Откровение Невидимки: Катарсис

Никита Китман, 2021

Судьбы. Миры. Время. Сохранит ли хоть что-то ценность, когда у тебя отняли всё? Или можно вымостить свой путь чужими жизнями? Чарли предстоит решить, насколько далеко он готов зайти, возвращая свое по праву. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Семь жизней, одна судьба

Тихий звук отворившейся двери на секунду потревожил мирно прогуливающуюся по Седэну ночь, на что последняя ответила далеким воем одинокого волка. Луна, любезно заглянувшая в окошко, не на долго осветила наглому нарушителю спокойствия путь к своей цели, за что он был ей безмерно благодарен. Тихонько, чтобы не разбудить свое дремлющее беззаботным сном чудо, нарушитель, оказавшийся прекрасной девушкой, покрался по деревянным половицам в комнату, моля их лишь об одном — не скрипеть. Старичок-пол сжалился над ней и молча вытерпел её легкую поступь. До встречи со своей судьбой ей осталось несколько шагов и всего одно препятствие — изящная деревянная дверь, выкрашенная в цвет мяты, но сердце девушки колотилось так, словно их разделяла тысяча метров. Сладкое предвкушение встречи сменилось внезапным приступом страха, что его там может не оказаться. Страх пришел из ниоткуда, заставив ускорить шаг. И вот, последняя преграда позади — она бесшумно отворила дверь. Взгляд сразу же обнаружил родной силуэт и на сердце с облегчением пролился свет, заставив страх таять, как тает последний снег по весне. Он здесь, с ним все хорошо. Ночная нарушительница, переполненная самыми светлыми и теплыми чувствами, которые когда-либо испытывала, едва сдержалась, чтобы вопреки всему своему мужеству не заплакать. Ощущение тепла в груди, покинувшее ее после смерти друзей, наконец-то вернулось, позволяя побаловать себя таким чувством, как любовь.

Аккуратно шагнув к небольшому шкафчику, девушка застыла, задумавшись как бы его открыть, издав поменьше звуков. Уж этот старый пройдоха точно заскрипит как невменяемый, стоит его только тронуть.

«А, черт с ним» — не найдя выхода, махнула она рукой.

Тратить время на это ей не хотелось, поэтому она, проигнорировав собственную привычку убирать все по своим местам, решила один раз сделать исключение.

Беззвучно расстегнув куртку, она сложила её аккуратным прямоугольником и примостила на пустующий письменный стол. За кожаной курткой последовали уже менее бережно сложенные потертые коричневые штаны.

Девушка взяла за уголки свою любимую черную майку с проймами и потянула вверх, как вдруг ощутила, что находится в объятиях. Спину обожгло тепло, на плечо лег немного колючий подбородок.

— Все-таки разбудила? — с легкой досадой в голосе, тихо спросила она.

Вместо ответа поцелуй в шею.

По её телу пробежала приятная дрожь, на лице засияла улыбка.

— А давно разбудила? — прошептала она.

— Как только вошла в дом, — прошептал в ответ он и снова поцеловал её.

Девушка, развернулась к нему лицом и их губы слились в сладком водовороте переполнявших их чувств. Не отрываясь друг от друга, они вслепую двинулись к разворошенной постели, шаг в шаг повторяя действия друг друга. Уткнувшись в край кровати, он неспешно сел, она последовала за ним. Повалив его на спину, девушка села на него верхом. Черная майка полетела на пол. Она прильнула к нему, вновь утонув в страстном поцелуе. Их тела распалялись все сильнее, угрожая устроить пожар и сжечь все дотла, но им было все равно, здесь и сейчас были лишь они, а на весь мир — плевать.

— Я так люблю тебя, Элейн, — отвлекшись на миг, произнес он, — Не знаю, что бы я делал без тебя…

Девушка улыбнулась и провела ладонью по его щеке.

— Я тоже тебя люблю, Чарли.

