Любовь с Дьяволом

Ника Форд, 2020

Он ненавидит меня – опасный мужчина, чертовски привлекательный и порочный. Он хочет сломать мою волю и превратить меня в покорную куклу. Но близится час, когда откроется тайна, которая изменит все, и я узнаю – даже дьявол умеет любить. Содержит нецензурную брань

Глава 4

Это он. Урод, который без тени жалости терзал меня и насиловал, главарь всех тех проклятых отморозков. Именно Маврин промыл мозг Андрея, заставил бросить меня в жертву их безумной компании, пропустить через настоящий ад.

— Хорошо выглядишь, — я улыбаюсь. — Особенно как для того, кто сдохнет совсем скоро.

Он и правда прекрасно смотрится: закован в цепи, в реальные кандалы, руки и ноги надежно зафиксированы. Бешеному зверю самое место в таком положении.

Мой первый порыв — вытащить кляп у него изо рта. Но я вовремя останавливаюсь и думаю — а зачем? Что хорошего он может сказать? Будет сыпать угрозами. Заорет, припомнит все ругательства. Почему я должна терпеть это? Ради чего мне нужно выслушивать, как из него льется дерьмо?

— Убей эту мразь, — бросаю я.

Маврин начинает яростно дергаться, но Чертков быстро успокаивает своего пленника, бьет так сильно, что я содрогаюсь.

— Здоровый бычара, — заключает он. — Я вколол ему столько транквилизатора, что медведя бы на сутки скосило. А тут пара часов — и уже побежать готов.

— Он всегда умудряется уйти, — выдаю с горечью.

— Отсюда не уйдет.

— Как ты его нашел? — удивляюсь. — Как сумел поймать?

— По ходу ты самое главное забыла, — протягивает насмешливо. — Для дьявола нет ничего невозможного.

Черт отходит в сторону, открывает большой металлический ящик. Эта железная коробка смахивает на очень объемный сейф.

Стоп, а ведь это и есть сейф. У моего отца был похожий в офисе.

— У тебя остается последняя возможность сказать ему пару ласковых слов, — продолжает Чертков.

— Я не хочу говорить, — сглатываю. — Я хочу, чтобы он перестал существовать.

Маврин катается по палубе настолько активно, насколько позволяют стальные оковы, наталкивается на труп и отползает обратно, извивается, как будто громадный змей, лихорадочно ерзает, крутится, точно уж на горящей сковороде.

— Это я устрою, — обещает Чертков.

— Ты сделаешь все быстро? — закусываю нижнюю губу, позабыв о тех следах, которые оставили его зубы.

Плевать. Не важно. Боли не чувствую.

— Он начал эту историю, — Чертков возвращается обратно к Маврину, подхватывает его, ставит на колени. — Он заслуживает особого внимания.

— Верно, — заявляю я и понимаю, что не способна скрыть мстительное удовольствия, часть меня ликует, желает утолить жажду отмщения.

— Скажи, ты бы могла его простить?

— Что? — вздрагиваю. — Нет, конечно. Пусть эта тварь сдохнет, в адских мучениях. Пусть он жарится и давится собственным ядом. Без этой паскуды мир станет чище.

— Ты понимаешь меня, — говорит Чертков, заставляя мое сердце заледенеть. — И не понимаешь.

— Нет, нет, — нервно мотаю головой. — Ты же не серьезно?

Мужчина отвечает кривой усмешкой.

— Ты издеваешься, — цежу гневно. — Я — не он. Не надо проводить такие параллели. Да, я совершила достаточно грехов, но вот эта мразь просто чистое зло.

— Мой брат преступил черту, — говорит холодно. — Только от этого он не перестал быть моим братом, как и ты не перестала быть его убийцей.

— И к чему ты все это говоришь?

— Мы наворотили много дерьма.

— Да, но…

— За это придется заплатить.

— Ты не имеешь права судить меня.

Чертков ничего не отвечает. Заталкивает Маврина внутрь сейфа. Цепи ударяются о металлические стенки, раздается чудовищный лязг.

