Отверженный

Николь Галанина

Юная Амисалла покидает родное государство Хевилон ради возможности стать признанным врачом, ведь это мечта всей её жизни. Но в Авалорийской империи, родных краях отца и матери, ей доведётся пережить немало тяжёлых испытаний.

Глава VI. Амисалла

Госпожа Фолди выделила Амисалле самые большие и удобные апартаменты, располагавшиеся в коридоре, соседнем с комнатами Принца, дабы ни в чём не стеснить её. Эту тревожную ночь, измотавшую её выносливость, Амисалла проспала в кровати, словно убитая, но с рассветом она, ещё не набравшаяся бодрости, механически скатилась с удобных перин и принялась приводить себя в порядок. Помятая и усталая, она как будто совсем не отдыхала, и душой до сих пор пребывала во вчерашнем дне. Едва плеснув себе в лицо холодной водой, она вдруг вспомнила разорванные напополам кабаньи туши, пышущее безумным торжеством лицо Ральмунда и хриплое голодное карканье омерзительно копошащейся туши ворон. Её бросило в холодную дрожь, она пошатнулась и схватилась за столбик кровати, чтобы не свалиться на пол. Глядя в пол, она бессвязно шептала себе под нос:

— Я ошиблась… Я ошиблась… я же боюсь его, я его до смерти боюсь… Как я смогу выстоять? Я убегу, я не сумею выдержать его припадок… Биркан был прав, мне страшно быть рядом с ним…

«Эти припадки меня доконают, леди Виллиэн», — чётко прозвучали у неё в голове слова Ральмунда, сказанные безразличным голосом больного, уже смирившегося с неизбежной смертью. Внутри неё поднялась волна протеста, оживляя притихшую гордость, и она опять почувствовала к Принцу жалость. Во дворце все трепетали очередного августейшего припадка, но она была врачом и не имела права бояться. От неё зависела жизнь Ральмунда, и никакие её сомнения и страхи не должны были препятствовать ей в работе. Больше здесь никто не поможет Принцу — неожиданно осознав это, Амисалла даже опустила ленту, которой собиралась завязать волосы, обратно на туалетный столик. Ей вдруг открылась жуткая истина: королевский двор нетерпеливо ожидает смерти Ральмунда, и, когда он умрёт, его тут никто не пожалеет. Ей вспомнились циничная полуулыбка Оруэна, лёд в глазах Лиэса, безразличное лицо Илкая и признание Сомера. Если ближайшие соратники Принца таковы, то что же думают о нём другие придворные? Теперь в глазах Амисаллы Ральмунд был не только тяжело больным, но и глубоко несчастным человеком…

До общего завтрака придворных, как сказала ей одна из горничных вчера, оставалось ещё около шести часов: почти никто здесь не поднимался раньше полудня. Амисалла сидела в своих приёмных покоях, перелистывая страницы учебника по медицине и не ожидая никаких визитов. Однако кто-то очень тихо и осторожно постучался в её дверь, и от неожиданности она даже вздрогнула на своём просторном диване.

— Да! Да, входите!

Лохматого человека, одетого по-чиновничьи, она совсем не знала и даже испугалась, когда он вырос на пороге, упираясь растрёпанной макушкой в притолоку.

— Леди Виллиэн, я полагаю? — гулким голосом спросил человек, слегка наклоняя массивную голову вниз, чтобы рассмотреть её.

— Да, это я, — взяв себя в руки, подтвердила Амисалла, — а Вы кто?

— Я Соул Лидеон, и меня послал за Вами Его Высокопревосходительство господин регент. Прошу пожаловать за мной.

Изумлённо вскинув брови, Амисалла молча поднялась и поспешила за Соулом, который, кажется, отнюдь не собирался задерживаться в её покоях. Повернувшись, он вышел в молчащий коридор, где бесшумно сновали только проворные горничные, и, не заботясь о том, как она будет нагонять его, размашистыми шагами двинулся впереди неё. Амисалла трусила следом, и каблуки её туфель часто предательски стукали по блестящим камням пола. Каждый раз, когда этот клацающий звук возмутительно нарушал тишину, она стыдливо краснела и старательно напоминала себе: «Там до сих пор спят люди, ты не должна им мешать… Но всё-таки, когда они уже встанут?»