***

Утренний лучик света, заразившись нахальством ночного вторжения луны, запрыгнул в комнату и неспешно стал бродить по ней, выискивая кому бы насолить и кого бы разбудить. Вскоре, обнаружив свою цель, солнечный отпрыск стал медленно, сантиметр за сантиметром подкрадываться к ничего не подозревающей, спящей жертве, собираясь самым наглым образом прервать тот сладкий сон, которым она спала. Он вскарабкался на белоснежную постель и коснулся своим теплым прикосновением её неприкрытого тела. Лучик неторопливо странствовал по спящей девушке, то спрыгивая с нее на постель и перебирая её темные волосы, то взбираясь обратно. Наигравшись вдоволь, он улегся на её прекрасное личико. Девушка зажмурилась, не желая просыпаться, и перевернулась на бок, прячась от вероломного нападения. Однако, солнечный паршивец все же добился своего.

Элейн сладко потянулась, и открыла глаза. Утро наступило резко и стремительно, как противовес длинной, но приятной ночи. Солнце, взошедшее уже как несколько часов, медленно, но неумолимо двигалось по небосводу, отгрызая последние кусочки от остатков еле-еле выпрошенного выходного.

Элейн, потянувшись еще раз, села.

«Уже куда-то смылся. Вот же деятельный» — не то с восхищением, не то с огорчением подумала она.

Воспользовавшись тем, что в комнате она была одна, Элейн без стеснения скинула одеяло и, встав с кровати, прошагала к оставленным на письменном столе вещам. Подойдя к временному прибежищу своей одежды, она обнаружила свою черную майку, заботливо сложенную, как и все остальное. Оценив этот жест, Элейн довольно хмыкнула.

Девушка кинула взгляд на свою любимую кожаную куртку с примятым меховым воротником. Элейн была так счастлива, когда Чарли нашел её где-то в развалинах главного корпуса Легиона, ведь эта куртка — единственное, что ей осталось от отца. Все остальное кануло в пустоту вместе со старым Седэном. И даже небольшая заплатка на спине, возле лопатки, никак не умаляла её радости.

Одевшись, она распахнула дверь и вышла в зал. Сквозь приоткрытые панорамные окна слышалась уличная возня. Работа в Седэне кипела с утра до позднего вечера, городок восстанавливали после схватки Амун-Ра и песочного воина. Этот день отпечатался не только на сердце Элейн, но и оставил глубокий шрам на всем городе.

«Даже как-то неуютно отдыхать, когда все работают» — подумала девушка, стараясь отогнать мрачные воспоминания.

Входная дверь отворилась, прервав её размышления.

— Доброе утро! — миролюбиво улыбнувшись, произнес Чарли.

Под мышкой он держал свежеиспеченный хлеб в бумажном пакете, а в руках воду и доверху заполненный морозной солью пакет с мясом.

— Доброе, — ответила она, расцветая в улыбке.

— Извини, не успел ничего приготовить, думал ты проснешься позже, — сказал Скаут, снимая обувь и проходя на кухню.

Элейн проследовала за ним.

— Ничего страшного. Тебе помочь?

— Не-а. Лучше дай мне минут двадцать, и я порадую тебя чем-нибудь вкусненьким, — поставив пакеты на продолговатый стол, ответил невидимка.

Девушка с легким недоверием приподняла бровь.

— Проснулся кулинарный талант?

Чарли усмехнулся.

— Может быть, — сделав загадочное выражение лица, ответил он.

Мило рассмеявшись, Элейн вышла с кухни.

— Творите, мастер. Только чур без пожаров, ладно? — обронила напоследок она, хитро прищурившись.

— Да ладно тебе, было всего один раз! — посмеялся в ответ Скаут, вспомнив, как сбежал когда-то от стражей Амун-Ра, спалив второй этаж.

Элейн, миновав зал, подошла к ванной комнате. Для неё это было несколько в новинку, поскольку раньше в Седэне была общая баня. Однако теперь, когда"выдался подходящий случай", как говорил Руфус — староста городка, было решено провести водопровод в каждый дом, тем более что такой технологией они уже давно обладали. Седэн — городишко, так сказать, взрывоопасный, поэтому жители не особо рвались за прогрессом.

Зайдя внутрь, Элейн подошла к округлой металлической раковине и потянула за красный рычаг. Меланхолично что-то прогудев, новенький срез трубы все же разродился теплой струей воды.

Умывшись и приведя себя в порядок, страж Амун-Ра направилась на кухню, в предвкушении застать"маэстро"Стейна в панике тушащего пылающий завтрак.

— А вот и ты, прошу к столу! — предугадывая реакцию лучницы, прозвучал голос Чарли.

