Мелочи сыска

Николай Леонов

В Москве объявилась необычная воровская шайка. Какие-то залетные парни дерзко грабят квартиры богатых людей, но работают чисто, почти интеллигентно, не оставляя после себя никаких следов. Очередной их жертвой стал известный театральный актер Белинков. Грабители обчистили его квартиру практически полностью, забрав вещей на полмиллиона долларов. И опять никаких следов. Почти никаких. Только лежала на полу сломанная ветка какого-то экзотического растения. Что ж, для знаменитого сыщика Льва Гурова и эта мелочь – улика...

Глава 4

Где-то высоко по крышам, приближаясь с каждой секундой, пополз раскатистый гром — точно бомбардировщик, идущий в пике. От этого грохота замирало сердце и хотелось втянуть голову в плечи. Снаружи на стекла полетели дождевые капли. Тротуар перед кафе быстро покрывался мокрыми пятнами.

«Интересно, раньше любые человеческие выдумки непременно сравнивали с могучими силами природы, — подумал Гуров. — А теперь все наоборот. Вот и я, услышав гром, первым делом подумал про самолет. Значит ли это, что человек стал более могуч, чем Илья-пророк? Или у него просто прибавилось самомнения?»

— Что будем заказывать? — прозвучал у него над головой женский голос.

Гуров поднял голову. Перед ним стояла молодая официантка — неулыбчивая сероглазая девушка с гладко зачесанными русыми волосами.

— Чашечку кофе, пожалуйста, — сказал Гуров.

— И все? — спросила девушка с заметным разочарованием.

— И все, — твердо ответил Гуров.

Несмотря на все старания утереть нос просвещенной Европе, в сфере сервиса то и дело происходили досадные сбои, и у многих официантов чересчур скромный заказ до сих пор вызывал приступ презрительного изумления. Правда, сдвиги все же имелись. Гуров очень хорошо чувствовал, что сероглазой девушке хочется сейчас сказать: «Кофе дома пить надо!», но огромным усилием воли она подавляет в себе это желание. Гурову стало даже немного жаль бедняжку — подавленные желания плохо сказываются на здоровье.

Однако через минуту он уже забыл об этом — в кафе влетел мокрый, но жизнерадостный Крячко. Обшарив глазами зал, он нашел Гурова и устремился к нему.

— Ты пива уже заказал? — с надеждой спросил он, плюхаясь на стул.

— Пиво вечером пьют, — назидательно заметил Гуров. — После трудового дня. Могу заказать тебе кофе.

— Ты так говоришь, будто пиво и работа несовместимы, — проворчал Крячко. — А ведь это не так, и я в любой момент могу это доказать.

— Ты лучше рассказывай, что узнал по ограблениям квартир, — распорядился Гуров. — У нас мало времени. Мне тут совершенно случайно и по секрету сообщили, что в этом кафе у Эдуарда Петровича Гаврилова назначена встреча. Думаю, минут тридцать у нас в запасе есть, но не более. И еще неизвестно, чем закончится эта встреча. Честно говоря, этот блудный сын начинает меня раздражать. Я все утро пытался застать его — то дома, то в какой-то занюханной редакции, куда он обещал принести сенсационный материал, но так и не принес, то в ресторане, где, по слухам, его сиятельство имеют привычку обедать — однако именно сегодня он своим привычкам решил изменить… Вообще, из разговоров с соседями, барменами и редакторами выяснилось, что Эдуард Петрович типчик еще тот. Постоянной работы вроде бы не имеет, но жизнь ведет рассеянную и даже отчасти шикарную. Обедает в ресторанах, одевается в дорогих магазинах, пьет коньяки. Правда, иногда он пропадает, и тогда его по нескольку дней не бывает видно. Но потом все начинается сначала.

— Полагаешь, он занимается чем-то противозаконным? — с интересом спросил Крячко.

— Вероятно, — кивнул Гуров. — Более или менее. Вряд ли, конечно, он грабит соседей своего отца, но присмотреться к нему нужно обязательно.

— Как же мы к нему теперь присмотримся? — удивился Крячко. — Если мы его ни разу не видели?

— В редакции нашлась его фотография, — объяснил Гуров. — Довольно неплохая, хотя и старая. Однако теперь твоя очередь. Выкладывай, что узнал.

