Темные тени нехорошей квартиры

Евгения Михайлова, 2014

Лара всегда мечтала жить на Сретенке и, когда ей предложили купить комнату, согласилась без раздумий. Но в день новоселья в этой большой и недружной коммунальной квартире прямо на ее глазах произошло убийство… Нина давно потеряла дочь, однако неожиданно обрела ее в соседке Лиде. Женщины стали почти родными, когда Лида вдруг бесследно исчезла. И это была далеко не единственная странная история, случившаяся в их квартире… Когда внука погибшей женщины застрелили, частный детектив Сергей Кольцов понял: на жильцов «нехорошей» квартиры объявлена настоящая охота и он обязан не допустить следующей жертвы… Бесполезно пытаться убежать от себя. Темная сторона твоей души все равно догонит…

Все события и персонажи романа вымышленные

Часть первая

Вход в ловушку

Глава 1

Навязчивая идея — это что-то вроде занозы в мозгу. Она мешает, но поскольку мозг — не пятка, ее легко не вытащишь, с ней приходится жить и доживать до такого родства, что расставаться просто не хочется.

Лара родилась в панельной девятиэтажке на окраине Москвы. Родители у нее были сотрудниками научного института, кандидатами наук. Денег в семье было настолько мало, что в школе Лара никогда никому не рассказывала, какую зарплату получают ее мама и папа. Одноклассники бы со смеху померли, те особенно, чьи родители чем-то торгуют, что-то сдают, отбивают, отмывают и так далее (Лара в эту терминологию не вникала). Мама проявляла чудеса изобретательности, чтобы дочь была красиво и стильно одета. Училась Лара лучше всех, потому что родители с ней занимались. Но, главное, она была достаточно хороша собой, чтобы выглядеть победительницей, несмотря на то, что за ней не приезжал водитель, у нее не появлялась в первый день продажи новая модель телефона или рыжие ботинки, без которых ноги — не ноги. С младших классов девочки ей завидовали, о ней сплетничали, а в глаза льстили. Мальчики за ней бегали. Она все это воспринимала как должное. Мама говорила: «Ты получилась какая-то слишком самодостаточная. Даже не могу решить: хорошо это или плохо». Сама мать постоянно переживала. Например, по поводу того, что ребят уже стали отдавать в дорогие спортивные школы на фигурное катание, гимнастику, многие ходили на курсы вождения, поскольку к окончанию школы их уже ждал подарок — дорогой автомобиль. Лара оказалась среди самых бедных, которые занимались только в ближайшей музыкальной школе. Лара была довольна, мама — нет, папа стал искать выход. И нашел! Его знакомые — семья известных актеров — решили открыть маленькую театральную студию для детей. Они искали одаренных ребят и готовили их к поступлению на актерские отделения вузов, находили для них роли в детских фильмах. Лара, конечно, им понравилась. У нее были широко расставленные серые глаза, русые волосы, заплетенные в тугую косу, широкий ясный лоб, строгий неулыбчивый рот. Она сразу сказала: «Только я не буду хохотать, рыдать и вообще колотиться. Играть хочу». Им и это понравилось. В результате она оказалась самой искренней исполнительницей и даже снялась в нескольких фильмах, правда, в эпизодах.

Вот там, в этой семейной студии в доме на Сретенке, и родилась Ларина навязчивая идея. Она не имела никакого отношения к ее актерской карьере. Лариса решила, что должна обязательно жить здесь, на Сретенке. Ей все время казалось, что это ее место, может, она жила тут в другой жизни, ей там даже воздух казался родным.

Это не получилось. А как? Что отсутствовало в их семье, так это умение вертеться, которое по нынешним временам является, наверное, главным умением. Лара закончила школу с одними пятерками, отказалась от карьеры актрисы, собственно, у нее и такой мысли не возникало, просто она нашла красивый способ продемонстрировать одноклассникам свою исключительность. Она поступила в МГУ на филфак. Потом вдруг — опять же через папиных знакомых — появилась возможность получить второе высшее образование в Лондоне. В том самом знаменитом политехническом — Вестминсте́рском университете. Лара выбрала факультет общей медицины. Затем прошла практику психолога в медицинских центрах Великобритании. Ей понравилось. У нее была там возможность не раз выйти замуж, ее приняли на работу в хорошую фирму. Она пыталась выстроить из одной мечты несколько проектов. Сделать карьеру, найти богатого мужа, а потом… все кончалось одним: потом приехать в Москву и купить квартиру на Сретенке. В результате она приехала в Москву одна. Ей уже исполнилось двадцать восемь лет. Она была красива, образованна и слишком самодостаточна, чтобы к кому-то приспосабливаться и находиться там, где комфортно, когда хочется находиться в другом месте. Ей самой стало ясно, что она — крайне неудобный человек. Но какую-то сумму для приобретения своей квартиры она сумела накопить в Англии. В российской столице оказалось, что за такие деньги можно купить жилье в любой стране, только не в Москве и не на Сретенке… Лара устроилась на работу психологом в клинику пластической хирургии, и однажды это произошло! Одна клиентка сказала ей, что продает комнату в коммуналке в Печатниковом переулке. На Сретенке. На комнату у Лары почти хватало, правда, пришлось еще кредит взять. Но ведь свершилось!

— Я нормально отношусь к тому, что в одной квартире живут разные люди, — сказала Лара матери. — Я в конце концов — психолог. Мне вообще никто никогда не мешает. Мамочка, я еще немного поторгуюсь, и у меня останется часть кредита на машину. Мы будем часто видеться. А потом… Знаешь, как бывает в коммуналках. Я вас с папой перетащу к себе. Может, кто-то захочет поменяться на отдельную жилплощадь.

— Но мы не поедем в коммуналку, — грустно сказала мама. — А может, и поедем. Какая, действительно, разница. Просто я была почти уверена, что ты будешь жить в старом английском замке. А ты вернулась к идее своего нищего детства.

— Ты что! — парировала Лара. — У меня было чудесное детство. Я в студии всегда играла принцесс. Значит, все во мне это увидели. Мамочка, принцесса — это на самом деле характер и судьба.

Мать промолчала. Она считала, что судьба женщины — семья, а не дурацкая комната в коммуналке.

Глава 2

Виктор Корнилов, отец Лары, был добросовестным рядовым ученым, которого всегда можно заменить другим. Но он стал незаменимым человеком для большого количества друзей. Мать Лары, Полина, считала, что дело в его мягком характере.

— Ты сильная, — говорила она дочери. — Поэтому у тебя практически нет друзей и подруг. Одни знакомые. К тебе нужно приспосабливаться. А с Витей всем легко. Ему все подходят. У него в близких друзьях и одноклассники, и сокурсники, да любой человек, с которым он знакомится, тут же становится его приятелем. Для меня это не так уж удобно, но у него настолько мягкий нрав, что даже поссориться с ним по-настоящему мне никогда не удавалось.

Лара рассмеялась, нашла в планшетнике одну запись и сказала:

— Послушай. Я иногда использую эту цитату как тест для своих клиентов. Люди раскрываются, реагируя на нее. Готова? «Если вы можете: начать свой день без кофеина, быть жизнерадостным и не обращать внимания на боли и недомогания, удержаться от жалоб и не утомлять людей своими проблемами, есть одну и ту же пищу каждый день и быть благодарным за это, понять любимого человека, когда у него не хватает на вас времени, пропустить мимо ушей обвинения со стороны любимого человека, когда все идет не так не по вашей вине, спокойно воспринимать критику, относиться к своему бедному другу так же, как и к богатому, обойтись без лжи и обмана, бороться со стрессом без лекарств, расслабиться без выпивки, заснуть без таблеток, искренне сказать, что у вас нет предубеждений против цвета кожи, религиозных убеждений, сексуальной ориентации или политики, значит, вы достигли уровня развития своей собаки». Это написал Уинстон Черчилль. Разве это не про папу? Разве кто-то откажется иметь такого друга?

— Это про твоего папу… В основном, — растерянно произнесла мама. — Но почему — достичь уровня собаки?

— Так это и про собаку. И про дар искренности, преданности, всепрощения. Эту цитату я храню со времен актерской студии. Нам говорили: «Если вы сумеете переиграть в кино собаку, значит, у вас есть талант». Я не смогла. Вот поэтому я не привлекаю людей. А у папы талант. По жизни. Заводить много друзей.

Полина улыбнулась.

— Просто смешно, насколько это похоже на Витю… и действительно на собаку. Кстати, он нашел друзей, которые берутся после работы отремонтировать твою комнату. Бесплатно!

— Вот видишь. С кем-то, кроме папы, такое разве могло произойти?

Лара свою комнату осмотрела бегло и формально. Большая. Пока совершенно чужая — захламленная, со старой мебелью, запахом заброшенного жилья. Хозяйка больше жила за городом. Никаких представлений соседям не было. Лара поздоровалась с кем-то в коридоре, кто-то ответил, кто-то нет. Она была переполнена собственным волнением. Все неважно. Она покупает эту комнату, несмотря ни на что. Станет здесь жить — познакомится постепенно и наладит отношения с соседями. Психолог как-никак. А собственно комната… В жизни Лары есть пока один волшебник. Это папа. Они с мамой никогда не вникали ни в подробности ремонтов, ни в выбор новой мебели (что случалось нечасто). У отца идеальный вкус, у него — самые талантливые друзья. А они с мамой — не самые домовитые хозяйки. Мама, конечно, старается, но в основном на кухне. Лара совсем не старается. Пока не для кого.

Отец взял отпуск и занялся ремонтом комнаты дочери. Днем он ездил, покупал все, что нужно, к вечеру приезжали его друзья. Лара тем временем купила машину, получила права. Вечерами, когда он возвращался, Лара спрашивала его о соседях. Не раздражает ли их ремонт, что они за люди. Она как-то не успела с ними познакомиться.

— Очень приятные у тебя соседи, — отвечал отец. — Мы иногда пьем вместе чай или кофе. Я, кстати, купил тебе кофеварку и большой электрический чайник. Покупаю пирожные или торт. Соседи говорят, что довольны, ты им понравилась.

— Лара, у кого ты спрашиваешь, — пожимала плечами мама — Полина. — Мы же это с тобой обсуждали. Ему все нравятся. Они все будут с ним дружить. Но это не значит, что у тебя с ними возникнут теплые отношения. Я, честно, очень опасаюсь. Ты забыла, как в школе о тебе вечно сплетничали, делали гадости, но тогда ты просто уходила домой. А здесь — одна ванная, как ни крути, один туалет, и, что ужасно, кухня… Ты приходишь после работы усталая, а там — чужие люди. Витя, ты можешь по-человечески нам сказать: там есть кто-нибудь, кто не показался тебе ангелом?

— Есть, — вдруг задумчиво сказал тот. — Такая монументальная дама с крупным лицом… Все остальное у нее тоже крупное. Она не улыбается, говорит очень громко, отдает нам команды. Она там вроде старшая по квартире. Зовут ее Валентина Николаевна.

— Ну, вот, — вздохнула мать. — Подарок номер один. Командирша. А чай с пирожными она у тебя пьет, Витя?

— Да, но как-то очень строго. Как будто у меня что-то не по закону.

— Мама, папа, — заявила Лара. — Никаких старших по коммунальной квартире не существует в природе. Это называется самовыдвиженка. Я с ней справлюсь.

— Надеюсь, что нет, — огорченно сказал отец. — Я, может, что-то не так понял или не то сказал. Но Валентина Николаевна ничего плохого нам не собирается делать. Я к тому, что справляться с ней не нужно. Я так считаю.

— Папа, ты со своей добротой все как-то перевернуто воспринимаешь, — рассердилась Лара. — Я же не убивать ее собираюсь. Просто, если она ко мне полезет с командами, — это не получится, вот и все.

Глава 3

Для переезда Лара выбрала свободный день — среду. С вечера они с мамой уложили самые необходимые на первые дни вещи в одну не очень большую сумку. Все основное уже отвез туда отец — комплекты постельного белья, одеяла, подушки, полотенца, посуду. Он перед работой пытался ей рассказать, кого как зовут из жильцов, кто как выглядит и чем занимается, но Лара пришла в ужас.

— Ты хочешь, чтобы я с твоих слов все это запоминала? Папа, может, я на месте сама разберусь? Я видела там каких-то женщин, парня, кто-то рассматривал меня в щель двери своей комнаты, но сейчас я с ними познакомлюсь. Со мной там даже не все поздоровались. И я бы с чужими не очень раскланивалась. Буду вливаться в коллектив. Про командиршу ты рассказал. Твой способ общения мне понравился. Я тоже куплю торт, приглашу всех на кофе. Не обижайся.

— О чем ты, девочка? Я тебе кажусь навязчивым? Просто хотелось, чтобы тебя сразу приняли. Знаешь, жили себе люди вместе, привыкли, и тут — новый человек. От первого знакомства зависит многое…

— Ты беспокоишься, что я сразу всех оттолкну, — Лара подошла к отцу и прижала свой упрямый лоб к его плечу, как в детстве. — Все будет хорошо. Тем более, мы с мамой решили, что ты им всем точно стал другом. А я — твоя дочь. Дочь друга.

— Может, и стал, — улыбнулся Виктор. — Я вечером заеду, ты не возражаешь?

— У нас теперь такие церемонии, да? Возражаю. Сначала запишись у моего секретаря… Слушай, давай не будем делать из моего переезда событие. Это даже не другая страна, а всего лишь другой район. Я просто осуществила свою маленькую глупую мечту.

— Ты точно довольна?

— Да, — серьезно ответила Лара. — Меня туда тянет.

Она заехала в кондитерскую и купила огромный шоколадный торт с шоколадным бантом на боку. Кофе купила растворимый, швейцарский, тоже в очень большой банке. Для кого-то растворимый кофе — это ужас-ужас, а у Лары нет времени возиться с купленной отцом кофеваркой. А когда нет времени и желания, неизменно получается бурда. В общем, она сделала все, чтобы подсластить свое появление людям, которые — тут папа совершенно прав — ее не ждали.

Именно эту фразу она и произнесла, открыв дверь квартиры своим ключом и дождавшись, пока в прихожей соберется как можно больше народа. Время было довольно раннее, люди еще не разошлись по своим делам. Кто-то вышел с полотенцем из ванной, кто-то встал на пороге кухни, продолжая жевать, высокий парень в офисном костюме уже надевал туфли, модно одетая женщина стояла перед большим зеркалом в прихожей. Последней выплыла из своей комнаты командирша Валентина Николаевна, тут ошибиться невозможно: отец хорошо ее описал. Она была в полосатом махровом халате, на лице — выражение крайнего неудовольствия. Как будто в ее спальню во дворце вошли без доклада.

