Театр одного убийцы

Николай Леонов

Все начинает сильно смахивать на пьесу сумасшедшего драматурга, когда руководителя одного из московских театров убивают прямо во время спектакля, а главное подозрение падает на Марию Строеву. Но Мария – не только ведущая актриса театра, но и жена полковника Гурова, лучшего сыщика Москвы. И в спектакле, поставленном самой жизнью, полковнику предстоит сыграть ключевую роль, и сыграть безукоризненно, иначе его очаровательной супруге придется еще долго выступать в роли, отведенной ей прокурором.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

За окном моросил мелкий и нудный октябрьский дождик. Погода в Москве испортилась окончательно.

Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров стоял у окна и курил сигарету, пуская дым в открытую форточку. В кабинете было почти идеально тихо, если не считать барабанной дроби холодных капель по железному козырьку подоконника и доносившегося с улицы шума проезжавших мимо машин. Но сыщик не обращал на это внимания. Его мысли были далеко…

Совсем недавно на одной из московских свалок и в Измайловском лесопарке были найдены два трупа — старика, инвалида Великой Отечественной войны, и женщины, одинокой старой девы сорока двух лет от роду, некогда работавшей учительницей математики в одной из московских школ и уволившейся оттуда по состоянию здоровья. Убиты они были в разное время и разными способами. Однако жертвы имели между собой и кое-что общее.

Во-первых, убитые проживали в одной и той же «хрущевке», расположенной сразу за тем театром, где работала Мария Строева.

Во-вторых, ни старик, ни женщина смертельных врагов не имели, денег не накопили, и единственным их богатством были квартиры. У ветерана — двухкомнатная, у учительницы — однокомнатная. И почти сразу после начала следствия стало ясно, что именно квартиры стали побудительным мотивом для их убийства.

Ровно за два дня до своей смерти эти люди продали свое жилье фирме «Гранит», занимавшейся покупкой и продажей недвижимости, а также ремонтом и строительством домов. Документы о продаже квартир были оформлены безукоризненно. Сотрудники «Гранита» в обоих случаях выезжали для заключения сделок домой к клиентам и, по их утверждению, ничего подозрительного не заметили.

Правда, дома и у старика и у учительницы во время продажи квартиры присутствовали какие-то мужчины, которых сотрудникам «Гранита» представили как соседей, призванных помочь в подписании документов. Но вели себя эти люди спокойно, корректно. Ни во что не вмешивались. Лишь помогли пересчитать деньги. И сотрудникам «Гранита» показалось, что эти соседи пользовались доверием ветерана и учительницы.

Судя по описаниям, которые удалось получить сыщику, при заключении договоров на продажу квартир в обоих случаях были задействованы разные люди. Но, учитывая почерк преступлений и способы продажи жилья, можно было почти утверждать, что в обоих случаях действовала одна и та же группа. Именно ее Гуров и пытался вычислить.

Сыщика с самого начала очень многое в этом деле настораживало. Судя по ранам на телах жертв, было очевидно, что и старик и женщина согласились продать свою жилплощадь только под пытками.

То, что над ними истязались прямо на дому, было маловероятным. Слишком много шума и риск быть услышанными соседями.

Более вероятным Гурову казался другой вариант. Скорее всего, обоих вывозили куда-то за город и там заставляли отказаться от квартир. Но тогда становилось непонятным, почему, вернувшись домой, обе жертвы не попытались позвать на помощь. Тем более когда к ним приходили агенты «Гранита»!

Объяснений для этого у Гурова было несколько. Сыщик считал, что либо сотрудникам фирмы, заключающим сделку по покупке недвижимости, были предъявлены вместо хозяев квартир совершенно другие люди, либо жертвы квартирных вымогателей были чем-то запуганы настолько, что не пытались взывать о помощи. Например, взрывным устройством с дистанционным управлением, прикрепленным к телу.

Не исключал Гуров и еще один вариант — причастность «Гранита» к совершению преступлений. Только сегодня он получил информацию, что эта фирма усиленно скупает квартиры именно в том доме, где проживали убитые. Этот дом, хотя и был довольно ветхим, под снос не предназначался. А «Гранит» не выставлял купленные квартиры на продажу. И сыщика это настораживало.

Как настораживало и то, что квартирные вымогатели продали жилье своих жертв одной и той же фирме. Обычно после таких преступлений квартиры убитых людей продаются без каких-либо посредников, чтобы избежать излишней бумажной волокиты. Да и продают их не сами жертвы, а их новоявленные «наследники». А в этом деле все было наоборот.

