Молитва «Гранд-Каньон»
Настоящее издание является первым сборником стихов Николая Антропова. Представленные здесь произведения разнообразны и зачастую противоречивы. Именно таким – сложным, неоднозначным, полным намеков и бередящих душу образов – предстает перед нами мир поэта. А иллюстрации Светланы Американцевой помогают проникнуть в самую сердцевину этого необыкновенного мира, увидеть глазами поэта неуловимое и услышать его ушами шепот самих слов.
Оглавление
- Волей Божию поэт
- Царство Небесное 2016 год
- Продавец пустоты. 2015 год
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Молитва «Гранд-Каньон» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Царство Небесное 2016 год
«Со мной ничего не случилось…»
Со мной ничего не случилось,
Со мной ничего не стряслось…
Исповедь в угол забилась
Испуганных детских слез…
Исповедь — белая нитка
На черной пуговке глаз
Шевелит уста от избытка
Сердца, что теплится в нас…
Со мной ничего не случилось,
Со мной ничего не стряслось…
Просто насквозь все сбылось!
Просто все сбылось насквозь!
Vae victis1
Я долго с ним бок о бок жил.
Пришла пора расстаться.
Меня он славно закружил
В своем смертельном танце…
То ворожил, то в пот бросал.
По букве и закону
Моей рукою написал
Рогатую икону…
От «а» до «я» мой алфавит
Вдоль-поперек исхожен…
Но взор его меня пленит,
Как блеск клинка из ножен…
Скрипичный ключ скрипит в замке
Его бездушных скважин…
А он несется по строке —
Безумен и бумажен!
Куда не двинусь — ходу нет,
Нельзя остановиться…
Со мной встречает он рассвет
Безмолвием провидца…
Колеса молний за окном
Глухую ночь тревожат…
И вновь мой запустелый дом
К ногам его низложат…
Перечеркну себя опять,
Кристаллы глаз померкнут…
Над мной рогатую печать
Когтями держит беркут,
Подобно нимбу и венку,
Подобно цезарю…
Vae victis! Я несу строку
Твою — в венце зарю!
За каждым шагом — тень побед.
Ложится день в ладонь,
Как дань, как гвоздь, как белый свет —
Победоносный конь!
Я заклинаю: «Отступись!»
За каждым шагом — мрак!
Копье Георга, словно рысь,
Грызет змею бумаг!
В лучах веселые войска
Уже на смерть идут,
И впитывает кровь строка
Сквозь решето минут…
Предрешено! Играют туш!
И кистью богомаз
Икону пишет наших душ
В свечах бездушных глаз…
Час полотна настал. Идут
Войска на смертный бой,
Ряды смыкаются в редут…
Пришла пора с тобой
Расстаться, сделать верный шаг
Сквозь вечность и снега…
Vae victis в шепоте бумаг!
Сними с меня рога!
Волки-ветры
Ели плоть мою, пили кровь мою
Волки вольные, ветры встречные…
Словно меченный да не вечный я,
Нараспашку весь — на краю стою…
До костей продрог у семи дорог,
У семи холмов, у семи ключей…
Словно меченный да уже ничей,
Нараспашку весь — вышел за порог.
Вышел погулять, песню затянуть,
Узел завязать да в куплет сложить.
Словно меченный, обреченный жить,
Нараспашку весь — врос корнями в путь.
Воет пес-судьба на вину свою,
Жмется пес к ноге обездоленно…
Словно меченный мечом воина,
Нараспашку весь — в поле я стою.
Я стою один. Кровь течет со лба,
В тридцать три ручья — капли-вороны,
Словно песнь ничья — во все стороны,
Нараспашку вся — вышла в ночь судьба…
Не пророчь мне путь, дай мне отдохнуть!
Твои слезы — жемчуг на шее моей…
Словно чья-то плоть посреди камней,
Словно чья-то кровь запахнула грудь…
Волки вольные, ветры встречные!
Последняя станция
Когда она мне скажет «нет»,
Я в дар возьму ее отказ.
Я вижу, как струится свет,
Зеленый свет прозревших глаз…
Зеленый свет — свободный свет.
Зеленый свет — болотный мрак.
Ты оставляешь первый след.
Я делаю последний шаг
На красный свет иных планет,
На желтый свет слепого «да».
Когда она мне скажет «нет»,
Сойду на станции Беда…
Беда, которая за мной
Ходила по пятам и в час
Разлуки обняла рукой,
В час встречи разделила нас…
Покинь меня! Мой камень — хлеб!
Покинь меня! И отсеки,
Как берег от чужой реки,
Куда смотрел я и ослеп.
Небесная Вдова
Я счастлив, когда слышу музыку слов…
Когда шум волны тоньше шелеста трав…
Когда стебель Сна выше дерева Явь…
Когда сеть смертей порождает улов…
Когда рыбы вверх по течению плывут…
Когда размывает следы на песке…
Когда моя жизнь висит на волоске…
Когда на песочных часах нет минут…
Я счастлив тогда, под сугробом травы…
Я счастлив, как ива, склонившись к воде…
Мое отражение — контур в Нигде…
Мое поражение — шепот Вдовы…
Я счастлив, когда слышу мир языка…
Я счастлив, когда обнажается меч…
Я счастлив тогда, когда в силах сберечь
Все то, что Теперь и Сейчас на века!
Короб
Ты не печалься обо мне!
Давно я умер. Пой, сестричка!
И помни, что Господня спичка
Вновь расцветет в моем огне!
Война войной! За бранью брань.
Тащи мой труп из всех окопов!
И в рану посади герань,
И дай название ей Антропов.
Пой имя, но не воспевай!
Пусть на кресте скрипит табличка…
Огонь зацвел, и грянул май
Победой, как Господня спичка!
