Фея для Палача

Ника Форд, 2020

Нельзя приручить зверя. Нельзя изменить монстра. Так говорят правила, остатки здравого смысла. Но сердце верит и надеется. А вдруг? Я привыкла рисковать, ходить по лезвию ножа. Я не ждала ни принца, ни короля. Я рассчитывала только на саму себя. Нельзя влюбляться. Нельзя никому доверять. Так гласил мой кодекс. Но в душе тлела отчаянная мечта. Рискнуть, броситься в омут чувств. И однажды я встретила Палача. Он не ведает ни пощады, ни жалости. Четко выполняет работу. Он чудовище, на его руках кровь. Но все же… он для меня весь мир. А кто для него я?

Глава 5

Раньше я принадлежала всем… и никому. В ослепительном свете софитов, в сиянии неоновых ламп, я могла полностью обнажиться, подарить зрителям сладкую иллюзию обладания. Я отдавалась целиком, без остатка. Но сохраняла себя. Я позволяла смотреть и трогать. Но не брать, не овладевать по-настоящему. Я распаляла желания, дразнила, разжигала пламя, а потом скрывалась, покидала сцену.

Я знала, что всегда сумею улизнуть, сбежать в нужный момент, прекратить, если забавы приобретут опасный оттенок. Но я ошибалась, полагая, будто способна контролировать абсолютно все.

— Ты не получишь телефон, — говорит Демьян, изучив мой список.

— Планшет и компьютер тоже под запретом? — уточняю. — А если там не будет доступа к Интернету, если просто…

— Нет, — обрывает он. — Зачем тебе учебник по английскому языку?

«Чтобы уехать в Майами», — почти срывается с губ.

Но я сглатываю и молчу.

Я не хочу смешить его, рассказывая о мечтах, которым никогда не суждено сбыться. Я не хочу слышать, как он издевательски рассмеется, обращая последние надежды в пепел.

Да, учебник не поможет и не спасет, но хотя бы поможет чем-то мозги занять, будет в тонусе держать.

Демьян никак не комментирует последующие пункты.

Он отводит меня на второй этаж, показывает место, где мне предстоит жить. Ремонт тут не закончен. Цементный пол, бетонные стены. Серый потолок. Дверей нет, лишь перегородки между комнатами. На окнах черные решетки, частокол прутьев настолько густой, что внутрь почти не попадает солнечный свет, и невозможно рассмотреть, что творится снаружи. Люстры тоже отсутствуют, вниз свисают лампы на проводах.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, обнимаю себя руками. Холодно, пробирает до костей. Цемент царапает босые ступни.

— Я включил отопление, скоро нагреется, — произносит Демьян, опять безошибочно разгадывая мою реакцию. — Подумай, какая мебель нужна.

Нервно улыбаюсь, оглядываюсь по сторонам. Здешний интерьер едва ли можно назвать перегруженным. Делаю несколько шагов, изучаю обстановку. Кругом пустота. Не просто ничего лишнего. Вообще ничего.

Слева замечаю нечто вроде ванной комнаты. Унитаз, раковина, душевая кабина. Все непривычно светлое, даже удивительно.

Двигаюсь обратно, пытаюсь обнаружить хоть что-нибудь еще. В итоге вижу кровать. Узкую, на одного человека, застеленную белоснежным бельем.

— Я не стану тебя здесь трахать, — заявляет Демьян.

— Я и не претендую, — отвечаю с раздражением, отворачиваюсь. — Будто это предел мечтаний.

— Белый цвет действует странно.

— Как?

— Возбуждает.

Он подходит очень близко, практически вплотную, останавливается за спиной. Не прикасается, только от этого не легче. Страх сковывает тело, обдает то льдом, то кипятком.

Ощущение такое, словно меня уже трахают, причем жестко.

Я стараюсь убедить себя, что не боюсь насилия. Работа в клубе закаляет характер. Я прижимаю ладони к груди, сжимаю мягкий материал.

— Снимай, — приказывает Демьян.

Я дрожу, просто от того, как звучит его голос. Хрипло, властно, отнимая право выбора. Озноб охватывает меня, распространяется точно пламя.

— Ты сказал, сначала дела…

— Снимай.

Темное полотенце падает к моим ногам, расползается по полу черным пятном.

— На колени. На кровать.