— Картина «Не ждали», — сказала Лариса. — Доброе утро. Меня зовут Лара. Если кто-то меня не узнал или вообще видит первый раз, то я здесь живу. Мой отец Виктор, конечно, всем знаком. Делал в моей комнате ремонт. Привет от него.

— Доброе, — сказала хорошо одетая брюнетка лет тридцати пяти. — Меня зовут Марина. Будем на «ты»?

— Конечно, — ответила Лара. — Если кто-то еще согласен, это очень бы все упростило. Все-таки в одной квартире…

— Я резко согласен, — улыбнулся парень, который уже надел туфли. — Толя. Поскольку я не завтракал, а в этом твоем сундуке по всему — торт, могу задержаться. Ты ж не одна собиралась его съесть?

— Я потому так рано и приехала, чтобы всех застать. Иду в свою комнату, накрываю стол. Кофе у меня растворимый. Ничего?

— Ничего хорошего, — произнесла серьезно Марина. — Виктор себе такого не позволял, а я вообще на диете… Так долго на диете, что тоже задержусь. Я этот торт узнала.

— Вот и отлично. Со всеми познакомимся ближе за кофе, заходите через пять минут.

Лара вошла в свою комнату и ахнула. Да, на такие чудеса способен только ее папа со своими уникальными друзьями. Комната — метров тридцать, с очень высоким потолком — превратилась в стильное и в то же время уютное дизайнерское жилище. Это уже была не комната. Арки, отделенные простой, но очень удобной мебелью уголки, создавали впечатление необычной квартиры. Здесь было место и для работы с компьютером, спальня с очень красивой кроватью, гостиная с круглым небольшим столом и маленькими уютными креслами. Отец потратил на это совсем немного денег. Да. Всего лишь хороший вкус и… друзья. «Как жаль, что этого гена у меня нет, — подумала Лара, — но сейчас я постараюсь».

Она включила электрочайник, достала чашки и блюдца с полок того, что был похож на антикварный буфет, одновременно напоминавший стильный бар. Когда соседи вошли и сели вокруг стола, оказалось, что их не так уж и много. С Ларой семь человек.

— Поскольку Марина и Толя торопятся на работу, а я сегодня свободна, предлагаю сразу навалиться на торт, а потом успеем познакомиться. Валентина Николаевна, о вас мне папа рассказал, — улыбнулась Лара командирше и поставила перед ней тарелочку с огромным куском торта.

— У меня диабет, — строго сказала Валентина Николаевна. — Но торт я люблю. Спасибо.

Лара включила телевизор для разогрева, все стали обсуждать новости, особенно очередное повышение тарифов. Торт стремительно таял, кофе Лара наливала уже несколько раз, на какую-то секунду ей показалось, что она попала в старое кино. Она первый раз в жизни сидела за столом с соседями.

Вдруг в прихожей зазвонил телефон. Никто не дернулся, неторопливо и гордо поднялась только Валентина Николаевна. Ясно, что важных звонков по общему телефону может ждать только она. Телефон звонил долго. Марина фыркнула: «Пошла сначала свой жабий настой пить. Надо же так себя любить. Пусть весь мир подождет». Лару дернула за рукав худенькая седая женщина в очках.

— Меня зовут Нина Георгиевна. Можно просто Нина и на «ты». Даже хотелось бы. Твой отец тебе сказал, что Вале нужно платить? Я ему говорила.

— За что? — изумилась Лара.

— Не знаю, — пожала плечами Нина Георгиевна. — Ну, она же старшая. Вроде так положено. Мы всегда ей платим. Каждый месяц.

— Сколько?

— Она всем разные бумажки дает. Типа самодельные квитанции. Но с печатью. Я плачу пятьсот в месяц. Марина, кажется, тысячу.

— Вы, случайно, не сумасшедшие? Это мошенничество! Я ничего не собираюсь ей платить.

— Лучше плати, — невозмутимо сказала Нина Георгиевна. — Некоторые тоже, как ты, пытались возмущаться. Но она начинает орать, придираться. Иногда даже участкового приводит. Жалуется: не там поставили, не то включили, много воды льют, гости приходят… В общем, никому это не надо. Легче платить.

— Да. Дела… — Лара не то чтобы приуныла, но задумалась. Это уже не очень похоже на старое идиллическое кино с Олегом Меньшиковым.

— Так, мне пора, — поднялся Анатолий. — Спасибо, Лара. Увидимся вечером.

— Мне тоже пора, — встала и Марина. — Я не стала похожей на Карлсона? Съела четыре куска!

Вдруг в прихожей что-то загремело, как будто стена обрушилась. Толя, Лара и Марина выбежали первыми. И остолбенели. Массивная тумбочка, на которой стоял телефон, лежала на боку, огромное старинное зеркало еще продолжало осыпаться мелкими кусочками из темной рамы. А на полу, усыпанная зеркальными осколками, лежала Валентина Николаевна. Ее лицо, на котором несколько минут назад рдел багровый румянец, стало темно-синим. Глаза остекленели, рот открыт… Лара бросилась к ней, взяла ее руку, потом оттянула веко и повернулась к испуганным соседям.

— Она умерла.

Глава 4

Виктор, которому Лара позвонила сразу же, примчался раньше «Скорой» и полиции.

— Боже! Что произошло? Вы знаете, что ничего нельзя трогать?

— Папа, это знают все, — сказала Лара. — Я только сейчас подумала: а родственники у нее есть? — Она оглянулась на соседей. — Почему им никто не звонит?

— У нее сын, невестка, внук. Только мы не знаем их телефона, — сказала Нина Георгиевна.

— Это вы не знаете, — с непонятным вызовом заявила диковатого вида тетка с оранжевыми волосами, которая стояла, держа за руку странно раздутого мужчину непонятного возраста. Лару эта пара удивила еще во время завтрака в ее комнате. Эти двое все время молчали и синхронно поедали торт. — У меня все записано. Пошли, Леня, найдем.

Они вошли в одну из комнат, а Нина Георгиевна прошептала Ларе на ухо:

— Это Зина с сыном. Они при Валентине были как цепные псы. Мне кажется, она им платила. Леня немного придурковатый. Он никогда не учился и не работал.

Виктор, слушая Нину Георгиевну, смотрел на дочь с тоской и жалостью. Он так старался украсить ее мечту, но судьба все делает по-своему. Он, конечно, жалел Валентину Николаевну, такую мощную и уверенную в себе. То, что с ней произошло, не должно иметь отношения к Ларе. Но это похоже на убийство. Оно случилось в Лариной квартире. Из этого формально вытекают какие-то последствия, показания, проблемы…

— А что с зеркалом? — спросил он. — Как оно могло разбиться?

— Зеркало всегда разбивается к беде, — поучительно сказала Нина Георгиевна.

— Ой, эти забобоны, — вздохнул Толя. — Валентина всегда была неуклюжей, как корова на льду. Она в нормальном-то состоянии все на кухне опрокидывала. А тут ее прихватило, вот она и успела все разнести…

— Толя, — возмущенно произнесла Нина Георгиевна. — Как ты говоришь об усопшей… С ума сойти. «Как корова…» Думать все же надо.

— Вот и думайте, — ответил Толя. — А я пошел на работу.

— И мне пора! — встала рядом с ним Марина.

— Э! Нет! Не выйдет у вас убежать! — заявила с порога своей комнаты Зина. — В полиции сказали, чтоб все, кто был в квартире, не расходились. Умные какие нашлись. Валентина ни на что не жаловалась. Нормально себя чувствовала. А тут поела торта — и померла.

Зина уставилась на Лару злобными маленькими глазками.

— Тьфу ты, черт! — выругалась Марина. — Уже придумала, что сказать. Она у нас специалист по доносам, — объяснила она Ларе и Виктору. — Что ж ты, Зина, тоже не скопытилась со своим Леней. Вы так торт наворачивали…

— Все наворачивали, а померла только Валя, — Зина всхлипнула. — Вот пусть полиция и разбирается, как это вышло. Никого не выпущу, пока начальство не прикажет!

— Слушай, ты б успокоилась на самом деле, — возмутился Толя. — У тебя одно начальство. Было. Вот оно лежит. Раскомандовалась!

Лара сжала виски руками. Это походило на дурной сон. Она взяла отца за руку и повела в свою комнату.

— Папа, кошмар заключается в том, что это действительно очень похоже на отравление.

— Похоже, — ровно сказал Виктор. — Она синяя! И стала такой за минуту — не больше. Тут говорили про какой-то настой. Надеюсь, не жабий. Хорошо, что на тарелках остались кусочки торта. Чашки тоже мыть нельзя. Хотя, наверное, это тромб или обширный инфаркт. Гадать тут нечего. Нужны опытные специалисты. Подожди, я сделаю пару звонков. Мне кто-то говорил об одном частном детективе.

— Папа, не увлекайся. С какой стати? Это дорого. Пусть родственники их и нанимают, если будут основания. Мы-то здесь при чем?

— Ни при чем, конечно. Просто не помешает в том случае, если она действительно отравилась тортом или кофе. Я подумал об этом только потому, что понял, какие тут «теплые» отношения. А вдруг кто-то воспользовался ситуацией с твоим появлением, этим тортом… Теперь выясняется, что здесь живет профессиональная стукачка. Понимаешь, я месяц сюда ходил, был уверен, что они чудесно друг к другу относятся.

— Ежу понятно, что ты так думал, — озабоченно сказала Лара. — Ну, позвони, действительно не помешает… И маме надо как-то сказать.

— Скажем дома. Когда все прояснится, ты же вернешься со мной домой?

— Конечно, нет. Папа, я здесь живу.

Глава 5

Сергей Кольцов, частный детектив, какое-то время задумчиво смотрел на телефон, затем поднял взгляд на лицо жены Насти. Тревожно взлетевшие ресницы над бархатными карими глазами, напряженная морщинка между бровями, плотно сжатые губы — всего лишь ее обычная реакция на любой звонок о чьем-то несчастье. По другим поводам Сергею в принципе звонили крайне редко. Он опустил взгляд. Сын, Олежка, смотрел на него ярко-голубыми глазами радостно, с готовностью к любому действию: куда угодно готов бежать, лететь с горы на санках, кататься у отца на плечах, кувыркаться, хохотать. Вот такая у него компания после долгого и вполне себе чудесного холостяцкого периода. Захотел — поехал на дело, не захотел — отказал. После женитьбы уходить из дома стало труднее. Он не научился расставаться с Настей. И с Олежкой. Сейчас это вообще не дело, просто очередная просьба знакомого подключиться к проблеме его друга. Женившись, Сергей дал себе слово — такие просьбы «по дружбе» резко пресекать. Но не тут-то было. Настя считает, что он чем-то обязан человечеству. Если она сейчас решит, что это серьезно, придется работать. Вот так, с бухты-барахты, без договора, не видя клиента, отложив даже радость Олежки на потом. Собственно, они поженились после того, как Настя практически сделала за него работу, серьезную, опасную, на интуиции, сострадании и вдохновении. Он в это время пялился на нее, как влюбленный осел. Примерно так оценивал Сергей то их совместное дело. Теперь они — соратники.

— В общем, Настя, — сказал он. — Дело ерунда. Справится любой следователь. Возможно, там просто несчастный случай или естественная смерть от какой-то болезни.

— Почему тебе позвонили?

— Дочка друга мужика, который позвонил, оказалась в сложной ситуации. Как им кажется. Но я так не думаю. Это перестраховка.

— Ты не можешь подробнее?

Сергей взял на руки ребенка, высоко поднял его у стеллажа с игрушками.

— Возьми тот мяч с верхней полки. Он нам очень нужен. Молодец. Теперь сходи в ванную, хорошенько его помой, вытри и принеси, ладно? Только как следует. Мы будем на него тарелки ставить во время завтрака. У кого не упадет. Договорились?

— Да! — радостно выдохнул Олежка, схватил красный мяч и деловито направился в ванную.

— В общем, это нелепая история, — сказал Сергей. — Выеденного яйца не стоит…

Настя слушала очень сосредоточенно.

— Надеюсь, ты так не думаешь на самом деле, — сказала она, дослушав. — Согласись, совпадение очень странное. А вдруг действительно кто-то воспользовался появлением этой девушки и… Сережа, ты же знаешь, как это бывает.

— Ты хочешь сказать, что у тебя что-то щелкнуло, звякнуло, дернулось? Включилась твоя интуиция?

— Да, — твердо заявила Настя. — И потом, я всегда жила среди врачей и фармакологов — коллег мамы. Это не естественная смерть.

— Понятно. Вари кофе, я позвоню Славе и Масленникову. Без них я — ноль без палочки.

Настя быстро прошла на кухню, по пути перехватила радостного Олежку с мячом. К фокусам своих мужчин она привыкла. И небьющиеся тарелки у нее, конечно, имелись.

— Привет, Слава, — сказал Кольцов руководителю управления по расследованию убийств Вячеславу Земцову. — Ты удивишься, но, возможно, кое-кого убили. Одну даму.

— Если ты хотел меня удивить, то тебе это удалось, — хмыкнул Земцов. — А сейчас мне нужно работать.

— Слава, послушай, пожалуйста. Масленникову это точно будет интересно как эксперту. Он очень любит отравления. Дама лежит дома синяя. А если он возьмет это дело, то куда ж ты от него денешься.

Земцов вздохнул и выслушал Сергея.

— То есть ты представляешь интересы девушки, которая вошла в эту квартиру первый раз, правильно я понял?

— Не то чтобы представляю. Просто есть опасения, что у нее могут быть неприятности в случае халатного расследования.

— Так. Допустим, эту даму отравили или что-то еще. Там полная квартира подозреваемых, и только эта девушка практически не знала покойную. Какой у нее мотив может быть даже при халатном расследовании?

— Да простой, Слава. Простейший. Купила комнату в коммуналке в центре, чтобы выморить всех остальных жильцов. Такое бывает.

— Но не так тупо. Приступить к делу с первых минут?!

— Бывает и тупо.