— Лева, ты там не уснул? — прервал размышления сыщика Крячко, но Гуров даже не пошевелился.

Станислав сидел за своим столом и не отрывал глаз от Гурова с того самого момента, как сыщик, стрельнув у него сигаретку, подошел к окну. Крячко сбросил ноги, обутые в остроносые ковбойские сапоги, со стола и подошел к Гурову. Встав рядом, он внимательно посмотрел в окно, поводив головой из стороны в сторону.

— Странно, — проговорил Станислав. — Улица как улица. Ничего особенного.

— А что ты ожидал увидеть? — Гуров удивленно посмотрел на него.

— Да знаешь, Лева, я все пытаюсь открыть секрет того, как на тебя снисходит божественное озарение, — развел руками Крячко. — Сейчас ты на мой вопрос не ответил, и я решил, что именно такой момент истины и настал. Вот и подошел, надеясь увидеть, как это происходит. Может, тебе апостол Павел с соседней крыши сигнальными флажками машет? Или, на худой конец, какая-нибудь завалящая фея на облаках картинки рисует? А тут ничего. Только дождь. Или, может, я просто не туда смотрю? Подскажи, о гениальнейший!

— Не поможет, — улыбнулся сыщик. — Это только для посвященных. Таким примитивам, как ты, озарения не положены.

— Во-во! — согласился Станислав и вернулся к своему столу. — Мы все должны горбатиться, пока такие блаженные, как ты, с господом беседуют и показания с него снимают…

Гуров усмехнулся и отошел от окна. Он вернулся за свой стол, который стоял напротив места Крячко, и пролистал дело о квартирах. Станислав с улыбкой наблюдал за ним.

— Ну, так ты поделишься своими мыслями, мистер Холмс, или мне вечность в неведении томиться? — спросил он Гурова.

— А тебя они почему так интересуют? — ответил вопросом на вопрос сыщик. — Ты же совсем другим делом занимаешься…

— Так разве я могу упустить возможность поучиться у такого гения сыска? — всплеснул руками Станислав. — А вдруг ты завтра на пенсию уйдешь? Или профиль поменяешь? Станешь убийцей, например. Для разнообразия.

— А что, ты заметил во мне такую склонность? — Гуров склонил голову набок и иронично посмотрел на друга.

— Пока нет, — пожал плечами Крячко.

— Вот тогда и не мели языком без толку! — отрезал сыщик и вновь погрузился в изучение документов.

— Прав был Булгаков. Испортил москвичей квартирный вопрос, — горестно вздохнул Крячко. — Вот и ты совсем черствым стал…

— Что выросло, то выросло, — не поднимая головы, вновь оборвал его Гуров. — Не мешай работать, Стас. А если тебе заняться нечем, то сбегай в экспертный отдел и принеси мне результаты вскрытия.

— Ща-ас, ваше сиятельство! — фыркнул Станислав и взял со спинки стула свою потертую кожаную куртку. — Разбиваю коленки. Может быть, по дороге кофе тебе купить?

— Можно и кофе, — сыщик поднял голову от документов. — Ты что сегодня такой агрессивный?

Крячко на секунду замер, застыв посреди кабинета с надетой лишь на один рукав курткой. Станислав удивленно посмотрел на Гурова, а затем склонил голову набок, как бы прислушиваясь к себе. Хмыкнув, Крячко махнул свободной рукой и надел куртку.

— Хрен его знает, Лева, — совсем другим тоном ответил он. — Погода мерзкая, с делом не ладится, «спартачи» вчера проиграли… А на самом деле просто устал, наверное. Пойду поговорю с этой чокнутой пострадавшей. А потом домой. К телевизору и пиву. Ты долго тут еще торчать собрался?

— Посмотрим, как все пойдет, — неопределенно ответил Гуров. — Но за Марией в театр я все равно поеду…

Крячко махнул рукой, прощаясь, и вышел из кабинета. Сыщик остался один и, секунду подумав, потянулся к телефону. Взяв трубку, он, даже не посмотрев в свои записи, уверенно набрал номер телефона директора «Гранита» Виктора Большакова и принялся ждать ответа.