Повсюду во дворце царствовала мёртвая тишина, повсюду были потушены светильники. Она не представляла себе, где живёт регент, и не догадывалась, сколь долго они могут блуждать вдоль спящих комнат. Однако в одном просторном, длинном коридоре со спущенными тёмно-зелёными шторами Соул вдруг остановился, повёл лохматой головой влево и шумно втянул ноздрями воздух (Амисалла едва заметно поморщилась). Он впервые за всё время путешествия обернулся к ней и сообщил низким шёпотом:

— Вот комнаты господина регента, — и указал на одну из дверей, совершенно ничем не отличавшуюся от других дверей, располагавшихся от неё на огромном даже для дворца расстоянии.

Замедлив шаг так, чтобы Амисалла не отставала от него, он подошёл к двери ближе и несколько раз постучал. Некоторое время они стояли в молчании, напряжённо ожидая ответа. Соул вдруг посторонился, одной рукой придвинув Амисаллу, как пушинку, ближе к себе. Как оказалось, это было нелишним: ибо в следующее мгновение дверь широко открылась, и, если бы Амисалла и Соул остались на своих местах, она неминуемо ударила бы их. В коридоре, ведущем в покои регента, стоял, недружелюбно сжав губы и холодно блестя глазами, Лиэс. На Соула он посмотрел бегло и невнимательно, сконцентрировавшись исключительно на Амисалле.

— Леди Виллиэн, — сухо и официально обронил он, но иглы в его глазах, словно противореча его тону, мягко прогнулись назад и задрожали.

— Лиэс, — тепло улыбнулась ему Амисалла, — рада Вас видеть…

— Господин регент желает видеть Вас, — ледяным тоном сообщил ей Лиэс. Глубоко вздохнув, он посмотрел на Соула с отголоском сожаления и дрогнувшим на мгновение голосом прибавил: — А ты ступай к Картенеру. Леди Виллиэн, идёмте со мной.

Дверь покоев мягко прикрылась за ними, и единственным источником света для неё стали только медленно горевшие в плошках длинные восковые свечи и подвешенные к потолку лампады. Лиэс шагал впереди неё, она видела, как напряжены его плечи, хотя он старался казаться невозмутимым. Она старательно пыталась нарисовать себе портрет всесильного регента Империи, о котором ходило столько слухов в Хевилоне; она пыталась представить, каков же этот человек, чьего гнева все трепещут, и не гневается ли он на неё сейчас. Ведь она взялась лечить Ральмунда, она отважилась отвоёвывать его у смерти, и непонятно, как к этому отнесётся большая часть Империи…

Коридор кончился, и они с Лиэсом очутились в большой, светлой комнате с раздвинутыми шторами и распахнутыми окнами, полной свежести летнего утра. Навстречу им, отступая от окна, обернулся регент.

Она ожидала увидеть страшного человека с грозными глазами, мечущими молнии, с бровями, постоянно соединёнными на переносице, дабы внушать ещё больший ужас всем соперникам. Зная, что регент ещё и маршал Империи, двадцать лет назад отличившийся в Гражданской Войне, она добавила к его образу военный мундир, увешанный орденами и медалями, и с пятёрку зловещих шрамов, похожих на те, которые оставляют когти взбешённого гибрида.

Но регент оказался самым обычным, приятным на вид человеком, далёким от того идеала грозности, который она всегда себе представляла. Мало того, что он был совсем не страшным, но он ещё и одарил её светлой широкой улыбкой, и это привело её в полнейшее замешательство.

— Леди Виллиэн! Большая честь увидеться с Вами, — сказал регент и совершенно непринуждённо протянул ей руку, словно в его стране все с незапамятных времён приветствовали женщин рукопожатиями. — Прошу, присаживайтесь, располагайтесь…

Немало польщённая, Амисалла пожала ладонь регента и с возросшим интересом принялась изучать его. Она мгновенно отметила седину в его волосах, тонкие морщинки, как гусиные лапки, собравшиеся в уголках его глаз, и неподдельную заинтересованность, которой в Империи её одаривали лишь Берта и Биркан. От этого ей сразу сделалось легче и приятнее общаться с регентом, словно не замечавшим её возраста и пола. А она так устала слышать: «Вы же леди, Вам это нельзя! Вы ещё слишком молоды, Вам этого не понять!» Машинально повинуясь, она опустилась в одно из кресел, регент устроился напротив, чтобы иметь возможность хорошо её видеть.