— Что? — задыхаюсь от мигом нахлынувшего ужаса.

— Встань на колени. На край кровати.

Подчиняюсь, ни рискую противиться.

— Наклонись вперед. Облокотись на согнутые локти.

Я выполняю абсолютно все.

— Выгнись. Сильнее. Раздвинь ноги. Шире.

Я совершенно голая. Я прекрасно понимаю что именно он видит и как.

— Подвигай бедрами.

— Не… нет, — тихо протестую.

— Двигай.

Его ладони опускаются на поясницу.

Я содрогаюсь, будто от каленого железа. Утыкаюсь взмокшим лбом в постель, трепещу.

— Назад и вперед.

Его пальцы скользят по ягодицам, задавая нужный ритм.

— Теперь покрути.

Я близка к тому, чтобы потерять сознание.

— Быстрее.

В глазах темнеет.

— Не верится, — хмыкает Демьян. — У шеста ты была гораздо смелее.

— Ну, извини, — осекаюсь, а потом едко прибавляю: — За разочарование.

— Повернись.

От легкого шлепка по заднице низ моего живота моментально сводит болезненный и тягучий спазм.

Проклятье, только этого не хватало.

— Сядь, — следует новое распоряжение. — Потрогай грудь.

— В смысле?

— Погладь, поиграй с сосками.

Краснею, но покоряюсь.

Разве есть выход?

Зря смущаюсь. Вполне обычное, естественное действие, отточенное на протяжении самых разных выступлений.

— Ноги можешь сдвинуть.

Дергаюсь, мигом свожу колени вместе.

— Продолжай.

Мои пальцы немеют.

— Не останавливайся.

Трудно дышать, перед глазами темнеет.

— Сожми грудь. Крепче. Еще крепче.

Не смею отказать.

— Чего ты добиваешься? — спрашиваю глухо.

— Хочу доставить удовольствие.

— Это не удовольствие, а издевательство.

— Тогда почему под тобой уже лужа натекла?

— Откуда ты, — запинаюсь.

Подскакиваю, отползаю в изголовье кровати, со смешанными чувствами изучаю красноречивое пятно посреди простыни.

— Ласкай себя.

— Что?! — мои глаза округляются. — Нет.

— Представь, как бы ты хотела, чтобы я тебя ласкал, и повтори.

— Я бы не хотела… никогда.

— Не лги.

— Ладно, — голос срывается. — Почему бы тебе самому все не сделать?

— Мои руки дарят только боль.

— Но вчера ночью…

— Покажи мне, как ты кончаешь.

— Зачем?

Я обмираю изнутри. Не знаю, плакать или смеяться. Абсурдная и чудовищная ситуация.

— Хочу увидеть.

— Ты серьезно?

Вместо ответа Демьян хватает меня за щиколотки, резко подтягивает к себе, вынуждая растянуться на спине.

— Приступай.

Я понимаю, что сейчас не время бунтовать.

— Хорошо, — роняю тихо. — Отпусти, не держи ноги.

Он отстраняется, предоставляя мне свободу действий. Закусываю губу, пробую отключиться от реальности.

Я делаю это впервые. При зрителях. Так.

Разумеется, прежде не раз и не два ломала перед клиентами комедию. Выгибалась, извивалась, мотала головой, орала как бешеная, билась на постели, четко повторяя сценарии из порно.

Они платили не за мое наслаждение, а за эффектное кино, за ожившую картинку, развратный и порочный кадр.

Я могла сыграть множественный оргазм так, что они кончали прямо в штаны. Но сейчас актерский талант не поможет. Я просто не рискну.

Боюсь, мой хозяин не оценит шутку.

Он чует ложь. Чует возбуждение. Он разбирается в моих противоречивых чувствах лучше, чем я сама.

И как бы жутко это не звучало: я больше себе не принадлежу.

Закрываю глаза, настраиваюсь.

Моя ладонь скользит по животу, опускается вниз, замирает, накрывая лоно. Пальцы раздвигают влажные складки, находят наиболее чувствительную точку, а дальше… Хватает нескольких движений. Я до такой степени на пределе, что на достижение разрядки уходят считанные секунды.

Мышцы сокращаются, дрожь охватывает тело.

Я жадно хватаю воздух, содрогаюсь, сжимаюсь, свожу бедра, инстинктивно пытаясь продлить удовольствие.