— Ну что? Сходных ограблений квартир было до сих пор три — первое на Варшавском шоссе. Там только что сдали большой многоквартирный дом. В апреле этого года. Половина жильцов еще не вселилась, и в то же время кто-то постоянно приходил, уходил, двери нараспашку — в общем, бедлам полный. Когда эта шайка грабанула квартиру, никто ничего толком не понял. Надо признать, момент они прочувствовали очень хорошо. Ну и, видимо, наводка у них была точная. Они обчистили банковского служащего, некоего Лихоимова — не самого крутого, но все равно навар получился приличный. Забрали больше ста тысяч «зелеными» и кучу первоклассной аппаратуры. Просто подогнали грузовик, для отвода глаз набитый всяким барахлом, и без суеты снесли все туда, пока хозяева сидели в дальней комнате под дулом пистолета. Они как раз накануне заселились, отпраздновали новоселье и чувствовали себя и без того скверно.

— Точно по наводке действовали, — заметил Гуров. — Не исключено, что наводчик вместе с хозяевами новоселье обмывал. Аппаратура потом не всплыла?

— Не всплыла, — вздохнул Крячко. — Да и вряд ли всплывет. Грамотно действовали — паспорта на аппаратуру тоже взяли. Поди докажи теперь… А вот насчет наводчика я с тобой не согласен. Знаешь, что я думаю? Скорее всего в том случае кто-то из грузчиков постарался. Для перевозки вещей нанимали людей из агентства — смекаешь? Кто-то из них вполне мог глаз положить на эту семейку. Правда, всех, кто участвовал в перевозке, допрашивали — на первый взгляд все чисто.

— Данные на этих людей… — начал Гуров.

— Я все выписал, — сразу отозвался Крячко. — На всякий случай. Теперь дальше. В мае группа совершила второе нападение. Подчеркиваю это слово, потому что здесь оно подходит особенно. На Красной Пресне обитает некий Вощилов — средней руки чиновник из Гомкомспорта. Как выяснилось, тоже любитель хранить дома кругленькие суммы. Откуда бы, интересно? Следствие этот вопрос не интересовал почему-то…

— Значит, и мы тоже интересоваться не будем, — отрезал Гуров. — Давай по делу!

— Есть по делу! — покорно сказал Крячко. — Значит, тут у бандитов получилась накладка. У Вощиловых были гости. Тогда налетчики, недолго думая, воспользовались квартирой напротив.

— Неужели? — встрепенулся Гуров.

— Именно, — подтвердил Крячко. — Не знаю, как уж бандиты догадались о гостях — видимо, в квартире было чересчур шумно, там справляли день рождения, — но они не рискнули нападать на большую компанию. Они просто позвонили в дверь напротив и под дулами пистолетов заставили хозяев их впустить. Там жила супружеская чета — оба художники. Люди не бедные, но в сравнении с чиновником достатка скорее скромного. Но что характерно, бандиты у них совсем ничего не взяли, хотя в доме были довольно ценные предметы искусства. Там был, например, этюд Левитана — чей-то подарок.

— Ясно, валяй дальше, — сказал Гуров.

— Так вот, ничего не взяли, — продолжал Крячко. — Еще и лекцию прочитали, на тему, что людей труда они не трогают. Хотя, строго говоря, людей они как раз тронули — обоих супругов приковали наручниками к трубам в ванной комнате, чтобы не мешали, а сами устроили наблюдательный пункт в прихожей. Терпеливо дождались, пока разгоряченные гости из квартиры напротив разойдутся, и ворвались туда. Представляешь, что чувствовал этот спортсмен? У тебя день рождения, ты размяк после хорошей водки, на дворе поздняя ночь, и тут врывается орда в черных масках! Конечно, этот тип сразу наложил в штаны.

— А что же та супружеская пара? — перебил его Гуров.