Трубку сняла секретарша Большакова. После обычной процедуры — «подождите секунду, я узнаю, сможет ли Виктор Петрович с вами поговорить!» — Гуров наконец услышал голос директора «Гранита». Они уже встречались однажды, когда сыщик наводил справки по поводу покупки квартир, и поэтому Большаков обратился к нему по имени-отчеству.

— Чем я на этот раз могу помочь вам, Лев Иванович? — довольно приветливо поинтересовался директор.

— Мне нужно уточнить с вами кое-какие детали, относящиеся к расследуемому мною делу, — сухо ответил Гуров. — Когда мы с вами можем встретиться?

— А это срочно? — немного растерянно спросил Большаков.

— А вы думаете, розыски убийц двух человек могут подождать? — Сыщик ответил вопросом на вопрос.

— Ну так ведь не президента же убили, — вздохнул директор «Гранита» и тут же поправился: — Ладно-ладно. Я все понимаю. Приезжайте в любое время. До семи я на месте.

— Через полчаса я буду у вас, — ответил ему Гуров и положил трубку.

Прежде чем уйти из кабинета, сыщик сделал еще один звонок. Гуров прекрасно понимал, что его предположения о возможной причастности фирмы Большакова к квартирным вымогательствам и убийствам требуют серьезных подтверждений. Иначе они и гроша ломаного не стоят. И сыщик собирался использовать все возможности для того, чтобы подтвердить или опровергнуть их.

Фирма «Гранит» работала на московском рынке недвижимости уже около пяти лет и ни разу не фигурировала ни в каком из уголовных дел. Это, конечно, еще не означало, что у Большакова нет контактов с преступным миром. Но, по крайней мере, давало право говорить об отсутствии в штате «Гранита» людей, способных пойти на убийство.

Если Большаков был причастен к смерти старика и учительницы, то он наверняка должен был обратиться к какому-нибудь авторитету, с тем чтобы найти исполнителей своего замысла. И, скорее всего, привлек к этому делу свою «крышу». Для того чтобы выяснить, кто из московских преступных авторитетов «курирует» фирму «Гранит», Гуров и звонил своему осведомителю.

Как и у большинства других сыщиков, у Гурова были свои связи с преступным миром и своя сеть стукачей. Константин Бродкин, экс-преступник, ныне содержатель притона, неопрятный и жадный до денег человек по кличке Амбар, был одним из лучших осведомителей Гурова.

Сыщику однажды удалось завербовать Амбара, используя его патологическую жадность к деньгам.

Но Бродкин был, в общем-то, человеком неглупым. Один раз встретившись с Гуровым, он понял, что отныне с преступной деятельностью придется завязать. Иначе можно легко вновь оказаться в районе Колымы.

Правда, окончательно порвать с преступным миром Бродкин не мог. Да сыщику и не нужно было это. И Гуров позволил Амбару содержать маленький притон, где блатные играли в карты на деньги, покуривали анашу и бухали. В общем, оттягивались по полной программе. А Бродкин выуживал у них информацию и продавал ее Гурову.

Сегодня для Амбара у сыщика было очень простое поручение — узнать, кто является «крышей» «Гранита». Но Гуров не считал окончательной версией свое предположение о причастности Большакова к убийствам. Директор «Гранита» действительно мог оказаться лишь покупателем. Поэтому Бродкин должен был выяснить, кто еще начал проявлять повышенный интерес к квартирам.

— Слушаю, — раздался наконец после пятого звонка голос Бродкина в трубке.

— Ты там спишь, что ли? — с усмешкой поинтересовался у него Гуров.

— Как можно, Лев Иванович? Я всегда в боевой готовности! — В голосе Амбара слышалась явная радость. Из чего сыщик заключил, что его осведомитель сейчас на мели и потирает руки в ожидании заработка.

— А ты что это по имени меня называешь? — удивился Гуров. — Один, что ли?

У сыщика с Амбаром существовала своя система безопасности. Гуров дорожил этим осведомителем и старался сделать все, чтобы не дать преступникам разоблачить его. Именно поэтому, например, в телефонных разговорах Бродкин никогда не должен был называть ни имени, ни звания Гурова.

— Ага, — ответил на вопрос сыщика осведомитель. — Уже второй день ни одна рожа не показывается. Будто всех пересажали!

— Твоими бы устами да мед пить, — усмехнулся Гуров. — Для тебя есть работка. Жду в шесть часов в пиццерии на Чаплыгина. Без опозданий!

— Понял, — ответил Амбар, и сыщик повесил трубку.