— Ладно. Давай адрес. Если Масленникова это заинтересует, мы заберем эту покойницу. Девушку будем обыскивать, как и всех остальных жильцов. Удивляюсь, ты же вроде женился. А все какие-то девушки.

— Так ведь я волею пославшей мя жены…

Глава 6

Мелкие осколки зеркала делали ситуацию совершенно нереальной. Люди стояли в прихожей, боялись двинуться с места, никто не решился даже закрыть покойнице глаза и снять осколки с ее лица. Сказали ведь — ничего не трогать. Первым в квартире появился участковый — молодой, коротенький и толстый парень. Вошел привычно, как в собственную квартиру, видно, бывал он здесь не раз.

— Так-с. Здрасте. Ничего себе. Вчера с ней говорил, она тащила из «Ашана» телегу на колесах, — и тут бах! И че у вас творится? Драки не было? Лучше говорите правду. Следствие все равно узнает. А это кто? Я их не знаю.

— Жиличка новая, — проскрипела Зина. — И ейный папаша. Она сегодня приехала с тортом, Валя его поела — и вот. Драки мы не видели. Мы все в комнате этой сидели. Потом приехал ейный папаша.

— Меня зовут Виктор Корнилов, — мягко сказал отец. — Моя дочь — Лариса — купила комнату в этой квартире. Я месяц занимался ремонтом, Лара приехала сюда только сегодня.

— Ваши документы, — выпалил участковый. — И документы на жилплощадь.

— Как вас зовут? — спросил Виктор. — Надо бы познакомиться.

— Николай Нискин, участковый инспектор по данному микрорайону.

Лара и Виктор молча протянули ему паспорта, потом она показала купчую. Нискин долго и подозрительно ее рассматривал. После изрек:

— Какая-то странная. Печать вроде размазанная…

— Перестаньте валять дурака, — резко сказала Лара. — Вы должны знать, где находятся другие экземпляры этого документа. И вообще, мне кажется, вы забыли, зачем пришли.

— Видишь, Коля, — охотно внедрилась Зина, — что за жиличка у нас завелась. Ей по барабану, что ты — начальство.

— Надоело, чесслово, — произнес Анатолий. — Зина, ты не можешь не вставлять свои пять копеек каждый раз, когда это не твое дело? Коля, мне надо на работу. Я могу уйти? Или мне целый день эту бодягу слушать?

— Какая работа, — пожал плечами Коля. — Тут такое происшествие. Следователь велел никого из квартиры не выпускать.

— Где он, твой следователь?

— Он не мой, — строго пошутил Коля. — Он теперь ваш. Откуда я знаю, где он. Щас приедет. Один у него труп, что ли.

— Подъехали, — сказала Марина, выйдя из кухни. — Я в окно видела. Менты и «Скорая».

— Надо говорить «полиция», — назидательно произнес Нискин.

— Давай, поучи меня, — пренебрежительно ответила Марина. — Ты пришел весь такой важный. А у тебя с Валькой больше всех терки были. Мы просто платили, а ты с ней торговался. Своими ушами слышала.

— Да ты… Ты сама поняла, что сказала?

В это время в квартиру уже заходили два врача и два полицейских за хмурым человеком в штатском. Это, по всему, и был следователь. Он не поздоровался, просто молча уставился на труп. Потом врачи осматривали тело, и уже все жильцы показывали следователю паспорта с регистрацией, его помощник записывал места их работы, телефоны. Врач подошел к следователю.

— Напишем в акте, что она скончалась. Приблизительное время. От чего — мы не эксперты.

— Спасибо. Эксперт должен подъехать, — буркнул следователь. — Вы свободны.

Он повернулся к своей группе.

— Ребята, надо собирать то, что они ели и пили. В какой комнате? — повернулся он к жильцам.

— Вот! — воодушевленно распахнула дверь к Ларе Зина.

В это время в прикрытую входную дверь позвонили. Участковый важно распахнул ее, как хозяин, встречающий гостей, и впустил группу мужчин в штатском.

— Че это? — удивился он. — Столько экспертов теперь выезжает на один труп?

— Я не понял, — сказал следователь микрорайона Денисов. — Должна приехать Тамара.

— Так я и приехала, — сообщила с площадки женщина, одетая в пальто, напоминающее плащ-палатку.

— Благодарю всех за работу, — сказал серьезный молодой человек в темном костюме. — Вячеслав Земцов, руководитель управления по расследованию убийств. Со мной специалист по особо важным экспертизам генпрокуратуры Александр Васильевич Масленников и частный детектив Сергей Кольцов. Мы берем это дело, — он протянул следователю удостоверение.

— Если честно, — тот стал даже менее хмурым, — дарю его вам с большим удовольствием. Тамара, ты, кажется, здесь не нужна.

— Ничего себе, — протянула та и посмотрела на лежащее тело. — Мне никто не доложил, что тут какую-то шишку грохнули.

— Я в шоке, — заключил участковый Нискин. — То вообще не дождешься, чтоб приехали, а то нарасхват…Так я не понял: город, что ли, берет Валентину?

— Да, Коля, — хлопнул его по плечу Денисов. — Самая высшая инстанция. Вот эксперт генпрокуратуры. Согласен с Тамарой: я и не знал, что у вас в коммуналках такие шишки живут. Да так оперативно приехали. До встречи, друг.

— Ты, Коля, — гений, — сказала Марина, глядя не на Нискина, а на стройного блондина в джинсах и кожаной куртке, который задумчиво по очереди рассматривал всех присутствующих, словно артистов, вышедших на поклон. Он встретил ее взгляд и представился:

— Сергей Кольцов, частный детектив.

— Спасибо вам огромное, что приехали, — сказал Виктор.

— С вашего позволения, — открывая закаленный в боях портфель, заметил эксперт Масленников, — я приступаю к работе.

— Не будем вам мешать, а в плане помощи могу лишь с участковым переписать всех, кто был на момент смерти в квартире, данные передам, — с готовностью предложил Денисов. — Тамара, ты потом меня не подбросишь домой? Нам по пути вроде. В отделение не поеду. Я всю ночь мерз у гаража, где машину взорвали.

— Нам, конечно, не по пути, — со смехом ответила Тамара, — и все это знают, но я тебя возьму. Сама с ночи. Спасибо коллегам, что взяли нашу головную боль.

— Пожалуйста, — вежливо ответил Земцов. — Рады знакомству.

Следователь Денисов с Тамарой составили списки жильцов, передали Земцову, стали прощаться.

— А я останусь, — заявил Коля Нискин. — У вас будут вопросы. Они тут небось такого наговорят. Я лучше знаю.

— Ясен пень, — хмыкнул Анатолий. — Тем более, что делать тебе нечего. А я могу наконец на работу ехать?

— Конечно, — ответил Земцов. — Все могут идти по своим делам, а кто остается, просьба уйти в свои комнаты. — Вам придется остаться, — он посмотрел на Лару. — Я правильно понял, что это вы въехали сюда сегодня и привезли торт? Нам необходимо взять все, что нужно для экспертизы. Да, те жильцы, что уедут, могут доверить кому-то из соседей ключи, чтобы мы взглянули на комнаты хотя бы с порога. Это не обыск. Просто поверхностный осмотр.

— Следы борьбы во время удушения? — рассмеялся Анатолий. — Я вообще никогда дверь не закрываю. Вот моя комната. Наличные держу в банке.

— Я закрываю всегда, даже когда дома, — Марина протянула Славе ключ. — Берите, пожалуйста. Мне скрывать нечего. И лишь бы на этом все закончилось. Потом закройте, пожалуйста, и отдайте ключ Нине Георгиевне. Ни в коем случае не этой парочке, — она кивнула на Зину с сыном, — и не участковому.

— До чего люди наглые, — сделал вывод Коля Нискин.

Глава 7

Когда все разъехались, увезли тело Валентины Николаевны, Лара вытолкала отца, чтобы он вернулся на работу. Сама закрыла изнутри дверь своей комнаты, села на диван, глядя на стол, с которого забрали остатки торта, тарелки, чашки… Ее руки предательски дрожали, она очень крепко сжала зубы, как делала всегда, когда ей хотелось заплакать. Она никогда не плакала. С детства считала это постыдной слабостью. Но дело в том, что явно авторитетный и очень опытный эксперт тихо сказал Земцову:

— Похоже на отравление, Слава. Есть слабый запах миндаля изо рта. Торт как раз с миндалем. В него легко добавить цианид. Если при вскрытии не обнаружится патология, вызвавшая мгновенное удушье, то это больше ни на что не похоже. В комнате покойной лежат результаты недавнего обследования из районной поликлиники. Кардиограмма нормальная. В крови следы сахара, очень низкие титры — это не диабет. Хотя ей и написали такой диагноз. Поэтому не ограничивайтесь только остатками еды, возьмите ее зубную щетку, пасту, все, что можно, из ее холодильника. Ну, и конечно, лекарства из аптечки.

Отец, уходя, смотрел на Лару умоляюще, перед этим мама просила ее по телефону приехать домой хотя бы сегодня вечером. Лара ровным голосом заявила:

— Нет. Я обязательно заеду завтра. Просто я уже взяла день на работе, чтобы провести его здесь… Всякие дела, что-то купить, развесить. Ну, получилось не очень приятно, но это не повод нарушать свои планы.

Вот сидела она сейчас, глядя на неубранный стол, с которого, возможно, пришла смерть, и ненавидела себя, свои планы, свою упертость, с которой не могла справиться. Ей больше всего хотелось находиться в своей квартире с родителями, а не трястись тут одной. Умыться не выйдешь, чтобы не встретить злобный взгляд Зинки, не увидеть раму от зеркала и вообще весь этот кошмар. Лара верила в знаки, в судьбу, ей казалась знаком и судьбой возможность поселиться в этом месте Москвы. Но то, что случилось сегодня, разве это не знак того, что она ошиблась? Что ее навязчивая идея оказалась ловушкой? В общем-то, ничего страшного, постаралась успокоить себя Лара. Продать эту комнату проще простого. Но неизвестно, что выяснится, какие придется давать объяснения. Да и не в этом даже дело. Лара не собирается уступать. Это не ее формат — менять свои решения. Но как же ей плохо и одиноко сейчас. В дверь постучали. Она встала, открыла.

— Я все убрала, — кротко сообщила Нина Георгиевна. — Они разрешили. Хочешь, уберу у тебя со стола?

Лара пожала плечами.

— Не знаю. Нина, мне нужно в туалет, в ванную, покажи, пожалуйста, где у вас тут все. Полотенца надо брать с собой или там можно повесить?

— Толя все оставляет в ванной. И Валя оставляла… Ее вещи забрали на экспертизу. А мы все носим с собой и обратно в комнату. Лично мне не хочется, чтобы моим полотенцем Зинкин сын ноги вытирал.

— А, — сказала Лара. — Понятно. Мне тоже этого не надо.

Она взяла полотенце, Нина Георгиевна провела ее по местам общего пользования. Потом предложила пообедать вместе с ней: «Я котлетки вчера пожарила».

— Ой, — содрогнулась Лара. — Нет, спасибо. Пока не хочу. Попробую поспать.

Она вернулась в комнату, переоделась в пушистый длинный халат и залезла в нем под одеяло. Надо согреться, потому что холодок смерти гуляет по квартире.

Ей почти удалось задремать, когда в дверь опять постучали. Лара открыла глаза и подумала: «Вот ужас!» Первым желанием было не открывать. Но она заставила себя встать, подойти к двери, повернуть ключ.

— Ты не спала? — смущенно спросил сосед Анатолий, который так рвался утром на работу.

— Пыталась, — удивленно ответила Лара. — Я не поняла, ты же вроде уехал.

— Да как-то не работалось, знаешь. И я подумал: тебе-то здесь, наверное, еще хуже. Короче, у меня виски и королевские креветки. Новоселье как-никак. Ну, и за знакомство, и за упокой Валькиной души…

— Проходи. Юмор у тебя, однако… Но, знаешь, хоть я не люблю виски, это, пожалуй, сейчас то, что нужно. У вас всегда в квартире такой могильный холод?

— Холод — всегда, — Толя вошел, поставил на стол бутылку, нашел блюдо для креветок и рюмки. — Могильный — именно сегодня. С чем сейчас и будем бороться.

Они выпили. Лара почувствовала, как теплеет ее кровь. Улыбнулась соседу.

— Толя, я не поняла одного: ее увезли, а родственники так и не приехали.

— Я слышал, как Зинка с сыном говорила. Они то ли не в Москве, то ли сказали, что не в Москве. Чего теперь торопиться? Приедут. Они деловые, как Валька. Сразу начнут продавать, вывозить, она в свою комнату все тащила, как муравей.

— Они ее не любили?

— Я ж говорю: они такие же, как она. Только хватательный и получательный инстинкты. Она с нас имела каждый месяц тысяч восемь-десять. Это просто так и еще на придуманные цели. Я тут как-то подумал: две тысячи в месяц, которые она с меня стригла, сейчас и не деньги вовсе, но если бы я их откладывал, как школьник деньги на обед, то мог бы наконец поменять машину. За столько-то лет.

— Слушай, ты молодой современный мужчина. Можешь мне объяснить, почему ты повелся на этот шантаж с поборами? Ну, понятно, что можно запугать Нину Георгиевну, но вы с Мариной — не такие.

— Мы — крутые, это ты верно подметила. Но ты, говоришь, не в России жила в последнее время? А до этого была папина дочь. Остальные знают, что в Москве в большинстве домов люди платят мошенникам, которые запаслись кучами нужных бумаг и поддержкой других мошенников. Это может называться кооператив, какое-нибудь товарищество, старшие по дому. У нас по квартире. Нет закона, по которому они имеют право собирать нецелевые деньги. Но скажу про Вальку. Мы на каком-то собрании согласились, что она будет улучшать квартиру, а мы просто лежать пузом кверху. Надо же что-то менять, ремонтировать, исправлять. У нас засоры, трубы прорывает, то да се. Даже я подумал, что это будет типа общак. Если авария, а мы на работе, ей же деньги срочно нужны, так? Прошли годы, ничего нам не поменяли даже на копейку. Что-то сломается, мы приходим — а у нас другая старая ерунда стоит, наверное, с помойки. У нее много таких «умельцев». У себя она что-то ремонтировала. Говорила, что у нее все рушится. Я, к примеру, ее посылал и переставал платить. И такие странности начинались. То хулиганы стекла побьют в машине. То в подъезде лампочка оказывается выкрученной, и у меня кто-то все из карманов выворачивает, при этом морда лица страдает. А Валя ночи напролет за компом отчеты пишет. Отмывает наши трудовые. Так все поступают. От одной Вальки другую не ищут. Я стал платить, и все происшествия прекратились.

