Корона Императора, или Вирусы «Отряда 731». Конспирологическая повесть

Николай Иванович Жданов-Луценко

В книге с документальной точностью описывается, по каким направлениям работали японцы в области создания бактериологического и химического оружия. Приводятся интересные данные о последнем маньчжурском императоре Пу И, руководителе Гоминьдана Чан Кайши и его сыне, учившемся в СССР. Автор использует и личные впечатления, так как встречался с другим сыном Чан Кайши, которого отец отправил учиться в гитлеровскую Германию, а также с внуком генералиссимуса в бытность его министром иностранных дел Тайваня

2

Пароход «Корона» под британским флагом всё дальше уносил Мастера (Николая Илларионовича Черткова) от Ляодунского полуострова, Харбина и Желтороссии со всеми их скорбями и страданиями, с подспудными ожиданиями того, что может стать только хуже. Построенный на английских верфях ещё в прошлом веке, этот ветеран, конечно, не был предназначен для пересечения Тихого океана, по сути целого полушария, но в это тревожное время каждый принимал риски с открытыми глазами — кто за деньги, а кто от безысходности.

Мастер любил побеседовать об истории корабля с его капитаном, которого он сразу же прозвал «Джон Буль» — уж слишком тот был похож на карикатурное изображение британца в газетах — толстый, красный, с рыжими бакенбардами и тройным подбородком, надменный и высокомерный ко всем, в первую очередь азиатам — в общем, как писали в школьных сочинениях во все времена, «типичный представитель». Но к Мастеру он проникся симпатией, а, когда узнал, что у того был дом в Лондоне, и вовсе считал за своего. Со слов капитана, «Корона», выйдя со стапелей, не задержалась в Европе, а через Суэцкий канал направилась к берегам Индии, везя, естественно, оружие, поскольку восстание сипаев против англичан в 1857 году стало крупнейшей британской резнёй в Индии. Мастер мысленно связывал это с недавней Нанкинской резнёй, многочисленные газетные фотографии которой лежали у него в каюте, и пытался понять, какими вирусами ненависти движимы империи.

— А знаете, сэр, почему эти свиньи восстали против нас в «жемчужине британской короны»? — Джон Буль раскуривал толстую сигару, которых у него был несметный запас и которые он самозабвенно любил. — Вы не поверите — причиной этой небывалой резни стали… коровий и свиной жир.

В середине XIX века сухопутные войска в нашей главной колонии состояли из трёх неравноценных по размеру частей: королевской армии в Индии, армии Британской Ост-Индской компании и туземной армии, обученной и вооружённой по европейскому образцу. Здесь на младшие офицерские должности принимали индийцев, которых и прозвали сипаями. Именно с сипаями, обученными и вооружёнными нами же, пришлось столкнуться европейцам в самой кровавой войне колониальной эпохи. Поводом же, по одной из легенд, послужило перевооружение сипайских частей капсюльной винтовкой Энфилда. Бумажный патрон винтовки перед выстрелом необходимо было надорвать, для чего солдаты использовали собственные зубы по команде «скуси патрон». Вскоре после начала выдачи нового оружия (в феврале 1857 года) среди сипаев пошёл слух, что для пропитки патронной бумаги используют свиной и коровий жир. Это было недопустимо как для индуистов, для которых корова была священным животным, так и для мусульман, у которых нечистым животным считается свинья. Официальные лица провели проверку и опубликовали обращение, в котором опровергали слухи. Но индийцы не поверили заявлениям властей, считая, что их сознательно обманывают. После массового неповиновения солдат 34-го Бенгальского полка, наши военные казнили не выполнившего приказ «скуси патрон» офицера-индийца, а полк расформировали. Это стало началом цепи событий, которая привела к тому, что в мае недовольные сипаи подняли восстание в Дели. Они буквально заставили престарелого Бахадур Шаха, формально сохранявшего титул императора государства Великих Моголов, признать восстановление империи и обратиться к индусам с призывом изгнать англичан. Война против метрополии началась.

