Король Неверленда

Никки Сент Кроу, 2022

Вот уже две сотни лет все женщины рода Дарлинг исчезают в день, когда им исполняется восемнадцать. Иногда их нет всего день. Иногда – неделю или месяц. Но они всегда возвращаются сломленными. Сегодня мне восемнадцать, и моя мама бегает по дому, проверяя, закрыты ли все окна и заперты ли все двери. Но это бессмысленно. Когда наступит ночь, он придёт за мной, чтобы забрать в свою страну чудес и кошмаров. Он – Питер Пэн, Король Неверленда, владыка Потерянных Мальчишек. И я – их новая Дарлинг. Первая книга нашумевшей серии «Порочные Потерянные Мальчишки». Страстный, тёмный, взрослый ретеллинг культовой истории о Питере Пэне, полный жарких сцен и неожиданных сюжетных поворотов. Больше 25 000 оценок и высочайшие рейтинги на Amazon: неизменный бестселлер вот уже больше года! Внутренние иллюстрации популярной художницы ALES (больше 50 000 подписчиков в ВК). Целая россыпь харизматичных мужчин, невероятные эмоции, поцелуи, ссоры и чувственность в каждом прикосновении.

Глава 3

Уинни Дарлинг

Я просыпаюсь с тем же ощущением, которое возникало у меня однажды, когда я заснула на заднем сиденье старой машины матери, а она тем временем увезла нас через шесть штатов на запад.

Я не там, где должна быть, всё тело болит, всё вокруг какое-то другое.

Сначала доносятся крики чаек.

Мы не живём у океана уже семь лет, но они пробуждают старые воспоминания о песке на полу, о шуме волн и запахе травы на дюнах.

Я всегда любила воду. Вода делает меня счастливее.

Вслед за криками чаек слышится чей-то громкий вдох — не мой.

Я открываю глаза: на меня сверху вниз смотрит мальчик.

Нет, точно не мальчик. На вид он очень юн, но по ощущению — взрослый мужчина.

Длинные чёрные волосы собраны в пучок на затылке. Устремлённый на меня взгляд острее ножа, глаза блестят. Кожа у наблюдателя смугло-красноватая, цвета кровавой луны, обнажённую грудь пересекают чёрные татуировки. Симметричные линии в точности повторяются по обе стороны тела. Узор начинается у шеи, вьётся вниз, словно лабиринт, и исчезает под поясом рваных чёрных джинсов.

Незнакомец — воплощение тёмной мужской силы.

— Доброе утро, Дарлинг, — говорит он.

— Где я? — Я выпрямляюсь и обнаруживаю, что прикована к стене.

Это… своеобразное ощущение.

— Это чтобы тебя обезопасить, — объясняет собеседник, кивнув на цепь.

— От чего?

— От блужданий туда-сюда. — Он ухмыляется. У него красивые пухлые губы.

— Она проснулась? — спрашивает другой голос от двери.

Я оглядываюсь на звук, и на мгновение у меня сбоит мозг.

Как будто в глазах двоится.

Правда, тёмные волосы этого парня подстрижены намного короче и ниспадают волнами. Татуировки точно такие же, насколько я могу судить. На этом надета рубашка.

— Пока ты не спросила, — говорит новый, — да, у тебя галлюцинации.

Первый хмыкает:

— Не морочь ей голову, Баш. Этого ей ещё достанется с лихвой.

Тот, кого он назвал Башем, подходит ближе.

— Ты как, Дарлинг? Иногда девчонки тяжело переносят дорогу сюда.

В горле першит, язык во рту сухой, как наждачная бумага. Немного тошнит, и в голове плавает туман, но в остальном я вроде бы в порядке.

Помимо того факта, что меня похитил некто, кого я считала сказкой или галлюцинацией, и приковал к кровати где-то у океана, хотя ближайший от дома находится в нескольких сотнях миль.

Как далеко меня утащили?

— Всё нормально, — отвечаю я.

— Воды? — спрашивает ближайший к постели.

— Да, пожалуйста.

Всю жизнь мать готовила меня к этому моменту, иногда максимально болезненным образом, но всех её стараний оказалось недостаточно.

Она ведь повторяла, что так и произойдёт. Но вот теперь, когда всё уже случилось, мне трудно уложить это в голове.

