Любовь с Дьяволом

Ника Форд, 2020

Он ненавидит меня – опасный мужчина, чертовски привлекательный и порочный. Он хочет сломать мою волю и превратить меня в покорную куклу. Но близится час, когда откроется тайна, которая изменит все, и я узнаю – даже дьявол умеет любить. Содержит нецензурную брань

Глава 6

— Ублюдок, чтоб ты сдох, — шепчу эту фразу раз за разом и понимаю, только моя гремучая ярость и помогает справляться. — Ненавижу! Ненавижу тебя! Черт, ты пожалеешь, что не убил меня сразу. Клянусь, я выберусь отсюда и ты мне за все заплатишь. Умоешься кровью.

Я прошла все стадии принятия.

Сначала до последнего отрицала правду, отказывалась признать очевидное. Идиотка. Я надеялась на спасение, на то, что это злая шутка, дурацкий розыгрыш, глупая проверка и вывод на эмоции. Я старательно выдумывала оправдания, строила различные теории, пытаясь объяснить происшедшее совсем иначе, обманывалась снова и снова, понимая, что если осознаю реальность, попросту сойду с ума.

Потом родился гнев. Заставил бить кулаками о каменные стены, царапать ледяную поверхность, ломая ногти и обдирая пальцы до крови. Я совсем не чувствовала боли. Огонь ярости затмевал собою абсолютно все. Я орала, сыпала ругательствами и проклятьями, истошно вопила, срывая голос до хрипоты.

Дальше пришел черед торга. Я пробовала добиться других условий. Предлагала вариант за вариантом, но всякий раз наталкивалась на гробовую тишину.

Мой палач принял решение и отменять его уже не собирался. Он поставил на мне крест. Пожелал казнить и миловать отказывался.

Слезы, рыдания, причитания. Ничего не трогало этого мужчину.

Черт. Дьявол. И этим все сказано. С ним невозможно договориться. Я любила его, но ему было наплевать на мою любовь. Он не чувствовал ничего. Вырвал эмоции из своего черного сердца, выбросил и растоптал, оставил меня погибать в одиночестве, мерзнуть и метаться во тьме.

Значит, и мне следовало сделать все то же самое. Выжечь проклятую любовь. Вытравить из себя до последней капли.

Но как?

Я окунулась в глубокую бездну депрессии. Отчаяние затопило до краев, мешая упорядочить мысли и подумать о том, как вырваться на волю, как выгрызть из когтистых лап судьбы шанс получить свободу.

Мне стоило стать сильнее, собраться, но происшедшее выбило почву из-под ног. Пусть отношения между мной и Чертковым были совсем непростые, на многое рассчитывать не приходилось, я все равно ощутила случившееся как самое жестокое и вероломное на свете предательство.

Ублюдок, как ты мог?!

Макс опоил меня, обманом затащил в жуткую ловушку. Порой казалось, даже с Мавриным он поступил добрее и гуманнее, когда запихнул урода в железный ящик, бросил поверх него труп, захлопнул крышку и сбросил в море.

Я очнулась в темноте и сырости, провела ладонями по поверхности, на которой лежала и поняла, что оказалась на холодной земле. Тело закоченело, подрагивало, мышцы свело судорогой. Я закричала, стала звать на помощь. Погрузилась в дичайшую панику. Все это напоминало другой кошмар.

Мое лечение от наркотиков, когда отец закрыл меня в подвале, бросил одну. Самые страшные дни жизни снова повторялись.

Какой это круг ада?

Когда я немного пришла в себя, заметила скупой свет где-то наверху. Продолжила кричать громче, едва ли понимала, где оказалась.

Никакого ответа не последовало. Вниз на веревку спустили корзину. Я даже не могла быть уверена, что это делает сам Чертков. Возможно, кто-то из его слуг? Неужели у него самого ничего бы внутри не дрогнуло от моих криков? Неужели он настолько каменный?