Вечный костер горит в груди
Окопов, где лежат костями
Такие же, как я, горстями…
Не поднимай нас… Не буди…
И не печалься, только пой
Щемящей радостью о встрече,
Где суждено нам быть с тобой
Живым огнем родимой речи!
Ручей свечи, словно сверчок,
Что пойман в коробок навеки,
Где хлынут огненные реки!
Я спичкой был, я стал — смычок!
Играй, Вселенский Дирижер!
Пожар в очах Твоих томится,
И музыка, как колесница,
Несется сквозь предвечный хор!
Колыбельная «Заговор на сон»
В сон умри, сестричка!
В свет проснись, сестра!
Жизнь твоя, как птичка,
Бьется у костра.
А костер не дышит,
Птичка не поет…
И никто не слышит,
Как вода цветет…
В сон умрет — воскреснет!
В явь умрет — беда…
Лед под нею треснет, —
Крылья пьет вода…
Спи, сестра-сестричка,
Невеличка, сон —
Это та же птичка,
Где есть ты и Он.
Седой Якут
Никогда не бывает поздно!
Помни мои слова:
Не умирают звезды,
Не умирает трава.
Свет одиноким маячит.
А под сугробами сна
Слезами зелеными плачет
В первых ростках весна.
Тонким побегом пробьется,
Словно ребенок на свет,
Из черного чрева солнце,
Чтобы оставить след.
След по земле — на память,
След по воде — поверь
В то, что все можно исправить,
Если открыть только дверь.
Ключ поверни направо!
Прямо смотри, вперед!
Пусть позади все ржаво!
Пусть позади все лед!
Пусть! Отпусти! Там пусто!
Порох промок. Столбы
Солью покрылись, хрустом
Таежных шагов судьбы!
Там не бывает поздно!
Помни мои слова:
Не умирают звезды,
Не умирает трава.
Круги по воде разойдутся,
Следы по земле утекут.
Залпом нас выпьет из блюдца
Солнца седой якут!
Решетки замыслов
Проход открыт! Скорей! Скорей
Бери меня! Я твой навеки!
Нет окон, люков и дверей,
Есть только реки!
Решетки замыслов долой!
Дома в дыму, замки́, ворота…
И за́мки залиты водой…
Есть только Кто-то!
Кто-то невидимый внутри…
Кто-то невидимый снаружи…
Есть сентябри и октябри,
Есть только лужи…
За ними стужа, лед и злой,
Веретену подобный ветер,
Который гонит голос мой
Наотмашь в сети!
Лети! Лети! Проход открыт!
Скорей! Скорей! Не жди знамения!
Здесь Кто-то был вчера убит
До воскресения…
Решетки замыслов пусты!
И Этот Кто-то стал сегодня
Голгофой общей: я и ты —
Река Господня!
Сбудется!
Холодная ночь, тревожная.
Пурга. Замело дорогу.
Ветрами она исхоженная —
Залетная гостья к Богу.
Голодная стая. Метелица.
Простыли следы. Заблудится
Душа — ветряная мельница…
Гадай по губам. Все сбудется!
В костях ледяная конница
Вьет гнезда из звездного кружева,
И кружится ночь-покойница
Под музыку званого ужина.
Прогорклый снежок стал коркою.
Скрипит на зубах калиткою.
Душа — это песня горькая.
Гадай по губам белой ниткою!
Кишит муравейник под кожею —
Живая, морозная исповедь…
Ведь истину — бусину Божию
Гадают губами неистово…
Слепая, студеная, волчья,
Гонимая стая ветрами,
Верни мою душу ночью,
Разгаданную губами…
Целую порог припорошенный…
Посыпались бусины в блюдце…
Шевелятся губы-коршуны…
Шевелятся губы: «Сбудется!»
Калейдоскоп
Средь одиноких бурых скал
Я гибели себе искал…
Был шум великих вод и вой!
И в них я слышал голос Твой:
«Сын человеческий, смирись
Средь волн бушующих и скал,
Где гибели себе искал!»
И вторила Ему вся высь…
Я видел сонмы облаков
И легионы черных туч
В борьбе за первенство и ключ
От всех дверей и всех замков.
И луч подобен был копью,
Пронзающему грудь небес…
И стрелы молний Песнь Твою
Крестили сквозь горящий лес…
Я видел грозные холмы, —
Они стояли чередой…
И в них я слышал голос Твой,
Подобный свету в сердце тьмы:
«Возьми в ладонь Мое копье!
И порази им грудь волны,
Где лишь развалины и сны
Плодят в душе небытие…
Возьми в ладонь другую ключ
От всех дверей и всех ворот
И трижды сделай поворот
Вкруг легиона черных туч!»
Я слышу голос Твой, Господь!
Я вижу Твой калейдоскоп —
И каменный отверзший гроб,
И в плащанице Твою плоть…
Услышь меня! Я вопию
К Тебе сквозь деревянный срез,
Который пел мне Песнь Твою
Воистину, что Ты воскрес!
Ветра и волны! Будь скалой!
Я вырвал с корнем тишины
Язык, чтоб слышать голос Твой
В забвения час и час войны!
В последний раз Твоей войны…
Четвертая стена
В свой день рождения я буду одинок…
Со мною будет пол и потолок,
Дверь и окно, еще стены четыре…
Я буду самым одиноким в мире…
Меня поздравит скрипом серый пол…
И каждая доска, как острый кол,
Войдет в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…
Меня поздравит небом потолок,
Где каждая звезда, как уголек,
Войдет в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…
Меня поздравит запертая дверь,
Где каждая открытость, словно зверь,
Войдет в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…
Меня поздравит мутное окно
В квадрате стекол, которые давно
Вошли в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…
Меня поздравят стены — их четыре…
И каждая из них в моей квартире
Вошла в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…
«Будь Днем и Рожью!» — скажут мне они…
Зажгутся свечи… Пышные огни
Войдут в мой взор, как взрывы конфетти…
Но скрипки не играют взаперти…
Они молчат. И я молчу. Все гости
В мой день рождения играют в мои кости
И тянут жребий жизни из меня,
Смычки и скрипки надо мной склоня…
И этот пол, и потолок — рождение…
Дверь и окно — слепое наваждение…
В них постучится солнце и луна,
И чокнется со мной одна стена.
