Театр одного убийцы

Николай Леонов

Все начинает сильно смахивать на пьесу сумасшедшего драматурга, когда руководителя одного из московских театров убивают прямо во время спектакля, а главное подозрение падает на Марию Строеву. Но Мария – не только ведущая актриса театра, но и жена полковника Гурова, лучшего сыщика Москвы. И в спектакле, поставленном самой жизнью, полковнику предстоит сыграть ключевую роль, и сыграть безукоризненно, иначе его очаровательной супруге придется еще долго выступать в роли, отведенной ей прокурором.

ПРОЛОГ

Старинные часы пробили ровно девять раз. Их бой заглушил все разговоры в комнате и заставил присутствующих поднять глаза на пожелтевший от времени циферблат с вычурными бронзовыми стрелками и римскими цифрами по окружности. Едва отгремел последний удар, как часы заиграли менуэт, а минутная стрелка, резко дернувшись, перескочила сразу два деления.

Словно в ответ на звуки менуэта, камин в противоположном углу комнаты зашипел, пытаясь переварить сырое полено, и молодой черноволосый парень лет восемнадцати, одетый в защитную гимнастерку и черные брюки, заправленные в высокие, сверкающие лаком сапоги, встал со своего места, чтобы поправить строптивое полено.

Парень слегка покачивался и, подойдя к камину, оперся о его край, прежде чем взять кочергу. Затем он усмехнулся намалеванной на изразцах бандитской роже в папахе с красным шлыком и, небрежно пошарив в топке кочергой, вернулся к столу, уставленному бутылками с вином и всевозможными закусками с преобладанием фруктов. Крепкий широкоплечий мужчина в ворсистом халате и небрежно намотанном на голову полотенце словно специально дожидался его возвращения.

— Аа… Богоносцы… Достоевский. Смерть моя. Слышал, — заплетающимся языком презрительно проговорил он. — Вот кого повесить: Достоевского!

Молодая, очень красивая женщина, сидевшая справа от него, удивленно вскинула глаза. Казалось, она была удивлена не столько приговором, вынесенным Достоевскому мужчиной в халате, сколько тем, что он вообще заговорил об этом.

— За что? — немного иронично спросила она.

Но прежде чем мужчина в халате успел ответить, заговорил другой. Он расстегнул верхнюю пуговицу офицерского френча со следами срезанных погон и поставил на стол бокал, который до этого момента держал в руках.

— Капитан, ты ничего не понимаешь, — тоном доктора, ставящего диагноз больному, проговорил он. — Ты знаешь, кто такой был Достоевский?

— Подозрительная личность, — фыркнул мужчина в халате.

Парень в защитной гимнастерке прекратил свою борьбу со стулом, никак не желавшим придвигаться к столу, и посмотрел на мужчину. В его глазах читалось удивление.

— Витенька! Это ты уж чересчур.

Его поддержал пятый член компании — статный мужчина с густыми черными усами, одетый в форму капитана с нашивками артиллериста на рукаве. Он развел руками в стороны:

— Ээ… Действительно, Витя…

— Он был пророк! — горячо перебил его офицер со срезанными погонами, обращаясь к Виктору. — Он предвидел все, что случится. Ах, если бы мы могли предвидеть! Знаете, что такое этот ваш Петлюра?

— Пакость порядочная, — брезгливо поморщился мужчина в халате.

— Это не пакость. Это страшный миф. — Офицер вскочил со стула. — Его вовсе нет на свете. Это черный призрак, мираж! Гляньте в окна. Посмотрите, что там видно.

— Алеша, ты напился, — укоризненно проговорила молодая женщина и попыталась поймать офицера за край кителя. Но он увернулся от ее рук.

— Там тени с хвостами на головах и больше ничего нет! — Алексей перешел почти на шепот. — В России только две силы. Большевики и мы. Мы скоро встретимся. И один из нас уберет другого. И вернее всего, уберут нас. А Петлюра и весь этот кошмар, все это сгинет. А вслед за ними с полчищами своих ангелов придет Троцкий.

— Господа, доктор совершенно прав, — заявил артиллерист и поднял бокал. Но выпить ему не дали.

— А-а… Троцкий! — Мужчина в халате вскочил из-за стола. В голосе его звучала ненависть. Он выхватил револьвер из кобуры, лежавшей на столе, и махнул им, выбив бокал вина из рук капитана. — Троцкий… Который из вас Троцкий?

— Капитан, сядь. Сядь! — попытался остановить его артиллерист.

— Виктор, что ты делаешь! — почти одновременно с ним испуганно закричала женщина.

— Сейчас комиссаров стрелять буду! — радостно захохотал мужчина в халате. — Ах, ты ма…

На него тут же навалились. Доктор, только что рассуждавший о будущем России, первый вцепился в разбушевавшегося Виктора. Но один оказался не в силах удержать его. И лишь когда на помощь подоспели артиллерист и замешкавшийся парнишка в защитной гимнастерке, им втроем удалось скрутить Виктора и вырвать у него пистолет.

— Дайте мне его сюда, — попросила женщина, и Алексей протянул ей револьвер стволом вперед. — Так будет спокойнее…

— Стоп! — перебил женщину яростный крик. — Так не пойдет. Бред какой-то выходит!