— Повтори, — говорит Демьян.

— О чем ты? — бросаю, едва отдышавшись.

— Сделай это еще раз. Только с открытыми глазами.

— Нет. Я не могу так быстро.

— Можешь.

Он кладет свою огромную ладонь поверх моей, и от такого поворота сразу начинает потряхивать.

— Пожалуйста, — всхлипываю. — Почему?

— Потому что интересно.

— Что тебе интересно?

— Сколько раз подряд ты кончишь.

Пять.

Пять раз подряд мое тело содрогается от сладостных и обжигающих спазмов. Демьян наблюдает, вглядывается в мои расширенные зрачки, впитывает жар разгоряченной плоти.

Он остается невозмутим, замирает в стороне от всего этого безумия. Ровным тоном говорит «кончи» или «ласкай себя», так словно приказывает прочесть статью в газете. Он почти не прикасается ко мне, а я почти лишаюсь рассудка.

Разум одурманен.

И тут я срываюсь.

— Твоя очередь!

Я кладу ладони на стальной пресс, пробираюсь под резинку спортивных штанов, действую молниеносно.

Демьян не совершает ни единой попытки отстраниться, поэтому я легко добираюсь до желаемого, сжимаю его член и… происходит что-то странное.

Не сразу понимаю в чем дело.

Он огромный и горячий. Там. Но какой-то странный. Мягкий? Чересчур податливый?

Мои пальцы машинально скользят по стволу. Вверх и вниз. Гигантский член никак не реагирует, не отзывается на смелую ласку.

— Я не возбужден, — усмехается Демьян. — Не старайся.

— Не понимаю…

— Меня такое не возбуждает.

Отдергиваю руку.

Выходит, я тут изнывала и томилась, сходила с ума под его тяжелым взглядом, раз за разом сотрясалась от оргазма, а он даже не завелся.

Тогда зачем вынудил участвовать в спектакле?

Театр одного актера.

Гребаный театр.

Я бы могла подумать, что со мной что-то не так, что я не в его вкусе или же резко утратила всю свою привлекательность.

Но нет.

С моей внешностью все отлично. Проблема в другом. В нем.

— А белые простыни? — нервно посмеиваюсь. — Тоже не цепляют?

— Не особо.

— Ты сам сказал, белый цвет возбуждает.

— Ну не настолько.

— А что тебе по вкусу? Цепи и наручники? Ошейник? Плеть? Все эти БДСМ-примочки? Что заводит?

— Кровь.

— Я не… я ослышалась?

— Кровь, — ровно повторяет он.

В моих глазах плещется страх, а его взор невозможно прочитать.

— И что, — мой язык присыхает к небу. — Что это значит?

— Не волнуйся.

Тяжелая ладонь опускается на мою макушку, поглаживает.

— Я буду осторожен.

— Медленно порежешь на куски?

— Я не решил.

— Тогда убей, — выдыхаю сдавленно. — Просто убей и все.

Демьян отрицательно качает головой.

— Почему?! — восклицаю истерично. — Почему?

Он улыбается.

— Я хочу с тобой поиграть.

⁂

Остаток недели проходит спокойно, потом следует новая неделя и опять спокойствие ничем не нарушено. Я не возражаю против подобного положения дел, но нервное напряжение зашкаливает.

Демьян не проявляет ко мне интерес. Он приносит все вещи, которые одобряет, оставляет посреди этажа и уходит. Он приглашает меня на завтрак и на ужин, оставляет обед на столе, достаточно только разогреть. Он готовит самостоятельно, исключительно здоровую пищу. Он так же убирает дом, один. Никакой прислуги здесь нет, но все сверкает чистотой.

Иногда я могу представить, будто Демьян нормальный. Хотя нет, не могу.

Он хищник. Затаившийся зверь. Красивый и смертельно опасный. И даже в том, как он занимается домашними делами, заметна скрытая угроза.

Трудно объяснить словами, это все на уровне инстинктов, чувств, обострившихся до предела.

Он не заставляет меня заниматься самоудовлетворением, не вынуждает принимать душ на его глазах. Он практически не общается со мной, ничем не нарушает личное пространство, даже дарит некоторую иллюзию свободы.

Но я отлично понимаю, переломный момент не за горами. Совсем скоро. И как бы я не пыталась подготовиться, все окажется бесполезным.

