Драма в Доломановском переулке

Никита Гладков

Анатолий Криницын проходит квест, где за каждое задание ему платят определенную сумму. Суммы растут, но и задания становятся все жестче. И так постепенно, ступень за ступенью, герой опускается все ниже в нравственном плане. У каждого греха есть своя цена. Молодой человек совершая преступления против других — разрушает себя. Он уже был мертвый, когда убил себя своими преступлениями. Анатолий пытался утихомирить свою совесть. Но у него ничего не получилось. И это привело к трагическому финалу.

Глава V

Криницын, войдя в образ, начал активно двигать бедрами.

But don’t you step on my blue suede shoes. (Но не наступай на мои голубые замшевые ботинки)

You can do anything but lay off of my blue suede shoes. (Делай что угодно, но отвяжись от моих замшевых ботинок)

Все, без исключения, хлопали в такт музыке.

Well, you can knock me down, (Можешь сбить меня с ног,)

Step in my face, (Наступить на лицо,)

Анатолий резко отклонился в правую сторону, как будто его кто-то подтолкнул. Затем, подпрыгнув, повернулся в левую сторону, при этом верхняя часть его тела была развернута вправо… Произвести на публику такое впечатление еще не удавалось ни одному ученику за более чем полувековую историю школы.

Slander my name all over the place. (Оклеветать меня на весь мир)

Do anything that you want to do, but uh-uh, (Делай все, что хочешь сделать, но нетушки,)

Honey, lay off blue shoes (Милая, держись подальше от ботинок)

Don’t you step on my blue suede shoes. (Не наступай на мои голубые замшевые ботинки)

Анатолий, двигаясь телом в разные стороны, начал плавно опускаться вниз. Мало того, что он динамично танцевал, так еще и вовремя попадал в ноты, а такое мог повторить далеко не каждый!

You can do anything but lay off of my blue suede shoes. (Делай, что угодно, но отвяжись от моих замшевых ботинок)

Let’s go, cat! (Давай, киска!)

Раздалось гитарное соло, и Криницын, держа в левой руке микрофон, правой начал имитировать игру на невидимой гитаре. К тому же он умудрялся так двигать ногами, как будто им кто-то управляет, дергает сверху за невидимые ниточки, словно он — марионетка. У него, безусловно, был талант! Да никто и не сомневался в этом.

You can burn my house, (Можешь спалить мой дом,)

Steal my car, (Украсть машину,)

Drink my liquor from an old fruit jar. (Выпить мой ликер из старой бутылки)

Do anything that you want to do, but uh-uh, (Делай все, что хочешь сделать, но нет-нет,)

Honey, lay off of my shoes (Милая, руки прочь от ботинок!)

Don’t you step on my blue suede shoes. (Не наступай на мои голубые замшевые ботинки)

You can do anything but lay off of my blue suede shoes. (Делай что угодно, но отстань от моих замшевых ботинок)

То, как сильно устал, как переволновался Анатолий, словами не передать… Больше всего в тот момент ему хотелось выпить стакан воды. Но он держался из последних сил, так как хотел закончить выступление так же, как и начал — достойно и красиво. Стараясь не показывать усталость, Криницын под звуки гитарного соло творил невозможное… Его стильные черные туфли быстро мелькали перед глазами зрителей. Никому не удавалось такое повторить, хотя пробовали многие. Анатолий, собравшись с последними силами дать жару в этом учебном году, продолжил петь.

Well, it’s one for the money, (Раз — это ради денег,)

Two for the show, (Два — это ради шоу,)

Three to get ready, (На три — готовься,)

Now go, go, go. (И давай, давай, давай!)

But don’t you step on my blue suede shoes. (Но не наступай на мои голубые замшевые ботинки)

You can do anything but lay off of my blue suede shoes. (Делай, что угодно, но отвяжись от моих замшевых ботинок)

И в это самое мгновенье Анатолий спонтанно решил сделать то, что не входило в его планы…

Blue suede shoes. (Голубые замшевые ботинки)

Blue suede shoes. Yeah! (Голубые замшевые ботинки) (Да)

Blue suede shoes. Baby. (Голубые замшевые ботинки) (Детка)

Blue suede shoes. (Голубые замшевые ботинки)

You can do anything but lay off of my blue suede shoes. (Делай, что угодно, но отвяжись от моих замшевых ботинок)

С последними аккордами Анатолий, неестественно изогнувшись, развел руки вверх и в разные стороны, изображая символ рок-н-ролла.