На сцену театра выскочил высокий худощавый мужчина в черном клетчатом джемпере и серых брюках. Он выдернул из рук женщины пистолет и сунул его в карман.

— Никуда не годится! — продолжал возмущаться он и пригрозил пальцем женщине: — Мария, ты должна брать оружие не брезгливо, а с ненавистью. Ведь, по замыслу Булгакова, твоя героиня в «Белой гвардии» олицетворяет стремление всей России к миру, усталость от войны и ненависть к кровопролитию.

— А по-моему, Елена просто слабая и запутавшаяся женщина, — возразила ему Строева. — Она молода. Хочет любить и быть любимой. Но она не может понять, где правда, а где ложь, и очень боится окружающей ее действительности.

— Вы оба судите о ней однобоко, — раздался из зала еще один голос. — Елена Тальберг скорее дикое сочетание всего, что вы сказали. И, госпожа Строева, если вы будете продолжать делать из нее полную размазню, я буду вынужден снять вас с роли! Такой бездарной игры не должно быть на подмостках этого театра.

— Да вы не имеете права! — возмутилась Мария.

— Еще как имею. И вы прекрасно об этом знаете. — Голос не дал ей договорить. — Пока что я художественный руководитель этого театра, а не вы! А сейчас потрудитесь вернуться на место и повторить последнюю сцену еще раз. Только без пистолета.

Строева ничего не ответила. Несколько секунд она испепеляюще смотрела на Левицкого, нового худрука театра, где она играла не первый год. В ее глазах было столько ненависти, что всем показалось, будто она готова его убить. Но Мария только покачала головой и, круто развернувшись, бросилась за кулисы.

— А сцена с пистолетом действительно дурацкая. Ее нужно убрать. Тем более что в оригинале Елена даже не притрагивается к оружию, — не обратив никакого внимания на уход со сцены ведущей актрисы, проговорил Левицкий и, секунду помедлив, добавил: — Думаю, вам, Игорь Станиславович, больше нет смысла пробовать себя в амплуа помощника режиссера. Вы заместитель директора театра, вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями. А я назначу другого человека на подготовку этой премьеры.

— Как вам будет угодно, — сдержанно ответил мужчина в клетчатом джемпере и поднял со сцены револьвер. — Не забудьте реквизит, — проговорил он и, положив оружие на стол, ушел вслед за Строевой.

— Тоже мне, звезда! — фыркнул в партере Левицкий и хлопнул в ладоши: — Всем перерыв. Полчаса. И передайте Строевой, что, если она снова сбежит со сцены, я заменю ее. Дублерша справится с этой ролью ничуть не хуже!

Актеры неровной цепочкой потянулись за кулисы. Левицкий, провожая их взглядом, даже не пошевелился в кресле.

Артем Игнатьев, игравший Николая Турбина, выходил со сцены последним. Он слегка придержал Вадима Денисова, разматывавшего полотенце на голове. Вадим удивленно посмотрел на него.

— Тебе чего, вьюнош? — спросил Денисов.

— Что Левицкий так на Марию взъелся? — недоуменно поинтересовался тот. — Сначала, как в театр пришел, чуть не на руках ее носил, а теперь готов сожрать и кости повыплевывать. Как будто она ему не дала!

— Именно так, Тема, — усмехнулся Вадим. — Просто взяла и не дала. Женщины мужчин так из равновесия и выводят.

— Да брось ты! — фыркнул Игнатьев. — Неужели этот маленький, лысый и пузатый пень всерьез рассчитывал приударить за Строевой? Да ни в жизнь не поверю! Она звезда. Красавица. Да к тому же муж у нее…

— А Левицкий худрук, — пожал плечами Денисов. — И если ты подзабыл, могу напомнить, что именно от него зависит, будет ли играть Строева в этом театре или ей придется искать себе другое место.

— Да кто это ему позволит Марию отсюда выгнать? — изумился Артем. — Мы же половину сборов на ней делаем.

— Никто ее не будет выгонять. Просто еще пару недель таких издевательств, и Строева сама все бросит и уволится, — махнул рукой Вадим. — Или действительно пристрелит его, как и грозилась…

— А что, Мария и вправду грозилась Левицкого застрелить? — удивился юный Игнатьев.

— Да ну тебя, Тема! — махнул на него рукой Денисов. — Ты как будто не в театре работаешь, а в глухом лесу поганки собираешь…

Вадим развернулся и пошел в свою гримерную. А Игнатьев остался стоять на пересечении коридоров, удивленно глядя вслед коллеге и раздумывая над его словами.

В театре действительно в последнее время происходило что-то странное. С приходом нового художественного руководителя не только обновился репертуар, но и кардинально изменилась атмосфера внутри труппы. Артем учился во ВГИКе и не так часто бывал здесь, но и от него не укрылось то, что в театре началась настоящая война. И, судя по всему, зачинщиком был именно Левицкий.