Офис фирмы «Гранит» располагался в Хомутовском тупике, неподалеку от пиццерии, где Гуров назначил встречу Амбару. Чтобы добраться туда от главка, сыщику нужно было не больше получаса. Даже если учесть, что в такую погоду и в это время суток в центре Москвы непременно будут пробки.

Поэтому Гуров и не слишком торопился. Он неспешно спустился вниз и, несколько секунд постояв в дверях, под усилившимся дождем бегом припустил к своему «Пежо», припаркованному в глубине двора главка.

Машина завелась с полоборота, и Гуров, дав мотору слегка прогреться, вывел «Пежо» на переполненную транспортом улицу. Дежурный на воротах, узнав машину Гурова, переключил светофор перед выездом, сменив вечно моргающий желтый свет на красный. Поток машин замер, и сыщик, махнув рукой дежурному, спокойно вывел «Пежо» на проезжую часть улицы.

Со временем Гуров все-таки немного просчитался. Прямо на пересечении Покровки и Бульварного кольца произошло столкновение трех машин, намертво закупоривших проезжую часть. Пробка образовалась изрядная, и сыщику, чтобы не торчать в ней целый час, пришлось прилепить на крышу мигалку и, выбравшись на встречную полосу, объехать затор по Потаповскому переулку.

До офиса «Гранита» Гуров добрался ровно в пять. Машин в это время у тротуаров было уже немного, и проблем с парковкой не возникло. Оставив «Пежо» почти у дверей «Гранита», сыщик быстрыми шагами прошел внутрь офиса. Охрана у дверей была предупреждена о его визите и сразу проводила Гурова до кабинета Большакова.

Апартаменты директора «Гранита» нельзя было назвать шикарными. Кроме длинного Т-образного стола, окруженного мягкими стульями, в кабинете было только два шкафа, тумбочка с телевизором в углу и пальма в кадке рядом с креслом Большакова. Директор поднялся со своего места и вышел навстречу Гурову.

— Присаживайтесь, Лев Иванович, — пригласил он, одной рукой пожимая ладонь сыщика, а другой делая широкий жест в сторону мягких стульев. — Готов ответить на любые ваши вопросы.

— Ой, так ли это? — усмехнулся Гуров и прошел к столу. — От таких заявлений, Виктор Петрович, попахивает излишней самоуверенностью.

— А мне скрывать нечего, — пожал плечами Большаков. — Я перед законом, слава богу, чист.

— Еще сплюньте, чтобы не сглазить, — фыркнул Гуров. — Ладно. Шутки в сторону. Давайте перейдем к делу. Скажите, Виктор Петрович, а зачем вы так усердно скупаете квартиры в той самой «хрущевке»?

— Вам уже и это известно? — немного удивился директор и, покачав головой, сел в свое кресло.

— А вы сей факт скрываете? — Сыщик внимательно посмотрел Большакову в глаза.

— В некотором роде, — ответил тот. — Видите ли, конъюнктура жилищного рынка представляет собой подобие лошадиных бегов…

— Не мой курятник, — перебил его Гуров и, увидев непонимание на лице директора, пояснил: — В этих делах я специалистом не являюсь. Поэтому ответьте как можно проще на два вопроса. Зачем вы скупаете эти квартиры и почему были удивлены моей осведомленностью?

— Хорошо, я постараюсь, — пожал плечами Большаков. — Этот район, где находится упомянутая вами «хрущевка», один из самых престижных в Москве. Мы планируем скупить все квартиры в доме и провести полную перепланировку, превратив его в «люкс». Как вы понимаете, цены на жилье там вырастут сразу в пять-семь раз. И мы рассчитываем на его продаже хорошо заработать. А скрываем свои намерения для того, чтобы не дать возможности конкурентам скупить часть квартир и помешать нам.

— Значит, если кто-нибудь из жильцов дома откажется продавать свою квартиру, то у вас могут возникнуть проблемы с осуществлением плана? — перебил директора Гуров. — Не так ли, Виктор Петрович?

— В принципе да, — улыбнулся Большаков. — Но такое маловероятно. Существует множество способов убеждения таких людей…

— Например, убийство, — подсказал сыщик.

Директор «Гранита» едва не подскочил в кресле.