Отсюда не выбраться. Замки надежные, вскрывать их не умею, без помощи ключа не справлюсь. Через окно тоже не вылезти, решетки не позволят. Не замечаю ни единой возможности вырваться на свободу.

Я стараюсь сосредоточиться на том, что способна контролировать. На изучении английского языка, на привычных танцевальных тренировках. Остальное не имеет смысла, ведь на остальное я никак не могу повлиять.

Демьяна практически не бывает дома. Он уходит рано утром и возвращается поздно вечером. Я целый день предоставлена сама себе, поэтому включаю музыкальный канал на телевизоре, ставлю звук на полную громкость и начинаю танцевать. Потом возвращаюсь к себе, наверх, запираюсь в душевой кабине, бесконечно долго стою под горячими струями воды, пробую смыть ночной кошмар, в который превратилась моя жизнь. Но ничего не выходит, ведь отныне этот кошмар — единственная дозволенная реальность.

Я принимаюсь за учебу, долго читаю, выполняю различные упражнения, изучаю грамматические правила. Вхожу в роль прилежной студентки, пробую отвлечься, разорвать цепь скучных, рутинных событий.

Я держу в гармонии тело и разум. Наверное, лишь это не позволяет окончательно обезуметь, сохранить остатки самообладания.

Не представляю как бы я выносила подобное заточение при другом раскладе. Например, если бы просто лежала и смотрела телевизор.

А если бы и телевизора тут не было? Так я хотя бы поддерживаю связь со внешним миром, слежу за новостями.

Демьян приносит мне нормальную одежду. Нижнее белье телесного цвета, около десяти комплектов. Джинсы, спортивные штаны, футболки. Все новое, с ярлыками. Судя по количеству нарядов, я здесь надолго. Не знаю, радоваться или огорчаться. С одной стороны хорошо, что я до сих пор жива, а с другой… Разве существование в четырех стенах, в замкнутом пространстве можно назвать жизнью? И хочу ли я пробыть в клетке несколько месяцев подряд? Или год? Жутко вообразить.

Демьян держится на расстоянии, не спешит меня истязать, не выполняет свои угрозы. Впрочем, если посудить трезво, он и не угрожал. Сказал, что его возбуждает белый цвет… и кровь. Сказал, что будет осторожен.

Надеюсь, он не лгал. У меня в любом случае нет выбора. Если он захочет забить свою игрушку до полусмерти, кто ему помешает?

Господи, он так спокойно это произнес:

— Кровь.

Будто речь шла о коротких юбках или кружевных чулках. Или о латексе.

Я была достаточно искушена в подобных вопросах, всякого наслушалась от знакомых фей и стрипок, которые ездили в увольнения. Иногда среди клиентов встречались настоящие садисты, психопаты, способные испытать наслаждение лишь причиняя боль, унижая, издеваясь.

Но такое я слышала впервые.

Кровь.

Что это вообще означает? Его заводит сам вид? А может процесс кровопускания? Как далеко он готов зайти в удовлетворении столь специфических потребностей?

Я бы предпочла никогда не узнать ответ. Но судьба перестала учитывать мои желания.

⁂

Каждый новый вечер — зеркальное отражение предыдущего. Точный повтор, копия. Но сейчас все немного иначе.

Демьян задерживается. Не на час и не два. Уже полночь, а его до сих пор нет.

Я успеваю выполнить свою стандартную программу с танцами и учебой, посмотреть популярный сериал, поискать еду на кухне. Принять душ, снова разлечься на диване, задремать и проснуться.

Не то чтобы я успела сильно по нему соскучиться, но вдруг мой тюремщик не придет?

От этой мысли моментально прошибает ледяной пот.

Демьяна могли убить или ранить, отправить куда-нибудь со срочным поручением, посадить в тюрьму или просто взять под стражу. Вариантов множество, учитывая деятельность Палача.

И как тогда? На долго ли мне хватит еды? Сумею ли я освободиться? Станут ли обыскивать его дом? Знает ли хоть кто-нибудь, что у него вообще есть дом?

Количество вопросов увеличивается гораздо быстрее, чем я успеваю подобрать ответы.

Тут лязгает замок — и облегченный выдох вырывается из моей груди.

Я уже узнаю эти шаги. Дыхание. Я ощущаю присутствие Демона, на милость которому отдана.