Он же любил меня. Любил! И хотел. Всегда хотел, с первой встречи, с первом взгляда, до скрежета зубов. Похоть пожирала моего мучителя изнутри, не оставляла ему никаких шансов.

Я осмотрела содержимое корзины: два кувшина с водой, буханка хлеба, какая-то странная похлебка, от запаха которой меня замутило.

Что это такое? Где я?

Никакого объяснения не было. Корзина стала снова подниматься вверх и я едва успела опорожнить ее, действовала на автомате.

Пить хотелось до безумия, поэтому я чуть ли не залпом осушила кувшин. Через время и похлебку съела. Мерзкое варево больше не казалось омерзительным.

Мои глаза привыкали к этой жуткой и давящей темноте. Я исследовала место, где оказалась на ощупь, обошла и потрогала все.

Это походило на комнату глубоко под землей. Небольшая территория, негде развернуться. Никакого намека на мебель. Лишь полусгнившие тряпки и ведро, чтобы справить нужду. Нормального унитаза тут не оказалось. Ванны тоже не было.

Каменный мешок. Вот что это такое. Тюрьма. Отсюда не сбежать и не выбраться. Наверх никак не пробраться.

Я нащупала громадную дверь, но было ясно, что открыть ее получится лишь снаружи. Биться о дерево бесполезно.

Так и потянулись мои дни в заточении. Я вела отсчет по кувшинам с водой. Впадала в ярость и била их, яростно вопила, истерила. Но все это оставалось без какого-либо ответа. Глухая тишина.

Потом мне стали давать воду в пластиковых бутылках, даже похлебку выдавали в пластике. Видно, боялись, что я порежу вены осколками, погибну слишком быстро.

Черта с два! Слышишь, Черт?! Не дождешься!

Я начинала терять рассудок. Пыталась вести календарь, царапала камни своей металлической заколкой. Отмечала день за днем черточками. Скупой свет сверху помогал.

Я не знала, кто подает мне воду и еду в корзине, забирает ведро с отходами раз в сутки. Чертков? Верный слуга?

Я перепробовала все, но так и не сумела вывести подонка на разговор. А может, там были разные люди? Или вообще женщина? Или некто с вырезанным языком, ведь за все время человек не произнес и пары слов в ответ?

Вскоре я поняла: это не имеет значения. Больше ничего не имеет значения.

Я должна сбежать. Я не могу позволить себя растоптать.

— Черт, — шепчу снова и снова. — Я тебе отомщу. Я заставлю тебя за все заплатить. Я тебя уничтожу, гребаный ублюдок.

Он хотел убить меня? Да. Но в итоге убил только мою любовь. Глупое и безумное чувство, которое лишь мешало и путало мысли. Теперь стало гораздо проще, вернуться обратно к образу холодной суки. Идеально. Мне стоило за такое благодарить.

Я в очередной раз царапала камень заколкой и ковырнула на стыке. Металл легко погрузился между двумя кирпичами в кладке. Мягко, прямо как по маслу.

Что это за материал? Известь?

Я не особо задумывалась. От скуки продолжила ковырять поверхность дальше. Обошла таким образом весь камень, отковыряло заколкой все, что могла.

Кирпич зашатался. И я решила вытянуть его. Бесцельно дернула на себя, отбросила в сторону, позади оказалась земля.

Кладка не особо качественная. Один слой кирпичей. Или так и должно быть?

Стоп, а что если…

Я посмотрела на заколку в своих руках. Довольно увесистая, крепкая. Такой можно долго орудовать. А еще у меня под ногами полно битых кувшинов, черепками от них получится загребать землю.

Проклятье, а не попробовать ли мне выбраться таким путем на поверхность?

Выбора не было, как и других вариантов. Я приступила к осуществлению безумного плана, решила вырыть подземный ход. В любой иной ситуации я бы сочла такой ход абсолютным идиотизмом. Я не представляла, где именно нахожусь, куда копаю, не наткнусь ли случайно на газовую трубу и не последует ли взрыв, не взлечу ли я на воздух.

Я рвалась на волю. Любой ценой.

