Вторая половина пятидесятых на долгие годы вперед определила облик высшего класса автомобильного спорта. Автоконцерны перестали участвовать в гонках, а на первый план вышли совсем небольшие британские специализированные компании, которые просто собирали машины из разных комплектующих. Но, как и прежде, решающее слово оставалось за гонщиками.
Глава 1. Красный или зеленый?
«Последний круг» — мелькнула табличка в руках механика. Невилл довольно выдохнул и не стал до упора выжимать педаль газа на прямой. Можно расслабиться. Он занимает второе место как перед финишем последнего этапа, так и в общем зачете среди всех участников мирового первенства. Впереди только его напарник-южноамериканец. Самый титулованный и самый лучший гонщик современности. Мэтр. Старик. Патриарх. Сегодня Невилл особо не усердствовал, все равно отрыв по очкам слишком велик, а команда недвусмысленно дала понять, кто должен взять чемпионский титул. Впрочем, это справедливо. Опытный партнер попросту быстрее и ничего с этим не поделать.
Хотя Невилл и не спешил, никак нельзя утверждать, будто гонка — легкая прогулка. Четыреста с лишним километров дистанции и три часа за рулем. Попробуйте промчаться, не потеряв концентрации, в хлипкой железной конструкции по извилистой трассе со средней скоростью сто сорок километров в час. То-то же.
Невилл внимательно следил за поведением машины — будет обидно, излишне расслабиться и упустить позицию. Но все в порядке. Мощный мотор равномерно урчит — серебристое чудо немецкой конструкторской мысли исправно. До финиша считанные повороты.
Как же повезло Невиллу с предложением от спортивной команды крупного германского автомобильного концерна Рамберт. Они недавно вернулись в гонки после вынужденного перерыва, когда после войны действовал запрет на участие немцев в спортивных соревнованиях. Триста механиков, инженеров и рабочих беспрестанно трудились на автомобильном заводе, создавая самый быстрый гоночный автомобиль. Лучшие конструкторские умы денно и нощно бились над совершенствованием машины. Руководство концерна выделяло гигантские суммы, не считаясь с затратами, лишь бы в распоряжении спортивного отделения оказалось все только лучшее — гонщики, моторы, шасси, специалисты. И, надо признать, это с лихвой окупалось победами на трассах.
После финиша Невилл коротко поздравил партнера с очередным титулом и отошел в сторону — пускай единолично чувствует тяжесть лаврового венка, купается в лучах славы, принимает комплименты, объятия и рукопожатия. Это его день.
А Невилла пока устроит и второе место. Вот именно. Пока. На самом деле никто из гонщиков, в глубине души не хочет быть ни вторым, ни третьим, только первым. Но в нынешней ситуации есть единственный плюс. Титулованный партнер уже, мягко говоря, не молод, стоит на пороге шестого десятка, и всерьез задумался о завершении карьеры. Сколько ему осталось? Максимум год. А самому Невиллу еще нет и тридцати, его время скоро настанет. Тем более, если и в новом сезоне германский гигант продолжит с упорством асфальтового катка сокрушать соперников. До титула буквально рукой подать. Лишь немного терпения.
Вечером в ресторане итальянского городка было не протолкнуться. Отмечали окончание сезона. Помимо, естественно, сотрудников Рамберт — главных триумфаторов, на празднике посчитали нужным отметиться большинство людей из автогоночного мира. Тут и представители проигравших команд (подумаешь, уступили — отыграемся в новом году), и чиновники автоспорта (отлично, что все прошло гладко без аварий и скандалов), и журналисты (почему бы не поесть на дармовщинку), и итальянские воротилы (вдруг получится урвать солидный куш), и всякий непонятный народ. Ну и пусть. Самое главное — все живы и здоровы, а остальное, в том числе, победы и титулы приложится.
Горячительные напитки лились точно из рога изобилия. Невилл пусть и не выпускал бокал их рук, но контроль не утратил и изыскивал момент, чтобы переговорить с директором автогоночного подразделения Рамберт — Густавом Хельфрихом. Несмотря на почтенный возраст, шеф сохранял острый разум и за годы вынужденного простоя не потерял навыков управления таким сложным механизмом как гоночная команда. А как только руководство концерна получило одобрение от спортивной федерации и дало отмашку на участие в гонках, Густав с присущей немцам педантичностью взялся за знакомое дело. И вновь многочисленные соперники с Апеннинского полуострова на красных машинах капитулировали перед белоснежными бестиями. Точь-в-точь как во второй половине тридцатых годов, когда немецкие команды доминировали на трассах довоенной Европы. Словно и не было этих пятнадцати лет.