Стена вторая скажет громкий тост,
А третья — бросит к ногам букеты звезд…
Я есть четвертая стена, и скрипки заиграют
Про то, как в день рождения…
«Я тону, тону, тону…»
Я тону, тону, тону
В молоке тумана,
А туман во всю страну,
Как в убитом рана…
Белый змей ползет в глаза,
Не видать прохода…
Лишь всплывают образа
Моего народа,
Как покойники в реке…
Рукава по локоть
В русском с кровью молоке…
Рвы, канавы, копоть…
Закопай меня, туман,
Спрячь мой труп от сажи…
Плачь ветрами! Плачь, курган,
Над моим овражьем…
Смолкнут ветры над рекой
Белыми ночами…
Я сегодня буду твой —
Беглым зверем чаять…
Полынья моя горька,
И на шее жизни,
Словно крестик дурака,
Я тону в отчизне…
Белый лебедь в дебрях дня
В небе, в небе бьется…
В сеть морщин поймай меня,
Молодое солнце!
Сквозь туманы и овраг
Каждый шаг — щемящий,
Каждый шум — беззвучный враг,
Пред лицом стоящий…
Я тону, тону, тону
Сквозь туман во всю страну…
Словно карту мою кроют…
Словно летние дожди
Окна радугою моют,
Радостью в груди…
Словно смех кропит колоду,
Крапает слеза…
Словно убежать в свободу,
Спрятаться в глаза…
Словно жаворонок ночью…
Словно сон совы, —
Видеть день живых воочию,
Слышать песнь травы…
Словно мертвых обереги
Встали из земли…
Словно первые побеги,
Словно журавли…
Словно встреча и разлука,
Только впереди…
Словно мы движение звука
В летние дожди…
Словно грудь крестом колышет
Призрачный ответ…
Словно Эхо меня слышит
Миллионы лет…
Словно окна карт разбиты…
Словно окропят…
Словно сны и гнезда свиты
Мертвым на закат…
Словно с первыми лучами
Радугой сожгут
Наши окна пред Очами
Световых Минут!
Молчание ягнят
Он видит ангелов… И упорно молчит…
Только улыбка скользит по губам…
Его глаза никогда не смеются…
Он видит ангелов и тоскует навзрыд…
Он видит ангелов и слышит их песни…
Их голоса — шепот вкрадчивых дум…
Он человек, который смеется
И прячет глаза под плащом темноты…
Он видит ангелов и сюжеты Доре…
Кто раскусит молчание, если ягненок
Теряет невинность с приходом ножа?
Кто ему запретит повести свое стадо?
Одни говорят: «Он видит ангелов!»
Другие твердят: «Он немое кино!»
Третьи пророчат: «Он над нами смеется!»
И все отрицают покров темноты…
Он видит ангелов, где миф и покорность —
Холодная капля в горячие сны!
Беззвучное стадо пресытилось смехом…
А он видит жажду своего палача…
Он видит ангелов кропотливые крылья…
Трущобы, портвейны и голых детей…
Они поют песни о новом приходе…
Они занимают собою места…
Они занимают невинность до завтра…
Они занимают деньги на смерть…
Они берут в долг сексуальные плахи
Для маленьких игр в бездушных зверей…
Но он видит ангелов и точку отсчета…
За ним нет долгов… Но убийца в конце
Немого кино стрижет свое стадо
И прячет глаза под плащом темноты…
Он видит ангелов!
Он слышит их песни!
Кто раскрасит молчанием мертвых ягнят?
Эффект бабочки
Когда пробьют последние часы,
Когда вода всемирного потопа
Восстанет, словно мертвый из окопа, —
Качнется маятник и оживут весы…
Начнется хаос, дым и суета…
Агония огня в живом разгаре!
И будут все замешаны в пожаре —
Смотреть, не смея разомкнуть уста!
О ужас! Мясо человеческое есть
Не что иное, как огарок духа,
Который тлеет, набивая брюхо
Землей, где правит ненависть и месть!
Любовь моя, куда твоя тропа
Уводит, если все землей набито?
Неужто я слепой, и ты слепа?
И время сквозь меня сочится в сито?
Как бабочка в сачке, трепещет мир,
Отмеривая веру и безверье…
Ломая крылья, стачивая перья
О каменные рясы черных дыр!
Любовь моя, где буду я, ответь!
В воронке дней, меж прошлым и грядущим?
С опущенной главой пред Всемогущим,
Не смея разомкнуть уста, смотреть
На робкий плач, на скрежет и пожар…
Я есть не что иное — запах дыма,
Который веет еле уловимо,
Просачиваясь в мировой амбар…
Когда пробьют последние часы,
Тогда вода всемирного потопа
Всплывет покойником, как Азия, Европа,
И смоет правосудные весы!
О равновесие, где буду я, скажи!
Я бабочка в сачке! Мой мир отмерен!
Но я тебе до смерти буду верен,
Любовь моя, вода в живой межи!
«Отбой по флоту, Ушаков!..»
Памяти адмирала Ф. Ф. Ушакова
Отбой по флоту, Ушаков!
На абордаж без дураков!
Мы двинем спозаранку в бой…
Ну а пока, весь флот, отбой!
Трубит рожок!
Костер горит…
Я сон прожег!
Рожок трубит…
Где сон? Где явь?
Не разберу…
Я снова вплавь…
Я на ветру!
Мой парус бел…
Мой черен флаг…
Крошится мел…
Чеканит шаг…
В морском бою…
В мирском строю
Я не стою…
Я весь — пою!