— Лев Иванович, — довольно жестко проговорил он. — Я не позволю вам обвинять меня…

— Да вас никто и не обвиняет. — Гуров, похоже, намеренно мешал Большакову заканчивать начатые фразы. — Я просто указал на один из способов выполнения задуманного. И хочу вас сразу предостеречь. Если выяснится, что вы, Виктор Петрович, причастны к смерти этих двух человек, то я не позволю вам отвертеться. Вы получите максимально возможный срок. И тогда вам не поможет даже чистосердечное признание. Так что, если хотите покаяться, делайте это сейчас!

Гуров целенаправленно пытался вывести Большакова из равновесия. Из своего немалого опыта он знал, что разнервничавшийся человек утрачивает способность придерживаться определенной линии поведения и контролировать свои слова. В случае причастности директора «Гранита» к преступлению он непременно должен был себя выдать. Однако уловка Гурова не сработала. Большаков довольно легко взял свои эмоции под контроль.

— Лев Иванович, мы с вами взрослые люди, — почти благодушно усмехнулся он. — Не стоит бросаться необоснованными обвинениями и бессмысленными словами. А то, ей-богу, ваше поведение выглядит слишком наивным.

— Что выросло, то выросло, — ответил сыщик и встал со стула. — Я вас предупредил, об остальном думайте сами…

* * *

Генерал-лейтенант Орлов уже в пятый раз за последние двадцать минут посмотрел на часы. Посмотрел и вздохнул. Ему казалось, что стрелки никогда не доберутся до восьмерки на циферблате. Постучав подушечками пальцев по дубовой столешнице, Орлов снял трубку и в очередной раз набрал один и тот же номер. Вызываемый им абонент не ответил, и генерал, положив трубку, вновь потянулся к часам на запястье.

— Девятнадцать пятьдесят семь, — с усмешкой посмотрев на него, проговорил Крячко. И добавил: — Тридцать две… тридцать три секунды.

— Не бубни, — рявкнул на него Орлов и повернулся к майору Свиридову, скромно сидевшему в уголке: — Подожди еще пять минут. Станислав сказал, что Лева собирался заехать за Марией. А я не хочу, чтобы он сейчас оказался в театре. Будет только мешать. Я ему еще раз позвоню, и если он опять не возьмет трубку, то ждать больше не будем. Возьмешь группу экспертов и поедешь в театр.

— И все равно не пойму я, Петр Николаевич, почему мы с Левой не можем взять себе это дело! — покачал головой Крячко. — Приехали бы, посмотрели, сделали бы выводы. А потом посылали бы другую группу, если возникнет необходимость.

Крячко с Орловым проработали вместе больше двух десятков лет и чаще всего в общении друг с другом были на «ты». Но позволяли они себе такое только в отсутствие посторонних. А сейчас рядом был майор Свиридов. Новый, в общем-то, в главке человек. И нарушать субординацию при нем не следовало. Хотя бы для того, чтобы не расхолаживать новичка.

— Вот именно поэтому и не поедете! — отрезал генерал. — Я не говорю, что вы недобросовестные сотрудники. Но в данной ситуации вам следует наблюдать за ситуацией со стороны. Потому что неизвестно, как все может обернуться. И вообще, молчи! Я тебя из дома вызвал не для того, чтобы ты мне тут советы давал.

Орлов отвернулся от Станислава и снова начал набирать номер сотового телефона Гурова. Крячко так и подмывало съязвить по поводу последнего высказывания генерала, но он сдержался.

А генерал уже не обращал на Крячко ровно никакого внимания. Продолжая барабанить пальцами левой руки по столу, он ждал, когда Гуров наконец ответит на звонок. В трубке уже прозвучало десять гудков, и Орлов уже собрался ее положить, когда Гуров соизволил добраться до сотового.

— Где тебя черти носят?! — без предисловий рявкнул на него генерал. — Полчаса уже тебе трезвоню.

— Кого на этот раз убили? Посла республики Кот-д'Ивуар? — совершенно спокойным тоном в ответ поинтересовался Гуров. — Или вас, товарищ генерал-лейтенант, вызывает на прием президент, а вам некому повязать галстук по-человечески?

Орлов, конечно же, ожидал от сыщика подобной реакции, но все равно едва не поперхнулся, услышав последнюю фразу. Генерал действительно за долгие годы так и не научился завязывать галстук. Узлы у него получались какие-то кривобокие, и Гуров постоянно над этим подшучивал. Причем настолько достал своего непосредственного начальника, что Орлов начинал беситься при любом упоминании этой детали туалета.

