаю, она торговала газетами.

— А ты знаешь, как называется газета, которую она продавала? — совсем раскипятился папа Валя. — «Еще», понимаешь? «Еще»!!

И Валентина только после пятого или шестого «еще» поняла, о чем речь.

— И что такого? — искренне удивилась Лера. — Не «Комсомольца» же таскать — он тяжеленный. А эта газета в пять раз дороже, таскать меньше.

Позвонили Элизе. «Бабуля» приехала к обеду.

— «Спид-Инфо» грязней, — со знанием дела заявила она. — Потому что откровения свои прикрывает заботой о сексуальном образовании населения.

— Спидушник гораздо толще, его таскать тяжело, — кивнула Лера, соглашаясь.

После небольшой перепалки Элизы с родителями было решено с понедельника платить Лере, как квалифицированной няне, и не спрашивать потом, на что она тратит деньги. И никакой торговли на улице! Лера обещала не торговать, но выполнить договор с дворовой командой придется — дело чести. Еще три раза в этом месяце она рано утром занимает очередь за газетами на всю дворовую команду. Когда все понемногу успокоились и мама Валя даже предложила свои услуги по заниманию очереди «на всех» в пять утра, папа Валя попытался было провести поучительную беседу о пользе овсяных хлопьев и вреде шоколадного крема, но был остановлен внимательным, изучающим взглядом дочери.