Это всё по-настоящему? Или с подобной галлюцинации и начинается безумие?

Кровать подо мной кажется вполне реальной. Тёплый тропический воздух — тоже. Как и пространство, которое парни занимают в комнате, исходящая от них энергия.

Близнецы выглядят более впечатляюще, чем любой мальчишка из тех, с кем я тусовалась раньше — а я тусовалась со многими.

С красивыми парнями и время идёт быстрее. Я ненавижу скучать. Но ещё сильнее ненавижу одиночество.

Баш исчезает в дверном проёме на другом конце комнаты и возвращается со стаканом воды. По стеклу стекает конденсат.

Чайки снова кричат.

Я слышу, как где-то вдалеке волны разбиваются о скалы.

Допивая воду — свежую и прохладную, чуть ли не самую освежающую в своей жизни, — я заодно осматриваюсь вокруг.

Мы находимся в большой комнате, со стен, когда-то выкрашенных в яркий изумрудный оттенок, осыпается штукатурка. Справа от меня — три прямоугольных окна с открытыми деревянными ставнями. Без сеток. Снаружи льётся свет. Вдали можно разглядеть ветви пальмы, а под ней — дерево, усыпанное ярко-красными цветами.

Я сижу на кровати с толстым деревянным каркасом на чём-то вроде набитого перьями матраса. Простыня чистая, отбеленная до хруста. Одеяла нет.

В углу стоит высокое кресло с подголовником, за ним — лампа на длинной штанге и журнальный столик.

Прекрасное место, чтобы посидеть и послушать чаек, не будь я прикована к кровати.

Возвращаю стакан, и парень ставит его на пол. Должно быть, он присел на табурет у постели, потому что он явно сидит, но стула не видно.

— Что я здесь делаю?

Близнецы переглядываются, и, клянусь, я слышу отдалённый звон колокольчиков.

Чёрт. Я действительно схожу с ума.

— Что твоя мать смогла рассказать тебе? — спрашивает Баш.

— Немного.

Прошлой ночью она впервые поделилась со мной хоть сколько-то полезной информацией.

Страшный призрак, преследующий семью Дарлинг, думает, что я смогу что-то для него — или в нём — исправить.

Что я могу для него сделать? Я едва справляюсь с собственной жизнью.

Баш прислоняется к стене позади близнеца — его тёмный двойник.

Однажды, когда мы с мамой жили в Миннесоте, со мной в одном классе учились близняшки.

Близнецы Вэйви. Самые неприятные и бесячие девчонки, каких я когда-либо встречала. Они пользовались абсолютным сходством, чтобы избежать наказания за все свои проделки. Включая червей в моём бутерброде с арахисовым маслом и мармеладом.

Интересно, эти парни такие же?

Они выглядят как люди, с лёгкостью способные втянуть тебя в неприятности. Опасное искушение. Как красивая древесная лягушка, которая убьёт, стоит к ней прикоснуться.

Думаю, у каждого есть суперспособность, что-то, в чём он хорош от природы. Я всегда отлично разбиралась в людях. Могла определить, что за человек передо мной, прежде чем он скажет хоть слово.

Кажется, с этими двумя следует быть осторожнее, чтобы пережить то, что мне уготовили.

Чем бы это ни было.

— Я Кастиан, — представляется ближайший из парней. — Можешь звать меня Кас. — Он указывает большим пальцем назад, за широкое голое плечо. — Это мой близнец, Себастьян.

— Баш, — дополняет второй.

— Привет, — откликаюсь я.

— Мы вообще милые ребята. — Баш отталкивается от стены, садится на край кровати, и рама скрипит под его весом. Несмотря на то что он полностью одет, по тому, как ткань скользит по телу, можно сказать, что он так же ладно скроен, как и его брат-близнец, сплошь мускулы и кости.

Я оставалась наедине в тёмных комнатах со множеством мужчин, но ни один из них не был похож на близнецов.

Они легко могут взять меня, любым способом, как захотят. Бороться с ними было бы всё равно, что сражаться с океаном — бессмысленно, бесполезно.

Да и зачем?

Неплохая получилась бы встряска.

Я облизываю губы, и когда Баш замечает это, он начинает дышать глубже.

Когда растёшь среди проституток, узнаёшь кое-какие приёмчики.

