Сквозь Бесконечность. Акт Первый: Эра Отверженных

Николай Чувиков, 2023

Далёкое будущее. Управляемая твёрдой рукой Великого Межпланетного Объединения Галактика погрязла в войнах, преступности и противоречиях, в то время как в изведанный человечеством космос проникают древние силы, чьи жестокие игры ставят под угрозу существование всего живого. На фоне этого разворачиваются истории шести, казалось бы, ничем не связанных людей, которые невольно оказываются в центре событий апокалиптического масштаба.Разыскиваемый по всей Галактике мошенник, получивший в свои руки все силы космоса…Отверженный обществом капитан космолёта с тёмным прошлым…Прирождённая воровка с тяжёлой судьбой и тягой к чему-то большему…Неунывающий искатель приключений, замахнувшийся на что-то, что оказалось ему не по зубам…Бывшая королева далёкой планеты, понемногу теряющая свои ментальные силы…Вечный неудачник, попавший в самую худшую историю в своей жизни…Шесть судеб. Шесть историй. Шесть изгоев, которым суждено привнести перемены в Галактику.

XI. Кролль-тора

Тьма пришла незаметно — так, будто кто-то просто накрыл непроницаемым покрывалом солнце, и то мгновенно отошло ко сну. Ночь принесла с собой бриллиантовые россыпи звёзд, аккуратный полумесяц луны, высвечивающий в лесной чаще мокрые трепыхающиеся грибы, и настоящую какофонию звуков, сплетённых из щебечущего птичьего пения, мелодичного пиликанья сверчков и непонятных шорохов, которые могли говорить о чём угодно — о крадущихся хищниках или о продирающемся сквозь чащобу лосе, при условии, что они ещё не вымерли, конечно. Завораживающий силуэт Великой Преграды утопал в перемежающихся ночных красках, сливаясь с небом и лишь иногда переливаясь в серебристом цвете луны.

В такие моменты в голову невольно приходили мысли о тщетности всего происходящего, — будучи философом по своей натуре, Кэсседи вдыхал ароматные запахи тёмного леса и размышлял, а нужно ли ему всё это? Эта Москва, эта циклопическая стена, эти бесконечные опасности и эти бессонные ночи? Если ведь призадуматься, то на его банковском счёте предостаточно денег не только для него до конца его дней, но и для безбедного существования его потенциальных детей. Признаться честно, этим вопросом он задавался уже не в первый раз: за всё время, пока они с Кроггом колесили по Галактике в поисках ключей к преодолению Преграды, он не раз и не два ловил себя на мысли, что пытается откусить слишком большой кусок, — что ему это не по зубам, как он ни старался бы. До сих пор всё шло как по маслу, без каких-либо происшествий, — они даже ни на одного душегубца не натолкнулись, что уже можно считать за огромнейшую удачу, но Кэсседи всё равно осознавал, что дальше им грозит одно из самых трудных и тяжёлых испытаний в их жизни. Если не самое. Он подобрал себе отличную команду, но хватит ли им отваги и опыта, чтобы провести их маленький отряд сквозь загадки, ловушки и головоломки, оставленные им людьми древности, — народом, который славился не только своими научными и культурными достижениями, но и подавляющими жестокостью и непоколебимостью. Не стоит забывать, что львиную долю войн развязали именно земляне — вопреки тому, что говорила тогдашняя пропаганда. Во имя великого блага люди того времени отправляли свои смертоносные космолёты навстречу беззащитным инопланетянам, которые вот-вот успели выйти в открытый космос и вкусить плоды бесконечности. Никакими официальными источниками это не подтверждалось, однако многие документы по всей Галактике говорили о неоднократных случаях геноцида во имя человеческой расы. Землян Дозабвенческого периода почитали как богов, но мало кто знал, что они одновременно были и дьяволами, одержимыми величием и процветанием своего народа. Хотя… а так ли всё изменилось?! Кэсседи пришёл на ум случай десятилетней давности, когда трансгалактический линкор «Вольность» полностью уничтожил всё население планеты Джирак, не оставив в живых ни одного представителя нескольких рас, обитавших там. Власти не раз утверждали, что они не имели к этому событию никакого отношения, но Кэсседи в это почему-то не верилось.