Не строит нота
По ладам…
Я детям флота
Честь отдам!
А там посмотрим, кто по чем!
Плечом к плечу стоит с мечом
Мой Капитан! И реет флаг
Строкой над волнами бумаг!
Отдать концы! А якоря
Поднять на мачту алтаря!
Отбой по флоту! Бог с тобой!
Но эту ноту чисто спой!
«Серебрится путь от дома…»
Серебрится путь от дома
Поволокой озорной…
Все до слез в глазах знакомо —
Храм березок над рекой…
Где нога моя ступила,
В раз отступит мгла и тишь,
И дубовая могила,
И бревенчатая мышь…
На пруду озерный лебедь
Крылья к небу превознес…
Только что мне в этом небе?
В небе нет моих берез…
И березового храма,
Что сережками звеня,
Поцелует, словно дама,
В жизнь влюбленного меня…
Так целуй меня, целуй же!
Колокольням подвяжи
Языки российской стужи,
Что звонят по мне в межи…
Колея легла до дома…
Шьет игла тернистый путь…
Все до слез в глазах знакомо…
Вся Россия дышит в грудь!
Перстень
Посвящается Андрею Бовкуну
Такой же перстень я ношу,
Мой брат! Мы сопричастны воле
Всевышнего в вишневом поле,
Которым с детства я дышу!
Мой брат, как многое теперь
Связует нас! Терпи и веруй,
Что свет проступит в жизни серой,
И мгла развеется, поверь!
Но ты мой перстень не снимай,
Он талисман во дни тревоги!
В нем преломляются дороги…
Попробуй хоть одну поймай!
Ту, что поймаешь, сбереги —
Заветный камень в сердцевине…
И пусть тяжелые шаги
Чуть легче станут средь пустыни!
Под золотым песком река
Течет издревле сквозь века
И ускользает прочь из вида…
Там дремлет сфинкс и пирамида…
В час расставания надень
Его на безымянный палец!
Когда вернется к тебе память,
Благословенным будет день!
Пусть мимолетность наших встреч
Живет в стихах и в переписке…
С тобой мы сердцем стали близки!
Попробуй перстень мой сберечь!
В день ожидания обручись!
И укажи перстом дорогу
Туда, где день восходит к Богу,
Туда, где ночь нисходит ввысь…
Такой же перстень я ношу,
Как нóшу, сопричастный доле
Всевышнего на ратном поле, —
Перстом Его тебе пишу:
«Благословенным будет час
И перстень, что связует нас!»
«Я и тобой проживу…»
Посвящается Александру Ляпунову
Я и тобой проживу,
Пусть даже все потеряю!
Словно деревья — листву,
Словно птенец — свою стаю…
Перелистну тетрадь —
Лист за листом, по кругу…
Осень зовет умирать
В тихую, снежную вьюгу!
Я доживу до утра…
Рукою подать до утраты…
Перед лицом костра
Сниму боевые латы…
Гладь меня, шепот огня!
Деревья готовы к бою!
Не потеряй меня!
Я проживу тобою…
Словно птенец без гнезда,
Словно без листьев древо…
Жизнь моя — это звезда…
Снежная смерть — королева…
Перелистни слова…
Перечеркни тетрадку…
Огонь летит на дрова…
Птицы летят на рогатку…
Я проживу тобой…
Пусть даже все потеряю…
Слышишь мой вьюжный вой?
Я призываю стаю…
Я тебя призываю!
Моление о Чаше
Подножие ног Твоих — горы!
Ветер — дыхание Твое,
Словно небесные хоры,
Поющие в небытие…
Слезы Твои — реки!
Смех Твой — скал острие…
Да не прейдет вовеки,
Господи, Царство Твое!
В громе Твой слышу голос!
В молниях — гнев очей…
Господи, я Твой волос
В созвездии церковных свечей…
Люди — Твои свечи
С вечера до утра…
Мы Твои шкуры овечьи,
Мы Твои волки, ветра…
В бережном блеске взгляда
Не угаси огня!
Господи, помни меня!
Не забывай! Так надо.
Мне бы исполнить волю…
Последнюю волю Твою!
Знать, оттого я пою
Насмерть по русскому полю!
Я не пророк, не мессия,
Я не благая весть…
Я это только Россия,
Ты моя слава и честь!
Крепость моя, опора,
Благословенная днесь!
Смех кружевного узора,
Плача сусальная Песнь…
Ищем Тебя мы, ищем…
Ищем богатство Твое,
А над земным пепелищем
Кружево вьет воронье…
Эхо — Твое богомолье!
Что сверх того — не Твое…
Черное кружево вьет…
И догорают уголья…
Мое Ты моление о чаше
Во Гефсиманском саду…
Да будет огонь погашен
Тобою в моем аду!
Аквилон
Немые, влажные, холодные просторы
Кивали облаку седому, ангелу седому…
Куда вы нас влечете, Северные горы?
На Аквилон возводите, к Содому?
Развеять пыль, оплакивая ветер,
В ладонях расплескать ладью росы…
Который век настенные часы
Оттачивают слогом ход столетий…
Ход холода от выдоха до вдоха…
Мы медь звенящая, мы свадебный кимвал…
Плясунья Эхо ласкает кости скал,
Танцуя, словно вещая Эпоха…
Остыли люди, боги, города…
Все каменное, взор куда не кинешь…
Довольно песен, если близок финиш —
Огрызок яблока, летящий в никуда…
А свадьба длилась сединой волос —
Безудержная пляска Аквилона…
И вечный час, как змей вкусивший лоно,
В Смех первородный пролил семя Слез…
День Великого Огня
Тяготят меня вериги,
Вереница слов и жен…
Я собою сам сожжен —
Письмена горят и книги,
Даты, числа, имена,
Лихолетье, люди, лики…
Рвется ниточка на стыке,
С криком: «В бой! За ордена!»