— Так и сидели на привязи, пока шла операция, — махнул рукой Крячко. — Один из бандитов за ними присматривал, а трое орудовали у соседа. Когда закончили, супругов освободили и даже пожелали творческих успехов. Те, однако, благодарностью не прониклись и сразу вызвали милицию. Но грабителей уже и след простыл. Видимо, они очень тщательно спланировали свой отход. Ну вот, потом некоторое время было тихо, а в начале августа ограбили квартиру бизнесмена Райкова в районе Кутузовского проспекта. Собственно, бизнесмен даже не москвич — он из Калуги, но средства ему позволяли держать здесь квартиру и неплохо обставленную, между прочим. Мебель, оргтехника… Основные дела у него были в Калуге, но в Москву он приезжал часто и жил здесь неделю или две, в зависимости от того, как шли дела. В тот раз он провернул удачную сделку и уже собирался уезжать. Приехал переночевать в свою квартиру — один, без подруги и без охраны, — тут-то его и накрыли наши друзья. Не обошлось и без привычных рассуждений о труде и неправедно нажитом богатстве. Богатства, правда, с собой у бизнесмена было не слишком много — всего тысяч двадцать «зелеными» — но после встречи с Робин Гудами совсем ничего не осталось.

— А потом был актер Белинков, — заключил Гуров. — Здесь наши благородные разбойники слегка отступили от своих «высоких» принципов — обчистили человека труда. Возможно, работа актера у них в эту категорию просто не попадает. А вернее всего, сыграла свою роль сумма — уж слишком лакомый кусочек и так плохо лежал, что просто грех было цепляться за какие-то принципы. Но факт остается фактом — в распоряжении следствия нет практически никаких улик. Ясно одно — это не обычные бандиты. Сплоченная дисциплинированная группа, связей в преступном мире не имеющая. Иначе о них давно бы кто-нибудь «стукнул». Но ведь полное молчание?

— Абсолютное, — подтвердил Крячко. — Ребята говорят, профессиональные воры тоже руками разводят. Никто ничего не знает. И, похоже, не врут. Новички действуют, но новички удачливые и талантливые.

— За такой талант поощрить бы их надо, — проворчал Гуров. — Каждому лет по восемь лесоповала… Но пока это на воде вилами писано. Искать надо.

— А ты обратил внимание, что ни в одном случае не применялись ни отмычки, ни фомки? — спросил Крячко. — Все, как мы и думали. Чистая работа — «сезам, откройся» называется. Ну, у нашего человека душа широкая — он всегда дверь откроет когда не надо…

— Я вот на что обратил внимание, — сказал Гуров. — Ограбления произошли в разных районах Москвы, пострадали представители разных слоев общества. И у меня складывается впечатление, что это достаточно случайные ограбления — в смысле выбора цели. Преступники вдруг получают откуда-то информацию, которая кажется им интересной, день-два изучают обстановку, а потом идут и берут добычу. Они не гонятся за запредельными суммами, а удовлетворяются тем, что подбрасывает судьба. По-моему, они именно по такой схеме действуют. Особое внимание уделяется не нападению — здесь все однотипно, — а скорее отступлению. Недаром все четыре раза им удавалось уходить незамеченными. Ну что ж, в порядке, организованности и самообладании им не откажешь.

— И к тому же они еще и «гуманисты», — заметил Крячко, с грустью наблюдая, как официантка ставит перед Гуровым чашку не слишком горячего кофе.

Гуров рассеянно поблагодарил и поднес чашку к губам. На лице его появилась гримаса разочарования.

— Я же говорил, — живо произнес Крячко. — Кофе гадость! Отрава. Тем более в таких местах. А пиво хранится в закупоренной стеклянной таре, где ему ничего не делается…

— Кто про что, а вшивый про баню, — спокойно заметил Гуров. — Я вот хочу сказать, что разыскать наших «гуманистов» будет очень непросто. Потому что нам неизвестны ни их информаторы, ни их связи, ни их планы. Вдруг завтра они решат, что с них хватит, и прекратят преступную деятельность?

— Не решат, — уверенно заявил Крячко. — Жадны очень-с. Сам говоришь, хватают, где попало. А далее и вообще во вкус войдут. У Белинкова-то они особенно хорошо разжились. Аппетит, он во время еды приходит… Потом профессионалами себя почувствуют, ошибки начнут допускать. Тут-то мы их и накроем!