— А вы не считали, капитан, что вам следует просто уйти? Ведь эта древняя цивилизация, самобытная и многочисленная нация вполне могли бы обходиться и без вас!

— Да о чём вы говорите, сэр! Это же дикари, ничем не лучше наших африканских колоний. Так вот продолжу — всё это я слышал ещё юношей от наших морских волков в лондонских пабах. Быстро распространившись, весть о низложении власти Британии привела к массовым восстаниям сипайских частей. Бунтовщиков часто поддерживали и местные князья, давно недовольные тем, что чиновники Ост-Индской компании везде суют свой нос. По всей Северной Индии началась резня европейцев. Британские войска и колониальная администрация вместе с жёнами и детьми — или были захвачены врасплох, или прятались по крепостям и фортам, готовясь к осаде. Восставшие уничтожали всё, что было связано с ненавистной им властью: от христианских церквей до телеграфных станций. Истинно говорю вам — дикари! Известия о мятеже настолько шокировали европейцев, что рассказы о жестокостях сипаев нашли множество отражений в художественной литературе XIX столетия. Вы же читали сэра Артура Конан-Дойля, который в романе «Знак четырёх» так описывал восстание словами английского солдата: «Каждый день через нашу усадьбу шли европейцы с жёнами и детьми, спеша под защиту английских войск, стоявших в Агре. Я был весь день на дальней плантации и под вечер возвращался верхом домой. На дне неглубокого оврага темнела какая-то бесформенная куча. Я подъехал ближе, и сердце моё сжалось от ужаса: это была жена Доусона, разрезанная на куски и брошенная на съедение шакалам. Немного дальше на дороге лицом вниз лежал сам Доусон, его уже окоченевшая рука сжимала револьвер, а рядом друг подле друга лежали четверо сипаев».

— Я люблю Конан-Дойля, но меня больше увлекали похождения Шерлока Холмса. А еще мне нравилась его фраза о женщинах, которые ничего не просят и в итоге получают всё. Я даже написал об этом стихотворение. Хотите послушать?

Когда-то Конан Дойль сказал про женщин,

Которые не просят ни о чём:

Они получат, не смиряясь с меньшим,

Всё, что угодно. Нехотя причём.

Кто сочинил про Шерлока рассказы,

Тот в Холмса свою мудрость заложил.

Не обещайте женщинам алмазы,

А пробуждайте в них душевный пыл.

Мужчина любит в даме инфантильность,

Дитя своей заботой окружив.

Но страшно презирает меркантильность,

Ведь доят его все, пока он жив.

И бедный, и богатый — все невольно

Должны им близких женщин содержать.

Но любят это делать добровольно,

Чтоб славу благодетеля стяжать.

Когда же от них требуют подарки,

Теряется свобода дел благих.

И вечно недовольные кухарки

Пеняют им примерами других.

Как помнится, сварливая старуха

И золотую рыбку допекла.

Прожорливое не насытить брюхо,

Всех грешниц жадность в ад уволокла.

А хитрые, кто под простушек косят,

Напрасно будут долго ворожить.

Мы любим тех, кто ничего не просят.

И к их ногам готовы мир сложить.