— Не желаете ли чашки чая, леди Виллиэн?

— Да, Ваше Высокоп… Высокопревосходительство, — едва выговорила Амисалла и глубоко вздохнула: чтобы прибавить к этому титулу «господин регент», ей понадобилась бы ещё одна порция воздуха.

Но регент прервал её потуги одним мягким поднятием ладони. Снова ей приветливо улыбнувшись, он заметил:

— Думаю, нам ни к чему эти официальности, леди Виллиэн. Говорите: «господин Фолди», это сэкономит немало времени.

— Немало признательна, — улыбаясь в ответ, сказала Амисалла, — понимаете, мои родители родом из Империи, но я всё-таки не очень хорошо знаю ваш язык, простите…

— У Вас неплохое произношение, — похвалил её регент, и она почувствовала, как гордо краснеет, — вскоре Вы освоитесь с нашим языком. Лиэс, — он обернулся к тому, увлечённо копавшемуся в какой-то книге, — прикажите Алии приготовить чай.

— Сейчас, господин отец, — покорно откликнулся Лиэс и поспешно вскочил из кресла.

— Отец?! — Амисалла перевела ошарашенный взгляд на регента, надеясь, что она ослышалась, и это совсем не так…

— Мой младший сын, — спокойно подтвердил регент, — старшего, Оруэна, полагаю, Вы уже знаете.

— Да… он очень близок к Его Высочеству… — рассеянно подтвердила Амисалла. — Знаете, состояние здоровья Его Высочества меня очень беспокоит… — она вскинула взгляд на регента и, убедившись, что он внимательно её слушает, продолжила говорить, чувствуя, как крепнет её голос, — ведь он уже очень давно болен, и я уверена, что он не был бы так плох, если бы вы не запустили его болезнь! Я не упрекаю ни в чём Оруэна и Сомера, но ведь Вы, господин Фолди, Вы могли что-то предпринять! Разве в Империи нет врачей, которые могли бы взяться за Его Высочество? Я сомневаюсь!

Сердито вздохнув, она почти враждебно взглянула на регента, но тут же устыдилась собственной несдержанности и прошептала:

— Простите…

— Ваши нападки совершенно справедливы, леди Виллиэн, — неожиданно согласился регент, склоняя перед ней голову в знак своего сожаления, — я всё это время был свидетелем развития болезни Его Высочества, и…

— И Вы ничего не сделали! — буркнула Амисалла, скрещивая руки на груди.

— Прошу, выслушайте меня до конца, — вежливо попросил её регент и, вздохнув, продолжил: — Болезнь Его Высочества — врождённая. И вылечить её нельзя. Во всяком случае, так сказали лучшие врачи Империи, созванные мной после первого же припадка у Его Высочества.

— Ваши врачи лгали! — с горячностью возразила Амисалла. — Я берусь вылечить Его Высочество, господин Фолди, я смогу, я не позволю ему так мучиться…

— Обязательное качество для врача — доброе сердце, — заметил регент, внимательно взглянув на неё, — и Вы им, леди Виллиэн, обладаете.

— Почему никто не лечил Его Высочество? Почему вы все просто смотрели, как он умирает?

— Как верные подданные, мы старались облегчить страдания Его Высочества, — возразил регент, — ему не сулили долгой жизни, и для нас каждый её час — как подарок. Его Высочество бесконечно дорог всем нам, как долгожданный первенец Её Величества Влеоны, — регент глубоко вздохнул, — но особенно он дорог нашей семье. Мы вырастили Его Высочество, как собственного сына, и обвинять нас в том, что мы могли желать ему смерти…

— Я Вас совсем не обвиняла! — покраснев до слёз, Амисалла вскочила с кресла. Но ведь она действительно только что заявила Фолди, что он и его семья ждали смерти Принца… — Простите, простите, но я вовсе не об этом хотела сказать, Вы не так меня поняли!

— Сядьте, леди Виллиэн, — остановил её регент, — не стоит извиняться.