Вот так родина! Родня
Родила нас напоследок…
И ворочается предок
В день Великого Огня!
В День Потопа утоли
Все грехи и смой водицей,
Чтобы заново родиться,
Как подснежник из земли…
Жизнь простыла в простыне…
Беглый снег лежит под пледом…
Так и мы растаем следом
В час на жертвенном огне!
Оглянуться не успеть!
Оградиться не под силу!
Ляжем в общую могилу,
Чтоб костями позвенеть…
Тяготят меня дела
И цепочки общей звенья…
В День всемирного забвения
Правит праздником Зола!
Увядая, увядай!
Ордена — живым на память…
На костях мне погадай,
Как нам Праздник Мертвых справить!
Евхаристия
Посвящается Юлии Хрисанфовой
Иная ты… И я иной…
Я инок… Отрок… Иней…
Иная ты, иди за мной
Под плащаницей синей…
Проступит пот испод-
Него, котельного белья…
Иная ты — огонь и лед…
Но кто же тогда я?
Я инок… Инок… Я иной…
От рук, от ног, от глаз…
Иная ты, иди за мной
Сквозь год, сквозь день, сквозь час…
Сквозь времена иная ты…
Ты раковина строк…
Я инок… Отрок… Я поток
В крещенские цветы…
Я числа, буква и закон…
Иная, ты чиста…
Я ветер средь раздетых крон
В развалинах Христа…
Оставь меня… Останови…
Я вытер след с песка…
Позорный гвоздь в живой крови
Купается века…
Я искуплен… Искуплена,
Иная, ты со мной…
Мы Евхаристия Звена,
Мы на цепи одной…
Здесь плен и пламя, полымя…
Там тлен и знамя, зной…
Иная ты, помилуй мя,
Как я тебя, иной…
Архангел
Посвящается Анне Шабловской
Именная теперь икона
От рождения до похорон
Пусть хранит средь других икон
Благовест колокольного звона!
Благовест по тебе и мне!
Только так и никак иначе,
Чтобы душу могла заначить
За меня в деревянном огне…
В час уныния помолись!
Михаилу и Николаю…
Анна, я тебе оставляю
В час зачатия рублевскую высь!
Притча
У тебя есть спасательный круг…
У меня — только камень на шею…
У тебя даже есть пара рук…
Я и того не имею…
Вкруг тебя большой океан…
Вкруг меня только пустыня…
Ни росы, ни дождя, ни инея…
Только пустой стакан…
Я его иссушил до дна…
Только ил всколыхнулся и лег…
У тебя еще есть пара ног…
У меня есть только спина…
У тебя есть высокий путь…
У меня — и того вполовину…
У тебя — один крест на грудь…
У меня — два креста на спину…
И тут они упали оба —
Друг другу верные до гроба.
Игрушка Молчания
Прирос я к дому и покою
Холодным сердцем, к очагу,
К огню, что жалится змеею
На жизнь в растопленном снегу…
Шипит сурово и устало,
Теряя трепетность тепла…
Я скрежет хрупкого металла
В камине, где лежит зола…
Где раскаленный уголь солнца
Остыл в кристаллах бытия…
Передо мной змеею вьется
Огонь, которым стану я.
Огонь, в котором спит прохлада,
Есть нечто большее огня…
Утешь теплом, ужаль меня!
Мне больше ничего не надо…
Огонь, с которым умирают,
Подобен пеплу языка…
Молчанье — лучшая строка!
Ей люди сердце посыпают.
Не сокрушаясь ни о чем
Я, как алхимик, днем и ночью
Из камня высекаю волчью
Искру игрушечным мечом…
Глупец! От сырости времен
Земля уже туманом дышит…
Строку молчания не слышит
Твой меч, что кровью обагрен…
Багровым светом обогрей
Клинок и брось в траву сухую…
Я, может быть, тогда раздую
Огонь — священный яд углей!
Зашей глаза, слепая нить,
Живая плоть к тебе готова!
Игла Господня, шей сурово,
Чтоб душу мог перекроить…
И на краю своих крестин,
Воды с огнем, родиться свыше!
Стать глубже, трепетнее, тише
Огня, воспевшего камин
Пустых, беспамятных времен,
Холодных встреч, разлук горячих,
Оглохших слов, дорог незрячих,
Молчаньем золотым клеймен…
Полет Валькирий
Волшебница, твой мир прекрасен!
Он соткан из узоров глаз!
Я этим взором бы украсил
Свой мир и каждого из нас.
Волшебница, твой мир чудесен!
Он выткан из цветов и чувств!
И устлан берег моих песен
Речной осокой твоих уст.
Волшебница, твой мир так сложен!
Он тайна весь, живая вязь!
Давай из чудных песен сложим
Тебя, что свыше родилась!
Волшебница, твой мир как остров —
Необитаем, одинок…
Но он и есть тот уголок
Живой души в стремлении остром…
Волшебница, твой мир понятен!
Но нам невнятна его речь…
Мы сотканы из черных пятен…
Мы призваны не жить, а жечь!
Волшебница, твой миг — столетие!
Но чуток трепетный огонь,
К тебе сошедший на ладонь —
Пожаров и ветров свидетель…
Волшебница, твой мир печален ведь!
Он весь как аксиома звезд.
Пора и мне туда отчаливать
Вслед за тобой, сжигая мост.
Волшебница, твой мир исхожен
Немногими из тех, кто жил!
Кто за тебя свой меч сложил,
Не сможет впредь достать из ножен…
Волшебница, твой мир — валькирий
Полет в неведомо куда,
Где нелюдимая звезда
Поет о том и этом мире!
Волшебница, твой мир окутан
Росой, стекающей с коня…
Возьми в нездешний мир меня,
Живущего лишь по минутам!
Волшебница, твой мир исходит
Сияньем вечным в мою грудь,
Благословляя на восходе
Убитых и рожденных в путь!