— Прекрасно написано, сэр, у вас талант. Жаль не могу оценить музыку русскоязычного оригинала… Так вот, продолжу, если позволите. Один из крупнейших погромов произошел в крошечном индусском государстве Джханси в июне 1857 года. Его территория была аннексирована британцами за четыре года до этого. Бегума — бывшая правительница государства — возглавила восстание. Всех захваченных в плен европейцев выстроили в три ряда и зарубили саблями или забили дубинками до смерти. Женщин убивали в последнюю очередь: Бегума решила, что они должны наблюдать за смертью своих мужей и детей. Другими важнейшими центрами восстания оказались города Канпур и Лакнау. В Канпуре около тысячи британских солдат, их жёны и дети спасались от восставшей толпы в укреплённом здании. Сипаи осаждали Канпурское укрепление в течение 20 дней. Без воды защитники не могли продержаться слишком долго, поэтому 25 июня 1857 года они сдались. Оставшиеся в живых четыре сотни человек получили от главы канпурских мятежников Нана Сагиба гарантии личной безопасности. Британцев действительно доставили к Гангу, где для их перевозки подготовили множество лодок. Как только пленные подошли к реке и начали садиться на лодки, кто-то открыл огонь. В результате перестрелки было убито более ста человек. Оставшихся троих мужчин, 73 женщины и 124 ребенка посадили под арест в Бибихар — усадьбу в Канпуре. До сих пор неизвестно, стал ли расстрел результатом приказа лидеров мятежников, или же инцидент был спровоцирован выстрелом одного из охранников. Однако, один из лидеров восставших, Тантия Топи, утверждал, что приказ о расстреле был отдан лично Нана Сагибом.

— Бьюсь об заклад, вы ответили с умноженной жестокостью…

— А что было делать, сэр? Порядок должен был быть восстановлен! Когда в Англии узнали о подобных зверствах, общественное мнение, ранее осуждавшее Ост-Индскую компанию за слишком резкую политику по отношению к туземцам, потребовало возмездия. Британские войска начали методично подавлять восстание. Всё это сопровождалось ответной жестокостью. Помните, Жюль Верн написал роман «Паровой дом», в котором есть отрывки, посвящённые истории сипайского восстания и событиям в Канпуре. Этот лягушатник Верн, будучи французом, не испытывал симпатии к англичанам и в красках описал подавление мятежа: «Колонна под началом полковника Николсона была отправлена против мятежного туземного полка, шедшего к Дели. Бунтовщиков догнали, разбили и рассеяли, и сто двадцать человек пленных приведены были королевским отрядом в Пешавар. Всех без различия приговорили к смерти, но подвергать смертной казни было решено только каждого третьего. На учебной площади выстроили в ряд десять орудий с пленниками, привязанными к дулу пушек, и пять залпов из этих пушек разбросали по полю бесформенные куски человеческих тел среди смрадной атмосферы, распространяемой жжёным мясом. Двадцать восьмого августа из восьмисот девяноста сипаев, бежавших из Лахора, шестьсот пятьдесят девять человек были беспощадно изрублены солдатами королевской армии».

— Всё познаётся в сравнении, капитан. Масштабы почти столетней давности меркнут, когда узнаёшь, что было в Нанкине всего несколько недель назад. Индийцы, жившие в рамках древних традиционных норм и незнакомые с христианской моралью европейцев, совершенно не ожидали, что на обычные для их внутренних войн действия британцы отреагируют, как на сотрясение основ человеческой морали. Во время резни в Канпуре было убито почти 400 британцев, резня в Джханси унесла жизни 77 человек, 50 англичан были растерзаны в Дели, 31 — в Мееруте и 167 — в Лакнау. Всего, по различным оценкам, было убито от тысячи до полутора тысяч европейцев, в том числе мирных жителей, женщин и детей. Причиной английской жестокости стал шок, который испытало британское общество, увидев, как ведутся войны за пределами Европы. Британцы стали мстить, забыв про нормы морали и правила ведения войны, которые сами же провозглашали. Что касается подавления мятежа, то лишь один пенджабский поход привел к совершению не менее 628 казней по приказу военного командования, 1370 казней по распоряжению гражданских властей и 386 казней по приговору смешанных военных и гражданских судов.

А теперь представьте, что в Нанкинской резне было уничтожено от 300 тысяч до полумиллиона китайцев.

— А давайте-ка выпьем виски, сэр, — Джон Буль решил принять анестезию от этих страшных подробностей. — Ну, кстати сказать, эта легендарная посудина оставила свой след и в китайской истории. В первую опиумную войну она ещё не была построена, а вот во вторую вписалась аккурат после сипайских событий — мы плавно перешли из Индийского океана в Жёлтое море.