— Криминальные контакты у покойной, — задумчиво сказала Лара. — Но тогда, может, кто-то…

— Может, и кто-то очень близкий. В ее случае я ничему не удивлюсь.

— А кроме этого, на что она жила?

— На все. Она — персональный пенсионер, ветеран, инвалид, что там еще, я не знаю. Она все это купила. Держит какие-то торговые ряды на рынке, сын привозит из Китая всякую хрень. Точно не знаю, конечно, чем они торгуют, просто видел, как он коробки какие-то на мусорку выбрасывал.

— Живут ее родичи далеко?

— Дом за городом, квартира где-то. Не знаю точно. Слушай, я что-то есть захотел. Это не еда. У тебя ничего нет? Торт не предлагать. Спокойно. Шутка.

— Нет… Я тоже бы поела. Быстро мы с креветками расправились. Мне вообще-то Нина предлагала котлеты. Может, попросим? Я завтра ей верну. В смысле, куплю фарш или полуфабрикаты, что ей больше понравится.

— Вижу, ты страшно домовитая. Кофе растворимый, полуфабрикаты. Сразу скажу, не смогу на тебе жениться. Хотя ты красивая. Но у меня навязчивая идея — жена должна готовить, постоянно и творчески.

— Знаешь, с каким опытом я живу с сегодняшнего утра? — улыбнулась Лара. — Навязчивые идеи надо давить в зародыше. Пока не захлопнулась мышеловка. Жить на Сретенке — это была моя навязчивая идея.

— Обалденный опыт, — восхитился Толя. — Как философ философа я тебя понимаю. И сразу представил, как жена моей мечты, прокрутив мясо в мясорубке, насыпает туда…

— Прекрати! Мы сидим, пьем, чтобы отвлечься, а не наоборот. Кстати, я не хотела обломать твою идею. Она вполне безобидная и осуществимая. Очень многие женщины с удовольствием будут готовить тебе. Я даже знаю таких: работаю психологом в клинике пластической хирургии.

— Не! — решительно заявил Толя. — Ботокс и силикон не пойдет. Будем искать. Где-нибудь в деревне, у березок… А ты здорово смотрелась бы на фоне березы. Русая, с косой, глаза… Коса своя?

— Да. Не могу с ней расстаться. Привыкла.

— Отлично. Я вообще-то художник в рекламной фирме. Могу сделать деловое предложение.

— Спасибо, нет. Я не буду висеть на растяжке с караваем в руках.

— Жалко. Так я пошел за котлетами к Нине.

Он вышел из комнаты, а Лара откинулась на спинку кресла и вздохнула глубоко и облегченно. На нее алкоголь обычно не действовал, но сейчас он растопил тяжесть в груди, развеял плохие мысли. Вовремя он пришел, этот симпатичный сосед, который к тому же не собирается на ней жениться. Она терпеть не может сексуально озабоченных. У него хорошая фигура, серые глаза, короткий ежик то ли светлых, то ли седых волос. Хотя ему немногим больше тридцати по всему. Ларе нравилась ранняя седина у мужчин. Ей казалось это признаком породы. Толя похож на англичанина. Ему бы пошел старинный замок, о котором говорила мама. Смешно. Лара уехала из страны породистых британцев и старинных замков, чтобы поселиться в этой коммуналке. А как здесь оказался Толя? Почему один? Она вдруг подумала о соседке Марине. Она тоже приятная. И возраст примерно такой же. Живут в одной квартире. Интересно: между ними ничего нет? Она слышала, как Толя разговаривает с Ниной Георгиевной, потом голоса зазвучали дальше, на кухне, потом она почувствовала запах разогреваемых котлет… Свернулась в клубочек и как-то мгновенно, легко уснула.

Глава 8

Сергей с Олежкой трудились. Отрабатывали удар правой ногой по яркой спортивной груше.

— Извини, Сережа, — сказала Настя, наблюдая за этим процессом уже полчаса. — Ты не мог бы мне объяснить, зачем четырехлетнему ребенку нужен удар правой ногой? Я в этом вижу только опасность, что он ее сломает.

— Объясняем маме, сынок, — с готовностью повернулся Сергей. — У Олежки, как нам всем троим известно, две руки и две ноги. Мы каждый день отрабатываем по очереди — удар правой рукой, левой, правой ногой, левой. Во-первых, я показываю, как это делать правильно, чтобы не сломать. Во-вторых, он не собирается драться сейчас, в свои четыре года. Мы просто готовимся… ну, к жизни, что ли. Не знаю, как это сформулировать.

— То есть, по-твоему, наш сын должен бить кого-то ногами?

— Ни в коем случае! Посмотри на это ангелоподобное существо. Мама говорит, я был точно таким же в его возрасте. Он всех любит, ему все нравятся, он всем доверяет. Поэтому мне хочется, чтобы на всякий случай он умел хорошо себя защищать. Для того, чтобы это было просто, изящно и органично, мы и начали тренировки. Наш противник — эта груша. Олежек, у тебя есть другие враги?

— Да! — радостно ответил Олежка. — Будильник, спать днем и когда ты уходишь. Три врага.

— Вот видишь, — улыбнулся Сергей жене. — Все в порядке?

— Да, конечно, — ответила она, погладила сына по голове, потом подняла его на руки. — Знаешь, Сережа, я стою тут, смотрю на него и ужасно по нему скучаю. А когда ты говоришь про будущую жизнь, про всякие случаи… Короче, я уношу его умывать и кормить.

— Он очень неплохо работает ногами, — заметил Сергей. — Но если тебе нравится, носи его на руках. Как говорил не помню кто: если каждый день поднимать теленка, поднимешь и корову.

— Да, теленок, котенок, зверенок, — целовала Настя ребенка. Тот жмурился от удовольствия.

От мелодии телефона Сергея, звук которого был включен на максимум, все вздрогнули.

— Черт, я боялся, что не услышу, поэтому врубил громкую связь. Да. Кольцов слушает.

— Добрый день. Это говорит Лариса Корнилова, вы были у нас в квартире в Печатниковом переулке, когда умерла моя соседка.

— Я понял. Что-то еще случилось?

— Какой-то ужас. В общем, одна сумасшедшая соседка вызвала того сумасшедшего участкового, он пришел с группой захвата, и они увели моего соседа Толю. В наручниках!

— Что предшествовало такому повороту?

— Толя заметил, как эта соседка вошла в комнату Валентины, которая была опечатана. Отлепила бумажку, что-то там искала. Он сделал ей замечание, она вызвала полицию, кричала, что мы пьем, хулиганим, хотим ее убить. Они ворвались в мою комнату, стали говорить гадости, ну, и…

— Что сделал Толя?

— Он ударил участкового. Они ему пистолетами угрожали, схватили…

— Картина ясна. Как фамилия соседа?

— Васильев.

— Ждите. Я приеду. Сначала в опорный пункт за Васильевым.

Настя вздохнула, опустила ребенка на пол.

— Олежек, сходи сам умойся. Я папу провожу. Сережа, и зачем ей все это понадобилось, тебе понятно? Криминальная коммуналка, такие проблемы.

— Понимаешь, эта Лара производит впечатление очень последовательного человека, который делает все по плану. То, что в квартире произошло, возможно, убийство, не говорит о том, что она криминальная. Если экспертиза покажет отравление, значит, кто-то один — убийца, но он может не жить в квартире. Соседка могла принять яд вместо лекарства перед тем, как поесть торта, или после, яд могли принести накануне, к примеру. Эта Лариса просто попала. Но она не считает, что нужно уступать обстоятельствам. И вместо того, чтобы поехать к родителям и там отсидеться, а потом продать к такой-то матери эту комнату, она продолжает осуществлять свой план. И получает все сюрпризы по полной программе. Этот участковый — такая творческая личность, что может завести дело о хулиганстве. Я понял, что Лариса сидела с соседом Васильевым в своей комнате и там было спиртное. Ну, и сосед сделал с участковым то, что Олежка с грушей.

— План-то ее в чем?

— Жить на Сретенке, ешкин кот! Отец сказал, что они с детства не могли вытеснить эту странную идею из ее головы. Лариса из Англии уехала, замуж там за кого-то не вышла… И стоит на своем. Догадываюсь, кто шарил в комнате покойницы. Это интересный момент.

— Я поняла, — сказала Настя. — И, знаешь, раз так, считаю, что Корнилова не должна уступать. Но помочь ей можешь только ты. Я покормлю Олежку и посмотрю в Интернете, что это за сосед. Анатолий Васильев. Адрес я еще в прошлый раз записала. Возможно, он известный хулиган, пьяница, и вам не стоит ввязываться в эту историю. Странно, что они сразу после смерти соседки, только познакомившись, стали вместе выпивать, а потом Лариса решила его спасать…

— Ты всех Анатолиев Васильевых к моему приходу изучишь? — деловито спросил Сергей, думая о чем-то своем.

— Сережа! Эй! Когда люди слишком увлекаются спортом, они забывают о мозгах. Не хочу тебя обидеть, но все жильцы квартиры у тебя в списке, а я всегда дублирую у себя то, что мне интересно. У Васильева есть фото, адрес, домашний и мобильный телефоны, найдется место работы. Его долго искать не надо. Он такой один.

— Наверное, работа с грушей действительно тупит, — вздохнул Сергей. — Я не знал, что тебе это дело интересно, что ты информацию к себе перегнала.

— На всякий случай. Я тебя не обидела? Просто недавно объясняла соседке, что легче потеряться для всех в одном подъезде, чем в Интернете. Она попросила меня посмотреть ее новые фото на страничке в ЖЖ, я набрала и ахнула. Ну, скажем так, она там не совсем одета и назначает кому-то свидание. У нее муж ревнивый! Я говорю: «Катя, ты понимаешь, что если тебя захочет найти человек, который живет в Африке, он это сделает легко. Он увидит и прочитает!»

— А она что?

— Обрадовалась! Говорит, у нее уже есть поклонники из Пакистана, Индии и Казахстана. Сережа, ты иногда с ее мужем разговариваешь. Ты не проговоришься?

— Кириллу? За кого ты меня принимаешь? А она пусть шарит по всему миру. Муж в сетях не сидит. У него телевизор под пиво. Вот что толкает женщин на измену.

— Я ничего тебе ни про какие измены не говорила. Может, она ни с кем и не встречалась. Просто флиртует, как многие. Скучно ей смотреть телевизор под пиво. Ладно, иди. Позвоню, если появится информация или мысль.

— Умница! — прижал ее к себе Сергей. — Это верно. Мне твоя мысль пригодится в любом случае. Ты сказала, что смотришь на Олежку и скучаешь по нему, а я смотрю на тебя пятый год и скучаю. И так неохота тащиться в эту коммуналку… Понимаешь, там столько разных людей, каждый со своим приветом, и эти приветы просто порхают по замкнутому пространству. И участковый как венец всего этого бреда. Я люблю тебя.

— И я, — шепнула Настя. — Приезжай быстрее.

— Проще всего сказать: «И я», — заметил Сергей. — Ты никогда не говоришь первая: «Я люблю тебя».

— Серьезно? Ты просто не слышишь.

Сергей пошел собираться. Думал он о том, что Земцову его новые клиенты могут окончательно разонравиться.

Глава 9

Голос Коли Нискина был слышен в коридоре. Он вдохновенно орал.

— Все, Васильев! Считай, ты доигрался! Нападение на представителя власти — раз! Нарушение общественного порядка — два! Пьянка — три! И то, что ты эту жиличку раньше знал, — четыре! Я сразу понял, что она не просто так там появилась. Торт, ты вокруг нее крутишься… Сообщники вы! И правду Зинка сказала, что это ты на самом деле в комнату Валентины хотел влезть, а она тебе пыталась помешать.

— Придурок, — раздался спокойный голос Анатолия.

Сергей стоял на пороге и смотрел, как один из оперативников бьет Васильева кулаком в лицо, а второй держит руки задержанного за спинкой стула. Несмотря на то, что они в наручниках.

— Приветствую вас, господа, — других не вижу здесь, — произнес Сергей. — Нискин, вы меня узнаете? Я Кольцов, расследую причины смерти Валентины Сидоровой в составе группы следователя Земцова.

— Узнаю, — ответил Коля. — А в чем дело?

— Хорошо считаете. Один, два, три, четыре. Это плюс. А вот произвол с задержанием, наручниками и побоями — это большой минус.

— Это мы наносим побои??? Ты подойди, посмотри на меня, подойди!

— Можно на «ты»? Без брудершафта? Рад. Целоваться с мужчинами не люблю. Так. Подошел. Что именно ты предлагаешь мне увидеть?

— Ничего себе, — выдохнул Коля. — А под глазом!

— Под каким?

— Вот этим! — Коля чуть не воткнул себе палец в правый глаз.

Сергей осматривал его с видом клинициста на обходе.

— Так. Глаз в порядке, в смысле — не поврежден. Красноватый белок, правда, но такой же и в левом глазу. Пока у нас не возник спор, не прошу дохнуть. А вот скула под правым глазом действительно отличается по цвету от другой. Фингал есть. Его происхождение можем обсудить, конечно. Вот только… — Сергей подошел к Анатолию. — Вот только кровоподтеки на лице у Васильева и челюсть, которая, возможно, была выбита на моих глазах, тоже будут предметом обсуждения. Васильев, у вас нет, случайно, выбитых зубов? Это вещественное доказательство, можно рассчитывать на приличную компенсацию. Стоматология дорожает.

— Ты пришел нам угрожать? — храбро спросил Коля.

— Мы не будем играть в детский сад, мой маленький дружок, — нежно сказал Сергей. — Вы схватили и избили человека в его квартире, и я слышал, как ты вешал на него, скорее всего, ложные обвинения. Я этого человека вижу второй раз в жизни. Но он — важный свидетель по делу странной смерти Валентины Сидоровой. По первым и поверхностным показаниям соседей у тебя, Нискин, были неформальные финансовые отношения с покойной. Закрывать свидетелей вот так просто — не получится. И если мы пойдем по пути теории заговора, то та единственная соседка, у которой был ключ от комнаты покойной, и она, конечно же, им воспользовалась зачем-то, могла быть с тобой в сговоре. И ты весьма оперативно явился, сразу с ребятами и наручниками… Я это пока в порядке бреда. Но тут мотив и сговор разве трудно предположить?