— Поднимись наверх и надень это, — он протягивает мне объемный бумажный пакет.

— Что здесь? — неуверенно принимаю подарок.

— Увидишь.

Разворачивается и уходит в сторону кухни, прежде нежели я успеваю произнести хоть слово. Не оборачиваясь, бросает:

— У нас будет особенный ужин.

— Поздновато для ужина. Ты нарушил график.

— Ничего, зато с делами покончено.

— Молодец, поздравляю.

Я направляюсь к лестнице, поднимаюсь по ступенькам и только через пару секунд до меня наконец доходит смысл сказанной им фразы.

С делами покончено.

Как будто громом отдается в ушах.

Раз с делами покончено, то можно приниматься за меня?

Пакет выпадает из мигом ослабевших пальцев. Я замираю посреди лестницы, не в силах шелохнуться. Да, удивительного здесь мало. Рано или поздно это должно было произойти. Хищник желает заполучить добычу, а раз так, никто на свете не в силах ему помешать.

Надо держаться.

Я поднимаю пакет, заставляю себя двигаться вперед, добираюсь до своей комнаты, перевожу сбившееся дыхание и приступаю к изучению того, что мне вручил Демьян. Переворачиваю пакет, вытряхиваю содержимое.

Сперва на мою постель выпадает небольшой сверток и квадратный бархатный футляр, очень приятный наощупь, иссиня-черный. После показывается сверток покрупнее.

Красивая упаковка, дорогая, а еще название известное, где-то оно мне прежде встречалось, только не могу вспомнить детали.

Я разворачиваю большой сверток и присвистываю от удивления.

Платье. Белоснежное, атласное. Не пышное, по фигуре. Расшито сверкающими камнями, только в меру, со вкусом, без излишеств. Длинное, рукавов нет, плечи открыты.

Я очень стараюсь отгородиться от тревожных и навязчивых ассоциаций. Приступаю к осмотру следующего свертка. Внутри оказываются чулки. Белые. И комплект белья. Кружевной. Тоже белый.

Шумно сглатываю, опять прогоняю непрошенные мысли.

Я открываю футляр и чувствую, как земля уходит из-под ног.

Вот черт.

Несколько нитей жемчуга.

Зачем все это великолепие? Решил нарядить меня невестой?

Я еще раз читаю название бренда на разорванной упаковке.

Таких совпадений не бывает.

Это действительно очень известная фирма, занимается исключительно свадебными платьями. В свое время Карина мне все уши о ней прожужжала, собиралась замуж за шефа, ведь тот ей всякого успел наобещать.

— Там каждую модель шьют под заказ, с учетом твоих пожеланий, — говорила она. — Не какой-нибудь конвейер, а индивидуальный подход. Процесс занимает минимум месяц, поэтому надо поторопиться, заранее оформить и согласовать.

Минимум месяц.

А я здесь недели две.

Либо крутой бренд отработал по ускоренной программе, либо Демьян предугадал развитие событий.

Надеваю платье, сидит как влитое, просто идеально, будто мерки снимали. Откуда он мог узнать? Хотя это не очень трудно. У нашего костюмера сохранены все размеры. И совсем недавно, сразу после появления нового арт-директора, в клубе вдруг решили устроить особенную шоу-программу, заказать костюмы на всех, расщедрились. Теперь картина ясна. Все эти милости неспроста.

Выходит, он практически сразу знал к чему мы придем? Эпизод с мэром — удачный повод, не более.

А может я напрасно накручиваю себя? Придаю слишком много значения мелочам? Может у него целый шкаф таких платьев?

Я спускаюсь вниз.

Пол с подогревом, но это не спасает. Мои ступни абсолютно ледяные. Ноги дрожат, колени подгибаются.

Интересно, почему Демьян не позаботился об обуви. Данный пункт не вписывается в его странные предпочтения?

Я иду вперед и возникает чувство, будто иду на эшафот, добровольно отправляюсь на собственную казнь. Это непрекращающийся ночной кошмар.

— Сядь, — Демьян не оборачивается.

Уверена, он различает мои шаги гораздо лучше, чем я его. И дело не в особенной симпатии, не в трепетной привязанности, а в том, что монстр всегда безошибочно улавливает присутствие жертвы.