Мой фирменный фокус — расставлять ловушки.

— Если вы милые ребята, — говорю я, — то кто же здесь злодей?

Близнецы переглядываются.

— Питер Пэн? — предполагаю.

— Да, он похуже, чем мы, — признаёт Кас.

— Но не самый плохой, — добавляет Баш.

— Тогда кто…

В коридоре снаружи раздаются шаги. Близнецы вздыхают почти синхронно.

Баш чешет в затылке.

— Готовься, Дарлинг.

— К чему?

Сердце подпрыгивает. Здесь есть кто-то ещё?

Шаги приближаются, тяжёлая поступь стёртых подошв, походка человека, у которого есть цель, и он не намерен от неё отступаться.

Кто здесь ещё хуже Пэна? Мама ничего не говорила о том, что есть и другие. Я и не думала об этом спрашивать.

Когда тёмная тень возникает в дверях, я давлюсь воздухом.

Этот парень не такой мускулистый, как близнецы, но в нём есть нечто более зловещее.

Шрамы. Глаза.

Три длинных ломаных линии разрезают половину лица по диагонали от виска до челюсти.

Наверное, такой пугающий взгляд у него тоже из-за шрамов.

Один глаз ярко-фиолетовый. Другой — непроглядно-чёрный.

По рукам у меня бегут мурашки, хотя в комнате тепло.

— Крошка Дарлинг проснулась, — холодно, отстранённо констатирует новоприбывший. Он подходит к Башу, отбирает недокуренную сигарету, зажимает её между большим и указательным пальцами и делает затяжку. Потом начинает говорить, ещё не выдохнув, поэтому голос звучит неестественно из-за дыма в лёгких. — Ну как, она уже плачет?

Кас хмурится.

— Что-то мне подсказывает, что эту будет труднее сломать.

— Они все рано или поздно ломаются, — возражает, видимо, самый злой парень, глядя на меня своими пугающими глазами.

Я машинально отворачиваюсь от него, каждая клеточка тела едва не вопит от нарастающего страха. Отползаю по кровати, пытаясь сжаться, сделаться меньше ростом.

Мама говорила, что здесь есть магия.

Что это за магия? У меня обычно нет рефлекса съёживаться в случае опасности.

— Вейн, — вмешивается Баш. — Это обязательно? Она только что проснулась.

На висках у меня выступают капельки пота, и гнетущий ужас вот-вот выплеснется наружу.

Крик застревает в горле.

Что происходит?

— Не будь придурком, — говорит Кас.

Злой парень — Вейн — докуривает сигарету, глядя на меня с прищуром. Сердце у меня колотится так, что звук отдаётся в голове.

Я тяжело и часто дышу, комкаю простыню липкими руками. Не могу сидеть на месте. Хочется убежать.

Слёзы затуманивают зрение и наконец проливаются.

— Вейн, — повторяет Баш с большим нажимом.

Ужас внезапно исчезает, такое ощущение, словно внутри лопнула натянутая струна. У меня получается сделать вдох.

— Что за чёрт? — Я дышу быстрыми резкими глотками.

— Дарлинг, — Кас взмахом руки указывает на Вейна, — познакомься с нашим главным страшилищем.

— Что? — Мне всё ещё не хватает кислорода, слёзы текут по лицу. — Какого хрена?

— Я же говорил, в конце концов они все плачут, — заключает Вейн. — Снимите цепь. Выведите её отсюда. Девицы Дарлинг переносимы, только когда молчат.

Он исчезает за дверью.

— Пойдём, — зовёт Кас. — Мы слегка введём тебя в курс дела, пока Баш приготовит что-нибудь поесть. Ты голодная?

Меня подташнивает от случившегося только что, но в животе, конечно, пусто.

Возможно, еда мне поможет.

Хоть что-нибудь мне поможет?

Мама предупреждала меня, а я думала, что она сумасшедшая, и теперь расплачиваюсь за это.

Кас очень бережно снимает металлический браслет. Я не вижу ключа и не знаю, как он расстёгивает замо́к. Цепь с наручниками остаётся на кровати.

Близнецы идут к двери и ждут меня на пороге.

— Честное слово, мы не кусаемся, — шутливо говорит Кас.

— По крайней мере, пока, — добавляет Баш.