— Мое мнение — нужен еще один пилот. Итальянцы будут что есть сил наверстывать отставание. У них больше возможностей для сбора информации. Нас двое, иногда трое, а они заявляют на гонку по пять человек, — прошептал на ухо Хельфриху Невилл. — Дело, понятно, Ваше, но я бы предложил кого-то поопытнее, требуется гонщик, умеющий укротить нашу кобылку.
Густав странно посмотрел на Невилла и достаточно проворно, с учетом его грузной фигуры, поднялся с места:
— Невилл, сынок, пойдем покурим на воздухе.
— Я ж не курю… — осекся Невилл, ему очень не понравился взгляд директора.
На улице Хельфрих долго раскуривал свою любимую вонючую сигару, Невилл нетерпеливо мялся рядом.
— Ладно, днем раньше, днем позже. Не хотел портить тебе праздник, — вздохнул Густав.
— Что? — вскрикнул Невилл.
— Видишь ли…
— Говорите уже. Не будете со мной продлевать контракт?
— Не будем…
— Хотите того кто будет больше давить на мэтра?
— С чего ты взял…
— Тогда наоборот? Что б мэтру было комфортнее с медленным напарником?
— Да, не в этом дело.
— Не тяните Вы резину! Ну?!
— Рамберт закрывают спортивное подразделение. Мы не примем участия в новом сезоне. Это решение руководства концерна. Официальное объявление ожидается на днях.
Нэвилл почувствовал, как протрезвел, сейчас он четко осознал суть выражения — гром среди ясного неба.
— Да как же это…не может быть… мы же… — мысли лихорадочно путались, не желая выстраиваться в стройную конструкцию.
— Мне жаль, сынок, но такова действительность, — Густав сочувственно положил ему руку на плечо.
— Мы первые почти на каждом этапе, нас не победить, — Невилл, наконец, выдавил хоть что-то осмысленное.
— В том-то и дело, — покивал Хельфрих. — Мы потратили колоссальные средства и получили поистине триумфальный сезон. А если следующий окажется хуже? Вдруг скорость упадет? Это же гонки — там случается всякое, долго на вершине не усидишь. Наши руководители сочли за лучшее уйти непобежденными. Для успешных продаж дорожных машин этого достаточно. Именно это — цель концерна, а гонки всего лишь средство.
— Мы могли столько еще выиграть, — ошарашено покрутил головой Невилл.
— Пойми, большие боссы мыслят другими категориями, для них победы — строчка в бюджете, дебет-кредит. Мне сложно их в чем-то обвинять, просто они другие.
— Но что будет со всеми нами? Куда денутся люди?
— А что люди? Завод будет существовать по-прежнему — полученные знания используют при производстве спортивных автомобилей. Большинство сотрудников останутся на своих местах. Надеюсь, ребята не пропадут. Конструкторы при желании найдут место в других командах. Я пойду на заслуженную пенсию.
— А пилоты? — зло спросил Невилл. — О нас кто-то подумал?
— У руководства компании совсем другие заботы, — тихо вздохнул Густав. — Но с твоим талантом, с тем багажом побед и опытом, что ты у нас заработал, да тебя любая команда с руками оторвет.
— Вот, спасибо, — шутовски расшаркался Невилл. — Хорошо не за неделю до нового сезона обрадовали.
— Только не кипятись. Это политика, так бывает. Знаешь, сколько раз в жизни мне приходилось сообщать неприятные новости сотрудникам? Думаешь, мне легко? Войди в мое положение.
— В мое бы кто вошел еще, — проворчал Невилл.
Почему-то Невилл ни капли не сомневался, где найдет товарищей-гонщиков. Дело в инерции мышления, раз уж они облюбовали этот ресторан, наверняка, рванули туда и сегодня. Невилл небрежно сбросил плащ и шляпу на руки метрдотелю и направился в дальний угол зала.