Волшебница, твой мир прекрасен!
Пряди свое веретено!
Приди! Приди к нам восвояси,
Где жизнь и смерть теперь одно.
Жимолость
Изрешетили пули
Сомнениями душу мою…
Веру ветра задули, —
Голым камням пою.
С каждым шагом все четче,
С каждым взглядом — мутней…
Дай мне сложить, Отче,
Последнюю песнь о ней!
Чтобы туманы рассеять,
Чтобы навек замолчать…
Чтоб научиться верить,
Заново жизнь начать…
Голые камни сложились
В неприступный куплет.
Песня — горькая жимолость —
О тебе, той, которой нет…
Завещание
Вдали от всех скитаюсь день и ночь,
Стенания мои подобны волку…
Я в стоге сена не найду иголку
Своей души, летящей в пропасть прочь…
В игольное ушко не вдета нить
Заветного клубка змеиной пряжи…
И я гадаю снова: быть, не быть?
И вычищаю все углы от сажи…
Ребром стоит поставленный вопрос…
Ломаю голову над правильным ответом…
Я забиваюсь в угол горьких слез
И ограждаюсь деревянным светом
Икон, которые в меня всегда глядят
Весь век из-под тяжелых век обряда,
И жалом смерти проникает взгляд
Мне в сердце, полное уныния и яда…
Глаза мои, как идолы вдали, —
Два истукана смотрят исподлобья
На то, как вырастают из земли
Вместо цветов границы и надгробья.
Сугробы наслаждений и примет…
Меня не примет Бог в Свои чертоги,
И я останусь камнем у дороги
Лежать посмешищем остаток моих лет…
Досадно мне в мозаике руин
Не отыскать вопроса и ответа…
Вдали от всех я остаюсь один,
Подобный храму Ветхого завета…
Я завещаю людям Божий мир
Со всею глубиной его и болью…
Земля моя, я стану твоей солью
И мокрыми глазами черных дыр…
Как жаль, что мне с собой не по пути…
Осталось так немного до приюта —
Всего одна молчания минута
И вечность, до которой не дойти…
Царство Небесное
Мы слишком часто говорим о Боге,
Но ничего не делаем и спим…
Прости нас грешных, ибо что творим
Познали мы, как змеи на дороге…
Мы ведаем закон и благодать,
Привычны нам и ропот, и распятья.
И вновь Тебя придется нам распять,
И снять с креста Твой труп в свои объятья…
Все как всегда — и помыслы, и блуд,
Извечный стыд за подлые поступки,
И приближающийся Страшный суд
Смешался с кровью черной в Твоем кубке…
И виноватое вино прокисло вновь…
Смешалась речь и горечь, мед измены…
Так выпьем же давайте за Любовь,
Предатели, оплакивая стены!
Куда Ты смотришь? Взгляд Твой тих и строг…
Лишь мироточит краска сквозь фанеру…
Мы строим храмы в зеркалах дорог
И на словах идем на смерть за веру…
Возводим стены нерушимых дел.
Все на века наверняка, мол, сшиты — скрыты…
Ученики Твои пьяны и сыты
На Тайной вечере в совокуплении тел…
Не оскудеют руки от гвоздей!
Подай на плоть! На всех расплаты хватит!
А там, глядишь, Господь тебе заплатит,
Последнему из праведных людей…
Не оскудеет нищего рука, —
Богатому богатство приумножит…
И что лежит на сердце дурака,
Пускай дурак на жертвенник положит…
Куда Ты смотришь, и куда идешь
Сквозь тишину, по узкой кромке света?
Туда, где правда голая раздета?
Туда, где разнаряженная ложь?
Туда, где все деревья — общий крест
Нательный, как оплот Любви и Слова…
Туда, где предадут Тебя, и снова
Не выдаст Бог, и смерть-свинья не съест?
Того Ты хочешь, Господи? Иди
Туда, где воцарилось вероломство…
Где размножается порочное потомство…
Гряди на облаке! Ей, Господи, гряди!
Туда, где все деревья — общий клин,
Взгляни на нас, мы, верно, Твои чада,
Исполненные жалости и яда,
Среди которых Ты стоишь один…
Под дружный плач и хохот дурака
Царство Небесное не более чем сказка…
И плоть Твоя — лишь хлебная закваска…
И кровь Твоя — лишь винная река…
Предатели! Я с вами говорю!
Его когда-то я ведь тоже предал…
Распял Его, убил, ибо не ведал,
Прикладываясь чревом к Алтарю…
Невинное вино меж нами вновь…
Утихла речь и горечь — яд измены…
Так выпьем же скорее за Любовь,
Наполним Кровью вопиющих вены!
Восстань, Всевышний, ото сна, проснись!
К подножию склонились гроздья гнева…
Вновь Царствие Небесное, как Древо,
Цветет корнями и ветвями ввысь!
Котлован
Азраил4, я знаю твои дела!
Ты сын блуда и танец очей…
Предо мною склонились деревья свечей,
Словно верная свита котла…
Я огнем полыхаю на золотом дне…
На какой мы стоим стороне?
Азраил, я знаю твои слова!
Демон помыслов, древний дух,
Ты тревожишь ночами бессонными слух
И ласкаешь огнем дрова.
Азраил, это песня бескрайней луны,
Словно выкидыш в сонную гладь.
Мы с тобой дети света другой стороны,
И луной нам приходится мать.
Мать моя, я твой сын в щебетании птиц,
Я твой самый последний узор…
Кружевная тряпица в тихом омуте лиц,
Вопиющий ангельский хор…
Азраил, твое имя широких долин
Одарило пустыню и тень!
Я отныне провидец времен и равнин,
И отцом мне приходится День!
День мой, Отче, я чашу испил
Из ладони Твоей до конца!
Мы от века повинны с тобой, Азраил!
