Ангел

Николай Саврасов

В три года Павлик заявил родителям, что станет генеральным конструктором. Мама и папа улыбнулись: детские фантазии. Мальчик шёл по дороге жизни. Рос вместе со своей страной. Сомневался, отступал, ленился, но внутренний голос всегда заставлял его двигаться по верному пути. Люди называют этот голос совестью, интуицией – ведь далеко не все верят в ангелов. А эти невидимые сущности трудятся изо дня в день, помогая человеку понять замысел своей судьбы. Ангел Павла со своим заданием справился…

Глава 1

В первую неделю младенец в основном спал. В коротких перерывах он сосал грудь, опять же в дрёме, и снова уходил в сон под ласковые мелодии голосов мамы и папы, незнакомую пока речь. Малыш и Душа отдыхали, приходили в себя после утомительного путешествия. Дня и ночи для них не существовало, они ещё не понимали, что это такое. Только внутренний мир и царство Морфея. Счастливые родители не могли налюбоваться на долгожданного первенца.

На второй неделе улучшился слух, и кроха, услышав родителей, стал улыбаться. Изредка открывал глаза. В его жизни появился свет. Он с интересом следил за яркими пятнами, пытаясь понять, что это такое, чёткости зрения ещё не было. Душа с младенцем осваивали трёхмерное измерение, пришло понимание, где верх, где низ…

Когда мама и папа узнали, что у них будет ребёнок, оба были на седьмом небе от радости. И тут же возникла проблема. Детские товары в дефиците, и к рождению малыша хотелось подготовиться загодя, но бытовало поверье, что покупать вещи для новорождённого заранее — плохая примета. Молодые родители не знали, что делать. И всё же на свой страх и риск они решились съездить в Москву за вещами для младенца. Мама была уже на третьем месяце беременности.

Постояв в очередях в «Детском мире», купили шесть распашонок, две из них с зашитыми рукавчиками для первого месяца, три чепчика, две тонких и три байковых пелёнки, лёгкое и тёплое стёганые одеяльца, наволочки, простынки, два отреза: хлопчатобумажный, нежно-салатового цвета, и фланелевый, белый в мелкий рисунок, — оба для пошива пелёнок, а ещё клеёнку. Со всем этим богатством, сложенным в чемодан, счастливые мама и папа вернулись домой. С незрелых родительских душ свалился камень: кое-что у них уже есть. Чемодан убрали на шифоньер и строго-настрого договорились не вспоминать о нём до нужного времени.

Знакомые по случаю предложили почти новую детскую железную кроватку с опускающимися боковыми решётками. Мама и папа дали согласие, но с условием, что заберут потом. Те согласились. Все знали о примете.

Роды прошли успешно, папа был на седьмом небе от счастья, особенно когда узнал, кто у них родился. Получив накануне ценные указания от жены, он рванул по аптекам скупать марлю для подгузников. Подвезли детскую кроватку.

За женой в роддом папа поехал с заранее подготовленным комплектом детских вещей, аккуратно сложенным в холщовую сумку. Самое лучшее из того, что они привезли: чепчик в зелёный горошек, весёленькую распашонку с зашитыми рукавчиками — дефицит, хлопчатобумажную и байковую пелёнки, одеяло и ленту. А ещё цветы.

Прибыв в роддом, взволнованный папа, заикаясь, сообщил санитарке, что приехал забрать жену и сына. Та, улыбаясь, забрала сумку с детскими вещами и ушла. Открылась дверь: на пороге, в сопровождении медиков, стояла радостная супруга. Акушерка протянула ему конверт с новорождённым. Молодой отец, отдав цветы, осторожно взял ребёнка.

Сидя в городском автобусе, новоиспечённый папаша держал вспотевшими от волнения руками конверт с сыном, мама, улыбаясь, сидела рядом.

Оказавшись дома и воспользовавшись тем, что ребёнок почти всё время спит, они занялись «приданым». Из марли наделали подгузников. Сложили её вдвое и нарезали на квадраты размером метр на метр. Свернули каждый по диагонали, чтобы получился треугольник. И так двадцать пять раз. Из купленных в Москве отрезов сшили пелёнки, вышло двадцать тонких и десять тёплых фланелевых.