— Да, я помню, в Харбине много читал про опиумные войны, потому что один знакомый китаец содержал опиумный притон. Первая опиумная война 1840—1842 годов, поправьте, если не так, велась между Великобританией и Имперей Цин. Предпосылкой войны был перекос торгового баланса между этими странами в пользу Китая, причиной которого являлась китайская политика ограждения империи от иностранного влияния. Товаром, который пользовался в Китае спросом и мог выровнять торговый баланс, принося англичанам огромную прибыль, был опиум, однако его продажа запрещалась императорскими декретами. Так?

Контрабанда опиума продолжалась несколько десятилетий, пока в 1830-х годах Китай жёсткими мерами не положил ей конец. Проводя политику по защите китайского рынка от наркотиков, в декабре 1839 года император закрыл рынок страны всем коммерсантам и контрабандистам из Англии и подконтрольной британцам Индии. 4 сентября 1839 в Коулуне произошёл морской бой, что привело к объявлению Великобританией в апреле 1840 года войны Империи Цин. В поддержку войны высказался и президент Соединённых Штатов Америки.

Со стороны англичан в войну вступило 40 кораблей и 4000 солдат. Китай обладал колоссальной 880-тысячной армией, но разрозненной по всей стране и в большинстве не имевшей боевого опыта. Общее число войск, участвовавших в конфликте со стороны Китая, оценивалось всего в 90 000 человек.

Основой тактики Великобритании были манёвр флотом, бомбардировки береговых укреплений, быстрые десанты при поддержке флота и блокада портов и водных транспортных путей. Цинская империя обороняла крепости, используя многочисленную, хотя и устаревшую артиллерию, устраивала заграждения на реках и организовывала брандерные атаки английских кораблей.

— Да это была хитрая азиатская тактика. Брандер — судно, нагруженное легковоспламеняющимися, либо взрывчатыми веществами, используемое для поджога или подрыва вражеского корабля с целью его уничтожения. Могло управляться экипажем, покидавшим судно в середине пути, либо сплавляться по течению или по ветру в сторону вражеского флота. В эпоху парового флота термин «брандер» стал применяться и к кораблям, предназначенным для затопления с целью блокирования судоходных фарватеров на внутренних рейдах и в проливах. Насколько я помню, и во время русско-японской войны японский флот применял атаки брандеров для блокирования российских кораблей первой тихоокеанской эскадры в гавани Порт-Артура.

— Точно, я был этому живой свидетель. Так вот, в ходе войны английские войска продемонстрировали значительное превосходство своего флота и артиллерии, высокую манёвренность и организацию. Китайские войска, в том числе и элитные маньчжурские отряды, не смогли оказать серьёзного сопротивления, что было вызвано недостаточным владением артиллерией (особенно полевой), слабостью общевойсковой подготовки и низким моральным духом армии. Большинство крупных сражений в ходе войны происходили при относительно небольших потерях со стороны англичан убитыми и ранеными, однако более значительные потери последние несли от жаркого климата и тропических болезней.

В конце лета 1840 года английские корабли оказались в непосредственной близости от Пекина. Напуганный император Даогуан согласился на переговоры и принял условия англичан, которые возвратили корабли на юг. Но в декабре 1840 года император изменил своё решение и двинул против англичан новые силы. Войска Великобритании нанесли ответный удар, и наместник, вопреки воле императора, выполнил английские требования, в том числе передал под английскую корону остров Гонконг. Боевые действия продолжались до мая 1841 года, когда после разгрома китайского флота было заключено перемирие. В августе 1841 года Великобритания направила в Китай новые экспедиционные силы, которые начали новое наступление. После зимовки в захваченных городах Чжэньхай и Нинбо они отразили контрнаступление китайских сил в марте 1842 года и продолжили наступление. В то же время в китайских водах появились военные эскадры США и Франции. 29 августа 1842 года, после решающих побед и выхода к Нанкину, Великобритания навязала Империи Цин выгодный для себя «Нанкинский договор». По договору Империя Цин выплачивала Великобритании крупную контрибуцию, передавала остров Гонконг и открывала китайские порты для английской торговли. Английская корона получила от продажи опиума гигантский источник дохода. В империи Цин начался длительный период ослабления государства и гражданской смуты, что привело к закабалению страны со стороны европейских держав и гигантскому распространению наркомании, деградации и массовому вымиранию населения.