— Оставь мой галстук в покое и быстро мчись в главк! — рявкнул он в трубку, с опаской покосившись на Свиридова. Но майор продолжал сидеть с каменным лицом, и Орлов продолжил: — Где ты сейчас?

— На Большой Пироговской. Недалеко от Дарвиновского музея, — ответил Гуров. — Это имеет какое-нибудь значение?

— Чтобы через полчаса был в главке, — не ответил на вопрос сыщика Орлов и тут же повесил трубку. — Все, майор, — он уже повернулся к Свиридову, — можете ехать.

Тот поднялся со стула и, коротко кивнув, пошел к выходу.

Свиридову было чуть больше сорока лет. Почти двадцать из них он отдал службе в милиции. Звезд с неба не хватал, но считался в МУРе цепким и дотошным сыщиком. С начальством был подчеркнуто вежлив и корректен, с подчиненными строг, а с сослуживцами ровен. Хотя ни с кем запанибрата не был. И, учитывая все это, когда в главке открылась вакансия, руководство МУРа долго не думало над тем, кого туда перевести. Естественно, Свиридова!

Майор был худощав и невысок. Однако выправку имел отменную и именно из-за нее всегда являлся на работу в форме в отличие от большинства сыщиков его ранга, предпочитавших гражданскую одежду.

В оперативных мероприятиях Свиридов не любил участвовать непосредственно, предпочитая проводить координацию действий подчиненных ему групп. Получалось это у него довольно неплохо. Поэтому начальство и закрывало глаза на то, что в случае с другими посчитало бы проявлением трусости, а значит, и профнепригодности. И Свиридов, не сделав ничего выдающегося, продолжал упорно подниматься вверх по служебной лестнице.

Но внешняя отчужденность и подчеркнутое равнодушие к мнению о себе как о специалисте отнюдь не говорили о том, что Свиридов лишен честолюбия.

Когда Орлов пригласил его, пожалуй, единственного сыскаря, находящегося в это время в главке, к себе в кабинет и объяснил суть дела, майор сразу решил, что это неплохой шанс проявить себя. Такого громкого дела, как убийство художественного руководителя одного из ведущих московских театров, абы кому не поручают. И следовало максимально оправдать доверие руководства.

Свиридов вышел из приемной Орлова, даже не обратив внимания на Верочку, секретаршу генерала, вынужденную в очередной раз торчать в главке допоздна. Он проследовал мимо нее, как будто это было пустое место, и вышел в коридор. Спустившись на первый этаж, майор кивком позвал за собой экспертов, ожидавших его появления у дежурного, и первым сел в милицейскую «Газель», ожидавшую их у подъезда.

Всю дорогу до театра Свиридов тщательно анализировал полученную от Орлова информацию. Собственно говоря, ее было немного, но для составления первоначального плана действий вполне хватало.

Левицкий был застрелен из пистолета. Около сорока минут назад его нашла уборщица, поднявшаяся на административный этаж театра для того, чтобы навести в кабинетах руководства порядок. И, найдя Левицкого, тут же позвонила в милицию.

Приехав на место происшествия, наряд констатировал смерть и вызвал следственную группу. Старший наряда, связываясь с начальством, поинтересовался, не прекратить ли спектакль, шедший в этот момент в театре. И, получив отказ, успокоился. Выставив своего человека на служебном входе, он приготовился ждать.

Вот, собственно, и вся информация, которую имел на этот момент Свиридов. Майор понимал, что если убийца не покинул театр сразу после совершения преступления, то постарается сделать это сразу после спектакля. Поэтому связался со старшим наряда по рации и приказал ему заблокировать и парадный вход в театр.

Свиридов осознавал, какой переполох может вызвать эта мера среди зрителей, но все же сознательно пошел на нее. Майор хотел избежать нареканий в свой адрес на случай, если убийца скроется из театра. К тому же он планировал получить паспортные данные всех зрителей, присутствующих на спектакле.

Едва микроавтобус с экспертами остановился возле служебной двери театра, как на улицу, под непрекращающийся дождь, выскочил милиционер, ожидавший их приезда. Он торопливо провел специалистов наверх, где у дверей кабинета убитого худрука уже собралась довольно солидная толпа служащих театра, не занятых в спектакле. По приказу старшего наряда милиции их оттеснили в сторону, и Свиридов первым вошел в кабинет.