Ему отчаянно хотелось выговориться. Лишь бы доза алкоголя оказалась не близка к убойной, и друзья сохранили ясность ума, пусть и слегка поддернутую туманом. Оба изрядно навеселе, галстуки полураспущены, стол ломится от обилия разнообразных бутылок, графинчиков и кувшинчиков, а бокалов просто несметное количество. Вокруг кучкуются аж четыре особы прекрасного пола — разной степени красоты, стройности и опьянения. Такова уж судьба преуспевающих холостых пилотов — на ореол денег, риска и азарта как мотыльки слетаются разнообразные искательницы приключений.
Рональд Пауэлл — соотечественник, с недавних пор гонщик Монетти, на несколько лет старше Невилла, но начинали гоняться они одновременно — в скудные послевоенные годы. Беззаботные молодые люди, влюбленные в гонки, легко сошлись и даже несколько лет снимали одну квартиру на двоих. Рональд глобальных успехов пока не достиг, но надеется, что Монетти ему в этом помогут. Не в этом сезоне, так в следующем.
Пьеро Карбоне — лидер итальянцев из другого лагеря, представитель команды Понтини. Взрослее обоих британцев, ему хорошо за тридцать. Заядлый курильщик, любимец женщин, и идеальное лицо для рекламных плакатов. Считается одним из самых перспективных пилотов с Апеннин. Правда благодаря рискованному и агрессивному стилю вождения гонки для Пьеро не всегда заканчивались успешно, но специалисты сходились на том, что его потенциал еще далеко не раскрыт.
Приглядевшись к развеселой компании, Невилл выдернул с насиженного места одного Рональда, слишком жестоко лишать дам враз обоих спутников, а то, неровен час, впадут в уныние. Да, и с земляком у него более близкие отношения.
Когда они пересели за соседний столик и порхающий бабочкой официант мгновенно принес им шампанское, Невилл коротко бросил:
— Рамберт сворачивают гоночную программу.
— Тогда чокаться не будем, — усмехнулся Рональд, браво осушив бокал. — Причины?
— Хотят уйти на пике.
— Активнее наседать на Мэтра надо было. Глядишь, и вырвал бы титул у старика.
— Я ж за интересы команды переживал, — с горечью ответил Невилл. — Да, и как его опередишь… У него годы опыта, зачастую, он на одном таланте выезжал.
— Мэтр то пристроится, — махнул рукой Рональд. — А вот тебе что делать, друг мой?
— Хорошо бы найти место на новый сезон, не уходить же. Силы пока есть.
— Да, брось ты, — скривился Рональд. — Скорчил плаксивую мину. Старина, ты один из лучших пилотов, без дураков. Захочешь — займешь любой кокпит.
— Хотелось бы тот, где можно побеждать, — осторожно заметил Невилл.
— А есть варианты? Либо к нам, либо… — Рональд мотнул головой в сторону покинутого им столика. — Раз немцы уходят, то приличных команд осталось всего две, и обе итальянские, хоть это и прискорбно для национального самолюбия. Остальные — частники без особых перспектив, а эти, как ни крути — автомобильные фирмы, пусть и не большие. Выбирай, или так, или этак. Официант, еще шампанского!
Невилл в тишине хлопнул бокал шипучего напитка, удивительно — он ощущал себя трезвым, а мысли не желали обретать прежнюю стройность и логику.
— Я бы советовал Монетти, — продолжил Рональд. — Нет, дело не в том, что я выступаю за них. Я как лучше для тебя, не забыл еще, как мы паек на двоих делили. Марио — настоящий фанат автогонок, с ним надежно, он не бросит команду.
— Считаешь, найдется место? — усмехнулся Невилл. — В Монетти гонщиков шесть, пожалуй, если с запасными.
— Не думаю, что пробиться в основной состав для тебя проблема, — пожал плечами Рональд. — А кого-нибудь из ребят переведут в резервисты.
— Не боишься конкуренции? — посмотрел в глаза товарищу Невилл. — Ты ж сам только в основе закрепился.
— Честно — боюсь, — признался Рональд. — Но не бросать же тебя. Поговорим с Марио — с учетом твоих заслуг не откажет. В цене поторгуетесь, он прижимист, да и возьмет.
— Как тебе у итальянцев? — спросил Невилл. — С Марио не просто сладить.
— Не просто, — согласился Рональд. — С годами он не стал покладистее, он — человек настроения, тасует гонщиков от этапа к этапу, ненавидит, когда ему кто-то перечит, может не выпустить на старт в назидание за сломанную машину, но если побеждаешь — простит тебе все.