Мы свидетели молчанья Отца!
Азраил, припади прахом в шелест травы!
Обрати свои камни в хлеба!
Судный День позади. Только тень и судьба
Под бескрайним крылом совы…
Кто мое сердце огнем напоил?
Кто выменял имя днем
На скупую слезу и столетний ил…
Азраил, восплачь же о Нем!
Я слезой умываюсь на серебряном дне…
На какой мы теперь стороне?
Там далекая даль — всем потерянным дань
За возможность плакать в песок…
Там Израиль — красивая горная лань
В цепях голубых дорог…
Азраил, прочитай меня свиткам дорог,
На что ты меня обрек…
Эта горькая Доля носит имя Звезда,
Которая косит полынь…
И косыми дождями влекут города
Души рек Вавилонских. Аминь!
Все сплетение и сплав! Все металл и звено!
На кофейных сгустках крови
Погадай мне насквозь драгоценное дно
О грядущей вселенской любви!
Я уже в деревянной рамке берез —
Сын погибели! Сон Палачей!
Надо мною восстали деревья свечей
На последний зеленый Покос!
Покосился узор, дверь, замок и ключи
Всех источников бьются в огне!
Бьются всадники насмерть, скрещивая лучи
За меня на дневной стороне!
Азраил, я зеленая жатва Дня,
Затмевающего мой взгляд…
Мои руки в ключах отворяют меня
Без права вернуться назад.
Азраил, обернись в свои детские сны —
На единственный всполох окраин…
Деревянные свечи — жертвенники весны
Возвещают раскаяние, Каин…
Азраил — раскаленные слезы вины
В тени брата иной стороны…
Лучший
Когда покину этот мир — не плачь, а вырасти цветы
В моем саду, где двое будут — я и ты…
И, как садовник верный,
Следи, чтоб не было плевел, волчцов и терний!
На месте, где расту я, будь босою…
Пусть твои слезы выступят росою
Утренней на лепестках моих
И испарятся с первыми лучами,
Едва коснувшись острыми очами
Светила, что сияет для двоих…
В моих цветах совьют и птицы гнезда!
Будь с ними ласкова, они мне песен гроздья
На сон поют, когда бутоны глаз изнемогают
И, закрываясь на ночь, умирают…
А спозаранок голосом щемящим
Пробудят жизнь в тебе моею песней…
И мы проснемся вновь, но в настоящем,
В преддверии грядущего — воскреснем!
Песня не кончится, она лишь продолжение аромата,
Который увлекает за собой беспечных бабочек и пчел.
И, обжигаясь крыльями заката,
В твоих глазах я ночь свою прочел…
Ты береги их! Береги их… Береги…
Пусть ножницы, подобно близнецам,
На языке которых умирают
Чуть пожелтевшие от сентября листы,
Передадут тебе мое послание —
Последнее послание двум сердцам,
В которых не слова уже играют,
А терпкий дух в крупицах мироздания…
Прочти меня и ты…
Все на круги своя опять вернется…
Из перегноя маленький росток
Пробьется наготою хрупкой к солнцу
И спеленает красотой цветок…
О ты, садовник верный, следи,
Чтоб не было плевел, волчцов и терний,
Следи от утренней звезды и до вечерней
Неувядаемую красоту цветка…
Пусть гнезда ему служат колыбелью,
И трель звучит над вечною постелью,
И проплывают мимо облака…
Не пробуди, садовник, сорняка!
Не потревожь, а слушай аромат…
Встречай восход и провожай закат…
Когда покину дивный мир — не плачь,
Но срежь под корень все мои цветы,
Среди которых были я и ты…
И подари тому, чье имя Лучший!
Тень Песка
Я смотрю, как играет со мной твоя тень
Каждую ночь и каждый день.
Проснись, Калигула, ты исцелен
Посреди этих мраморных вечных колон…
Твое солнце в венке, а луна в реке,
Твои руки — навзрыд, а шаг — наугад…
Каждую ночь меня мучает ад,
Каждый день твоя тень у меня в кулаке…
Проснись, Калигула, это был сон!
Страшный сон из детства, но все позади…
И ад не более чем колесо
Золотой колесницы в твоей груди…
Мы потомки руин! Мы Ромула и Рем!
Мы сосали волчицу — Кали-югу5 времен!
Проснись, Калигула, ты исцелен
Славной смертью людей, сняв доспехи и шлем…
Я снимаю с себя вместе с кожею ночь,
Это кожа змеи, ледяная любовь
Непорочной блудницы, которая прочь
Покидает руины, насилуя кровь!
Ты и я — мы два града! Тот град, что земной —
Там играет всегда твоя тень подо мной!
Над тобой град небесный, сокрытый от глаз!
Просыпайся, Калигула, солнце для нас!
Фотиния
Посвящается Светлане Американцевой
Пусть твое небо озарится,
И дух стремительной стрелой
В чертоги древние вонзится,
Где все — блаженство и покой!
Где равновесие поклоны
Отвешивает от и до
Вершин, с которых на гнездо
Твоих очей глядят иконы…
И птицы-слезы с глаз долой
Летят, простившись с домом Плача…
Где, ничего уже не знача,
Огонь становится золой…
Ну вот и ты, мой Божий дар,
Там вдалеке и в дымке света
Вся до последнего куплета
Губами выпита из чар!
Испита мной до глубины,
А не другим — песком прибрежным,
Который быть не может стержнем,
А лишь подобием стены…
Я от воды и от огня
Рожден, Фотиния, на святки…
Твой свет играл со мною в прятки
И выжег изнутри меня…
Но свиток свит, а я был свят.
Мой дух влачился над водою
К Подателю всех благ, к покою,
К блаженству яблок райских — в сад…
Саднила бездна голосов,
Без умолку безумству вторя,
Где музыка людского горя
Лежит на чашах всех весов…
Я странник вещий у ворот,
Что заперты тобой навеки…
Фотиния, я вижу реки!