— Ты че… — опешил Нискин. — Да вы все там…

— Мы все! — отчеканил Сергей. — Мы все боремся за чистоту правоохранительных органов. Вчера как раз читал призыв к гражданам — сообщать о случаях произвола по телефонам доверия. Так что, Васильев, можешь считать, что этот телефон к тебе сам пришел.

Сергей вернулся к столу Нискина, сделал жест фокусника, и в его руке оказалась полупустая бутылки водки.

— Ты мог ее разлить, — укоризненно сказал он Коле. — Поставил прямо на пол, сучишь ногами. Ты не поверишь, я взял ее не глядя. В таких ситуациях бутылку, как правило, держат под столом между ног.

— Ребята, — скорбно велел Коля подчиненным. — Снимите с этого наручники. И пусть они идут в ж…, эти двое. Заговор он мне шьет. Ничего, мы тоже найдем че сказать по телефону доверия. Читал я эту хрень. На дураков рассчитано. Свободен, Васильев.

Коля смял лежавший перед ним протокол и бросил в корзину. Он был потрясен и огорчен. Он делал все по правилам! Пришел на вызов, схватил хулигана, провел следствие… Ну, провел бы, если бы этот пижон не явился.

Сергей с Анатолием вышли из отделения, когда позвонила Настя.

— Сережа, Васильев — художник-оформитель, работает в известной рекламной фирме, представлен на ее сайте. Там он более красивый, чем у тебя. У тебя, наверное, фото на паспорт. А тут он такой эффектный.

— Сейчас уже не очень, — сказал Сергей. — Я так и не выяснил, все ли зубы у него на месте. Но я веду его к свободе, к родной коммуналке, где его радостно встретят совладельцы мест общего пользования. Спасибо за информацию, поскольку мне уже все жильцы «нехорошей» квартиры кажутся подозрительными. Даже моя клиентка. Что меня очень сближает с участковым, хотя он об этом не догадывается.

Сергей открыл Анатолию дверь своей машины, сел сам, они молча покурили.

— Вот на хрена, — задумчиво произнес Кольцов. — На хрена устраивать застолье с выпивкой среди бела дня в квартире, где живет стукачка… В день, когда в этой хате, возможно, произошло убийство и вы все подозреваемые.

— А дышать нам можно? — окрысился Анатолий. — Мы там живем!

— Почему ты там живешь? Давно?

— Я там родился. Родители переехали за город. Я женился, влез в ипотеку, купил квартиру, развелся, оставил жене жилье — и вернулся к разбитому корыту. И почему я в нем не могу посидеть с новой соседкой?

— Не обижайся, Толя, но я спрошу. Вы действительно познакомились только сегодня? Ты как-то нежно коснулся ее руки, когда уходил на работу. И вдруг оказалось, что ты с работы ушел…

— А вот не скажу. — Толя погасил сигарету, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. — Мне нравится, когда вы играете в сыщиков-разбойников. Даже Нискин тряхнул своей чахлой извилиной, что произвело на тебя большое впечатление, как я вижу. Ты рассказывай, как мы с Ларой скрывали свою преступную связь, как грохнули Вальку, как цинично пьянствовали на месте преступления… А я немного вздремну, ладно? Зубы на месте, тебя ведь это интересовало. А вот сотрясение мозга, мне кажется, есть.

— Спи, довезу тебя домой. Крепкий ты парень. И благодарный, этого у тебя не отнять.

— Я заплачу, — не открывая глаз, сонно сказал Анатолий.

— Отлично, — кивнул Сергей. — Я, конечно, потому и бросил семью, дела, что на бабки рассчитывал. Ты, помнится, отдавая нам ключ, что-то говорил о сбережениях, которые держишь в банке. Не надо было мне так спешить. От отбивной, в которую тебя могли превратить, я получил бы больше.

— Обиделся, что ли? — Толя с трудом приоткрыл глаза. — Ну, я могу сказать — спасибо…

— А я могу отдать это спасибо тебе взад. Моя жена по телефону сообщила, что ты — интеллигентный человек, художник и эффектный. На сайте фирмы почерпнула. Корнилова, красивая девушка, получившая образование в Англии, с тобой выпивала. Женщины — загадочные существа, что и делает их жертвами. Потому что мы отнюдь не загадочные существа. Так что дрыхни. У тебя есть минут десять. А я, пожалуй, подумаю о тебе. Единственный мужчина в этой коммуналке, если не считать умственно отсталого сына стукачки. Неустроенная жизнь, большие понты, никого в грош не ставишь, родился в квартире, которая для одного может быть прекрасным вариантом…

— Давай, я это люблю, — пробормотал Толя. — Мне мама всегда на ночь сказки рассказывала.

Глава 10

Они все стояли в прихожей, как родственники. Зинка с колючим и перепуганным взглядом глубоко посаженных глаз, ее сын с открытым ртом, Нина Георгиевна, прижавшая в волнении к груди руки, и Лара, которая улыбнулась и благодарно кивнула Сергею, а затем внимательно посмотрела на сильно изменившееся лицо своего соседа. Все молчали. Сергей наслаждался паузой, как в театре.

— Толя, — не выдержала первой Нина Георгиевна. — Я вызываю «Скорую». У тебя же что-то сломано, мне кажется. Скуловая кость или челюсть. Что с тобой делали? Нужно заявить в полицию!

— Нина, — с нервным смешком сказала Лара. — Он оттуда прибыл. Толя, может, на самом деле кого-то вызвать?

— Кончайте причитать, — мрачно велел Васильев. — Меня не первый раз бьют по морде. Она так просто не развалится. Умоюсь холодной водой и спать лягу. А ты, Зина…

— А что я? — Зина попятилась, сын взял ее за руку, и они стали удаляться в направлении своей комнаты. — Я должна все терпеть? Ты на меня наки… Пошел, пошел, — замахала она перед собой руками, хотя Толя всего лишь сделал шаг вперед.

— Иди, действительно, Зина, — распорядилась Лара. — Повторения этого ужаса не будет. Тем более, с нами частный детектив.

Зина с Леней исчезли за дверью и закрыли ее на ключ изнутри. Нина Георгиевна пошла на кухню пить сердечные капли. В это время входная дверь открылась, и в прихожую вошла Марина.

— Привет, — радостно сказала она, глядя в основном на Сергея. — Какая интересная компания. Не меня ли вы ждете? Ой, Толя, что это с тобой?

— А как ты думаешь, Марина?

— Один друг моего бывшего мужа говорил в подобных случаях: «У меня земляная болезнь. Иду себе спокойно, — и вдруг перед носом земля».

— Тебе кажется, это остроумно?

— Мне кажется, ты тоже немножко выпил.

— Ладно, спасибо за внимание, — сказал Толя. — Я пошел поправлять здоровье и спать. Лара, в бутылке еще что-нибудь осталось? Мне нужен глоток как снотворное и болеутоляющее.

— Наверное, — пожала плечами Лара. — Я не смотрела. Но и не убирала.

— Очень рад, что ты верна себе. Так мне можно к тебе? Серега, я завтра тебя обязательно найду.

— Ищи, — меланхолично произнес Сергей.

Толя и Лара вошли в ее комнату, а Марина с расширившимися от удивления глазами повернулась к Сергею.

— Я что-то пропустила? Почему Анатолий держит бутылку в комнате новой соседки и что у него с мордой лица на самом-то деле?

— Длинная история, — пожал плечами Сергей. — Устал я с ними. У вас тут не соскучишься, и мне надо передохнуть перед очередным сюрпризом.

— Поняла. У меня предложение. Отдохните в моей комнате, раз нас настолько по-хамски бросили. У меня, кстати, есть и коньяк неплохой, и красное вино. Пошли?

— Почему нет, — согласился Сергей. — Мне тоже показалось, что с нами поступили несправедливо. Особенно со мной. Помочь вам снять шубу?

— Нет, что вы. Я не оставляю норку в прихожей. Будем считать, что это предрассудок. Мне кажется, Зинкин Леня может в нее высморкаться.

— Хичкок! — восхитился Сергей. — Тогда и я пойду к вам в куртке.

Они вошли в комнату Марины, уютную, но явно не замученную уборкой. Женские вещи, журналы, посуда, — все разбросано в живописном беспорядке. Марина аккуратно повесила шубу на плечики в шкаф, сняла сапоги на шпильке, тоже заботливо их осмотрела и поставила у стены. Сергей просто бросил куртку на спинку дивана и сел. Марина достала действительно очень хороший коньяк, бокалы, поставила блюдечко с солеными орешками. Села рядом.

— Еды не держу. Склонность к полноте, как видишь.

— По-моему, все отлично. А есть я и не хочу. Отлично — это я по поводу фигуры. Можно не волноваться. Мы на «ты»?

— Выпьем на брудершафт, будем официально на «ты», — кокетливо предложила Марина.

Сергей разлил коньяк, они подняли бокалы, он коснулся губами щеки Марины, почувствовал запах дорогих, но слишком сладких духов, заметил, что ее черные волосы — густые и жесткие. То ли химия, то ли такой лак… Он откинулся на спинку дивана.

— Не понял, у тебя есть или был муж?

— А как же. У меня все как полагается. Муж объелся груш. Нет, это я так. На самом деле мой муж вполне себе бизнесмен, живет в большущем особняке на Новой Риге. Мы даже не развелись. Просто вместе не живем.

— Почему ему особняк, а тебе коммуналка?

— Это комната покойной тети, она мне досталась по наследству. Я — не москвичка. Из Нижнего. Мне здесь нравится, удобно. Моя фирма недалеко. Но муж мне купил и квартиру, большую и дорогую. Просто там уже два года идет супер-пупер ремонт. Почти закончили, пора съездить принять работу. Можем вместе. Хочешь?

— В принципе — мне интересно. А зачем такой безумный ремонт? Чтобы продать подороже?

— Я не собираюсь ее продавать. Ты что! И сдавать пока не собираюсь. Мне хватает. Я просто развожу своего благоверного на бабки. Пусть ему мое отсутствие обойдется как можно дороже. Закончится ремонт, я еще что-нибудь придумаю. Он пока не может со мной развестись. На меня кое-что записано. Ну, ты понял.

— Как мило все, по-домашнему. Я видел ваши фамилии. Ты Демидова по мужу?

— Нет, оставила девичью фамилию. Ты не поверишь, но муж у меня Романов!

— Слушай, ничего, что я сижу? А я думал, что пролетарская революция смела вашу белую кость…

— Сиди. Давай за это выпьем. С фамилиями, конечно, прикольно у нас вышло, но муж мой — козел, хоть и Романов, почему я с ним и не живу. Тебе что налить?

— Нет, спасибо, мне пора. Сын ждет, малыш совсем. Ждать не умет.

— Но у него же есть мама?

— Да. И если я еще выпью, то начну рассказывать про ее красоту. Я так всегда поступаю, и это никому не нравится.

— На самом деле красивая?

— Ну, так получилось. У тебя — Романов. У меня — красавица. Мы еще поболтаем обо всем. Я пойду. Надо попрощаться с вашей новой соседкой, она меня и вызвала, чтобы вырвать из рук стражей порядка Анатолия.

— Вот кто его. Ну, знаешь, он всегда нарывается.

— Охотно верю. До встречи.

Сергей вышел из комнаты Марины, постучал к Ларе, ему не открыли, он сам вошел. Лара стояла спиной к нему у окна. А на ее кровати, раскинувшись по диагонали, похрапывал Толя.

— Я стучал, — негромко сказал Сергей.

— Извините, — повернулась Лара, — я не слышала. Он храпит. — Она посмотрела почти жалобно. — Что мне делать? Он допил виски, я ему еще таблетки дала: болеутоляющую и антисептик, и его развезло.

— Мне, конечно, не стоит этого делать, поскольку люди быстро привыкают к самой экзотической обслуге. Но я оттащу этого борца за свободу в его комнату, пусть храпит там. А вы потом все же закройтесь на ночь изнутри. Он без комплексов, мне показалось. А вы сразу стали с ним выпивать.

— Он пришел… Я обрадовалась даже. Мне было тут тоскливо. А потом эта Зинка… Он ее на самом деле застукал, когда она в комнате Валентины Николаевны шарила. И началось!

— Может, вас отвезти к родителям?

— Нет. Сегодня надо провести ночь здесь. И утром все станет яснее. Сергей, я хотела бы с вами подписать договор. Чтобы вы участвовали в расследовании. Мне нечего бояться, конечно, но мне здесь жить, и я люблю ясность и порядок.

— Понял. Но завтра может оказаться, что эксперт обнаружил естественную причину смерти вашей соседки. И никакого расследования не будет.

— Но сегодня вы так помогли…

— Да ладно. Пообщался в клубе по интересам. Сделал вывод, что скучать вы здесь не будете в любом случае.

Сергей поднял Анатолия и потащил его к выходу.

— Я надеялся, что он легче.

— Пошел ты, — сказал во сне Толя тому, кто ему снился.

Глава 11

Петр Романов, полноватый, крепко сбитый мужчина с круглым лицом, на котором сияла добродушная самоуверенность, стоял посреди помпезной спальни в синих трикотажных трусах и босиком. Он зевал, потягивался, почесывал крупными руками широкую волосатую грудь и видел свое отражение в отполированном до зеркального блеска полу из ценного камня, под которым был проложен обогревающий кабель, в огромном количестве золотых и просто блестящих поверхностей на стенах и даже в стекле и серебряных рамах полотен — подлинников. Его жизнелюбие требовало именно такого веселого и безбрежно богатого интерьера. Темные и тусклые тона вгоняли его в тоску, тоска будила воспоминания, воспоминания неизбежно приводили в тупик, и вся эта цепочка была ему не нужна. Он хотел жить каждую минуту при ярком свете, он это право отвоевал, он его купил. Все проблемы решаемы… Когда-нибудь в свое время.

— Ты уже встал? — раздался хриплый со сна женский голос.

Петр повернулся и посмотрел на огромную кровать, где среди подушек в наволочках из золотистого шелка с ручной вышивкой торчала светлая растрепанная голова. Он улыбнулся и подошел ближе.

— Рита, — мягко сказал он. — Сейчас одиннадцать часов. Лично я уже давно хочу есть.

