Фактическая революция

Николай Слесарь

Что есть у человека помимо этой реальности? И что, если привычная обстановка уйдет навсегда, не оставив взамен ничего из его прошлого, настоящего и возможного будущего, ничего рационально объяснимого и последовательного?Сюжет книги на первый взгляд фантастичен, но так ли он невозможен..

III

Оглушительный ветер проносит по пепельно-серому небу несчетное число рваных свинцовых туч. Они несутся клочьями из-за горизонта и уносятся за горизонт. Бесконечный поток шириною во все небо. А под ним лишь берег и неистовый океан.

Все побережье заполняют сплошь голые скалы и камни. Беспорядочные и неизменные день ото дня. Бог знает сколько времени они пролежали вот так под этим небом, поливаемые ледяными дождями и засыпаемые снегом, а потом вновь и вновь иссушаемые ветром.

И в этот берег бесконечно день ото дня, год от года бьется столь же свирепый и грозный океан. Бездонный и необъятный. Он словно бы раз от раза безуспешно пытается вырваться из своих, предначертанных кем-то другим, берегов. Так, словно его бескрайнему и бездонному существу становилось вдруг нестерпимо тесно в своем гигантском ложе, и он хотел бы заполонить собой весь остальной мир от края и до края.

И эти камни на берегу, и океан такие же серые, как и небо над ними. И кажется, что здесь вообще не бывает никаких цветов. Только бесконечная серая палитра, от почти черного, до почти белого и ничего другого.

Три стихии. И каждая, сколь бесконечно она существует, столь же бесконечно бьется с остальными двумя. И иногда, в особо неистовые сражения кажется, что все это в сущности одно и то же и границ нет. Когда с неба льются потоки ледяной воды, уносимые ветром вперемешку с ошметками волн чуть ли не параллельно земле. А черно-белый океан раз от раза вздымается все выше, то съеживаясь, то с грохотом взлетая под самое небо.

И все это вместе вонзается, бьется в один и тот же безжизненный берег, словно пытаясь раз и навсегда свести его на нет, превратив в самое себя. Но и берег не сдается, ощетинившись неприступными скалами способными выдержать все. И вода своими бесконечными потоками раз от раза лишь беспомощно стекает по гладким камням обратно в океан, а ветер лишь беспомощно ревет в его каменных лабиринтах.

Но после каждой такой битвы раз за разом приходит затишье. Спустя, может быть, сутки, неделю, но ветер постепенно стихает, превращаясь в полный штиль. Опустошенный океан замирает, оставляя на себе лишь легкую рябь. А по берегу стекают последние ручейки, неторопливо просыхают скалистые утесы, будто и не было ничего.

И в очередной раз восстанавливается непродолжительное перемирие. Будто антракт в театре или пауза в музыкальном произведении. Но лишь до очередного подходящего момента непременно сойтись в этом сражении вновь.

И здесь не существует иного. В этом вся жизнь. Почти никакой флоры, и минимум фауны. Мало кто способен выдержать эти дикие пляски бешеных стихий. Никакое живое существо не устояло бы против них, оставаясь лишь случайной мишенью, ничем и никем не защищенной.

Лишь иногда сюда забредет дикий зверь, столь же дикий и поглощенный в себя, сколь само это место. Возможно в тихие дни из любопытства заплывет стая рыб, ибо здесь почти нет никакого для нее пропитания. Еще разве чайки, да альбатросы спикируют с диким криком, да примостятся где-нибудь на утесе.

И в этом полном отсутствии жизни, даже в самую страшную бурю, словно в разреженном воздухе, напрочь отсутствует какое бы то ни было напряжение. И даже что это такое, здесь никому неизвестно, словно речь идет о фантоме, чьей-то фантазии, выдумке. И даже когда сходятся меж собой столь непримиримые силы природы, с сокрушительной мощью бросаясь друг на друга, разрывая на части, это скорее способствует разряжению обстановки, чем наоборот. Может поэтому энергетический вакуум прозябает здесь вечно?

Обычному человеку уж точно не дано увидеть подобное своими глазами. Слишком далеко, слишком пусто и слишком сурово. Да и само появление здесь человека, не являющегося частью этой исконной экосистемы, сведет на нет всю ее пустоту и отстраненность. Она моментально заполнится его представлениями и его напряжением. А жить совсем без напряжения человек, пожалуй что не умеет.

Недаром все, что было создано человеком, или всего лишь задумано им, окружает исключительно его самого, вне его так же быстро угасая, растворяясь и распадаясь на атомы, словно живой организм лишенный пищи, тепла и света.

Ведь здесь, меж ледяного океана и вечно убегающего неба, не существует никаких привнесенных мыслей и никаких привнесенных сил. Ничего лишнего и ничего искусственного. Разве только тени, да призраки.