Я предвещаю вечный лед!
Мы потеряли имя Бога!
Где ключ, который помнит дверь?
Не верь словам моим, не верь!
В них яд отравленного слога.
В них я и ты, мой Божий Дар,
Впитавшие всю кровь в бумагу…
Тебе и мне — даль за отвагу
В груди, где мечется пожар!
Все с глаз долой! Из сердца вон
Летит навстречу с домом Смеха!
Фотиния, теперь мы эхо
На языке немых икон!
Люция
Багровое покрывало готово
Из убитых сынов и оленей
На серебряной кольчуге снегов…
Под покровом каждого слова
Кипит молоко молений, —
Волки слышат следы деревьев,
Волки видят огни шатров.
Золото Долины Иссы,
Я люблю твои чистые росы!
И лучи, словно рыжие лисы,
Прячут Солнце в речные косы…
Люция, помоги! Помоги мне!
Пусть стражник хранит ворота,
За которыми в каждом гимне
Воспевает Всепетая Нота!
Где хоронят певцов отваги
На косматой шкуре медведя…
Где Берлога ведет к победе
Топором и Пером по бумаге!
Кто корнями глаз в небо вырос,
Тот уже на границе сна…
О Всепетая Нота Ирмос,
Справь мне праздник на все времена!
Багровое покрывало Горнего
Из убитых сынов и оленей,
Где под кровью каждого корня
Скрыта ненависть всех поколений.
Его песня застряла в горле…
Лишь под шепот еловых лап
Тишиной зашивает игла
Все слова, что еще не стерли…
Люция, ты рядом в борьбе за любовь!
Люция, ты родом в вечный покой!
Опустел духом дом твой и кровь…
Опусти тело в дом твой и кровь…
Око ворона следит за тобой,
Словно след, словно лед под тобой…
Пока капля не свернется в калач,
Пока Север не спечет свой кулич,
Молоко всех молитв — это Плач,
А Всепетая Мать — это Клич!
Ты уже на границе сна
Заплетаешь багровые пряди —
Это реки юродивых ради,
Под которыми дрогнет весна!
Рваное солнце Иссы
Застыло на краю ночи и дня.
Кто корнями глаз в небо высох,
Тот огнем снимет кожу с меня…
Ладья напоила плоть…
Ладья накормила деревья…
Время вышло крестить и колоть
Все дрова, словно Люция древняя…
Горькой полынью звезда,
Когда под замком ворота,
За которыми слово «Воздам»
Отпевает Всепетая Кто-то…
Водопад — соль очей из впадин…
Седые деревья в сердца…
Топором до кровавых ссадин,
Пером после саги конца…
Берегись полуденного зноя!
Берегись полуденного змея!
Берегись полуденного сна…
Мы отныне покрывало перегноя.
На руках невинных багровея,
Кровь убитых на миру красна…
Со мной говорят деревья!
Оставьте мне символ и солнце!
Протяните мне пряные травы!
Надо мною орлы державы…
Надо мной око ворона вьется…
Вот он, праздник степного кочевья!
Багровое покрывало — трава
Из убитых сынов и оленей
На серебряной шкуре алеет..
Доблесть Долины Иссы
Обглодали рыжие лисы…
Прячьте солнце в мои рукава!
Люция в проталинах глаз…
У западных ворот стоит волк…
Он дожидается нас,
Словно ладью свою вóлок…
У западных ворот стоит волк…
У запоздалых ворот…
Рождественское Чудо
Давай переживем весну,
Потом переживем невзгоды…
Я, может быть, тогда блесну
Для высшей цели и природы!
Вслед за весной придет огонь,
Огонь тот носит имя Лето.
Он, как свирепый Рыжий конь,
Несет меня в отчизну света!
На смену мне дожди придут,
Они ведь тоже имя носят,
И Осенью огонь мой косят…
И Осенью с листвою жгут…
Я твой! Я твой! Переживет
Меня природа, свет и лужа…
И Белый конь, чье имя Стужа,
Копытом в сердце мне кольнет!
Все до весны переживем!
Потом по кругу через вьюгу
Протянем снова жизнь друг другу
Зеленым всходом в майский гром!
Давай с тобой уйдем в весну,
Уедем навсегда отсюда…
Я, может быть, тогда блесну
Впервые для Любви и Чуда!
The Wall
Большинство людей олицетворяют собой Религию Отсутствия, тогда как я являю миру собой Религию Пустоты.
И мы не есть суть двух зеркал, стоящих друг напротив друга! Мы вечное стремление Желаемого к Невозможному. Человечество в целом — протянутая рука в собственную Иллюзию. Пустота всегда наполнена, Отсутствие — всегда отрицание собственного Ничто перед страхом безразличия… Я продаю вам Пустоту!
Оглавление
- Волей Божию поэт
- Царство Небесное 2016 год
- Продавец пустоты. 2015 год
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Молитва «Гранд-Каньон» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
2
Йом — понятие, обозначающее промежуток времени, обычно равный суткам. Слово «йом» в иврите и в арабском языке дословно переводится на русский язык как «день».
3
Эхад — обычно переводится с древнееврейского как «единый», «неделимый». Так в молитве «Шма» провозглашается основная идея иудаизма — единство Господа и нерасторжимость еврейского союза с Создателем: «Слушай, Израиль, Господь, наш Бог, один/един (эхад) есть Бог».
4
Азраил — в иудаизме ангел смерти (мал’ах ха-мавет), отождествляется со страшными великанами и демонами. В Талмуде он идентичен Сатане и злому помыслу (иецер ха-ра). Чаще всего ангел смерти является в образе беглеца, бродяги или нищего. В фольклоре он часто изображается со множеством глаз, усердным жнецом или стариком с мечом, с которого стекает яд.