Так закончился девятый класс для Анатолия Криницына. Сдав ОГЭ (Основной Государственный Экзамен), он собирался покинуть стены школы. Но не тут-то было. Школьное рабство ему продлили еще на два года.

В десятом классе училось в два раза меньше учеников, нежели в девятом. Поэтому их объединили в два класса — 10 «А» и 10 «Б». Криницын оказался в «Б». В новом учебном году ему предстояло еще несколько раз заявить о себе. И теперь он решил исполнять песни не менее известного музыканта прошлого столетия — Роя Орбисона. Человек-загадка… Идеально уложенные волосы, огромная гитара, висящая на левом плече. Черный костюм и черный галстук. И белая рубашка, застегнутая на все пуговицы. Серьезное лицо и вдумчивый взгляд. И, самый важный штрих, который отличал американского певца от остальных — это, конечно его непревзойденные черные очки, скрывавшие его истинные эмоции и глаза — зеркало души человека. Анатолий начал копировать его во всех мелочах, вплоть до мельчайших движений.

В классе Анатолия появилась новенькая, Лолита Храменкова. Долгое время девочка страдала от неуверенности в себе, но с возрастом научилась принимать себя такой, как есть, и находить в себе положительные стороны. Она была среднего роста, носила короткую прическу, волосы каштанового цвета перекрасила в белоснежный еще в двенадцать лет. С белыми волосами эффектно контрастировали густые каштановые брови. В обеих ноздрях у нее был пирсинг. Криницын не сразу понял, что за металлические штуковины эта девочка носит в дыхательных путях своего носа. Она выделялась расхлябанной пацанской походкой, а взгляд голубых глаз подкупал нежностью. А еще новенькая пела в абсолютно разных жанрах. Казалось, в пении для нее нет ничего невозможного. Она одинаково мастерски исполняла и джаз, и рок, и поп, и шансон… все вместе. Когда ей исполнилось четыре года, мама привела ее в детский музыкальный коллектив, где ей сказали, что у девочки нет ни голоса, ни слуха. Однако в коллектив приняли. Вот так она и начала петь. Лолита долгое время была абсолютно неуверенна в себе, не любила и не принимала себя, не находила у себя ничего хорошего, зато находила много плохого. Но, спустя годы, она осознала свою уникальность. Для Анатолия она была, в первую очередь, хорошим человеком, затем — прекрасным артистом и… вполне себе красивой девчонкой.

Когда она пела, казалось, что она многое пережила за свою короткую жизнь. Она не столько пела, сколько проживала любую песню. Ей удавались как веселые, так и грустные песни. Но, наверное, все-таки больше грустные, задушевные… что-то в ней прорывалось такое страдальческое и истеричное. Что-то такое… Выходя на сцену, Лолита добивалась своим исполнением, чтобы все зрители, также, как и она, прочувствовали песню до мурашек. И ей это легко удавалось.

Словом, Лолита оказалась юной особой, подающей огромные надежды на музыкальном поприще. Криницын поначалу не знал, кто эта девочка и чем она дышит. Но когда до него дошли слухи о том, что она, в отличие от него, занимается вокалом профессионально, он, к своему большому удивлению, не увидел в ней соперницы. Напротив, он хотел поделиться с ней своим опытом или, напротив, от нее узнать что-то такое, что могло бы ему пригодиться для будущих выступлений.

Как-то раз ученикам нужно было написать контрольную работу по русскому языку. Учительница русского языка и литературы, Тамара Васильевна, решила посадить Лолиту и Анатолия за одну парту. Они сели рядом. Каждый был погружен в учебный процесс. Им нужно было написать работу хотя бы на тройку, чтобы за первое полугодие вышла приличная оценка. Оба считали себя творческими личностями, которым не пристало зубрить от и до, свободными в своем выборе учить то, что может пригодиться в дальнейшем. Храменковой больше нравились география, МХК (Мировая Художественная Культура) и обществознание. Анатолию же больше давалась история, литература и ЭВН («Экономика вокруг нас»). Первый их диалог состоялся во время этой контрольной работы и звучал так:

Конец ознакомительного фрагмента.