Обратная сторона

Николай Ростиславович Богатырёв

Эта книга о жизни и смерти во всех их многоликих проявлениях. Несмотря на кажущуюся фантастичность описываемых событий, в ней нет ни слова выдумки. Автор стремится точно описать прожитое в надежде понять то, в чём наука и логика бессильны. Помимо описания странных и загадочных случаев, эти очерки позволят читателям почувствовать вкус и свежесть детского восприятия, давно забытого во взрослой повседневности.

До шести и после шестидесяти

Ноги вязли в мелкой светло-серой горячей пыли и спотыкались о камни того же цвета. В сандалиях шуршали песок и та самая пыль. Белая панамка уже не спасала от нестерпимой жары, от которой было невозможно нигде укрыться, возвращаясь домой по грунтовой дороге вдоль речки. У обочины обречённо кивали головами пожухлые стебли трав, серые от пыли, которую поднимали изредка проезжавшие грузовики с лязгом и грохотом на ухабах.

До дома оставалось совсем близко, но в такие минуты всегда кажется, что эта дорога не закончится никогда.

Однако, оставалось время подумать… Оставалось время подумать о том, как пройдёт жизнь, которая, только начавшись, уже явно сулит грядущие сложности, необъяснимо похожие на дорогу, по которой я брёл, приближаясь к дому. «Ну, хорошо», — думал я. — «Мне уже скоро семь лет, и, кажется, прежняя привычная, осмысленная жизнь заканчивается». Я понимал, что времени для пристального наблюдения, вдумчивого размышления или обстоятельного разговора в будущем может просто не хватить… «Впереди — школа, которая, конечно, важна и необходима. Но там же всё будет отвлекать от главного… После школы, видимо, предстоит учёба в вузе или работа. Это, конечно же, тоже важно и нужно. Но будет ли оставаться время на главное?» Крикливость школы и напряжённая насыщенность жизни в вузе вызывали обоснованную настороженность. Дальнейшая жизнь просматривалась плохо, но было ясно, что и она будет наполнена постоянными обязанностями, работой, вероятно — семьёй, и снова я чувствовал: будет ли время задуматься о главном — когда я снова смогу погрузиться в свой мир, чтобы попытаться понять мир окружающий?

Я знал, что взрослые — те, кому удалось дожить — выходили на пенсию в шестьдесят лет… Видимо, тогда останется сколько-то времени, чтобы успеть подумать… Однако от шести до шестидесяти предстояло прожить, невзирая на пыль, невыносимую жару, грохот грузовиков, песок в обуви и камни на дороге прежде, чем я снова попаду прохладу дома, окружённого зеленью сада и окажусь среди близких людей…

И всё же, надо признать, мне действительно повезло. Первые лет семь моей жизни у меня перед глазами проходили, сменяя друг друга, удивительной красоты картины:

Холмы, покрытые непроходимой чащей тёмно-зелёного леса, среди которого виднеются деревни и городки. Попадаются и отдельные домики скрытые зеленью. Осенью начинаются затяжные дожди, а когда они стихают, над лесом поднимается туман, который смешивается со сладким древесным дымком. Это кто-то подложил в печку дров и смотрит на мерцающие угольки… Те склоны, что не слишком крутые, возделаны под плантации… А где-то недалеко за горой лежит вечное море, и ветер часто доносит его запах… А стоит лишь перейти от дремучего леса к дремлющему городу, как зелёная чаща леса распадается на парки и скверы, живые изгороди и клумбы. Крутые склоны опоясаны подпорными стенками с арками, вазами и маскаронами из песчаника всех оттенков. Тут и там среди крон виднеются балюстрады и каскады лестниц, террасы и ротонды, фонтаны и статуи. А центром города по праву считается грандиозное ванное здание с коринфскими колоннами античной архитектуры — бальнеологический курорт, где целебные минеральные воды нашли выход из недр и привлекают людей со всего мира.