Снова бесшумно отворилась дверь: это Лиэс метнул на отца вопрошающий взгляд и, получив немое разрешение, подвинулся, чтобы дать дорогу дряхлой служанке с подносом. Служанка безмолвно пересекла комнату, водрузила поднос на стол между регентом и Амисаллой и, отвесив обоим по глубокому поклону, семенящей походкой скрылась за дверями. Лиэс незаметно проскользнул внутрь и снова устроился в кресле, словно тень, с книгой в руках и сосредоточенным выражением на отстранённом лице. Растерянная, Амисалла медленно опустилась в кресло и виновато прошептала:

— Это не Ваша вина, это Ваши врачи… но я всё исправлю, я обещаю, что исправлю всё, господин Фолди! Мне нужно приготовить несколько успокаивающих растворов для Его Высочества, но это займёт много времени, Вы не могли бы подсказать мне, кто может помочь?

— Лиэс будет Вашим помощником, — просто сказал регент, — и он поможет Вам связаться со всеми знахарями во дворце. Леди Виллиэн, Вы стали нашей первой надеждой за эти долгие годы, и я не пожалею ничего, чтобы посодействовать Вам.

Амисалла застенчиво улыбнулась и, приподняв с подноса чашку, коснулась губами дымящегося тёмного чая. Восхищённо приоткрыв глаза, она прошептала:

— Чудесно…

— Королевский чай, — с улыбкой пояснил регент, — рецепт его приготовления передаётся из поколения в поколение.

— Знаете, — осмелев, заявила Амисалла, — я начинаю всё больше любить Империю. Нам в пансионе рассказывали столько страшных вещей о вас, но оказалось, что из них нет и половины правды! Я, конечно, очень многого здесь не понимаю, особенно в рабстве отверженных и в женских правах, но ведь Вы со всем этим покончите? Я думаю, Империя до сих пор ничего не изменила потому, что ваши граждане очень редко бывают за границей, а там многому можно поучиться, если искать правильные примеры…

Лиэс закашлялся в своём углу, и Амисалла мгновенно пришла в себя. Опять начиная заливаться краской и проклинать свою бестактную болтливость, она едва нашла в себе силы поглядеть на регента. Её удивление перешло всяческие границы, когда она поняла, что он смотрит на неё с уважением!

— Такие люди, как Вы, леди, редко мне встречались, — пояснил он, — и в последний раз это случалось очень давно.

— Значит, я могу рассчитывать на Вашу помощь?

— Конечно…

* * *

Когда Амисалла покинула общество регента, стрелки дворцовых часов приближались к полудню, что означало скорое пробуждение всего королевского двора. Лиэс шёл где-то позади неё, но она старалась на него не оглядываться: она уже заметила, что он её презирает. И почему? Она спрашивала себя, доискиваясь иных причин, в то время как ей стоило бы обратить внимание на самую очевидную из них. Она — женщина, а при этом осмеливается ездить на охоту, спорить с регентом Империи, носить мужское платье и работать врачом. «Действительно, за подобные вольности меня стоит расстрелять», — с мрачным сарказмом подумала Амисалла и, упрямо сжав губы, решительно постучалась в запертые двери покоев Принца. Изнутри раздался приглушённый голос Сомера:

— Прости, Амисалла, но Его Высочество пока отдыхает…

— Отдыхает?! — она закусила губу и ещё усерднее застучала кулаком по двери. — Сомер, он — мой пациент! Открой немедленно! Ему нельзя спать так долго, иначе он будет гораздо злее!

— Леди Виллиэн, — сказал Лиэс, прислоняясь к стене, — Ральмунд гневается, если ему противоречат. Попробуйте сейчас войти без его разрешения — и он размозжит Вам голову.

— Помолчите, господин Лиэс, Вы ничего не понимаете! — осадила его Амисалла и ещё раз стукнула в дверь. — Ваше Высочество! Ваше Высочество, да откройте же мне, наконец! Это, в конце концов, невежливо!

Поперхнувшись своими упрёками, она попятилась от медленно растворяющейся двери. Лиэс мрачно вздохнул:

— Вот, сейчас начнётся…

Она была бы рада возразить Лиэсу, но тот оказался прав. Все её упрёки заглушил звериный рёв Принца, лежавшего на том же диване, что и вчерашним вечером. Мгновенно приняв сидячее положение, он впился в Амисаллу бешено сузившимися глазами и закричал так, что содрогнулись потолки, и придворные, суетившиеся вокруг него, боязливо прижались к стенам и замигали так, как будто могли сию же секунду расплакаться от ужаса.

