Идеальная помощница Растифора

Ника Ёрш, 2021

– Берегись. Хорошего не жди! – прокричал ворон при виде меня… и накаркал, собака! Мало мне было провалиться в чужой мир и оказаться магически привязанной к местному хаму, балагуру и разгильдяю в одном лице! Мало было получить в довесок говорящие тапки, мнящие себя моими духовными наставниками! Так нет, еще и тело предает, совершенно игнорируя вялые попытки разума быть умницей… Меня зовут Соломинка Ада, и я очень постараюсь держаться за… тьфу! С достоинством!

Глава 2

Попала

Аделина

Мужчина склонил голову набок и продолжал смотреть на меня не мигая, жутко при этом нервируя. Я решила не оставаться в долгу, приступив к ответному осмотру.

На вид ему можно было дать лет тридцать. Может, тридцать пять… Его черные как смоль волосы были зачесаны назад и собраны в небрежный пучок на затылке; густые брови выражали крайнюю степень удивления, особенно левая, взметнувшаяся едва ли не на середину высокого лба. Внешние уголки миндалевидных карих глаз были чуть приподняты, будто у него в роду затесались предки из Азии.

С трудом переместив взгляд ниже, узрела длинный тонкий нос с небольшой горбинкой и красивые, четко очерченные губы, острые широкие скулы и упрямый, выдающийся вперед подбородок. Хорош, ничего не скажешь.

Мужчина слегка шевельнулся, и мое внимание тут же привлек легкий блеск сбоку: на его ухе обнаружился кафф! Клипса крепилась на раковине и была выполнена в виде серебряного черепа. Симпатично, я бы даже могла назвать его миленьким аксессуаром, если бы из глазниц каффа не исходило едва заметное красное мерцание…

— Вот и спецэффекты подъехали, — ляпнула я, после чего чихнула от ударившего в нос запаха гари.

Мужчина тут же повел левой рукой над столом, разгоняя дым. Тогда как в правой он удерживал причину неприятного запаха: тлеющую изнутри докрасна деревяшку, разрисованную черными каракулями.

— Будет ожог, — пробормотала я, не понимая, как человек вообще может держать столь горячий предмет голыми руками. — Может, лучше убрать это?…

Мужчина задумчиво уставился на деревяшку и, сжав ее сильнее, что-то тихо пробормотал. Та прекратила дымить, превращаясь за какие-то несколько секунд в прямоугольный кусок угля. Едкий запах, расползавшийся до этого по помещению, испарился. Черноволосый слегка поджал губы и положил деревяшку на стол, рядом с моим складным зеркальцем и кисточкой для туши, после чего вновь уставился на меня.

— Значит, огня вы не боитесь, — заключила я, нервно хихикнув и уточнив: — А в воде тонете?

Он нахмурился, скользнул взглядом к моим губам, затем ниже, заинтересованно потерявшись в районе груди второго размера. Благодаря хорошему пуш-апу — почти третьего.

Тут-то я опомнилась и, выпрямившись, запахнула полы халата. Мужчина поскучнел и снова посмотрел на меня с таким видом, будто я его уже порядком достала. А я что? Сама не рада человека задерживать.

— Вы знаете, — поделилась с ним сокровенным, — я немного потерялась. Самую малость. Проспала на собеседование, понимаете? Спешила очень, собиралась, и тут…

Я развела руками, не представляя, как объяснить мое появление рядом с этим мужчиной. Халат снова распахнулся, пришлось вернуть руки на грудь и добавить веское:

— Как раз одевалась, когда… — На глаза навернулись слезы от догадки. — Кажется, я… того.

Бессердечный человек лишь сильнее заломил бровь.

— Похоже, инфаркт, — поставила я диагноз себе ненаглядной. И так тоскливо сразу стало, так жалко себя. — А мне ведь только двадцать три года будет. Не дожила, недолюбила! Не позавтракала даже…

Глаза моего неизменного слушателя распахнулись чуть шире, на лбу появилась горизонтальная складка. Мне показалось, этот молчун наконец собирался ответить, но тут случилось невероятное: пространство над спинкой его кресла стало мутным и плотным, а затем, буквально через пару секунд, там появилась птица! Настоящая, здоровенная, из плоти и крови! Черная ворона! Или, скорее, ворон? Откормленный, с лоснящимися перьями и злобными глазками-бусинами!

Каюсь — от неожиданности я завизжала.