Элейн изумленно застыла, не веря своим глазам. На столе, с бережно подстеленной скатертью, расположились две белых тарелки, на которых, источая аромат, заставивший живот девушки бесстыдно заурчать, лежало по два, изумительных по своему виду и наполнению, бутерброда. Бутерброд — какое жалкое слово, почти оскорбление, для того шедевра, что предстал перед её глазами.

— Ого… — только и сказала Элейн, не в силах отвести взгляд от произведения искусства.

— Ну давай, скажи это, — хитро прищурился Чарли, — А то не дам отведать!

— Ладно-ладно, я была не права, — с улыбкой ответила она, признавая свое поражение.

— Это ты еще не попробовала, — продолжал шутить Скайт, — Садись.

Невидимка услужливо отодвинул стул, ухаживая за дамой. Лучница села, благодарно кивнув, и застыла в нерешимости.

— С какого начать? — угадал Чарли.

— Ой, не лопни от гордости, — сказала она, по-ребячески показав язык.

Взяв с тарелки один из бутербродов, Элейн аккуратно откусила кусочек.

— Восхитительно! — воскликнула она и с наслаждением принялась за оставшуюся часть.

Скаут, не спеша присоединяться, взял с кухонной тумбы небольшой железный чайничек, и две стеклянных кружки. Поставив одну перед Элейн, он аккуратно, придерживая крышечку чайника, стал наливать в кружку темную жидкость.

Глаза девушки округлились еще больше.

— Кофе!? Это кофе!? — удивилась она, — Ты где его достал? Это же невероятно редкий напиток в наших краях!

Чарли хитро улыбнулся.

— Украл!

— Что!? — чуть не поперхнулась Элейн.

— Да шучу, — усмехнулся невидимка, — Руфус поделился своим неприкосновенным запасом.

Лучница с подозрительным прищуром посмотрела на него.

— В знак благодарности, — пояснил Скаут.

— Ох уж этот Руфус, — прожевывая еду, покачала головой Элейн.

— Ну, ты здорово всем помогла, остановив Ра, — наконец-то уселся невидимка.

— Да… — протянула девушка, слегка помрачнев, — Жаль, что он… болен. Только-только вновь стал человеком, и тут… такое.

— Кайзи сказал, что у него"психическое расстройство"в следствии какой-то травмы, — сказал Скаут, отхлебывая из своей кружки.

— Но что могло нанести эту травму? — задумчиво произнесла Элейн.

Чарли отхлебнул еще кофе.

— Кто знает.

***

— Так-так-так, ага, раствор, концентрат, ага… — бормотал щуплый мужичок, беспокойно бегая от одного лабораторного стола к другому.

Суетливый медик-исследователь рылся в своих нескончаемых запасах, гремя и шурша всевозможными стеклянными колбочками, коробочками, сверточками и пакетиками, раз за разом ныряя в этот хаос и плескаясь в нем, словно дельфин в открытом море. Он был в своей стихии, он наслаждался этим беспорядком, весь этот звон и грохот ласкал его слух так, как никогда бы не смогли все величайшие музыканты и певцы всея Сеинтории. Каждый стук продолговатой колбы о изъеденный всевозможными химикатами стол порождал в его душе тепло, а взгляд не мог нарадоваться плескающейся внутри голубоватой жидкости. Он был так близок к достижению желанного результата! Это был финал его трудов, завершение полета его фантазии, которую не смог прервать даже катаклизм, обрушившийся на голову Легиона. Разноцветные глаза горели страстью, из горла рвался возглас радости, мышцы сводило в желании прыгать на месте.

— Еще, еще одна капелька, ага! — дрожащими руками сблизил две колбы, аккуратно, по каплям, переливая зеленую жидкость в голубую, заставляя последнюю слегка пениться и мерцать.

— Кайзи, открой! — внезапно раздался чей-то громкий голос, сопровождаемый злобным стуком в металлическую обшивку двери.

Кайзи от неожиданности чуть не выронил обе колбы.

— Отстань, ага, — еле слышно произнес медик и стараясь пропустить мимо ушей звук, мешающий торжеству науки, продолжил свой опыт.

Грохот не прекращался.

— Я знаю, что ты здесь! Открывай давай, мне кое-что нужно! — повторил человек за дверью.

Медик прищурился и бросил злобный взгляд на ломящуюся под ударами дверь.