— Как ты посмела сюда войти?! У тебя нет ушей, если ты не слышишь предупреждений? Чёртова женщина!!

«Чёртова женщина?!» — разъярённо повторила Амисалла про себя. Преисполнившись почти такой же ярости, что и Ральмунд, гневно косившийся на неё расширенными глазами, радужная оболочка которых превратилась в узкую кайму около зрачков, она решительным летящим шагом приблизилась к нему и нависла над ним.

— Я — Ваш врач! Если хотите жить нормальным человеком, лучше слушайтесь меня! Я не позволю Вам помыкать мной, а никто больше не захочет терпеть Ваш дурной характер!

— Ты… ты… — Ральмунд сжал кулаки, и его зрачки сделались столь холодны, что она почувствовала слабую дрожь, задевшую её решимость. Но это колебание было мгновенным: она вновь взяла себя в руки и с полным достоинства спокойствием стала изучать его лицо.

Не выдержав этого, Принц испустил короткий вздох и рухнул обратно на подушки. Его взгляд, обессмыслившись, приковался к потолку — точно так же, как и вчера. Обведя королевское общество ледяным взглядом, Амисалла села на диван рядом с Принцем, взяла его пылающую руку и принялась отсчитывать пульс, стучавший болезненно быстро и прерывисто.

— Припадок… — простонал Ральмунд и прикрыл глаза, — ещё и утро не начиналось, а он уже… уже случился!

— Никакой у Вас не припадок, — твёрдо произнесла Амисалла и выпустила его руку, — это из Вас лезут Ваш мерзкий характер и плохое воспитание.

— Да что ты, неразумная хевилонская женщина, можешь знать о воспитании? — злобно прорычал Ральмунд. — Ты не знаешь ничего о предназначении Короля! Не тебе меня судить!

— Осмелюсь возразить, — через силу улыбнулась ему Амисалла, — что я не неразумная, я — медик, и Вы сами же себе противоречите, раз зовёте меня дурой и просите Вас лечить. Король — такой же человек, как и все остальные, так что не заноситесь, пожалуйста, иначе мне будет трудно найти с Вами контакт. Если Вы будете ругать меня и прятаться, у нас ничего не получится. А ведь Вы хотите быть здоровым, Ваше Высочество?

— Хочу…

— Вот и славно, — теперь улыбка на её лице не была принуждённой, — значит, мы сейчас же начнём лечение. Господин Оруэн, — она обернулась к Оруэну и поманила его пальцем, — Вы не можете помочь господину Лиэсу найти мне помощников? Пусть приготовят успокаивающие настойки из зверобоя, я уверена, в вашей библиотеке должны быть труды Аза Фетова: «Лечение нервных болезней». Я буду Вам очень признательна, если Вы принесёте нам эту книгу.

— Буду рад помочь, леди Виллиэн, — учтиво прижав ладонь к сердцу, откликнулся Оруэн. — Идем, Лиэс!

— А все остальные, господа, — она твёрдо посмотрела на королевское общество, — пожалуйста, оставьте Его Высочество одного. Ему совсем ни к чему парад лиц.

— Я не привык начинать день в одиночестве! — протестующе вскрикнул Ральмунд и приподнялся на диване.

— А Вы и не будете одни, — ласково успокоила его Амисалла, — с Вами посижу я и Сомер. Сомер, ты можешь сыграть что-нибудь для Его Высочества? Ведь ты говорил, у тебя есть скрипка…

— Конечно, — с улыбкой кивнул Сомер, — но её нужно принести.

— Пока ты будешь искать, мы с Его Высочеством поговорим. Я должна узнать Вас лучше, — настойчиво заговорила она, глядя в холодные глаза Ральмунда, — если мы станем друзьями, мне будет легче Вас вылечить.

— Друзьями — с женщиной? — высокомерно хмыкнул Ральмунд и поджал губу. — Да что ты такое говоришь?

— А я говорю неправильно? — Амисалла вскинула бровь. — Ведь мы с Вами общаемся на равных. В Хевилоне, — она устремила мечтательный взгляд к потолку, вспоминая свою родину, бесконечно далёкую сейчас, — женщинам не нужно унижаться перед мужчинами; все у нас живут счастливо и мирно трудятся на благо страны…

Конец ознакомительного фрагмента.