— Только есть? — игриво спросила Рита, стягивая вниз с большой голой груди сверкающую простыню.

Петр подошел к тумбочке, на которой стояло большое зеркало, разумеется, в позолоченной оправе, и повернул его к ней.

— Во-первых, мне обязательно нужно позавтракать. Во-вторых… Рита, ну сколько раз тебе говорили хирург и косметолог, что нельзя спать лицом вниз. Твое лицо обошлось мне дороже, чем новая яхта. Посмотри в зеркало: на что это похоже?

— Ну что опять не так? — капризно заныла женщина. — Все такие со сна.

— Не все, — авторитетно заявил Петр. — Можешь мне поверить. Ты похожа на мятую подушку, хотя именно подушки у меня никогда не бывают мятыми.

Рита поднялась, внимательно посмотрела на себя в зеркало. Потом взяла его в руки и пристально стала разглядывать детали. Ее одутловатое лицо с утонувшими в щеках глазами вдруг просияло. Она улыбнулась широкой голливудской улыбкой, глядя на крупные, упругие губы подозрительно правильной формы и идеальные зубы.

— Петь, ну, скажи честно. Я уже поняла, что ты не любишь делать комплименты. Но губы мои тебе нравятся? Ну, пожалуйста. Ничего губешки?

— Хороши, — сказал Петя, как прораб на стройке. — С пятого раза получилось. Тем более надо их беречь. Как говорится, смолоду. Хотя тебе, Рита, четвертый десяток, это так, между прочим. Должен уже появиться опыт.

— Какой ты сегодня нудный, — капризно надув губы, протянула Рита. — А я ночью проснулась, смотрела на тебя и — ты не поверишь — стихи сочинила. Ну, подойди на минуточку, я только две строчки прочитаю, остальные уже забыла.

Петр послушно сел рядом на кровати, Рита мгновенно схватила его руку и положила себе на грудь.

— Я хочу тебе дать, что ты просишь в бреду, — с придыханием начала она. — На полу, на постели, а может, в плену…

— Елки… — произнес Петр. — Это ты сама сочинила?

Он расхохотался так, что Рита увидела его небо. Ее это не смутило, она продолжали ласкать себя его руками.

— Ну, дай, — оборвал он смех и навалился на нее.

Через полчаса они завтракали в огромной, сверкающей избыточными деталями кухне, пили кофе. Она спросила:

— Почитать тебе еще стихи? Я вообще-то давно сочиняю.

— Не надо сейчас, — спокойно ответил он. — Я уже думаю о делах.

Раздался звонок его айфона, который всегда был с ним. Петр какое-то время смотрел на дисплей, потом сбросил звонок. Рита посмотрела на него исподлобья, на ее лбу появились две глубокие морщины.

— Петя, извини, можно спросить?

— Что?

— Чьи звонки ты всегда сбрасываешь? Это не жена, я посмотрела. Жену зовут Марина, и ты отвечаешь на ее звонки. Ты не отвечаешь, когда звонит «она». У тебя так в контактах и значится — «она». Кто это? Почему у нее нет имени?

— Какого черта! — добродушное приятное лицо вдруг стало почти страшным. Глаза бешеные, зубы оскалены, челюсть выдвинута вперед. — Какого черта ты лезешь в мой телефон, слушай, ты, тупая корова! Запомни раз и навсегда: если я с тобой сплю, это значит одно: сегодня я с тобой сплю. И ничего другого из этого не вытекает.

— Что ты говоришь, — у Риты задрожал подбородок. — Ты обещал, что, когда разведешься с женой, то… Я не помню точно, что ты говорил, но мы живем вместе два года. Ты развелся. И если на то пошло, ты не просто со мной спишь. Мы работаем вместе. Ну, так же считается, да? Я все дела твои знаю. Со мной, как с половой тряпкой, не выйдет…

Она вдруг перевела взгляд на его руки, сжавшиеся в огромные кулаки, и жалобно сказала:

— Ой, Петя. Я не хотела. Я нечаянно увидела, что ты сбрасываешь постоянно звонки. Что там написано «она». Не хочешь, — не говори.

— Ладно, — справился он с собой. — Ерунда. Одна телка. Не хочу пока блокировать или меры принимать. Это скоро кончится.

Глава 12

Толя Васильев сидел за компьютером и пытался работать. Требовалось срочно выполнить один приличный заказ, но настроение было на нуле, и он набрал фоток известных деятелей, подфотошопил их и стал делать фотожабы, придумывая смешные надписи. Это помогло. Он себя развеселил. Потом выложил «портреты» в соцсетях, получил множество комплиментов и идей того же толка.

— Хорошо, — сказал за его спиной, глядя на монитор, начальник Никита Строев, сухощавый парень в очках. — Смешно, — добавил он без улыбки, потому что не улыбался никогда. Но всегда знал, что смешно, а что — нет: у него имелось чувство юмора. — Мне вот интересно: что тебя, способного и хорошо оплачиваемого сотрудника, заставляет убивать время на бесплатную работу. Ты же всегда считаешь, что тебе мало заплатили, что ты стоишь больше. А тут разгул фантазии и реальных возможностей — просто так, чтобы приколоться.

— В таких случаях, — лениво и насмешливо ответил Толя, — говорят: «Тебе не понять. Ты не любил».

— А, — серьезно сказал Никита. — Я все же понял, что у тебя сегодня — день не работы, а любви. Я сейчас выходил из машины и видел, как у нас во дворе парковалась твоя жена. Надеюсь, ты рад, она скоро войдет.

— Моя бывшая жена? — изумился Толя. — Надька? А какого черта?

— Извини, этот вопрос я не прояснил. Я даже не знал, что она — бывшая. Я в такие вещи не вникаю. Видел ее у нас пару раз. Узнал. Она меня, кажется, нет. Так что я тебя покидаю. Мой совет: не трать на нее много времени, раз бывшая. У тебя конь не валялся с заказом. А мы должны сдать его до Нового года.

— Надо брать предоплату, — проворчал Толя. — Это стимул. Призыв: «Утром стулья, вечером деньги», — на меня не действует.

— Опоздаешь, — спокойно сказал Никита, — останешься с никому не нужными стульями и без денег на праздник. Между нами, заметно, что ты вчера его неудачно начал отмечать.

— Сказал! — воскликнул Толя. — А мог бы промолчать. Как интеллигент.

— Не хотел обидеть. Вот к тебе и пришли. Не буду вам мешать.

Он вышел, даже не пытаясь поздороваться с высокой женщиной в норковой длинной шубе, которая решительными шагами двигалась к Анатолию от порога, не глядя на Никиту. Надежда была очень эффектна. Фигура модели, шикарные, броские вещи, яркие крупные украшения, профессиональный макияж. Ее лицо было тоже идеальным для модели. Небольшое, с выступающими скуловыми и челюстными костями, как будто кожа стянута сзади. Глубокие глазные впадины, глаза, которые можно сделать на фото любой величины. Губы, которые без труда можно нарисовать и полными, и тонкими. Она и была моделью. Так они познакомились. Он ее снимал, рисовал, делал с ней рекламные ролики. Женился. Понял, что любви ни на грош. Ни у него, ни у нее. Уродовать фигуру беременностью она не собиралась. То есть то, что ему казалось нормальной семьей, им не грозило. А ему надоели ее просьбы выводить ее каждый вечер в свет, как скаковую лошадь. Он не переваривал то, что она считала «светом». И опротивело привозить вечером шикарную женщину, а просыпаться утром с грудой костей, обтянутых кожей, всегда липкой от крема. Квартиру он оставил ей без малейшего сожаления и считал, что еще легко отделался. Они не виделись давно, но время от времени она звонила, если ей нужны были деньги.

— Сколько? — спросил он, не здороваясь. — Это я так, любопытства ради. У меня нет нисколько, и узнать это ты могла по телефону.

— Нет так нет, — низким, хрипловатым голосом сказала Надя. Когда-то ее необычный голос и свел его с ума, к сожалению или счастью, на недолгое время.

Она села на стул, распахнув полы шубы и вытянув длинные ноги, едва прикрытые клетчатой юбкой в складку. Толя отметил, что даже эта маленькая, как для ребенка, юбка на Наде смотрится стильно.

— Ты пришла на меня посмотреть? — рассмеялся он.

— Почему нет. Мы давно не виделись. Ты никогда не позвонишь, ничего не расскажешь. А у вас там такое событие.

— Ты о чем?

— Ну, Валентина-то ваша померла. Чуть ли не убили ее. Так убили или нет?

— Знаешь, — Толя смотрел на бывшую жену с удивлением, — мне как-то все равно. В смысле — пусть бы жила, конечно, но раз ее нет, то какая теперь разница. А вот тебя почему это волнует, не пойму? И откуда ты узнала?

— Просто интересно, — пожала плечами Надя. — Я узнала от Валеры, внука Валентины. Мы встречаемся.

— Так… Вот это с тобой и случилось. Я часто думаю, что творится в голове у баб, которые вешаются на шею мальчишкам вдвое моложе себя? Это что-то из области психиатрии?

— Какой ты хам. Валера моложе меня всего на десять лет. Это не вдвое. Все говорят, что мы выглядим, как ровесники.

— И давно вы вместе… выглядите?

— Не очень. Помнишь, я заехала к тебе в твой день рождения. Вся ваша коммуналка была в сборе. Он взял у меня телефон. Потом мы встретились… В общем, это наше дело, понял?

— Трудно, что ли. Я просто поддерживаю разговор, поскольку мне не ясна цель твоего визита.

— Слушай, а ты не хочешь купить комнату Валентины? У Валеры есть знакомые, можно даже раньше чем через полгода все оформить. Ты две комнаты в центре легко меняешь на однушку где хочешь или даже на двушку на окраине, а нам тоже меньше мороки. С этими сделками можно так зависнуть. Там цепочки всякие, а тут — напрямую.

— Надя, как здоровье? На слух не жалуешься? У меня нет денег! Это — один вопрос. Я ничего не хочу менять — второй. А самый большой вопрос — с какой стати я должен вам помогать? Я не стал при разводе делить свою квартиру, влез в кабалу. Не дай бог, приведу на отдельную жилплощадь другую модель, останусь бомжом. Тут как-никак коллектив за спиной.

Надя хмыкнула и пристально на него уставилась.

— Да, мне сказали, что как раз в этом коллективе у вас появилась какая-то бабенка. Вроде она Валентину и отравила. А ты к ней клеишься? Не из-за нее морда побитая? Слушай, Толя, я тебе не враг. Вали ты из этой бандитской хазы. Насчет жилья, которое ты мне оставил, мы вместе решили. А то как бы тебе не пришлось вслед за Валентиной, раз такой расклад… Валера говорит, там дело темное.

— Я куплю сегодня тетрадь в клеточку и начну записывать мудрые мысли Валеры. Надя, я все сказал. Мне надо работать. Шеф велел.

— Но я к тебе пришла как к близкому человеку…

— Да что ты говоришь! Получается, теперь мы с Валькиным внуком типа родственники? По твоей линии?

— Идиот!

— Честь имею. Вали.

Надежда порывисто встала, пошла к выходу, но у двери обернулась.

— Толя, подумай. Очень серьезно подумай обо всем, что я сказала. Такие предложения делают не каждый день. И о том, что там дело завели, подумай. Оно тебе надо?

— Завели, — задумчиво сказал Толя. — А знаешь, что я как-то вычитал в одном детективе? Когда речь идет об убийстве из-за квартиры, комнаты, дачи, то убийцу надо искать в близком круге. Среди родственников. А? Что-то вы с Валерой сильно быстро хотите от этой комнаты избавиться. Может, даже меня подставить. Как близкого тебе человека.

Надя испепелила его взглядом, но нашла в себе силы произнести:

— Звони.

Глава 13

Утром Сергею позвонил Слава и сказал:

— Приезжай. Экспертиза готова. И это не все.

Голос Земцова не оставлял сомнений в том, что ситуация паршивая, и он понимает, что предстоит серьезная работа, виновником чего считает Сергея, который ему это дело и подсунул.

В кабинет Земцова Сергей вошел скромный и тихий. Кивнул с порога Славе и Александру Васильевичу, которые разбирались в разложенных на столе бумагах.

— Давай быстрее, — нетерпеливо сказал Слава. — Идешь, как будто жена тебя не кормит.

— Иногда кормит, — сиротливо ответил Сергей, подходя к столу. — Не сегодня.

— Бьешь на жалость? — улыбнулся Александр Васильевич. — Не выйдет. Мы решили запрячь тебя по полной программе. У людей через три дня Новый год. Слава уже многих сотрудников отпустил на несколько дней.

— Почему? — удивился Сергей.

— Потому, — назидательно сказал Земцов, — что у меня работают люди, которым нужно к родителям в деревню съездить, детей куда-то свозить. Праздник у них, понимаешь? Пашут они целый год, как кони.

— Понимаю, — охотно откликнулся Сергей. — Вы тоже поняли, Александр Васильевич? Людей он отпустил. А меня запрячь решил, поскольку все у него должны пахать, как кони. Как все отлажено. У меня тоже есть мама, — задушевно продолжил он, — жена-красавица без единого нормального платья, сын, с которым мы еще не отработали удар левой ногой.

— Бандита растит, — заметил Слава. — Я его, Александр Васильевич, столько раз прикрывал из-за этих ударов ногами… Ладно, как придешь, так треп начинается. Новости две. С какой начать?

— Одна плохая, вторая хорошая?

— Обе плохие, — беспощадно сказал Земцов.

— Слава, — Сергей плюхнулся на диван у стены. — Можешь приступать. Добивай.

— Значит, Валентина Сидорова была отравлена синильной кислотой. Вот экспертиза.

— Торт, кофе?

— Мимо. Она по утрам для здоровья пила настой из зеленых грецких орехов. Как пояснила ее помощница Зинаида Печкина, стаканчик натощак, стаканчик сразу после завтрака. Мы взяли эту бутыль на всякий случай, а там — осталось еще, чтоб полдома уложить.

— Интересно. Значит, Лара ни при чем?

— Твоя клиентка? Ты шутишь? Сидорова пила эту дрянь каждый день не один год. А синильную кислоту туда забабахали в то утро, когда Корнилова явилась с отвлекающими внимание тортом и кофе.