Левицкий лежал прямо посреди комнаты. Толстый зеленый ворсистый ковер, устилавший пол в кабинете, почти полностью впитал в себя кровь, вытекшую из трех огнестрельных ран в груди убитого. Револьвер системы «наган», из которого, видимо, и стреляли в Левицкого, валялся чуть поодаль, ближе к выходу. Свиридов с удивлением посмотрел на него, будто не ожидал увидеть такое старое оружие в действии, и, обернувшись к двери, разрешил экспертам начать работу.

— Я сразу понял, что стрелял в этого мужика непрофессионал, — проговорил старший наряда, вырастая рядом с майором словно из-под земли. — И ствол рухлядь, да и дыры все в груди. Даже контрольного не сделано.

— Сержант, когда мне понадобится ваше мнение, я вас приглашу, — жестко проговорил Свиридов. — А сейчас покиньте, пожалуйста, кабинет. Вы и так тут уже сильно натоптали.

Майор кивнул в сторону ошметков грязи, в точности соответствующих протекторам подошв милицейских башмаков. Сержант покачал головой и, почесав в затылке, попятился в коридор.

— Да, и не забудьте прийти сюда сами и прислать своих людей, когда эксперты закончат работу, — приказал ему Свиридов. — Нужно будет снять отпечаточки с ваших ботиночек. Чтобы потом не спутать их со следами преступника!

— А на парадном входе человека оставить? — кивнув головой, поинтересовался сержант. — Спектакль через час заканчивается. Люди будут выходить и поднимут шум…

— Пошумят и перестанут, — отмахнулся от него майор. — А теперь идите. Когда вы потребуетесь, вас позовут.

Сержант вздохнул и исчез из поля зрения Свиридова. А майор еще раз внимательно посмотрел вокруг и, удовлетворенно кивнув, вышел в коридор. Несколько секунд он постоял молча, вглядываясь в лица служащих театра, собравшихся рядом с кабинетом, а затем спросил:

— Есть тут кто-нибудь из начальства? Директор, зам или еще кто-нибудь?

— Есть, — ответил ему поджарый высокий мужчина, выходя из толпы. — Позвольте представиться. Владимир Владимирович Воронцов. Я директор этого театра.

— Прекрасно, — кивнул Свиридов. — В первую очередь покажите мне помещение, где я могу побеседовать с людьми. А затем составьте мне список всех ваших подчиненных, присутствовавших в театре сегодня вечером.

— С какого именно часа? — поинтересовался Воронцов. — У нас, видите ли, люди приходят и уходят…

— Когда последний раз видели в живых убитого Левицкого? — перебил объяснения директора майор.

— Наверное, часа полтора назад, — пожал плечами Воронцов. — Но я не думаю, что можно точно установить…

— А вы не думайте, — вновь оборвал его Свиридов. — Просто составьте список за последние два часа и найдите заодно полное штатное расписание, или как оно у вас там называется. Так, в каком кабинете я могу поговорить с людьми?

— Ларочка, отведите товарища майора в мой кабинет. — Директор обернулся к молодой девушке, нервно теребившей в руках носовой платок. — И сделайте все, чтобы ему там было удобно.

— Спасибо, последнего не нужно, — отмахнулся Свиридов и повернулся к группе служащих театра: — Кто из вас обнаружил труп?

— Я. — Довольно толстая пожилая женщина в синем халате сделала по-солдатски шаг вперед.

— Вы будете первая, — кивнул майор. — Затем пусть ко мне пришлют охранника, дежурившего на первом этаже. После него могут заходить остальные. Опрашивать буду всех. Поэтому попрошу вести себя дисциплинированно и не заставлять меня бегать по театру со списком в поисках того или иного лица.

— А актеров прямо со сцены приглашать? — иронично поинтересовался мужчина, почти не уступавший в росте Воронцову. Свиридов удивленно посмотрел на него.

— Нет, актеров буду допрашивать после спектакля, — ответил майор. — А вы, собственно, кто такой будете?

— Заместитель директора. Бельцев Игорь Станиславович, — представился мужчина. — К вашим услугам.

— Вот и хорошо, — холодно улыбнулся ему Свиридов. — Вы и будете отвечать за то, чтобы все актеры после спектакля непременно попали ко мне.

Майор резко развернулся и, больше не обращая ни на кого внимания, пошел следом за Ларочкой в кабинет директора. Уборщица, беспомощно посмотрев по сторонам, засеменила за ним. Остальные остались в коридоре. И лишь один Бельцев спустился вниз.