На папиной работе, он трудился инженером на заводе, скинулись и подарили им коляску производства Дубнинского машиностроительного завода — шикарная вещь! В комплект входили: люлька для младенцев, низ — цвет морской волны, закрывающийся верх — белый в нежный рисунок, и сидушка для малышей от шести месяцев. Аппарат с низкой посадкой, блестящими колёсами, никелированной рукояткой — мм, блеск. Мама работала кассиром в кинотеатре, её коллеги подарили им эмалированную ванночку для купания малыша — тоже очень нужная штука.

И началась «весёлая» жизнь молодых родителей. Подгузники меняли почти каждый час, а то и чаще. Мама еле успевала их слегка прополоснуть и бросала в ванну. Если ребёнок сходил по-большому, нужно было всё это добро сначала вытряхнуть в унитаз, а потом уже простирывать. Она готовила, непрерывно гладила детские вещи, прибиралась, кормила малыша каждые два часа, и ночью тоже. Стиркой занимался папа. Каждый день, придя с работы, он наливал в ванну воды и руками стирал подгузники и накопившиеся вещи. Стиральной машины у них, как и у многих других семей в стране, ещё не было.

Сушились подгузники на коммунальной кухне на специально натянутой по этому поводу верёвке. Это был бесконечный процесс, подгузники шли непрерывным конвейером. Все детские вещи обязательно кипятили. Происходило это следующим образом. На плиту ставился большой бак, заливалась вода, клались пелёнки, распашонки и прочее и кипятились сорок минут, потом их развешивали по квартире. После этого всё детское проглаживалось с двух сторон. На общей кухне был сущий ад: висели подгузники, из кипящего бака с детским бельём валил пар, кто-то готовил себе еду, и так каждый день.

А как они первый раз купали ребёнка… Руки тряслись у обоих. Хорошо, соседка Тамара помогла — мама четырёх мальчишек-сорванцов, имевшая богатый опыт в этом деле. Командовала она не хуже заправского генерала.

— Так, воду нагрели? — строго спросила Тамара.

— Да, — неуверенно ответил папа. — Две кастрюли кипят.

— Хорошо, — похвалила она.

Зайдя в ванную комнату, Тамара всё по-хозяйски осмотрела.

— Давай ванночку.

Папа принёс.

— Мыли? — спросила Тамара.

Растерянный папа отрицательно покачал головой.

— Понятно, — снисходительно усмехнулась соседка и тщательно вымыла ванночку.

Папа стоял рядом и внимательно наблюдал за процессом. Мама в это время находилась с малышом в комнате.

Тамара поставила детскую ванночку в ванну и скомандовала папе:

— Неси кипяток, сейчас будем наводить воду.

Папа быстренько сгонял на кухню и принёс первую кастрюлю. Соседка сначала обдала ванночку кипятком, потом заткнула пробку и вылила остатки воды. Папа слетал за второй кастрюлей.

— Вот смотри, — сказала Тамара папе, разбавляя кипяток холодной водой. — Капаешь себе на запястье: если не горячо, значит, температура какая должна быть.

Они навели воду, и соседка пошла за ребёнком. Папа ждал в ванной.

Вошла Тамара, бережно придерживая на левом предплечье раздетого малыша, следом — взволнованная мама.

— Ути-бусинки, — ворковала улыбающаяся соседка. — Сейчас мы купаться будем, сладенький мой. Да? Ути, маленький. Мамка и папка твои боятся, первый раз. А чего бояться? Да?

Аккуратно придерживая головку младенца, она опустила его в воду. Не понимая, что происходит, он насторожился.

— Купы, купы, — ласково ворковала Тамара. — Да? Купаемся, сладенький.

Придерживая левой рукой головку малыша, она зачерпнула правой кистью немного воды и аккуратно полила на него.

— Купы, купы. Смотри, как здорово. Да? Тёплая водичка, с гуся — вода, с нас — худоба. Купы, купы.

Ребёнок, почувствовав тепло воды и слыша ласковую речь, расслабился и заулыбался.

Папа и мама от умиления чуть не плакали.