Тыча пальцем на пернатое создание, силилась выдавить из себя хоть одно членораздельное слово, чтобы предупредить безмятежного мужика об опасности, но выходило лишь невнятное бульканье. В итоге ворон меня опередил.

— Пр-рипадочная, — прокаркал он. — Не к добр-ру!

Я, не прекращая тихо скулить, с ужасом переводила затравленный взгляд с ворона на мужика и назад, ожидая хоть какой-то реакции от человека, соседствующего с птицей-страшилой. И она последовала. Мужчина поднес указательный палец к своим губам и шикнул, призывая меня умолкнуть.

«Так, они знакомы, — поняла я, старательно унимая панику. — И вообще, подумаешь, птица? Подумаешь, материализовалась из воздуха. Подумаешь, кафф в ухе мужика снова подмигивает красным…»

Придумывать оправдания происходящему вокруг становилось все сложнее. Хуже того — подобная сюрреалистичность все больше наводила на вполне определенные, ужасные мысли.

— Значит, все-таки умерла, — заключила я вслух, почти смиряясь с бесславным завершением жизненного пути. — И это как бы чистилище? Вы встречаете усопших? Так?

Ворон слушал меня, приоткрыв клюв, будто был шокирован услышанным. Как только я замолчала, он уставился на мужчину, словно в ожидании объяснений. И тот — о чудо! — покачал головой, сообщая:

— Ты ее напугал, Варг. Теперь она считает, что умерла.

Голос у черноволосого оказался низкий и бархатистый, заслушаешься.

Ворон же, выслушав собеседника, недовольно прокаркал:

— Возишься с ней зр-ря. Чую, беду пр-ринесла.

— Дрессированный он у вас, что ли? Из зверинца? — уточнила я, хмурясь и заранее негодуя на того, кто обучил птицу говорить такие гадости первым встречным.

— Кар-р!!! — рявкнул в ответ ворон. Вид у него при этом был такой, будто он все понял и оскорбился. А после, гордо отвернув голову, птица тихо добавила: — Кто еще из звер-ринца…

Я опешила от подобной наглости, шагнула вперед и, ткнув в нахала пальцем, спросила у хранившего молчание мужчины:

— А вы знали, что из ворон получается отличный суп? Я могу и рецептом поделиться, и в готовке посодействовать!

Птица хрипло каркнула, будто закашлялась, но пугаться и не думала. Крепко держась за спинку кресла и уставившись на меня черными глазищами, с новой силой взялась за старое:

— Бер-регись. Хор-рошего не жди, Кайр-рид!

Только я собиралась достойно ответить, как черноволосый резко хлопнул по столешнице ладонями, поднялся из-за стола и, поведя широкими плечами, сказал как отрезал:

— Тихо!

Мы с вороном злобно переглянулись и отвернулись каждый в свою сторону. А дальше я и вовсе оскорбилась — вместо того, чтобы поговорить со мной, красавчик стал объясняться с пернатым!

— Погоди, Варг, — заговорил он своим низким рокочущим голосом, при этом не сводя с меня задумчивого взгляда, — сначала нужно разобраться. Разве тебе самому не любопытно? Схид не вспыхнул, да и она не похожа на остальных… — И только я немного расслабилась, собираясь вступить в разговор, как он добавил приказным тоном: — Эй, ты должна слушаться меня, поняла?

Я кивнула. Затем разозлилась и быстро покачала головой. Уже хотела спросить, что такое схид и сообщить, что не собираюсь подчиняться кому попало, но… меня прервали.

Да еще кто!

Тапочки.

Зайки мои красненькие…

Правая тапка пошевелила длинными ушками и громким, недовольным мужским голосом сообщила:

— Моя твою не понимает, мистер! Ху из схид? Ду ю спик инглиш? Шпрехен зи дойч? Ин юкрэйн мейби?

Я в немом оцепенении смотрела на свои ноги. Забыв, как дышать, стояла столбом и чувствовала, как сводит от страха живот.

«Все-таки чистилище, — подумала про себя, пытаясь не сорваться на новый визг, — здесь все что хочешь может быть. Это ничего, что обувь говорит…»

Так, пытаясь унять разрастающуюся дрожь во всем теле, я подняла взгляд на черноволосого. Тот не сводил глаз с моих тапок, а в его руке, на раскрытой ладони, подрагивал маленький черно-оранжевый шарик, сотканный из дыма и малюток-искорок. В душу закрались нехорошие подозрения: похоже, даже здесь тапочки говорят нечасто. И мужик таким новостям не очень рад.

— Вер-рла! — выдал ворон со своего насеста. — Бер-регись!