Теперь дни проходили гораздо быстрее, буквально летели. Я отмечала каждую посылку из корзины чертой на противоположной стене, не смотрела туда и не пыталась подсчитать точное количество. Одержимо трудилась. Ковыряла известь, вытягивала камень за камнем. Оказалось, что кладка неровная. Кое-где ожидали сюрпризы в виде нового уровня кирпичей. Потом наступил черед грести землю. Несколько раз я по глупости чуть сама себя не закопала. Работала практически до полной отключки. Падала без сил, проваливалась в сон, просыпалась и снова продолжала трудиться над ходом для побега.

Мне начинало казаться, что я никогда отсюда не выберусь. Все кончено. Я запуталась. Рою не туда. Однажды я решила подсчитать черточки на стенах, понять, как долго нахожусь в заточении.

— Нет, нет, — забормотала в ужасе. — Не может быть.

Три месяца. Три бесконечно долгих месяца.

У меня даже слез не было. Никаких эмоций. Тупой шок, ледяной и пробирающий до костей.

А есть ли смысл? Зачем дальше вгрызаться в пустоту? Ноль результата. Копаюсь в этой грязище как землеройка. Но ради чего?

Нет. Я не сдамся. Никогда. Чертков решил меня сломать, довести до сумасшествия. Он намеренно воссоздал мой самый страшный кошмар. Знал же все про лечение от наркотиков, помнил ту исповедь. Вот и постарался. Он увидел мою слабость и нанес удар по самому больному месту.

Будет тебе новый урок, дура. Никому нельзя открывать душу.

Я не сдамся. Я не позволю сгноить себя в этом промозглом каменном капкане. Я не дам разрушить свою личность. Трудности закаляют. Делают сильнее.

Вперед. Работай. Грызи землю зубами, если понадобится.

Я продолжаю на голом энтузиазме, после пробуждается злоба. Из принципа не хочу сдаваться. Отказываюсь.

И достигаю победной точки.

Вот этот день. Я копаюсь в земле особенно долго, впадаю в странное состояние, апатия мешается с отчаянным возбуждением. Я рою и рою, и вдруг чувствую что-то странное. Земля обрушивается на меня. Сыплется особенно сильно. Я отчаянно размахиваю руками, наталкиваюсь на ледяной воздух.

Господи. Боже мой.

— Воздух, — шепчу.

И одержимо выбираюсь наружу, отчаянно двигаю руками и ногами, разгребаю завал и наконец вырываюсь на волю.

Я свободна. Свободна!

Растягиваюсь на траве. Ночной воздух холодит кожу. Смотрю на ночные звезды и чувствую как от обилия кислорода кружится голова. Все расплывается перед глазами. Никак не могу сфокусировать взгляд.

Я не знаю, как долго лежу так. Но потом меня обжигает вполне логичная мысль.

Что делать дальше? Нельзя валяться здесь до бесконечности. Надо двигаться, причем очень осторожно.

Я до сих пор понятия не имею о своем местоположение. Есть ли тут охрана? А вдруг меня поймают?

Я еще в таком ужасном виде. Волосы сбиты в один огромный колтун, пальцы исцарапаны, ногти ободраны под корень. Вся в земле, грязная до жути.

Как я вообще планирую отсюда удирать? Как-нибудь справлюсь. Главное — я сумела, я выбралась. Я уже на воле. Остальное приложится.

Воодушевленная и опьяненная свободой, я приподнимаюсь, встаю на колени и осматриваюсь по сторонам. Забора не вижу, только множество деревьев. И чуть поодаль — замок. Это что, и правда замок? Я прямо там и была заключена все эти бесконечно долгие месяцы?

Невольно морщусь.

Ясно. Пора двигаться дальше. Разберусь по ситуации.

Я пробую подняться, но не успеваю. Чьи-то пальцы жестко хватают меня за волосы, намертво вплетаются в спутанные и слипшиеся от грязи пряди.

— Далеко собралась? — спрашивает Чертков.