Вот только те люди, кто оказываются рядом, не всегда бывают мне понятны… То жильцы из дома напротив устроят скандал безо всякой причины, то соседские дети начинают ссориться без малейшего повода, то ветер доносит безумные крики с ближней лужайки, где крепкие дядьки без устали гоняют кожаный мяч…

Но часто… Очень часто я слышу речь на чужих языках, которых я не знаю. А то, что я могу разобрать, не всегда оказывается понятным даже на родном языке. И тогда, вернувшись домой, я распахиваю окно, и когда взгляд углубится в зелёные густые вечно-подвижные кроны деревьев, а ум устремится вглубь самого себя, тогда наконец приходят мысли о главном…

А пока я продолжал плестись по пыльной дороге, задыхаясь от зноя. Вот опять меня обогнал громыхающий бортами и цепями грузовик, обдав шлейфом мелкой пыли… Я зажмурил глаза, отворачивая лицо, и задержал дыхание насколько мог выдержать…

Наконец, снова вдохнув и открыв глаза, я понимаю, что мне — уже шестьдесят лет и вижу, что я стою на том же месте, где более полувека назад меня настигла та невесёлая мысль. Дорога, однако, оказалась покрыта асфальтом, похоронив камни, пыль и придорожную чахлую травку. А вот почти пересохшая речка всё так же тихо лопочет, прыгая по камням. У воды выросли новые прибрежные кусты, а солнце так же припекает, как и много лет назад…

Вспомнив минувшие десятилетия, я убеждаюсь, что мои догадки оказались верны. Позади остались годы, заполненные серой пылью необъяснимых обязанностей и неотложных дел (которые не приводили ни к чему, но их надо было выполнять), грохотом и лязгом порожних грузовых вагонов на Транссибирской магистрали, что проходила под окнами, которые, даже плотно закрытые, не спасали от всепроникающей неистребимой серой пыли, а летом стояла нестерпимая жара, и от неё было невозможно нигде укрыться…

И всё же надо признать: мне действительно повезло — жизнь неожиданно повернулась так, что мой дом оказался на юго-западе Англии в древнем городе-курорте, где я поселился и где у меня перед глазами проходят, сменяя друг друга, удивительной красоты картины:

Холмы, покрытые непроходимой чащей тёмно-зелёного леса, среди которого виднеются деревни и городки. Попадаются и отдельные дома скрытые зеленью. Осенью начинаются затяжные дожди, а когда они стихают, над лесом поднимается туман, который смешивается со сладким древесным дымком. Это кто-то подложил в камин дров и смотрит на мерцающие угольки… Те склоны, что не слишком круты, возделаны под плантации… А где-то недалеко за холмами лежит вечный океан, и ветер часто доносит его запах… А стоит лишь перейти от дремучего леса к дремлющему городу, как лес превращается в парки и скверы, живые изгороди и клумбы. Крутые холмы опоясаны подпорными стенками с арками, вазами и маскаронами из песчаника всех оттенков. Тут и там среди деревьев виднеются балюстрады и каскады лестниц, террасы и ротонды, фонтаны и статуи. А в центре города высится грандиозное здание с коринфскими колоннами античной архитектуры — древне-римские бани — бальнеологический курорт, где целебные минеральные воды нашли выход из недр и привлекают людей со всего мира.

Вот только те люди, кто оказываются рядом, бывают не всегда мне понятны… То в доме напротив вспыхивает скандал безо всякой причины, то соседские дети начинают ссориться без малейшего повода, то слышатся безумные крики с дальней лужайки, где крепкие дядьки без устали пинают кожаный мяч…

Но часто… Очень часто я слышу речь на чужих языках, которых я не знаю. А то, что я могу разобрать, не всегда оказывается понятным даже на родном языке. И тогда, придя домой, я подхожу к окну, и когда взгляд углубится в зелёные вечно-подвижные кроны деревьев, а ум погрузится вглубь самого себя, тогда наконец приходят мысли о главном…