— Мой хороший, — продолжала ворковать Тамара. — Нравится купаться, да? Нравится. Молодец!

Купание продолжалось минут семь. Разомлевшего малыша завернули и отнесли спать.

Мама и папа сердечно поблагодарили Тамару.

— У-у, да чего там, — радостно сказала она. — Зовите, если что. Я люблю с маленькими пестаться.

Она приходила ещё несколько раз, а потом папа и мама, освоив технологию, стали купать малыша сами.

Пришло время прогулкам. Ребёнку подвязывали свежий подгузник, заворачивали в тонкую пелёнку, стёганое одеяло стелили ромбом на стол, сверху тёплую пелёнку, верхний угол подгибали назад. Клали на него младенца, нижний угол — вверх, закрыть ножки, потом запахивали левую и правую половинки одеяла, и получался конверт с малышом внутри. Фиксировали всё лентой — и готово: или к походу в поликлинику, или на улицу.

По будням младенец дышал свежим воздухом у открытой форточки, спустить тяжёлую коляску с ребёнком вниз маме было не под силу. А по выходным по часу и больше с сыном на улице гулял папа, а мама отдыхала.

…На четвёртую неделю малыш поднял голову и попытался перевернуться. Он уже различал цвета, разглядывая игрушки над головой, и что-то ворковал. Узнавал лица мамы и папы, угадывал их голоса, и это очень веселило его. Душа окончательно пришла в себя.

Начали давать прикорм — морковный сок, сначала по нескольку капель, с каждым разом постепенно увеличивая порцию. Корнеплод натирали на тёрке, клали в марлю и, скручивая её, выжимали сок в стакан. Затем стали давать яичный желток, жидкую манную кашу (крупу мололи в ручной кофемолке), творожок. И дело пошло. Ребёнок ел с удовольствием.

В пять месяцев малыш пополз, попутно таща себе в рот всё что попадалось и пробуя это на вкус. Душа охала от ужаса и была категорически против, ребёнок — нет. С каждой неделей скорость перемещения увеличивалась. Маме, папе и Душе приходилось постоянно контролировать процесс, не всегда успешно.

Начали прорезываться зубки, будь они неладны. Поднялась температура, пропал аппетит, малыш плакал сутками. Душа рвалась и металась, не зная, что делать. К счастью, всё прошло относительно легко, проорал он всего несколько дней. Спас положение папа, принёс «сласть» — резиновое кольцо, и малыш целыми днями грыз его, почёсывая зудящие дёсны.

Под восхищённые взгляды родителей карапуз сделал первый шаг. Душа таяла от умиления. Все были счастливы. Правда, радовались они недолго. Малыш, держась за край дивана, детскую кроватку, стулья и стены, стал стремительно перемещаться по комнате, за ним требовался глаз да глаз. Один раз мама ненадолго отвлеклась, и он, топая вдоль стены, вышел незамеченным в коридор, где беглеца поймала Тамара и принесла назад.

Пришла весна, теперь они с мамой каждый день ходили на улицу, обычно перед сном. По выходным гуляли втроём. На коляску поставили сиденье, и малыш во время променада с интересом разглядывал всё вокруг, показывая родителям.

Во дворе их дома на берёзе распустились серёжки и раскрылись ярко-зелёные молодые листочки. Появились стрижи. Голуби активно ворковали на карнизах. Хозяйки приступили к весенней уборке: открыв окна, смывали мыльной водой зимнюю грязь. В завершение процесса они протирали их сухой газетой, удаляя оставшиеся небольшие разводы, что придавало стёклам окончательный лоск.

Малышня небольшими стайками гоняла по двору. Пенсионеры в слегка потёртых драповых пальто сидели на лавочках, грелись на весеннем солнце и обсуждали последние новости. Из открытого окна звучала музыка: Муслим Магомаев, Валерий Ободзинский, Эдита Пьеха, Майя Кристалинская. Мама с малышом в коляске покидала двор и шла по улице.