— Слава, ты все же не дави, — заметил Александр Васильевич. — Я определил только причину смерти, вопросов по поводу обстоятельств масса. На них нам вместе придется искать ответы.

— Какая вторая новость? — спросил Сергей.

— Ну, вообще! — воодушевился Земцов. — Нискин, участковый, который вьется вокруг этой квартиры и пытался арестовать соседа твоей клиентки во время распития ими спиртных напитков после убийства, но ты ему помешал это сделать… Так вот этот Нискин, — Слава сделал театральную паузу. — Он в больнице с пробитой головой!

— В сознании? — уточнил Сергей.

— Не знаю. Позвонили из его отделения и сообщили, что он вечером шел домой с работы, а его — монтировкой. Сказали, что ты забрал Васильева, который на него и в квартире нападал, и вообще угрожал. И ты вроде им угрожал и на меня ссылался.

— Милые ребята. Васильев был в наручниках, они его били, прессовали по поводу признания в том, чего он не совершал. В комнату Сидоровой заходила ее помощница по имени Зинка. У нее одной ключ. Свидетели — Лара и еще одна соседка. Ну, и сын этой Зинки. Да, я сказал, что у них не получится запереть нужного нам свидетеля. И теперь ясно, насколько я был прав. Что-то есть в той комнате, что помощница должна была взять, возможно, в сговоре с Нискиным. Как-то быстро он явился. Сразу с группой. Когда ему башку-то проломили?

— Мне позвонили утром, проломили вчера вечером, в двадцать часов.

— В это время я бережно нес спящего Васильева из комнаты Корниловой в его апартаменты. Перед этим сам же его привез из опорного пункта. Он выпил остатки виски, а также таблетки — болеутоляющую и антисептик. Свидетелей полная квартира.

— Квартира такая, — буркнул Земцов, — что там никому верить нельзя.

— Слава, — вмешался Масленников. — Давай все-таки поверим Сергею. Он его нес. Ты его донес в комнату, Сережа?

— Да. Он храпел.

— Ну, вот. Вопрос закрыт, поскольку или мы верим Сергею, или не хотим его запрягать по полной программе, как решили. Может, нападение на участкового вообще не имеет отношения к этому делу?

— Запросто, — сказал Сергей. — Нискин навязчивый, мягко говоря. Только… Мне почему-то кажется, что нападение имеет отношение к делу. Ну, так, чисто интуитивно.

— Ну, раз интуитивно, Сережа, — решительно сказал Земцов, — тогда ты и дуй в больницу, попробуй что-то стоящее вытащить из пострадавшего, из его уже заштопанной, как мне сказали, головы. Пишу телефон врача, это тот же Николай Иванович, к которому Александр Васильевич таскает людей по нашим делам. Узнай информации хоть на грош. Поскольку пока получается так: квартира однозначно криминальная, а в отдельности каждый жилец в белом. Никто ни при чем. Самого подозрительного ты носил на руках.

— Он не самый подозрительный, — возразил Сергей. — Мы не знакомы с родственниками убитой. Ладно, я попробую навестить больного. Куплю ему мандарины.

Глава 14

Лара уснула под утро, перед этим все прокрутив в голове, и, уже засыпая, с горькой иронией подумала, что бабушка сказала бы ей перед переездом: «На новом месте приснись жених невесте». Все так хорошо складывалось, а сейчас ей страшно засыпать, смотреть сны еще страшнее. И все-таки она поплыла в сон, который оказался неожиданно ярким и теплым. Тепло было, несмотря на то, что она шла по заснеженной улице, впереди стояла елка в разноцветных огнях, а ее, Лару, как будто кто-то окликнул сзади. Она не слышала голоса, просто почувствовала. Оглянулась: ее пытается догнать мужчина. Она видит на нем коричневую короткую дубленку, он высокий, а вот лица почему-то не видно совсем. Она остановилась, он по-прежнему старается ее догнать, но расстояние не уменьшается.

Лара проснулась от сильного шума в прихожей. Там что-то двигали. Посмотрела в окно и поняла, что уже позднее утро. Она пожалела, что не смогла досмотреть сон. Этот мужчина ей никого не напомнил. Может, это вообще враг или убийца? Но почему-то в груди по-прежнему тепло. И еще истома в горячем теле. Лара жестко подумала, что у нее просто давно не было близости с мужчиной. И потом она вспомнила эту бабушкину любимую поговорку, вот кто-то несуществующий и приснился. Мысли о мужчинах совершенно неуместны в ее ситуации. С одним она уже дружески посидела. Кончилось это плохо. Потехе час, как говорится. На Толю мужчина из сна был немного похож, но Васильев ходит в куртке с капюшоном, однако не в этом дело. Никакой истомы по отношению к нему она в данный момент не испытывает. Он ничего плохого не сделал, наоборот, выступил за справедливость, но… Быстро у нее опьянел, захрапел, надоел. «Вот поэтому ты и не замужем, — сказала себе Лара. — Все мужчины иногда пьют, говорят глупости и храпят. На то они и мужчины. Спать с ангелом — не есть нормально и вряд ли приятно. Но ты — скрипучая максималистка». Лара потянулась и подумала о том, как жаль, что этот парень ее не догнал. Однако кто это там грохочет?

Она встала, надела длинный, дивной красоты халат — дело было в цвете, который естественно менялся по всей длине: от темно-фиолетового внизу до нежно-нежно голубого на пушистом воротнике-шальке. Это эксклюзивный подарок от одной клиентки, которую она убедила во время нескольких сеансов в том, что она после операции не стала похожа на резиновую куклу, как ей сначала показалось, а сказочно похорошела. Лара очень обрадовалась подарку: ведь собиралась жить в коллективе. Выходить по утрам в туалет, как на праздник. Собиралась — значит, будет. Лара тщательно причесала длинные волосы, стянула их сзади резинкой, протерла лицо тоником. Обычно она это делала после умывания, до крема. Но раз — как на праздник, надо наладить другую систему.

Лара вышла в коридор и остановилась в удивлении. Дверь комнаты Валентины Николаевны была распахнута настежь, какие-то мужчины выносили оттуда тюки и клетчатые сумки, как на рынке. Вещи принимали два человека в форме дворников и тащили из квартиры. В центре коридора, как регулировщик, стояла Зина.

— Что происходит? — спросила у нее Лара.

— Ниче не происходит. Не видишь, люди свои вещи забирают.

— Это родственники Валентины Николаевны?

— А кто ж еще!

— Но ведь пока нельзя. Следствие идет. Комната была опечатана. Они спросили у следователя?

— Твое какое дело? — зашипела Зинка. — Явилась сюда нос свой везде совать.

— Это мое дело, — упрямо сказала Лара. — Я хочу, чтобы следствию дали разобраться во всем и найти убийцу. Не понимаю, что за спешка — все из комнаты вытаскивать, если там могут быть улики. И вообще: как такое количество непонятных вещей поместилось в комнате, — она дотронулась до одной сумки. — Тут что-то похожее на бумаги или книги. Хватило бы на небольшую библиотеку. Покойная что, большая любительница книг была?

— Семен, Валера, она ваши вещи хватает! — завопила вдруг Зинка.

На пороге комнаты возникли два человека. Ясно было, что это отец и сын. Не то чтобы общие черты, скорее одинаковое выражение лиц. Как у людей, которым кажется, что все постоянно лезут к ним в карманы. У старшего были довольно густые усы, у младшего — лицо слишком гладкое, лишенное даже мимических морщин и следов какой-либо растительности. «Как после эпиляции», — подумала Лара.

— Кто хватает наши вещи? — спросил тот, что с усами, глядя на Лару острым взглядом, который очень напомнил взгляд Валентины.

— Вы сын Валентины Николаевны? — из вежливости уточнила Лара.

— Да. А что?

— Комната опечатана была. Следователи просили ничего не трогать.

— Это все из-за нее, Семен, — ввернула Зинка.

— Может, мы сами разберемся, — неприятным металлическим голосом сказал сын Семена. — Никто бабушку не убивал, что вы тут напридумывали. Мы взяли из комнаты свои вещи, они нам нужны. А у бабушки было всегда высокое давление. И вообще это наше дело.

Лара вернулась в свою комнату и быстро набрала телефон Сергея. Рассказала все ему.

— Спасибо за звонок, — сказал он. — Я как раз у следователя. Это недалеко. У них там много еще сумок?

— Несут. Я вижу в окно: там даже не грузовик, а фура, или как такая махина называется.

— Мы подъедем через пятнадцать минут. В любом случае успеем их перехватить. Если все будут сворачивать слишком быстро, скажи им, что Валентина убита. Отравлена. Есть результат экспертизы. Могли бы сначала поинтересоваться, а не мешки таскать.

Глава 15

Семен с Валерием тащили к выходу по две клетчатых сумки, когда в квартиру вошли Сергей и Слава.

— Добрый всем день, — сказал Земцов, глядя на родственников Валентины. — Это называется: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к ней. Я пришел, господа Сидоровы, после неоднократных попыток встретиться с вами на своей территории. Получена экспертиза, ваша мать и бабушка убита, отравлена сильным ядом. Нам с вами нужно обсудить столько вопросов, включая теперь и выдачу тела для погребения. Все ваши телефоны заблокированы, домашние не отвечают, вот эта помощница покойной Валентины Николаевны — Зинаида Печкина — убеждала нас в том, что вы за рубежом. А на самом деле вы вывозите вещи из опечатанной комнаты.

— Она что, не наша? — грубо спросил Валерий. — С какой стати вы вообще ее опечатывали, если у бабушки есть наследники.

— Вы — еще не наследники, — мягко улыбнулся Сергей, потрогав носком ботинка одну из сумок. — Вы, извините за прямолинейность, подозреваемые. И останетесь таковыми, пока не будет найден убийца. Понимаю, вы могли быть за рубежом, вам хочется что-то вывезти из этой квартиры… Но очень странно, что вас совершенно не интересует факт убийства близкого человека. И вы не стремитесь помочь следствию найти убийцу.

— Вот вы и подставились, — вдруг негромко произнес высокий женский голос. Все, включая Сидоровых, с удивлением посмотрели на Нину Георгиевну, чистенькую, седенькую, невинную и совершенно спокойную.

— Что вы этим хотите сказать, Нина Георгиевна? — уточнил Сергей.

— Разве не ясно? Они скрывались от следствия, а сейчас решили похватать все награбленное и скрыться.

— Черт! — воскликнул Валерий. — Она больная. Точно помешанная. Какое награбленное? У кого?

— У нас хотя бы. Мы ей платили каждый месяц просто так. Она нас шантажировала со своими подельниками. С участковым и Зинкой.

— Ну, что ж, — заключил Земцов. — Поступило заявление, которое мы должны проверить, поскольку оно может пролить свет на убийство. Прошу открыть сумки.

— И не подумаем, — быстро произнес Семен, лицо его стало почти белым.

— Придется, — подмигнул ему Слава. — Сейчас наша группа вернет то, что вы уже вынесли, и мы посмотрим. Это ведь могут быть наркотики, не так ли? Книги, тетради, альбомы с семейными фотографиями так спешно не вывозят, нарушая постановление следствия.

Лара стояла у двери своей комнаты, чувствуя, что у нее от удивления приоткрылся рот. Это какой-то триллер, или родственники Валентины — сумасшедшие. Почему они так странно себя ведут на самом деле? Но что там в сумках? В квартиру уже заходили те же люди в форме дворников, ставили вынесенные сумки, возвращались за другими. Им помогали оперативники. Прихожая была заставлена полностью.

— Лариса Корнилова, — обратился к ней Земцов. — Вы можете пробраться к выходу на площадку, позвонить к соседям и сказать, что следователь Земцов просит их зайти сюда? Нам нужны нейтральные понятые, не из вашей квартиры.

Лара кивнула, подобрала длинные полы халата и протиснулась на площадку. Привела двух соседей: девушку лет восемнадцати и старика с палкой. У девушки от любопытства глаза были размером с блюдца. Отец и сын Сидоровы стояли, безучастно глядя в пол.

— О! — воскликнул Земцов, расстегнув молнию на одной сумке. — Сережа, посмотри, а ты говорил, книги… Наличные. Пятитысячные купюры. Причем вот достаю с самого дна — они же. Не «кукла».

— Ты меня с кем-то путаешь, — возразил Сергей. — Наверное, с Ларой. Я в таких случаях, когда фура и все такое, — никогда не говорю, что книги. А в этой сумке — еще интереснее, Слава. Тут валюта. Правда, сверху пачки чистой бумаги. Много. Кто-то из них труды собирался писать. Мы попали. Теперь придется бабки считать, составлять протокол, держать понятых и соседей.

— Это бабушкины деньги, наши сбережения, вы не имеете права… — срывающимся голосом пискнул Валерий.

— О конфискации речь не идет, — пожал плечами Слава. — У нас вообще отдел по расследованию убийств. Такая сумма могла быть мотивом, вот что для нас важно. Да, деньги будут пересчитаны, мы вернем затем их в комнату, и она будет опечатана уже серьезно. Вам придется подождать конца расследования, ну и, конечно, объяснить их происхождение.

— Я же вам сказала: она нас грабила, — тоненько вякнула Нина Георгиевна.

— Она собирала с жильцов тысяч десять в месяц, — объяснила Лара.

— Если это ваши деньги, — заметил Сергей, — то вы живете тут лет сто. Здесь много миллионов, прикиньте, пожалуйста.

— Мы продали машину, одну квартиру… — голос Семена звучал не очень уверенно.

— И больше вам негде было деньги держать, — кивнул Слава. — Не беспокойтесь, мы постараемся разобраться. В таких простых делах, как продажа квартиры и машины, нет сложностей. Ребята, начинайте считать. Все пересчитанное возвращайте в сумку, из которой это взяли, потом несите в комнату погибшей.

В комнате Валентины их как раз и ждал наибольший сюрприз. На полу лежали обрывки обоев, фанера, хлопья штукатурки. В одной из стен была дверь, а за ней оказалась другая комната. В ней деньги, конечно, и хранились. Прямо в этих сумках. Больше негде. Комната Валентины была тесно заставлена старой мебелью.

— Вторая комната тоже принадлежала вашей матери? — спросил у Семена Земцов.

— Нет, просто ее хозяйка живет в другом месте, мама решила пока… Она, наверное, с ней договорилась… Я не в курсе.