— Не похожа, — спокойно отмахнулся мужчина, но тут посмотрел мне в глаза и неожиданно заговорил громче, будто я глухая и не очень умная заодно: — Твои ноги — монстры! Слышишь, прыгунья?!

Я с негодованием фыркнула, возмущенная его ко мне обращением и тем, как обозвал мои конечности, да и самой подачей… Однако у левой тапки зашевелились ушки, щекотно коснувшись моей кожи, и все слова вылетели из головы. Посмотрев вниз, взглянула на тапочки. Те покосились на меня.

Правая подмигнула.

Я рвано втянула воздух, подумав, что больше в жизни не назову тапку женским родом. Ну, по крайней мере, точно не этих заек, потому что передо мной явно были мужские особи… Обняв себя за плечи, я собиралась аккуратно снять обувь, когда мужчина заговорил вновь, отвлекая. Теперь голос звучал вкрадчиво и тихо, будто он объяснялся с душевнобольной:

— Откуда ты, прыгунья? — Тот, кого ворон назвал Кайридом, встал напротив нас с тапками, оказавшись выше меня на голову, и добил предположениями: — Здесь замешано проклятье? Или это у тебя с рождения? Твари на ступнях. И проблема с глазами.

Последняя фраза заставила нахмуриться, задумчиво почесать нос и вспомнить, что накрасилась лишь наполовину.

— Лицо у нее стр-рашное, р-рябое! — встряла со своими пятью копейками гадская птица, успевшая уже стать костью в горле. — Не при-рикасайся, Кайр-рид. Не к добр-ру.

Я медленно втянула носом воздух и задержала дыхание, стараясь не скатиться до уровня противного ворона и его хозяина. Они — хамы невоспитанные, но я-то не такая! Я милая и хорошая. Где-то в глубине души. Только бы докопаться дотуда раньше, чем наговорю гадостей…

Стараясь мыслить позитивно и рационально, я примерно поняла, почему эта… нехорошая птица обозвала меня рябой. Да, в ванной освещение не бог весть какое, так что с тональником, похоже, перестаралась. К тому же за два месяца добровольного заточения дома я стала совсем бледной, а у крема был оттенок легкого загара… Да и глаз опять же всего один успела накрасить.

Но обзывать страшной?!

— Прыгунья, отвечай! — Мужчина терял терпение. — Что с конечностями? Они хищники? Или падальщики?

— Смотря какую падаль надо сожрать, — неприветливо ответил правый зайка тапок, успев опередить меня.

Обстановка вокруг резко накалилась.

Кайрид, все еще держащий перед собой черно-оранжевый шарик, неуловимо изменился. На вид остался таким же, но взгляд потяжелел, стал подавлять и пугать.

Я не удержалась и отвернулась, чувствуя, как от слабости подгибаются ноги. Хотела присесть куда-нибудь, но не обнаружила больше ни одного кресла. Лишь стеллажи со множеством заставленных разным хламом полок по стенам, до самого потолка.

Передо мной был лишь стол хозяина помещения, за которым прятался пузатый шкаф.

Разговор больше не клеился, а в голове зашумело от усталости. Страшно захотелось домой, под одеяло, подальше от ненормальных кошмаров вокруг. Давно не чувствовала себя такой угнетенной и подавленной.

— Прыгунья! — В голосе черноволосого послышалась угроза.

— Может, подскажете, как попасть в Москву? — наконец решилась ответить я, все же посмотрев на собеседника, так и стоящего напротив. — Мне бы к ближайшему метро…

— Куда?

На некоторое время наши взгляды схлестнулись: мой — испуганный, и его — удивленный. Затем он моргнул и резко сжал шарик в кулаке. На пол, сквозь его пальцы, сползла чернота, тая на лету.

Я прикусила губу, понимая одно, самое важное: здесь, кажется, не слышали о столице России.

— Спокойно, Адочка, — заговорил левый зайка, на морде которого расплылась умиротворенная улыбка. — То, что он не знает, где Москва, ничего не значит. Посмотри, человек явно не в себе, да и живет с вороной…

Я вяло кивнула. Затем, озаренная новой догадкой, приложила руку ко лбу — нет, жара не было. Покосившись на о-очень хмурого хозяина помещения, уточнила тихо:

— А валерьяночки у вас не будет? Или пустырника?

— Что это?

— Успокоительные.

Мужчина задумался. На его лице мелькнуло подобие эмоций, но он быстро избавился от них, сообщая ледяным тоном:

— Из приводящего в чувство — только пощечина.