Стол сервирован на двоих, только тарелки пусты, бокалы тоже. Еды не вижу, из напитков бутылка дорогой водки.

Я знаю, кем Демон будет ужинать. Мною.

— Сядь, — повторяет он и включает музыку.

Что-то из классики, не слишком разбираюсь, что-то мелодичное и тревожное, от чего сразу наворачиваются слезы.

Я выполняю приказ и располагаюсь на стуле, утыкаюсь взглядом в тарелку.

Вокруг все тонет в темных тонах, и я единственное светлое пятно.

— Это платье пошито на заказ? — спрашиваю тихо. — Специально?

— Да.

— Обычно требуется месяц. На выполнение. Значит, ты все спланировал? Еще до того случая в клубе. Ты сразу решил забрать меня?

Демьян подходит вплотную, берет бутылку и наливает водку в бокал для вина.

— Ты умнее, чем кажешься, — произносит он. — Пей.

— Зачем?

— Чтобы расслабиться.

— Я не напряжена.

— Заметно, — хмыкает.

— Убери эту дрянь. Ненавижу водку.

— А что ты любишь? Мартини? Текилу?

— Ничего. Не выношу алкоголь.

— Будь по-твоему.

Он убирает бутылку, относит на кухонный стол, возвращается и усаживается напротив, окидывает тяжелым взглядом.

Кожа как будто воспламеняется.

— В первый вечер ты пила.

— Случайно получилось.

— Не могла мне отказать?

— А кто может?

Демьян посмеивается.

— Почему, — осекаюсь, понимая насколько глупо прозвучит мой вопрос, но все-таки рискую и спрашиваю: — Почему я?

— Красивая, — следует короткий ответ.

— Я обычная, даже не крашусь.

Правда не использую косметику, у меня ее элементарно нет, не прошу, не включаю в список. Без макияжа я ничем не примечательная девушка. Объективно. Не пытаюсь набить цену, не прибедняюсь.

Я вижу себя в зеркале. Миленькая, симпатичная, но таких лиц полно. Черты самые рядовые. Нет у меня ни кокаиновых скул, ни пухлых губ. Нет, если только не нарисую. Разве что глаза выделяются. Большие, голубые. Хотя опять же блеклые, без яркой подводки их и не заметишь.

— Я никакая, — заявляю глухо.

— Ты настоящая.

Он широко улыбается, даже не привычно.

Я инстинктивно прикрываю шею рукой. Возникает впечатление, будто Демьян сейчас набросится на меня, вопьется зубами в горло.

— За тобой интересно наблюдать, — продолжает он. — Ты забавно пугаешься.

— И все? Поэтому меня можно запереть в клетке?

— Это не клетка.

Улыбка сходит с его полных губ, веселье разом гаснет, уступает место привычной мрачности, непроницаемости.

— А что тогда? — бросаю вызывающе. — Держишь в четырех стенах, кормишь по расписанию. Я как животное.

— Ты не представляешь, о чем говоришь, — холодно обрывает он.

— Я хочу свою жизнь обратно.

Демьян молчит, и его молчание буквально разрывает меня на части.

— Послушай, — пробую достучаться. — Совсем необязательно поступать именно так, держать в плену, принуждать насильно. Ты мне понравился, и я… я была бы с тобой добровольно.

— Ты и так со мной, — невозмутимо произносит он.

— Но я задыхаюсь тут, погибаю.

— Не похоже, у тебя вполне здоровый вид.

— Я хочу на свежий воздух.

— Тут прекрасная система вентиляции.

— Хочу увидеть солнце. Хочу просто погулять.

— Я учту твои пожелания.

— Неужели тебя все устраивает? — не выдерживаю. — Ты псих? Хотя зачем спрашивать, без того очевидно. Безумный интерьер, патологическая страсть к черному цвету. И вот теперь неожиданный поворот. Наряжаешь меня невестой. Ты гребаный маньяк.

Он усмехается.

— Что? — возмущаюсь. — Веселишься? Настолько смешно?

— Слишком много шума.

— То есть?

— От тебя. Маньяк бы не выдержал.

Истерически усмехаюсь в ответ.

— Выходит, ты нормальный. Вменяемый. Но только я сижу посреди абсолютно черной комнаты в свадебном платье. В белоснежном белье, с чертовым жемчугом на шее. И это кажется охр…нительно странным.

— Привыкнешь.