Мой насильник воет в голос, сопротивляется изо всех сил, пытается выбраться, вылезти наружу, но любые его старания пресекает Черт.

— Что? — хмыкает он и бьет его снова, заставляя растечься безвольной лужей по дну железного ящика. — Привык сам всех нагибать? Отвыкай.

— Какой у тебя план? — подхожу ближе. — Я не понимаю.

— Парень выиграл круиз.

Чертков оборачивается, ищет что-то взглядом, как будто проверяет, ничего ли не забыл, не упустил ли из виду важную деталь.

— Еще и в компании.

Он подхватывает бездыханное тело и отправляет его следом за Мавриным, укладывает прямо поверх нашего врага. Тот орет, рычит и бьется, пробуя освободиться.

— Чего занервничал? — Чертков смеется. — Я тебе пару для вояжа подобрал. Не скучай, развлекайся по полной.

Он захлопывает крышку сейфа, закрывает замок. Вопли и рев теперь практически не доносятся до нас. Металл заглушает звуки.

Я начинаю улавливать суть замысла.

Чертков крепит крюки к специальным выступам сейфа, которые я замечаю лишь теперь, потом фиксирует их цепями, задействовав механизм, смахивающий на подъемный кран.

Я плохо разбираюсь в технике, отстраненно наблюдаю за тем, как мужчина возвращается на пункт управления, жмет на рычаги и отправляет огромный металлический ящик прямо в море.

Фиксаторы разжимаются. Сейф падает вниз, врезаясь в толщу воды, стремительно идет ко дну.

Маврин остается один на один с бездыханным телом случайного свидетеля, которому просто не посчастливилось оказаться на нашем пути. Он глубоко под водой. Без шансов выбраться обратно на поверхность.

Мой мучитель уничтожен. Он обречен погибнуть страшной смертью. Скорее всего, задохнется, едва ли успеет погибнуть от жажды или от голода. В том сейфе очень слабый запас кислорода. Никто этого гада не спасет.

— Давай отметим, — говорит Чертков и подает мне бокал вина.

Я киваю, сжимаю хрупкую ножку заледеневшими пальцами, дотрагиваюсь губами до стекла, но в последний момент замираю, с подозрением смотрю на жидкость.

— Боишься? — мужчина издевательски выгибает бровь.

Он прикладывается к горлышку бутылки, пьет алкоголь крупными глотками, а я как завороженная слежу за движениями его крупного кадыка, за разбухшими венами, что оплетают крепкую шею. Невольно облизываю губы. Внутри вспыхивает дикая жажда. И к спиртному моя реакция едва ли имеет отношение. Я опять теряю контроль над разумом.

— Размечтался, — хмыкаю и пробую вино, делаю осторожный глоток.

Вкус приятный, ничего лишнего не замечаю.

— Наш общий враг приговорен, — произносит Чертков. — Отличный повод, чтобы отметить.

Он размахивается и отправляет бутылку в море.

Я делаю еще несколько глотков, но останавливаю себя. Нельзя расслабляться. Хотя поздно — я уже размякла до предела.

Ладно, бокал можно использовать как оружие. Например, разбить о перила и после применить крупный осколок стекла для самообороны.

— Я все равно не понимаю, как ты сумел…

Мой язык заплетается. Слова забиваются в горле. Свет мерцает, мигает, как будто я оказываюсь на дискотеке, посреди танцпола.

Лихорадочно мотаю головой, только чудом удерживаюсь на ногах и не падаю. Тело отказывается подчиняться. Деревенеет.

— Ты меня накачал, — озвучиваю очевидный факт.

Хлопаю ресницами. Смотрю на Черткова.

Так глупо. До жути глупо.

Он мог ничего не подливать в саму бутылку, лишь капнуть средство в бокал. А я дура повелась, купилась на его развод, словно школьница. Идиотка.

— Ты умная.

Чертков подходит и обхватывает меня за талию в тот самый момент, когда я чуть не падаю. Колени подкашиваются, ноги ослабевают. Безвольной куклой обмякаю в его мускулистых руках.

— Умная, — доносится издалека. — Но не умнее меня.