— Какой хам! — поразился мой левый зайка.

— Прокуратуру бы сюда, — согласился правый, — и разобраться с этим абьюзером его же методами.

Я пошатнулась. Обернувшись в поисках опоры, увидела кусок ничем не занятой стены и огромное окно, из которого открывался отличный вид на… на…

— Что это за место такое?! — стараясь не думать об оживших тапках и предложенной терапии в виде пощечины, сделала пару шагов вперед и неторопливо подняла руку, касаясь толстого, очень холодного стекла.

Не мираж. Не наваждение!

Настоящее окно, за которым примерно в пятистах метрах от меня был замок. Огромный, красивый, построенный на обрыве отвесной неприступной скалы!

Нервно сглотнув, я неверяще пересчитала количество остроконечных крыш разной степени высоты и остроты…

— Одна, вторая, третья…

Семь башен были построены плотно, прижатыми друг к другу. Справа и спереди они переходили в обрыв, а слева присоединялись к монументальному зданию, конца которого не было видно. А между нами далеко внизу бушевал бескрайний синий океан.

— Будьте осторожны со своими желаниями, — пробормотала я, вспоминая, как совсем недавно требовала вывести меня к морю. Сбылось. Интересно только, кто та золотая рыбка, что все это осуществила?!

С этим вопросом во взгляде я обернулась к единственному человеку поблизости.

На этот раз он не задерживался с ответом:

— Это Мирдбургская академия стихий, прыгунья. Ты бывала здесь когда-нибудь?

Я покачала головой.

— Слышала о ней? — продолжил допрос он.

— Нет.

— Кто подговорил тебя сделать прыжок через портал? Он же наградил тебя проклятьем, превратив ноги в это?

— Я… нет. — Посмотрев вниз, столкнулась с двумя парами синих глаз.

Правая тапка мне подмигнула. Левая смотрела с сочувствием и слегка косила, она же посоветовала мужским голосом:

— Не слушай его, Адочка, разве мы похожи на проклятье?

И обе тапки выдали улыбки, обнажая два ряда маленьких острых зубов.

Действуя на автомате, я нащупала узкий подоконник, присела на него и, не дыша, наступила левой тапкой на задник правой, стягивая ее с ноги. Затем, уже голым мыском, проделала то же самое, лишившись обуви. Тапки остались лежать на полу не шевелясь.

Еще немного подумав, я поджала ноги, уперев голые ступни в стену под собой.

Душераздирающую тишину вокруг прервал удивленный голос Кайрида:

— Так это не конечности.

— Да, — согласилась я. — Обычная обувь.

Тапки дернулись, презрительно фыркнули и развернулись к черноволосому задниками, преданно уставившись на меня. Глаза в глаза. Не мигая.

Вот вам и конец здравому уму.

Отвернувшись от заек, я поелозила по подоконнику, неловко устраиваясь на слишком узком пространстве, уперлась спиной в ледяное стекло и спросила, чувствуя ужасную неловкость:

— И давно вы?… Ну… говорите.

На морде правой появилась гримаса неудовольствия, левая же улыбнулась, радостно сообщая:

— Говорить и двигаться получилось только здесь, Адочка, но почти несколько месяцев, как мы слышали тебя и все понимали, разделяя твою боль.

— Что за боль? — сразу встрял в нашу беседу черноволосый. — Пытки? Издевательства? Принуждения шпионить?

— Пытки и издевательства начались здесь! — рявкнула низким, отнюдь не женским голосом воинственно настроенная правая тапка, повернув ушастую голову к Кайриду. — Сначала похитил девочку, потом избить пообещал! У-у-у, бандитская твоя наружность!

Я перевела испуганный взгляд на черноволосого, чувствуя, что должна оправдаться за поведение своей внезапно заговорившей обуви. Мое положение и без того было незавидным, так что нагнетать не хотелось. Однако мужчина разгневанным не выглядел.

Потирая подбородок, он задумчиво смотрел вниз и тихо бубнил:

— Действительно, ничего особенного.

— Да с кем тут говорить, Ада! — Правая тапка тряхнула длинными ушами и, повернувшись в сторону, неожиданно запрыгала прочь, громко предупредив: — Я сваливаю из этого дурдома!

Красавчик Кайрид отмер, вытянул руку и повел длинными пальцами в сторону дезертира. Тапка прыгнула в очередной раз и… врезалась в незримую стену. Повторив подобный маневр еще пару раз, она поняла, в чем подвох и грозно прорычала:

— Свободу домашней обуви! Долой угнетения! Даже у тапки есть права!!!