Из размышлений его вывел громкий и смачный плевок Крогга, который стоял, прислонившись к дереву, и скептически осматривал инфракрасные очки с функцией распознавания движения и дыхания. Все остальные всё ещё были в палатке и, может быть, даже спали, хотя Кэсседи понимал, что, если бы его сейчас уложили на боковую, он так бы и остался лежать с открытыми глазами в предвкушении того, о чём мечтал всю жизнь. Но почему он временами так противился мысли, что наконец зайдёт в Москву и откроет то, что этот древний город так долго скрывал от всего человечества? Может быть, он боялся потерять то, над чем он корпел, сколько себя помнил? Идея о Москве преследовала его уже больше тридцати лет: Кэсседи буквально просыпался и засыпал с видениями, как он взламывает заржавевшие замки на старинных московских небоскребах, офисных и торговых центрах и, что ещё более интересно, университетах и центрах хранения ментальной информации. Более того, если верить легендам, то именно в центре Москвы находится первая и всевышняя церковь Единой Веры: настоящий оплот паломников давно ушедшего XXIV века и средоточие ужаса и ненависти для тех, кто хоть немного знал о Забвении. Движение Единой веры зародилось в этом городе и распространилось не только на всю планету, но и на всю известную Вселенную. Оно уничтожило рудиментарные монотеистические религии и поработило сознание человека, говоря о прогрессивности и величии человечества, но вогнало планету в эпоху разрухи и умственного застоя. Почему так получилось? Кто за этим стоял? Вот лишь маленькая толика вопросов, на которые он мог найти ответы за Великой Преградой. Не стоит при этом забывать о музыке, литературе, живописи, скульптуре, в общем, обо всём том, что находилось под запретом религиозных фанатиков и что подвергалось безжалостному уничтожению во имя Единого.

— И после всего этого Собор так и не был упразднён, — прошептал Кэсседи, но Крогг услышал его без каких бы то ни было проблем.

— Опять причитаешь? — Он снова сплюнул. — Всегда знал, что люди безумны, но ты самый дурной из всех.

— Да нет. — Адамс пожал плечами. — Я лишь в очередной раз думаю, правильно ли мы поступаем, что идём туда.

— Пф! Конечно нет. И я не раз об этом говорил.

— Да нет, я в другом смысле.

В ответ Кэсседи услышал лишь задумчивое мычание, означавшее, что Крогг не настроен на разговор. Что же, скорее всего, так даже и лучше, ибо здоровяк бы опять затеял разговор о слабости и убогости человеческой расы, а потом стал учить его уму-разуму. Да, ещё одна мысль, на которой Кэсседи ловил себя всё чаще и чаще: Крогг изменился. Он не мог сказать точно, когда произошла перемена, но в один прекрасный момент он перестал разделять с Адамсом его увлечения выпивкой, кутежами и прекрасными девушками и вместо этого уходил восвояси, занимаясь непонятно чем. Более того, если раньше они болтали без умолку, совместно высмеивая современное кеметское общество и его лживые диктаторские устои, то сейчас Крогг лишь критиковал Кэсседи. Это начинало раздражать, и Адамс ловил себя на мысли, что ему не всегда приятно находиться вместе со своим старым другом. А может, он просто преувеличивает, что вполне объяснимо переутомлением и волнением по поводу Москвы.

Он встал на ноги, почувствовав, как крупные капли росы скатываются на землю с его комбеза, внимательно изучил показания прибора слежения за ментальными сигнатурами и сказал скорее просто в пространство, нежели Кроггу:

— Я пойду прогуляюсь. — Он сощурился от яркого лунного света. — Слишком хорошая погода и чистый воздух, чтобы сидеть на одном месте.

— Про душегубцев забыл? — Крогг даже не пошевелился. — Либо остаёшься здесь, либо я с тобой.

— Не уверен, что это хорошая идея. — Кэсседи улыбнулся. — Наша смена, и мы должны охранять их. — Он указал на палатку.

— Хм… — Крогг всегда признавал, что Адамс превосходит его в плане интеллекта, логики и анализа, но желание спорить и противодействовать было в его крови, а посему он не мог так быстро сдаться. — Ты тоже должен стоять в охране, а не шляться по лесу.

— Ну, давай рассудим так. — Тут его друг был, конечно, прав, но если уж Кэсседи что-то взбрело в голову, то он добивался своего всеми мыслимыми и немыслимыми способами. — Посмотри на себя, а потом на меня. Я хорош в разработке стратегии, а ты — в проламывании черепов, что я тоже всегда считал искусством, так что не надо тут на меня обижаться.