— Да плевать мне, ага, оставь меня в покое, — нервно проворчал экспериментатор, концентрируясь на своей задаче.

— Я сейчас выбью дверь!

— Ничего ты не выбьешь, ага, я её так укрепил, что даже Командующий со своей силищей не пробьется, — злобно шипел Кайзи, понимая, что быстро теряет посетившее его вдохновение.

— Я её выплавлю к чертям собачим! — продолжил голос за дверью.

Медик от досады аж подпрыгнул.

— Ну почему, почему единственная уязвимость защиты выпала на долю такого несдержанного идиота, как он!? — быстро навернув круг по лаборатории, прошипел он, — Иду, ага! — Уже громко сказал Кайзи, отмыкая замки.

Как только щелкнул последний замок, дверь бесшумно распахнулась и внутрь, едва не опрокинув самого медика, ворвался Дезмонд. Дверь снова захлопнулась.

— Ты ч-чего пихаешься, ага!? — заикнувшись от такой наглости, воскликнул Кайзи.

— Ральф еще в камере? — без приветствия начал гвардеец.

— А тебе какое дело, ага? — сиротливо прижав к себе свои колбочки, недовольный вторжением в свое святилище, ответил ученый.

Огненный гвардеец прошел в глубь комнаты.

— Мне нужно его увидеть. Прямо сейчас.

— А мне, может, нужно по потолку ходить и в небе летать, ага, дальше что, ага? Разрешение Командующего у тебя есть, ага? — Все так же прижимая колбы, стал ходить из стороны в сторону медик.

Дезмонд вытянул неизменно обмотанную тонким эластичным бинтом руку в сторону одного из доверху загруженных различными препаратами столов. На кончиках его пальцев вспыхнуло оранжевое пламя.

— Ключ. Живо.

Гвардеец был настроен крайне решительно.

— Ты что творишь?! — воскликнул Кайзи, даже не добавив свое фирменное"ага".

Дезмонд молчал.

— С ума сошел, ага?! Ты что себе позволяешь, Легионер, ага!

Небольшой сгусток пламени сорвался с указательного пальца рыжего гвардейца и с треском ударил в стол, отшвырнув его в сторону. От грохота разбитых склянок медика едва не хватил удар.

— Стой!!! Стой, стой!!! — закричал Кайзи.

Дезмонд молча перевел руку на следующий стол.

— Третий раз повторять не стану. Ключ.

— Да будь, ты проклят, ага! — не сводя злобного взгляда с разрушителя его святыни, ответил медик.

Перехватив склянки одной рукой, Кайзи нырнул в карман и бросил Дезмонду сверкнувший в голубоватом свечении гестила ключ.

— Все, а теперь уходи, ага!

Гвардеец открыл дверь лаборатории и вышел в коридор.

— Командующий вломит тебе за это, ага! Так в Легионе никто не смеет поступать, так и знай, ага! — выкрикнул ему вслед Кайзи.

Дезмонд остановился.

Медик сильнее прижал к себе склянки, опасаясь за их судьбу больше, чем за собственную.

— Никакого Легиона больше нет, — прозвучал голос гвардейца.

***

"Конечно я передам привет… Неру. Неру. Неру" — все повторял и повторял голос в его голове, раз за разом прокручивая одни и те же болезненные воспоминания. Кровь, крики, тела… Все полыхает, течет как охваченная пламенем масляная картина.

Амун-ра посмотрел на разрисованную стену.

Мрачная фигура замерла на облупленной стене, зловеще пронизывая комнату своим взглядом. На лице зияла пара огромных черных глаз, пустота которых высасывала душу из всех, кто его видел. Острые, в несколько рядов клыки растянулись на лице в презрительной ухмылке. В руке белел клинок. Его зловещая тень заполонила комнату и неспешно тянула к Амун-Ра свои цепкие лапы, пожиная и поглощая все на своем пути. Мрак непроглядной завесой окутал Ра.

— О мой Амун-Ра… Милый мой Амун-Ра… — вдруг прозвучал её голос.

Ра, опешив, обернулся. Свет слепил, резал глаза, но он не смог отвернуться.

— К'шатри, ты здесь, — прошептал он.