— Всё правильно. А вот про вторую опиумную войну я могу вам рассказать уже со слов капитана этой посудины, которого ещё застал живым. Вторая опиумная война 1856 — 1860 годов велась уже нами и французами против Империи Цин. Англия пыталась открыть путь во внутренние провинции Китая, захватить его речные порты. В 1851 году в Китае началась гражданская война, на территории империи Цин появилось враждебное маньчжурскому правительству Тайпинское государство, которому сочувствовали иностранные торговцы и миссионеры. Тем не менее, западные государства формально сохраняли нейтралитет. В 1854 году Великобритания, Франция и США попытались пересмотреть договоры 1841 — 1842 годов, требовали себе права неограниченной торговли на всей территории Китая и официальное разрешение на торговлю опиумом, но политические интриги не привели к нужному результату. Поэтому после окончания Крымской войны с вами в октябре 1856 года Великобритания развязала новую войну в Китае. Вскоре к Англии присоединилась и Франция. Россия в обмен на территориальные уступки оказала Цинской империи военную помощь. В декабре 1857 г. англо-французские войска окружили город Кантон и потребовали подписания договора на тяжёлых для Китая условиях. Китайское правительство не приняло этих требований. Тогда англо-французские войска захватили и разрушили город. В 1860 году объединённая англо-французская армия нанесла маньчжуро-монгольским войскам решающее поражение и стала угрожать Пекину. Китайцы струхнули: 24 — 25 октября 1860 года были подписаны Пекинские договоры, по которым Империя Цин выплачивала крупную контрибуцию, открывала для иностранной торговли Тяньцзинь, разрешала использовать китайцев в качестве рабской рабочей силы в колониях Великобритании и Франции. К Великобритании с этого момента переходила южная часть Цзюлунского полуострова, а Россия, между прочим, получала Уссурийский край. Причём последний формально не принадлежал Китаю, являясь наследственным заповедником маньчжурской династии, имевшей право распоряжаться им по своему усмотрению и ограничивавшей китайское заселение этой территории в течение предыдущих двух веков. Так что вы выгребли угольки чужими руками…

Вот «Корона» и возила опиумный мак, который выращивался в индийской провинции Бенгалия. Ну, а для прикрытия всякий там чай из Индии и с Цейлона, хотя китайцев чаем не удивишь.

— Но вы же понимаете, капитан, что вы делали — вы вели китайскую нацию к полной деградации. Если я правильно помню, наркоманами стали от 10 до 20% столичных и от 20 до 30% провинциальных чиновников, в отдельных учреждениях этим занимались от 50 до 60% всех должностных лиц. Среди солдат и офицеров курение опиума стало повальным явлением. Император Китая, мнивший себя властелином мира, спохватился слишком поздно. Проведённое изучение положения дел показало ошеломляющие результаты: в потребление опиума были вовлечены миллионы китайцев всех сословий, включая военных, чиновников, представителей аристократии. Поставки дурмана шли через коррумпированных госслужащих. Тех, кто пытался воспрепятствовать происходящему, просто устраняли. Опиум вверг Китай в растянувшийся на десятилетия кризис, который казался необратимым. К настоящему времени плантации опиумного мака, который стали возделывать в самом Китае, занимают до миллиона гектаров, а количество потребителей зелья измеряется десятками миллионов.