— К чему?

— Ко всему. Никогда не слышала? Человек ко всему привыкает.

— Я не намерена привыкать, — мой голос надтреснут, а кожа леденеет, внутри бушует зимняя стужа.

— Выпей, — спокойно говорит Демьян, указывает на бокал с водкой.

— Боже, это же бред полный, — мотаю головой. — Пытаешься меня споить? Ради чего?

— Будет не так больно.

— Когда? — почти теряю дар речи.

— Когда я буду трахать тебя.

Язык прилипает к небу, однако губы растягиваются в нервической улыбке. Чисто автоматически.

— Это настолько жуткий процесс? — интересуюсь со смешком.

— Обычно — да. В первый раз.

— Для меня это не первый раз.

— Со мной — первый.

— Не понимаю.

— Забыла то, что ощупала со всех сторон? — выразительно выгибает брови.

— Ну, — передергиваю плечами. — У тебя большой член, но… я встречала и побольше.

— Отлично. Нам обоим повезло.

— Как будто ты никогда шлюх не снимал.

— Снимал.

— Плохо обслуживали?

— Наоборот. На высшем уровне. Даже расставаться со мной не хотели. Рыдали. От счастья.

Беру бокал, пью до дна, крупными глотками. Ощущение, словно горло обжигает самый настоящий спирт. Кровь приливает к щекам.

Мне жарко. И холодно.

— Знаешь, я солгала, — выдыхаю и пустой бокал выскальзывает из пальцев, не бьется, катится по столу. — Я девственница. Отпусти меня, пожалуйста. Я ничего не умею, не смогу удовлетворить твои аппетиты.

— Не волнуйся, — криво усмехается мой Демон. — Я научу.

— Правда, прошу.

По моей щеке ползет слеза. Одна-единственная.

— Я бесполезна в постели. Я не проститутка. И я ни на что такое не способна. Понятия не имею про позы и технику. Я в этом смысле пустое место. Сплясать могу, на шпагат сяду, любую крутку на пилоне повторю…

— Повторишь.

От его оскала становится дурно.

— Это смахивает на танец. Раздвинешь ноги и начнешь отплясывать. На шесте.

Внутри уже больно.

— Ну стоило попытаться, — поднимаюсь. — Я все же выпью.

— Правильное решение.

— Для вдохновения.

Прохожу мимо стола, опираюсь на барную стойку, останавливаюсь.

— Ты купил платье. Жемчуг. Столько стараний и денег… для очередной шлюхи? Может это проявляется подсознательная тяга к серьезным отношениям? Может в жены меня взять хочешь?

Я стою. Он сидит.

Спина к спине.

И мое тело электризуется от волнения.

— Хочу, — отвечает Демьян, насмешливо добавляет: — Взять.

Я сжимаю бутылку водки.

— Ты вольна думать как угодно. Твои мысли меня мало волнуют.

— Забавно. Я бы мечтала твои мысли прочесть.

— Ты в моем доме задыхаешься. Что станешь делать в моей голове?

— Разделять и властвовать.

— Допивай уже.

— А куда спешить? — посмеиваюсь, стискиваю бутылку крепче и поворачиваюсь. — Ты вроде возбуждаешься только от крови.

— Так кровь была, — его ухмылка ощущается на физическом уровне. — Было много крови.

— Где?

— Иди в спальню, ложись на кровать.

— Ты не ответил.

— Я не собираюсь отвечать.

— Но…

— В спальню. На кровать.

Демьян не оборачивается, просто отдает приказ.

Я смотрю на его затылок, на длинные, чуть вьющиеся темные волосы, собранные в небрежный пучок. Потом бросаю взгляд на бутылку в своей руке.

Другого шанса не будет.

Давай.

Я крепче сжимаю бутылку, сама не понимаю, что происходит.

Удар. Звон стекла. Бой собственного сердца оглушает. Осколки с тревожным звоном падают на пол. Капли крови расползаются бордовыми кляксами на белом платье.

Я бегу к двери. Не решаюсь взглянуть назад, ни рискую ничего проверять.

Прикасаюсь к замку онемевшими пальцами, поворачиваю, отодвигаю. Рвусь на волю, желаю обрести свободу.

А вдруг я убила его? Вдруг…

Плевать, подумаю об этом потом. Какая разница? Он бы меня не пожалел.