Солнце играло в окнах. Время от времени мимо проезжали единичные «Москвичи», «Победы», «Волги», чаще такси, грузовики. Где-то вдалеке звенели трамваи. Навстречу попадались немногочисленные пешеходы: бабушки, такие же, как она, мамашки с детьми, спешащие почтальоны, просто прохожие. Мама делала круг, проходила мимо аптеки, продуктового магазина, останавливалась у стенда с газетами, читала последние новости и возвращалась домой. Малыш к тому времени уже дремал.

Когда крохе исполнился год, он шустро семенил по двору. Мама еле поспевала за ним и уже не рисковала выходить с непоседой на улицу. Началось «а ну-ка, догони» и бегающие за малышом в мыле родители.

Первые «мама» и «папа». А следом «дай», «хочу» и первое «нельзя». Слёзы, радости, хитрости и шалости. Так прошли их первые полтора года.

Ангел, возникнув в сознании малыша, сладко потянулся и осмотрелся по сторонам.

— Приветик, — радостно поздоровался он с Душой. — Я — Ангел.

— Здрасте, — настороженно ответила Душа.

— Интересно, мы мальчик иди девочка? — задумчиво произнёс Ангел.

— Эй, малёк! — обратился он к малышу. — А ну-ка, сгоняй вон к тому зеркалу!..

Малыш, недолго думая, выполнил его команду.

— Поосторожнее! — возмутилась Душа. — Он ещё маленький!

— Спокойно, — ответил Ангел. — Всё под контролем.

— М-маль… — попыталась пояснить Душа.

Малыш подбежал к зеркалу шифоньера, и Ангел глазами крохи смог рассмотреть его.

— Та-ак, что тут у нас? — разглядывая карапуза, размышлял он. — Синенькое… штанишки. Ага — мальчик. Пойдёт. А впрочем, девочки мне тоже нравятся, с ними не соскучишься.

— Послушайте!.. — возмутилась Душа.

— Спокойно, — отстраняясь от её мыслей, произнёс Ангел.

— Павлик! Ты где?! — прозвучал женский голос. — Иди скорей сюда.

Малыш, тут же сорвавшись с места, убежал.

— Павлик, — удивлённо произнёс Ангел.

— А чем вам не нравится это имя? — с раздражением спросила Душа.

— Уймитесь, мадам, — ответил Ангел. — Я абсолютно без претензий. Просто привыкаю к имени моего нового подопечного.

Душа с возмущением демонстративно отстранилась от Ангела. Он проигнорировал её демарш.

— Так, что там нам предписал Создатель? — пробормотал Ангел, разглядывая лист жизни Павлика. — Нормально!.. Генеральный конструктор!.. Павлик будет генеральным конструктором!.. Ты представляешь? — обратился он к Душе.

— А что?! — гордо ответила Душа. — Я думаю, мы справимся. Павлик очень способный.

— Но это ещё не всё, — не обращая внимания на её замечание, продолжил Ангел. — Он должен построить самолёт! Истребитель, который опередит своё время на многие, многие годы… М-да…

Ангел задумался.

— Создатель, я понимаю, что вы бесконечно прозорливы и бесконечно мудры, и нисколько в этом не сомневаюсь… Но зачем вам этот самолёт?!

Ангелу никто не ответил. Подождав немного, он растерянно пробормотал:

— Ну, делать нечего, нужно выполнять… Самолёт значит самолёт.

Душа глумливо посматривала на Ангела.

— Павлик, ты слышишь? — обратился он к мальчику. — Ты будешь генеральным конструктором.

Мама читала сказку «Федорино горе». Павлик сидел у неё на коленях и с интересом слушал, не обращая внимания на звучащий внутри него голос.

— Что-то меня ломает… — недовольно произнёс Ангел. — Наверное, рано проявился… На вид ему года полтора.

— Да, — гордо подтвердила Душа.

— Вот-вот. Тут особо не разгуляешься. Пожалуй, я ещё посплю. Прилечу позже… года в три.

Душа многозначительно промолчала, давая понять, что ему тут не рады и не очень-то ждут.

— Но-но, — парировал Ангел. — Я, между прочим, старший.

Душа снова промолчала.

— Прилечу позже, в три года… — повторил Ангел. — Но, если что, сигнализируйте… мадам.

— Непременно, — язвительно заверила Душа.