Впрочем, молодого актера это не особо беспокоило. Он был востребован и в свои девятнадцать лет успел сыграть уже в трех спектаклях. Артем придерживался твердого убеждения, что во время любой постановки трения между режиссером, худруком и актерами просто неизбежны. И самой большой глупостью, которую можно было сделать во время генеральной репетиции, — это обращать внимание на всякие закулисные сплетни по поводу сексуальных домогательств и возможных убийств. Поэтому он пожал плечами и, насвистывая популярный мотивчик, отправился к себе в гримерную.

Строева так не считала!

Для нее те проблемы, что начались с приходом в театр Левицкого, были куда как серьезны. Поведение худрука по отношению к ней переходило все границы дозволенного. С такой наглостью и беспардонностью даже она, немало повидавшая на своем веку, еще никогда не сталкивалась.

Левицкий явно решил избавиться от нее. И он делал все, чтобы вывести Строеву из равновесия и выставить ее перед остальными спесивой дурой, возомнившей себя суперзвездой. И, что самое страшное, худруку это здорово удавалось!

Левицкий всегда находил самый лучший момент для того, чтобы нанести очередной удар по ее самолюбию. Например, сегодня. Ну какой нормальный руководитель скажет актрисе, уже доказавшей свою состоятельность и зрелость на театральном поприще, что она играет бездарно? Особенно во время генеральной репетиции. Можно подумать, что раньше нельзя было определиться, подходит она на эту роль или нет!

Конечно, Мария понимала, что вела себя как школьница. Не стоило ей убегать со сцены и устраивать истерики, какими бы оскорбительными ни показались ей слова Левицкого. В конце концов, на то она и актриса, чтобы суметь сыграть спокойствие и терпение даже в такой ситуации, когда внутри все кипит. Но она просто больше не могла терпеть его издевательских придирок!

В дверь гримерной Строевой постучались, и Мария, немного поморщившись, разрешила войти. На пороге появилась ее лучшая подруга, Светлана Турчинская, игравшая в этой же постановке «Белой гвардии» роль Ванды Лисович. Она секунду помедлила, подозрительно посмотрев через плечо в коридор, а затем плотно прикрыла за собой дверь.

— Мария, я все слышала! — заявила она. — Этот старый похотливый козел…

— Давай не будем опять об этом, — недовольно поморщилась Строева. — Сколько можно переливать из пустого в порожнее?

— Да ты послушай меня, — махнула руками Турчинская, присаживаясь в свободное кресло. — Левицкий отстранил от работы Игоря Станиславовича…

— Единственный верный поступок, — пожала плечами Мария, стараясь выглядеть равнодушной. — Бельцеву действительно лучше заниматься своими прямыми обязанностями. Как помреж он плохо смотрится.

— Да дослушай меня! — возмутилась Турчинская. — Игорь Станиславович пошел к Воронцову и рассказал о тех безобразиях, которые творит Левицкий в театре. И, в частности, в отношении тебя! Наш директор тут же спустился вниз и потребовал от худрука быть сдержанней и тактичней. И ты знаешь, что сказал ему этот пухлый уродец?

— И знать не хочу! — попыталась отмахнуться от подруги Мария, но та ее не слушала.

— Говорю дословно, ты уж меня извини. — Тараторившая без умолку Светлана на секунду сделала паузу и закончила, подражая голосу худрука: — Мне наплевать, что возомнила о себе эта ментовская подстилка. Но если она и дальше будет игнорировать мои указания, то вылетит с роли!

На секунду в гримерной повисла гробовая тишина. Левицкий и раньше позволял себе довольно нелицеприятные высказывания в адрес Строевой, но такого хамства она от него не ожидала. Поэтому первые несколько секунд Мария просто сидела с открытым от изумления ртом, не в силах ничего сказать.

Турчинская даже испугалась, увидев такую реакцию своей подруги. Ей и самой было бы неприятно услышать подобные слова из уст худрука одного из лучших театров Москвы. Светлана понимала, что Марию они просто взбесят. Но, увидев целое море ненависти в глазах подруги, засомневалась, а следовало ли вообще передавать ей эти слова Левицкого.

— Вот сука! — прошипела Строева, когда наконец смогла переварить услышанное.

Светлана, прекрасно знавшая, как ее подруга может иногда материться, слегка поморщилась, ожидая продолжения тирады. Но Мария удержалась от прочих эпитетов. Она просто вскочила со стула и отшвырнула его от себя.

— Он еще поплатится за эти слова! — проговорила она, с ненавистью глядя на дверь, будто видя там Левицкого, а затем повернулась к Турчинской: — Светка, если ты когда-нибудь услышишь, что худрука застрелили, то знай, что это сделала я!

Турчинская кивнула, впрочем, ничуть не веря в реальность угрозы. Она прекрасно знала, что приведенная в ярость Мария может и без того испортить жизнь кому угодно.

— Ладно, успокойся! — проговорила Светлана, подходя к Строевой и слегка обнимая ее за плечи. — Эта сволочь не заслуживает того, чтобы ты так из-за него переживала. Лучше соберись и покажи всем, как ты можешь играть. Воронцов сейчас будет в зале и тебя в обиду не даст!..

И в этот момент в коридоре зазвенел звонок, призывая актеров продолжить репетицию.