— В общем, еще каких-то десять тысяч ведер, и золотой ключик у нас в кармане! — усмехнулся Гуров. — Но пока суть да дело, давай-ка понаблюдаем вон за тем серьезным мужчиной, который сейчас заходит в кафе, потому что, кажется, это и есть наш Эдуард Петрович. Вид у него, однако, далеко не дружелюбный. Подозреваю, что будет совсем непросто вступить с ним в контакт.

Здесь Гуров замолчал, потому что мужчина, на которого он незаметно указал Крячко, стремительно распахнув стеклянные двери, уже вошел в зал. Это был среднего роста и плотного телосложения человек, одетый в костюм стального цвета, на рукавах которого темнели пятна от дождевых капель. Несмотря на погоду, мужчина был в черных очках и выглядел немного зловеще. И его слегка обрюзгшее лицо с квадратной челюстью и пухловатыми губами казалось мрачным, как у человека, которого преследуют неудачи.

Быстро осмотрев зал, он тут же прошел к бару и сделал знак бармену. Этого мужчину, кажется, здесь уже хорошо знали.

— Ну что, это и в самом деле Гаврилов? — тихо спросил Крячко.

Гуров кивнул, не сводя глаз с человека у стойки.

— Похоже, он. На фотографию похож, во всяком случае, — сказал он. — Даже очки на месте, хотя сейчас-то они ему не нужны совершенно. Должно быть, Эдуард Петрович чувствует себя в обществе не слишком уютно, коли постоянно старается спрятаться. Да и пристрастие к горячительным напиткам тоже на это указывает.

Бармен поставил перед Гавриловым большую рюмку с темной жидкостью, которую тот мгновенно опрокинул в рот и тут же потребовал налить еще. Со второй рюмкой Гаврилов расправился еще быстрее и, видимо, на какое-то время удовлетворившись, закурил, не отходя от стойки. Он все делал нервно и быстро, словно куда-то опаздывал и каждая минута была у него на счету. При этом на самом деле он никуда не спешил. Это стало ясно после того, как, смяв недокуренную сигарету в пепельнице, Гаврилов направился к дальнему столику и засел там в полном одиночестве, не потрудившись даже подозвать официантку. Со стороны он был похож на спящего.

— С похмелюги, — авторитетно заключил Крячко. — Сейчас его чуть отпустило, и он ловит кайф. Не исключено, что теперь жрать захочет.

Крячко как в воду смотрел — минуты через две Гаврилов ожил, поднял голову и замахал рукой попавшейся в поле его зрения официантке. Ждать ему не пришлось — девушка немедленно направилась к нему и приняла заказ. Гаврилов опять закурил и, откинувшись на спинку стула, принялся рассматривать зал. На его физиономии появилось почти удовлетворенное выражение.

— Что я говорил? — победоносно произнес Крячко. — В психологии русского человека я, брат, не хуже Достоевского разбираюсь! Сейчас вот у него на душе такое блаженство, что для него весь мир как праздник. Сейчас ему любой вопрос можно задать — он ответит. Может, пора к нему за столик подсесть, Лева?

Гуров покачал головой.

— Я же объяснял — у него здесь с кем-то свидание. Вряд ли тайное, потому что даже соседи в курсе, но все равно мне хотелось бы сначала посмотреть, с кем он встретится. А на вопросы он мне все равно ответит — куда он денется? Вот если не ответит — мир для него точно потеряет праздничный колорит.

— Не пойму я, он что, всегда сообщает соседям, когда и куда идет на свидание? — спросил Крячко. — Не кажется ли это тебе немного странным?

— Не очень, — сказал Гуров. — Дело в том, что один из соседей — хороший приятель Гаврилова. Вот Гаврилов и сообщил, где можно его найти в случае острой необходимости. А острая необходимость — это, ясное дело, женщина. У Гаврилова, кроме всего прочего, какие-то сложные отношения с прекрасным полом. Вот и сегодня он ждал даму. Ждал-ждал, но не дождался…

— Значит, здесь у него свидание с мужчиной, — заключил Крячко. — Только самоубийца сообщил бы о своем местопребывании даме, если бы случилось обратное.

— А вдруг у Гаврилова склонность к самоубийству? — заметил Гуров. — Такие случаи бывают, особенно у лиц, злоупотребляющих алкоголем. Во всяком случае, скоро нам представится возможность это проверить.

Конец ознакомительного фрагмента.