— Вы давно работаете в театре? — поинтересовался Свиридов у уборщицы, усаживаясь в кресло директора. — Как вас зовут?

— Тетя Маша, — немного растерянно ответила женщина и тут же поправилась: — Мария Ивановна. А в театре я, почитай, пятнадцать лет. Еще хорошо помню, как у нас Андрюша Миронов, покойный, иногда играл…

— Воспоминания, конечно, вещь приятная, но давайте, Мария Ивановна, перейдем к более насущным проблемам, — оборвал ее Свиридов. — Левицкий давно работает в этом театре?

— Нет. Только первый сезон, — отрицательно покачала головой старушка. — Он даже освоиться толком не успел. Оттого и глупости делал…

— Какие? — Майор вопросительно вскинул на нее глаза.

— Известно какие, — хмыкнула уборщица. — Ругался с кем не надо. Да порядки свои пытался завести.

— Как я посмотрю, вам Левицкого совсем не жалко? — Свиридов склонил голову набок.

— А за что же его жалеть-то? — удивилась уборщица. — Нет, конечно, это нехорошо людей убивать вот так. Но раз уж его все-таки убили, то он сам в этом виноват. О мертвых, конечно, плохо не говорят, но я хорошего о нем сказать ничего не могу. Левицкий меня, например, по три раза заставлял в кабинете шкафы перетирать!

— Строгий, значит, был человек, — хмыкнул майор. — А как к нему остальные относились?

— Да хреново относились, прости господи меня, грешную! — ответила Мария Ивановна. — Он же всем напакостить успел. Я-то сама не в курсе, но люди говорят, что Левицкий Игоря Станиславовича от работы над пьесой отстранил, директору чем-то грозился и, вы не поверите, Мариюшку Строеву хотел в постель затащить! А когда она ему отказала, то оскорблял ее по-всякому. До того довел, что Машенька его застрелить грозилась. Ой, батюшки! Что я говорю?!

Старуха в испуге зажала ладонью рот, уставившись широко открытыми глазами в лицо майора. Свиридов прекрасно знал, кто такая Строева, и от слов старухи вдруг почувствовал себя золотоискателем, неожиданно напавшим на самое богатое в мире месторождение. Майору стоило огромных усилий, чтобы не выказать при уборщице своих эмоций.

— Вот как? — хмыкнул он. — А больше никто не собирался Левицкого пристрелить, как вы выразились?

— Да вы не так меня поняли! — затараторила старуха. — Машенька, она же и мухи не обидит. Просто, когда злится, иногда бывает несдержанна и глупости всякие говорит. Не могла она Левицкого убить.

— А я вас не спрашиваю о том, кто мог его убить, — прервал словоизлияния уборщицы Свиридов. — Меня интересуют те отношения, которые были между покойным Левицким и работниками театра. Что вы еще мне можете по этому поводу сказать?

— Да чего говорить-то? — пожала плечами женщина, потеряв интерес к разговору. — Многие худрука не любили. Актеры, конечно, народ странный и психованный, но убивать Левицкого никто бы не стал…

— Но все-таки убили, — развел руками майор и хотел что-то добавить еще, но в этот момент в дверь кабинета постучали.

Свиридов поморщился и громким голосом ответил, что можно войти. На пороге тут же появился один из экспертов. Он выглядел очень довольным и сказал, что есть кое-какая вещь, на которую майор должен срочно посмотреть. Свиридов пожал плечами и, отпустив уборщицу, подозвал к столу эксперта.

Тот сразу выложил перед майором полиэтиленовый прозрачный пакет. Внутри пакета лежала небольшая перламутровая пуговица, находившаяся некогда явно на женском платье. Несколько секунд майор рассматривал ее, а затем спросил у эксперта:

— Надо полагать, вы нашли ее рядом с трупом?

— Более того, Максим Эдуардович, — самодовольно усмехнулся тот. — Прямо у него в кулаке!

— Вот даже как? — Свиридов покачал головой. — А теперь проверим, насколько хороша у меня интуиция. Я не видел Строеву наверху. Видимо, она сейчас занята в спектакле. Так будьте добры, спуститесь вниз и посмотрите, есть ли на ее сценическом костюме такие пуговки.

— У кого посмотреть? — Эксперт удивленно уставился на майора.

— Вы меня прекрасно поняли, — недовольно поморщился Свиридов. — Идите вниз и проверьте, все ли пуговицы на костюме Строевой находятся на своих местах!..