— Не нагнетай, — раздался мужской флегматичный голос левой. — Адочка и без того на грани. То ли уже в инфаркте, то ли собирается вот-вот его заработать. Пусть поговорят с этим вороньим заводчиком, найдут общие точки соприкосновения, и тогда, кто знает, может, всем нам станет легче.

Мы с «заводчиком» переглянулись. Сам ворон обиженно каркнул и… истаял как не бывало.

Я прикусила губу, дотронулась ледяными пальцами до запястья, ущипнула себя. Больно. Живая, значит, и в реальности. К тому же ноги затекли от неудобного положения. Пришлось распрямить их и встать на пол, тут же ощутив холод. Помедлив еще буквально пару секунд, я решительно произнесла вслух собственные выводы:

— Итак, я не мертва.

Тапки поощрительно кивнули. Черноволосый хмыкнул, но промолчал.

— И про Россию вы здесь не слышали, — срывающимся голосом продолжила я.

Кайрид покачал головой.

— Так, может, я в коме? Между жизнью и смертью? И это… Мир между?

— Между? — удивился брюнет.

— Ну, когда еще не умер, но уже почти, — пояснила я собственную выдумку. — Вроде как между тем светом и этим…

— Нет.

— А может, да, — упрямо заладила я.

— Ты жива.

— А это еще надо доказать!

Губы моего скупого на слова собеседника чуть искривились влево, прежде чем он спросил:

— Почему ты так держишься за теорию, в которой находишься на волосок от смерти? Так спокойней, когда за тело уже не волнуешься?

Я нервно передернула плечами:

— Никак не спокойней. Больше всего пугает неизвестность, — буркнула, и по спине пробежал холодок. Переступив с ноги на ногу, обняла себя за плечи и хорошенько растерла их ладонями.

Какое-то время мужчина пристально меня рассматривал, скользнув взглядом с головы до поджатых пальцев ног. Затем стремительно прошел к пузатому шкафу за своим столом и вынул оттуда серую хламиду наподобие той, что была на нем. Встряхнув ее, он осторожно протянул одежду мне и выдал с самым деловым видом:

— В посмертии нет холода и голода нет.

— Вам откуда знать? — удивилась я, с опаской косясь на принятую вещь и дерзко добавляя: — Были там?

— Был, — легко согласился собеседник, — поверь, здесь интересней.

Я покосилась на тапки. Левая продолжала блаженно улыбаться, но без демонстрации острых зубов. Правая же, дождавшись, пока обращу на нее внимание, громко шепнула:

— Заливает. Не зомби же он?

— Кто такой зомби? — заинтересовался Кайрид, на этот раз выуживая из-под своего стола черные ботинки размера эдак сорок шестого.

— Оживший мертвец, — подсказала правая тапка низким мужским голосом. — Умерший и восставший снова.

— Хмм, — Кайрид изобразил сильную задумчивость.

Опровергать слова правой тапки он не спешил, что сильно нервировало. Но я ждала, надеясь до последнего.

— И много в вашем мире зомби? — наконец спросил он.

— В нашем ни одного настоящего, — вмешался в разговор левый.

Я устала даже мысленно называть свои тапки женским родом, ведь судя по голосам и манерам, мои зайки оказались мужчинами. Неожиданно, но факт!

— О зомби мы знаем только из страшилок, — продолжил левый. — А в вашем мире это не так?

Губы Кайрида расползлись в милой усмешке, от которой у меня мурашки побежали по коже.

— Р-раскусила тебя, Р-растифор-р! — прокаркал долбаный ворон, неожиданно воплощаясь вновь. — Вер-рла как есть! Бер-регись! Гони пр-рочь!

— А и гони! — обрадовался правый. — Куда идти? В эту дверь? Нам бы только проход открыть — и досвидули!

— Не нагнетай, Варг! — ответил Кайрид, обводя всех присутствующих очень странным, подозрительным взглядом. — Лучше обрати внимание, дорогуша, как прекрасно тебя понимают.

Ворон открыл клюв и тут же его захлопнул. Теперь птичья физиономия выражала крайнюю степень удивления.

Когда черноволосый уставился на меня, я поняла: случилась новая странность, которая ему очень не нравится. Но какая именно?

— Ты знаешь, о чем мы говорили, прыгунья? Понимаешь речь моего ворона? — тихо, почти ласково спросил меня Кайрид.