Что касается «угольков чужими руками», то именно русский представитель генерал-адъютант Игнатьев предотвратил оккупацию Пекина. Когда в октябре 1860 года англо-французские войска подступили к городу, разрушив и разграбив летний императорский дворец, под угрозой разрушения стен столицы при помощи артиллерии власти Китая согласились на новые переговоры. И именно российский посредник Николай Игнатьев лавировал между сторонами конфликта, добиваясь урегулирования территориальных споров с Китаем. Организовав переговоры в Русской миссии, русский посланник добился отказа союзников от планов по оккупации Пекина. За это правительством Китая за Россией был утверждён левый берег Амура и Уссури со всеми приморскими гаванями до бухты Посьета и маньчжурским берегом до Кореи. На западе была значительно исправлена в пользу России граница по озеру Нор-Зайсанг в Небесных горах. Россия получила право сухопутной торговли в китайских владениях, а также право на открытие консульств в Урге, Монголии и Кашгаре.

— Вы образованный человек, Мастер, с вами приятно иметь дело. Наслаждайтесь закатами, пока для этого есть возможность в Восточно-Китайском море. Тихий океан, наверно, в шутку назван «тихим» или «мирным», по-английски «Pacific». Шторма здесь такие, что мало не покажется, тем более на таком древнем корабле. Как капитан, я принял решение идти на север более длинным, но безопасным маршрутом, и хочу услышать мнение военного моряка.

— Это разумно, ведь у вас не крейсер, да и команда довольно разношёрстная. Неизвестно, какой будет дисциплина в критической ситуации. Но вокруг Японии курсируют японские военные эскадры. Не опасаетесь встречи с ними?

— Ну, во-первых, мы не в состоянии войны с ними, хоть они и союзники Гитлера. Во-вторых, идти прямиком на Гавайи было бы самоубийством в это время года. Поэтому мы обогнём Японию по широкой дуге и пойдём на север в сторону Командорских, а затем Алеутских островов. Да, это существенно удлинит наш путь, но мы будем держаться в разумной близости хоть от какой-то суши. К тому же быстрее попадём в американские воды и пополним запасы угля и продовольствия на Аляске. А уже дальше комфортно спустимся мимо Ванкувера и Сиэтла в Калифорнию. Как вам такой план?

— Вы — опытный морской волк, я доверяю вашему чутью и знанию возможностей корабля. Метеосводки тоже в пользу такого маршрута?

— Вот именно! Отдыхайте, Мастер, приятно знать, что всегда могу рассчитывать на ваш совет и компанию истинного джентльмена.

…Дни превращались в недели, а погода всё более показывала свой северный норов. Из тёплых игривых волн Жёлтого моря океан превращался в серый жидкий металл, перекатывавший бесчисленные волны, из которых уже не выпрыгивала никакая живность — ни дельфины, ни косяки разноцветных рыб, ни даже исполины-киты. Уже в районе Алеутских островов Мастер написал стихотворение «Вода океана», которое много раз любил перечитывать потом, вспоминая это путешествие:

Я видел воду в реках и морях,

В озёрах и водопроводном кране,

В стене дождя при мутных фонарях,

Но я не видел воду в океане.

Я поражён — расплавленная сталь

Течёт вокруг меня с размахом диким.

О, океан! Сними свою вуаль.

Ты наречён и Тихим, и Великим.

Открой мне таинства своих глубин,

Что спрятаны под серою волною.

Ты, грозный и могучий исполин,

Пока что благосклонным был со мною.

А сколько безнадёжных храбрецов

Ты принял навсегда в свои пределы:

Военных, флибустьеров и купцов

Ты душу отпускал, оставив тело.

Для них последним был девятый вал,

Но находились новые рекруты,

Стихии нрав не раз крутым бывал,

А моряки своею волей круты.

Я затерялся между двух миров,

Как о любви Резанова преданье.

В России бедной мой остался кров,

А впереди — с Америкой свиданье…

Мы рассекаем масляную гладь,

Винтом взбивая пурпурную пену.

Закатный луч мне хочется позвать

У кромки волн преклонить колено.

Мой долог, многотруден в жизни путь,

Иду подчас то в шторме, то в тумане,

Но я смогу восторженно вздохнуть:

«Я видел воду в Тихом океане!»