— Ты ж все равно там чужой? В команде говорят по-итальянски.
— Начни выигрывать гонки — будешь самым что ни на есть своим.
— А потом снова искать место через год-другой, если придусь не ко двору, или у компании планы поменяются, — Невилл прикончил очередной бокал.
–Такова доля гонщика, — философски рассудил Рональд. — Другого не дано.
— Хотелось бы уверенности в будущем. Не смущает, что мы, британцы, приносим славу немецким и итальянским автомобилям? Ничего не екает, когда ты, побеждая, слышишь итальянский гимн? — Невилл все больше распалялся. Клокотавшая в нем энергия рвалась наружу как шипучка, уже стоящая поперек горла.
— Разве есть выход? Мы выбираем лучшие команды и только-то.
— А что-то поменять?
— Невилл, наверное, ты позабыл, время летит, а событий много, — с явным раздражением проговорил Рональд. — Когда мы начинали, то патриотично выступали именно за команды соотечественников, лидеры обходились без нас. И куда делись эти конюшни?! А я напомню — они сгинули. Замечательно, что мы вовремя сумели выдать хоть какие-то результаты, показали себя и перебрались на ступеньку повыше. Ты в Рамберт, а я в Монетти. Нынешние немногочисленные британские команды в хвосте. И ни одного концерна. Не хотят они рисковать.
— А то что мы — одни из победителей во Второй мировой вынуждены представлять иностранцев тебя никак не трогает? — выпалил наболевшее Невилл.
— Во-первых, я выше предрассудков, а во-вторых, — голос Рональда стал злым. — Где ты был со своей гордостью последние пару лет? Ты б и дальше гонялся себе за немцев и побеждал, не выстави они тебя за дверь. Очнулся. А я бы не пошел к ним.
— Прости, но тебя и не звали.
— Плевать! Из принципа. Ты был помладше — и Вас эвакуировали в деревню. А я до сих пор помню — сначала звук сирен, а потом вой бомбардировщиков. Как мы неслись в убежище. И как дрожали в полумраке и боялись до жути. Мне этот свистящий звук ночами порой снится. Ты вот знаешь, что делали в Войну члены твоей уже бывшей команды?!
— Не кипятись только, — мягко попросил Невилл.
— Не люблю ханжей, — бросил Рональд. — Или доводи принципы до конца, или гоняйся за победителей и занимайся только гонками.
— Считай, я вовремя одумался, — усмехнулся Невилл. — Я многому научился, нечего нам рассчитывать на милость фирмачей с фунтами вместо зрачков. Иначе так и будем из сезона в сезон вымаливать себе место. Вдумайся, еще ни разу английская машина не одерживала побед на этапах мирового первенства. Не пора ли что-то изменить?
— Что предлагаешь? — с прищуром спросил Рональд.
— Помочь нашим. Справедливости ради гонщики у них слабоваты. Выберу британскую команду и попрошусь к ним.
— Ясное дело, тебя примут с распростертыми объятиями, но ты будешь обречен плестись в задних рядах, и набирать мелкие очки. Одного таланта не хватит, хоть ты тресни, мы зависим от автомобиля.
— Но в наших силах подсказать, как надо побеждать. У нас есть опыт побед в сильных командах, эти знания помогут нашим стать быстрее. Пошли со мной?
— На кой мне неподъемная задача?! Мой красный автомобиль способен выигрывать уже сейчас. А зеленые машины проигрывают мне минимум круг.
— Да, потребуется время, но разве оно того не стоит?
— А есть ли у нас время, Невилл? Это был хороший год — никто не погиб. А дальше? Век гонщика короток. Успевай насладиться победами. Что будет завтра — никто не знает. Война закончилась, но на трассе она продолжается: солдаты мрут, а генералы ведут в бой, и чихали они на потери. И если мне суждено сдохнуть за рулем — я сделаю это на пути к лавровому венку, а не к десятому месту.
— И все-таки я бы попробовал, — твердо сказал Невилл. — А то это напоминает бег в колесе, нужно сделать усилие и выскочить из клятого круга.
— Наутро не забудь свои слова, — хлопнул его по плечу Рональд. — Считай, ты мне благополучно поплакался в жилетку. Довольно болтовни о патриотизме. Пошли за стол. Старина Пьеро уже не справляется.
— А как девушек-то зовут?
— А я помню? Сейчас и познакомишься.