Затаив дыхание, медленно, чтобы не разрушить этот прекрасный миг, потянул к ней руку. По щекам Ра потекли слезы радости, лицо впервые за долгие годы озарила улыбка. Их ладони соприкоснулись, он ощутил тепло, её тепло. К'шатри улыбнулась ему в ответ и шагнула навстречу. Этот шаг, всего один её шаг напомнил ему обо всем прекрасном, что они пережили за свою короткую, но очень счастливую жизнь. Каждый миг, каждое мгновение, что они были вместе, Ра смаковал в памяти, пока ему это позволяло время.

— Как я рад, как же я рад, что с тобой все в порядке! К'шатри, я так скучал, — заключив её в объятия, проговорил Ра.

Тепло её тела согревало, даже обжигало, напоминая о страсти, что пылала между ними, шепот её дыхания легонько пробегал по шее, а огненно-рыжие волосы солнечной рекой спадали по её плечам.

— Это все ради тебя, мой Амун-Ра, ради тебя… — прошептала она.

— О чем ты? — немного удивленно спросил Ра.

Ответа не последовало. Тишина мертвенной пленкой обволакивала окружающее их с Амун-Ра пространство.

— К'шатри?

Девушка обмякла.

— К'шатри!? — сердце Ра замедлилось, почти остановилось. Грудь сдавили тиски, со скрежетом сжимаясь все сильнее и сильнее, выдавливая остатки воздуха. Старые, мрачные и смазанные воспоминания с шипением и скрежетом поползли по грязному полу, стенам и даже потолку. Они неспешно приближались, кружа вокруг своей жертвы как стая стервятников, дожидаясь, пока тиски сделают свое дело.

Амун-Ра немного отстранился, продолжая крепко держать К'шатри, словно опасаясь, что она исчезнет. Его рубашка испачкалась в чем-то липком и теплом, оставив пурпурные разводы на белоснежной ткани. По рукам стекала кровь, с оглушающими шлепками разбиваясь о пол. На теле К'шатри зияла колотая рана.

Воспоминания с ревом накинулись на него, царапая и потроша. Ужас ворвался в его сознание, круша все на своем пути, сметая все заслонки и преграды.

Ра закричал.

— Нет… Пожалуйста, только не еще раз… — с надрывом произнес Ра, опускаясь вместе с К'шатри на колени.

Дрожащей рукой, он аккуратно убрал выбившуюся прядь волос с её лица. Провел ладонью по щеке. Холод. Безжизненный, леденящий душу холод.

Ра прижал К'шатри к себе. Его спина задрожала.

— Это не правда, это… это не так, — заплакал он, — Ты не можешь умереть, не можешь… Только не снова…

Раздался звук приближающихся шагов.

— Может, еще как может, — прозвучал голос.

Ра оторвал взгляд от К'шатри. Перед ним стоял высокий мужчина. В его руке блестел кинжал, с которого неспешно, будто с издевкой бордовыми струйками стекала кровь. Её кровь.

— Ты… — переполняясь яростью, произнес Амун-Ра.

Человек захохотал.

— Я убью тебя! — закричал Ра.

Взгляд его заслонила кровавая пелена, пространство сузилось до одного человека, отнявшего у него все.

— Ну попробуй, — усмехнулся лекарь ему в ответ.

Ра, с ревом кинулся на него.

"Убей. Убей. Убей" — сплетались три голоса в голове Амун-Ра.

Он наносил удары один за другим, пока не осознал, что до сих пор находится в своей камере. Отойдя от измазанной углем и кровью стены, он бессильно сел на пол и опустил голову. К'шатри здесь нет, и никогда не было. Её больше нет.

Сквозняк безмолвно похлопал его по плечу.

— Давно ты здесь? — безжизненно вопросил Амун-Ра.

— Достаточно, — ответил прислонившийся к противоположной стене Дезмонд, скрестив на груди руки.

Тишина.

— Этот человек… — начал гвардеец, — Он ведь замешан и в том, что произошло здесь, да?

Ра молча кивнул.

Возле Амун-Ра с глухим стуком приземлился мешок. Ра поднял взгляд на Дезмонда.

— Одевайся, мы уходим.

Ра не шелохнулся.

— Зачем? — произнес он устало.

— Мне нужна твоя помощь, — ответил Дезмонд.

Взгляд Амун-Ра наполнился сомнением.

Дезмонд отошел от стены.

— Мы найдем этого человека, допросим…

Амун-Ра встал с пола.

–… и прикончим, — хлестко закончил гвардеец.