— Ни с кем она не договаривалась, — прояснила ситуацию Нина Георгиевна. — Лидия Васильевна Смирнова, пианистка, просто исчезла! Нет у нее никакого другого места жительства. Она бы нам сказала. Можете у Толи спросить. Он тут с детства живет. Только жениться уходил. Валька с участковым запрещали нам об этом говорить. Угрожали. А у Лиды родственники в другом городе есть, не знаю, в каком. И она вообще не болела. Уезжать тоже не собиралась. Но мы не знали, что они комнаты соединили. И такие деньжищи там держат.

— Деньжищи — это одно, — спокойно сказал Сергей. — Они есть сейчас у самых непонятных людей. А вот то, что вы не заявили о пропаже человека, — это как объяснить? Чем таким страшным вам угрожали?

— Есть чем, — с непроницаемым лицом ответила Нина Георгиевна. — Тем более, Валька сообщила, что Лиду ищут.

Глава 16

Люди Земцова считали деньги, складывали их обратно в сумки и вносили цифры в протокол. Понятые стояли у стены и хлопали глазами. Наследники Валентины сидели у стола, курили и хмуро следили за руками тех, кто считал. Дверь в комнату была открыта, все жильцы наблюдали за происходящим из коридора, как из зрительного зала театра. Поэтому никто не заметил, как в прихожую вошла Марина со своим бывшим мужем Петром Романовым. Оглянулись на них, только когда Марина ахнула, а Петр смачно произнес: «Опаньки! Это называется: попали в квартиру, где деньги лежат!» Сергей подошел к Марине, поздоровался, улыбнулся ее мужу.

— Рад знакомству. Сцена действительно впечатляет. Для полноты картины не хватало только Романова. Я так понимаю, Марина, он и явился.

— Не понял, — насторожился Петр. — Кто вы и откуда меня знаете?

— Сергей Кольцов, частный детектив. Интересуюсь расследованием убийства соседки вашей жены. Я ведь правильно понял: вы бывший муж Марины?

— Да, — ответила та. — Это он и есть. Он тебя не знает, Петя, ты какой-то стал пугливый. Я просто рассказала Сереже, что не поменяла свою фамилию на твою.

— Да, я вас приветствовал исключительно как возможного представителя династии.

— Не могу сказать, что я польщен, — без улыбки ответил Петр. — Марина, ты всем своим новым приятелям обо мне рассказываешь?

— Через одного, — небрежно кивнула Марина. — Сережа, не обращай внимания. Петя очень подозрительный. Кроме того, у него стресс. Он только что от меня узнал, что Валентина умерла. Он к ней приехал вообще-то. Мы встретились во дворе. У нее есть, ну, были всякие знакомые нотариусы, он хотел быстро оформить генеральную доверенность на себя на переустройство моей квартиры. Он ее уже два года переустраивает. Теперь решил какие-то перекрытия опять переносить, а у меня нет времени с ним ездить по нотариусам. А к Вальке они на дом ходили.

— Наш прокол, — произнес Сергей. — Да… Нотариус. Мы же не знаем, оставила ли она завещание.

— А если узнаете, на кого оставила, то это и будет у вас убийца, да? — хохотнул Петр.

— Ну, бывает и так, — ответил Сергей. — Но далеко не всегда.

— А что здесь происходит, можно спросить? Откуда такая куча денег? Если это Валентинины, то почему их считают менты, пардон, полицейские? В присутствии, я так понял, понятых? Я ничего не пропустил? Нет закона, по которому наследство умершего человека полиция отбирает. Вроде тут родственники находятся.

— Лично я не слышал про такой закон. Скорее всего, его нет. Я вообще — частный наблюдатель, если вы не поняли. Деньги считает следствие, чтобы оставить их на месте, с которого их хотели увезти родственники.

— А они не имели права?

— По завершении следствия имеют. Пока это не деньги. Это возможный мотив убийства. И хранились они в чужой, как выяснилось, комнате.

— Да, я вижу, что Валька влезла в комнату Лиды, которая пропала, — сказала Марина.

— Вам что-то известно, Марина, об исчезновении этой соседки?

— Просто однажды она не пришла домой. И все.

— И вы ее не искали?

— Валентина говорила, что ищет. Вроде заявление куда-то писала. Врала, наверное. Чего там писать, если Колька Нискин у нее торчал каждый день. Я в такие дела не лезу.

— А соображения какие-то есть?

— Ну, теперь понятно, что они просто выжидали. Если Лида точно пропала, то Валька, наверное, прибрала к рукам ее комнату.

— Возможно. Если успела. Смерть Валентины была внезапной.

— Так. Поболтали мы мило, — решительно сказал Петр. — Но нам надо решить вопрос, Марина. Поехали ко мне в офис, я из машины позвоню, туда приедет нотариус. Я для тебя стараюсь вообще-то. Сейчас без разрешения собственника ничего нельзя. А тебя ловить по каждому поводу и упрашивать у меня нет возможности. И надо успеть до Нового года. Потом никого не поймаешь.

— Ладно, поехали, — согласилась Марина. — Тут все равно такой бардак: ни поесть, ни помыться. Пока, Сережа.

— Пока. Повезло вам с мужем. Заботливый.

— Повезло с бывшим мужем, — рассмеялась Марина. — Мужем Петя-то как раз был так себе. Сейчас он действительно старается. Хочет, чтобы я была довольна разводом.

— Это ценно, — прочувствованно произнес Сергей, и Петр быстро повел за руку Марину к выходу.

— Слушай, — сказал он ей на площадке. — У тебя с головой все в порядке? Ты что обо мне болтала этому сыщику?

— Я что-то плохое сказала? — удивилась Марина. — Наоборот, тебя похвалила. Он же ответил, что это ценно.

— Плохое! — резко ответил Петр. — Очень советую тебе рот по моему поводу не открывать.

— Да что ты говоришь! Прям страшно стало. Я тебе, Петя, вроде живая нужна. Ты по доверенности не только перекрытия в моей квартире будешь ломать, ты по ней деньги с моих счетов выведешь. И об этом я тоже сказала Сереже. Он парень добрый, не навредит.

— Какая ж ты паскудная баба.

— Я? Не поняла претензий. Я не сделала чего-то, что ты просил? Хоть раз? Это ты неблагодарный. Я очень хорошо о тебе отзываюсь. Но раз ты этого не ценишь, скажу тебе кое-что. Ритку я твою видела в парикмахерской. Она похожа… — Марина внимательно посмотрела на мужа. — Она похожа на тебя, переодетого в платье. Просто ужас! Она — женщина?

Петр минуту помолчал. Когда заговорил, у него было такое выражение глаз… Марина видела их смеющимися, жаждущими, пьяными, злыми. Но никогда не видела такими мрачно-жестокими.

— Слушай, — прошипел он. — Не зарывайся. Ты слишком поверила, что нужна мне. Это не так. Все проблемы решаемы.

На мгновение Марину обдало холодом страха. Она вдруг ясно поняла, что для человека, которого она так близко вроде знала, — убийство тоже решаемая проблема. И он ей угрожает. Но медлила она совсем недолго. Она выдернула свою руку, которую он продолжал крепко держать за локоть, и повернулась к нему запылавшим от ярости лицом.

— А пошел ты, Романов, со своим нотариусом, перепланировкой и доверенностью. Крутись сам. Тебе это нужнее. Я домой пошла. Устала после работы. Я же не ворую, как ты. — Она посмотрела, как застыли его скулы, как он открывает сведенный злобой рот, и вдруг улыбнулась. — Давай, ори! Пугай, что ты крутой. Обстановка располагает. Полная квартира полиции. И мой друг — частный детектив. И вообще: что это ты поехал сюда без звонка мне, сразу к Вальке? А если бы я не приехала, кто бы тебе доверенность подписывал? В том случае, если бы Валька, конечно, была жива? А? Может, у тебя другие дела тут были? И не с Валькой? Ты, случайно, не узнал, что она умерла, а родственники деньги именно сейчас вывозят? Мне твои дела безразличны, ты это знаешь, просто пару раз видела, как вы с ней шептались. Покедова, муж, который объелся груш!

Марина быстро вернулась к двери, открыла ее и сразу захлопнула за собой.

Глава 17

Настя выскользнула из его рук. Сергей проснулся, чтобы в очередной раз удивиться тому, что ему продолжает сниться собственная жена по ночам, и он всякий раз пытается ее удержать, а она то тает, то уплывает. Вот сейчас она выскользнула, как русалка. Забавно, он ведь на самом деле обнимал ее во сне, а она тихонько, гибко освобождалась из его объятий. Прямо как шпионка в голливудских фильмах.

— Вот куда ты рвешься? — укоризненно спросил Сергей.

— Я думала, ты спишь. Ты часто душишь меня во сне. Нет, мне это приятно. Просто нужно сбегать в магазин. Скоро Олежка проснется. У нас нет молока.

— Купи мандаринов, — зевнул Сергей.

— Я и собиралась.

— Нет, не нам. Отдельно. Два килограмма. Не трудно? Мне нужно навестить в больнице одного раненого кренделя.

— Что за крендель?

— Участковый, который крутился в той самой «нехорошей» квартире, где чудеса, где леший бродит… Голову ему проломили.

— Да ты что! И вы знаете, кто это сделал?

— Откуда. Получил боевое задание от Земцова — что-нибудь выудить из этой пробитой, но заштопанной головы. А там и по целости ловить было нечего… Сложное дело.

— Знаешь, — всегда ясное лицо Насти стало хмурым. — Ситуация с головой иногда в таких случаях меняется в неожиданную сторону. Например, появляются паранормальные способности, образное видение и так далее. Очень интересное задание.

— Ты меня обнадежила. Осталось соответствовать полету обновленного Колиного интеллекта.

— А вообще жалко его. Новый год. Я ему куплю маленькую елочку, искусственную, с игрушками. Они бывают очень красивыми.

— Давай, — вздохнул Сергей. — Порадуем хоть его. Что подарить родному ребенку — это второй вопрос.

Настя повела себя странно. Она нерешительно постояла у кровати, потом вернулась к Сергею, прилегла рядом, нежно провела рукой по его лицу. Он обнял ее машинально и что-то опасное увидел в ее взгляде. Она всегда так красиво и виновато смотрит, когда вступает в заговор с сыном против него, Сергея.

— Какая-то свинья мне сейчас будет подложена, нет?

— Ты ошибся. Совсем немножко. Не свинья. Олежек хочет, чтобы мы ему на Новый год подарили собаку.

— Что??? Почему он не хочет слона или бегемота? Почему не хочет, чтобы я прыгнул с крыши нашего дома на крышу соседнего? Ты ему объяснила, что это невозможно?

— Я так не считаю, — кротко, виновато, но непримиримо сказала Настя. — Ребенку полезно общение с верным другом. И потом: я пока дома, мы бы справились…

— Боже мой! — схватился за голову Сергей. — Мне все говорили, что ты странная. Я не сомневался, что ты родишь странного ребенка, вы оба только тем занимаетесь, что пытаетесь окончательно отравить мне жизнь…

— Ты выступил? — улыбнулась Настя.

— Да, — притянул он ее к себе. — Он хочет ирландского волкодава или дикую собаку Динго?

— Олежка пока не знает. Он правильно говорит: «Я хочу, чтоб мы с ней влюбились». Но маленькую он не хочет на самом деле. Он не верит, что это собаки. Говорит, это такие кролики.

— Кстати, а чем плохи кролики?

— Они всем хороши, — сказала Настя. — Просто Олежек хочет собаку.

— Вот денек начинается. — Сергей поднялся, посмотрел в окно. — На улице дождь в конце декабря. Мне нужно тащиться к Нискину в больницу с невыполнимой миссией, а тем временем моя семья выберет мне зверя, который меня же и укусит.

— Ты не любишь собак? — сочувственно спросила Настя.

— Люблю, — серьезно ответил Сергей. — Настолько, что никогда не позволял себе даже думать о них. Это — ответственность. И если вы до моего возвращения не откажетесь от этой мысли, то выбирать пса буду я. Потому что вы не будете с ним гулять. Олежка — маленький и несерьезный даже для маленького песика, ты — затворница. У пса не будет выбора. Только я.

— Я тебя люблю, — просто сказала Настя. — Не решалась попросить, чтобы ты выбрал. Мы действительно не справимся. Но надо, чтобы Олежка влюбился, он же сказал.

— Наш сын — болтун, — заявил Сергей. — Ты заметила?

— Интересно, в кого бы это, — рассмеялась Настя. — Все, я побежала. Действительно трудный день.

Едва захлопнулась за ней дверь, как позвонил Земцов.

— Привет, — сказал Сергей. — Чем у вас там вчера закончилось?

— Если в рублях, то миллионов сто. Завещание на комнату она давно написала на внука, оно у него дома. Ее экземпляра в комнате мы не нашли. Вроде он у нотариуса. Нотариусы у нее исключительно левые. Мы конторы все поблизости обзвонили: нет такой клиентки. Сын и Печкина вроде никого не знают. Что с комнатой исчезнувшей соседки, пока не выяснили. Сидоровы утверждают, что Валентина не имеет к ней никакого отношения. Просто негде больше было держать скромные сбережения. Банкам она не доверяла. Я к тому, что, если ты поедешь к Нискину, может, и этот вопрос затронешь, пока он в расслабленном состоянии. Что-то тут с чем-то связано. Заявление об исчезновении соседки Валентина писала ему же. Возможно, в этой квартире — два трупа, а один участник событий как раз лежит с пробитой головой.

— Моя жена считает, что сотрясение мозга могло спровоцировать его интеллектуальное развитие.

— Я тоже в этом почти не сомневаюсь, — серьезно сказал Земцов. — Ухудшать там нечего.

Глава 18

Из-под бинтов глаза Нискина не смотрели, а таращились. Может, и права Настя, но Коля показался Кольцову вылитым Шариковым из фильма «Собачье сердце».

— Узнал? — вместо приветствия спросил Сергей, чтобы сразу решить вопрос с успехом операции.

— Да, — слабым голосом пролепетал Коля. — Ты — сыщик. Бандита у меня забирал. Фамилию я его что-то забыл. Голова болит. Но это он меня, понял?

— Вспомни, пожалуйста, фамилию, — Сергей сел на стул рядом с кроватью. — А то разговор несерьезный. Он родился в этой коммуналке, где ты постоянно ошивался. Если ты забыл его фамилию, то что с тебя вообще взять?

Конец ознакомительного фрагмента.