С такой логикой трудно поспорить, и скоро Адамс уже удалялся прочь от раздражённого Крогга и спящей крепким сном палатки. По пути он сорвал несколько огненно-красных ягод и закинул их в рот, с видимым довольством причмокивая и испытывая странное успокоение, — будто секунду назад он стоял посередине обезумевшего и оглушающего города-миллионника, а сейчас перенёсся в рай на земле — в буквальном смысле. Что-то гнало его вперёд, что-то манило за собой, а потому он решил, что если уж он ушёл так далеко, то есть смысл дойти до предположительно покинутого дома, что он видел ранее.

Лес закончился так же быстро, как и начался: только-только он вошел под задумчивую и сонную сень деревьев, при этом несколько раз споткнувшись, видимо, от полноты ощущений, и почти сразу же, через пару минут сбивчивой ходьбы, очутился в месте, которое, скорее всего, раньше было пахотным полем. Земля до сих пор сохраняла неровности, будто бы её уверенно бороздили плугом на протяжении веков, и даже сотни лет бурного природного развития не залечили нанесённые ей шрамы. Правда, от самих посадок не осталось ровным счетом ничего: высокая сорная трава мирно покачивалась на ветру, будто довольная победой над аграрной промышленностью. Немного поодаль виднелись скелеты кирпичных и каменных построек — несомненно, загородные дома москвичей того времени. Даже отсюда было видно, что большинство либо намеренно разрушили, либо сожгли: провалы в крышах являли миру глубокие раны, а чёрные синяки опалённых окон ощетинились заострёнными остриями стёкол. Ясно, что дома покидали в спешке, не успевая как следует замести следы и разрушить то, что строилось веками.

Кэсседи попытался представить местный пейзаж до массового исхода из Москвы, но почему-то никак не мог сложить в голове кусочки пазла, который по крупицам собирал по всей Солнечной системе и даже Галактике. Деловитые силикаты, снующие между посевов, мешающие им дети, превращавшиеся на природе в настоящих маленьких дикарей, скучающие взрослые, не знающие чем заняться, с тех пор как аграрная промышленность практически полностью перешла под автономное роботизированное управление… Нет, он не видел. Руины оставались руинами, а разруха — разрухой.

Адамс медленно пошёл через поле, не забывая уделять внимание своим датчикам биосигнатур: можно сколько угодно доказывать Кроггу, что никакая опасность им не грозит, но сам-то он знал, что смерть поджидает на каждом шагу. Мало того, что он мог рано или поздно напороться на душегубца, так ещё не стоило забывать о местной разросшейся фауне. Дикие хищники, не испытывая никакой конкуренции со стороны человека, должны были превратиться в полноправных владельцев этой брошенной территории: если верить статистике, кою он нашёл в глубинах архива Марса, то наибольший процент авантюристов, что погибли в бесплодных попытках проникнуть в древний заброшенный город, приходился именно на жертв диких зверей. Более того, многие из этих записей говорили об агрессивных насекомых, — что бы это ни значило: Кэсседи сомневался, что те же самые муравьи могли значительно проэволюционировать и вырасти до угрожающих размеров. То же относилось и к жужелицам, сороконожкам и слизням: четыреста лет — слишком маленький срок, чтобы те успели превратиться в гигантов. Но осторожность всё равно не помешает, а посему он смотрел себе под ноги: вдруг ненароком вступит в косяк плотоядной тли. Ну и плюс к этому Адамс очень уж надеялся найти среди заполонивших всё сорняков хоть какой артефакт древности: какой-нибудь приборчик, слетевший во время эвакуации с силиката или хоть рудиментарную лопату или грабли… Но нет: он прекрасно понимал, за несколько прошедших веков все оброненные людьми вещи давно уже ушли под землю. Здесь нужны полноценные раскопки, с профессиональными археологами и историками Та-Кемета: и, что самое интересное, Локальное Археологическое Общество не раз обращалось в правительство планеты с просьбой провести раскопки вокруг Москвы, но при этом всегда получало отказ: опасно, мол. В чём же заключалась опасность, орды бюрократов-чиновников разъяснить не могли. Кэсседи, глядя на этот запущенный, но достаточно безмятежный ландшафт, невольно задумался, что, может быть, их всех обманывают уже не один десяток лет: опасности никакой нет, а есть лишь заброшенный город, хранящий в себе слишком много загадок прошлого. Тех загадок, которые могут разрушить сложившиеся устои…

Конец ознакомительного фрагмента.