— Кто, я? — уточнила, яростно пытаясь сообразить, что следует говорить.

— Ты понимаешь речь Варга, — теперь он утверждал, а не спрашивал. — Хотя, кроме хозяина, фамильяров могут слышать только по их желанию. Сейчас мой ворон не желал быть понятым, прыгунья!

— А-а-а. — Я тяжело сглотнула и решила категорично лгать. На всякий случай. — Ну правильно. Я ведь и не поняла ни слова. Еще думаю, что это он там каркает? А это вы на своем…

— Но твои тапки ответили Варгу, а значит… — Черноволосый нехорошо прищурился и, кажется, собрался учинить допрос с пристрастием.

Я покосилась на правого, и тот — умница просто — упрямо пошевелил ушами, сообщая:

— А я не с ней, я — сам по себе! Кого хочу, того и понимаю. Хоть фамильяров, хоть птиц, хоть… хоть на иврите! Мне все одно, я тапка из России!

И в этот прекрасный до сумасшествия момент в наш потрясающий разговор вмешался новый собеседник.

— Пустиш идет, — раздался сверху скрипучий замогильный голос, от которого у меня мурашки побежали по коже. — Будет здесь через минуту.

Я посмотрела в потолок — ничего необычного. Радио у них здесь, что ли, с видеооборудованием?

— Рейтов день! — откликнулся Кайрид, разом теряя интерес к моим лингвистическим познаниям, к тапкам и ко мне в целом. — Только его сейчас не хватало! Вечно прется, когда не ждали…

— Убер-ри свидетелей! — каркнул ворон со спинки стула. — В окно!

Я подавилась воздухом, закашлялась и отошла от подоконника, усердно делая вид, что решила прогуляться по кабинету просто так.

— Она тебя понимает, следи за языком, Варг, — бросил Кайрид, не глядя на меня.

Быстро открывая ящики, он принялся методично перекладывать туда все со столешницы. И сгоревшую дощечку, и мою кисточку от туши, и зеркальце…

— Невер-роятно! — ответил Варг. — Невозможно!

Я отвернулась, делая вид, что всякое каркающее воронье — последнее, что меня волнует.

— Эй, вер-рла, — не отставала гадская птица, — у тебя спина белая!

Откуда-то снова раздался звук: тихий прерывистый скрип. Будто старик неумело смеялся. Или кашлял… Я хмуро посмотрела по сторонам, но ничего необычного не обнаружила. Почти расслабилась, когда правый зайка оказался рядом, подсказывая:

— Пст, Ада, пст! — И стрельнул синими глазками вверх вправо.

На самой верхней полке стеллажа у входа стоял… человеческий череп. Его глаза мерцали зеленым, а челюсть была слегка приоткрыта.

— Добрый день, — просипела я, до последнего надеясь, что скрипящий голос принадлежал не этому страшиле.

Череп демонстративно сжал челюсти, громко ими клацнув.

Мы с правым подпрыгнули на месте одновременно. Я обернулась к Кайриду, и тот ответил, не дожидаясь, пока я соберусь с мыслями:

— Схид — это охранка кабинета. Он необщителен. А вот тебе, прыгунья, нужно переодеться — и срочно.

Он подошел ко мне, протягивая руку:

— Свою одежду пока отдай мне. Она слишком необычна для нашего мира. Пустиш сразу что-то заподозрит. Слышишь меня? Как там тебя, Ада?

Я кивнула, вцепилась в свой халат и, не выдержав, завалила черноволосого кипой вопросов:

— Кто такой Пустиш? И почему череп говорит? Что это за мир? Как я сюда попала?! Где Москва?! Как мне вернуться?

Кайрид чуть закатил глаза, отнял у меня серую мантию, встряхнул ее и протянул со словами:

— Надевай, Ада. Тапки свои или обуй, или прикажи им спрятаться и молчать. Пустиш — главный здесь, имеет право развеять тебя по ветру, если только заподозрит, что ты не отсюда. Ну?!

— В смысле развеять? — не поняла я, но все же стянула с себя халат и схватила огромную серую тряпку, принявшись натягивать на себя. — У вас что, про права людей никогда не слышали?

— А ты действительно человек?

Я как раз сунула голову в горловину и боролась с рукавами, когда он задал свой вопрос. Пришлось отвлечься и высказаться:

— Во-первых, прекратите мне тыкать! А во-вторых, здесь скорее вопросы к вам. Вы слишком неоднозначно ответили на вопросы про зомби! И вообще…

— Одевайся! — Черноволосый кивнул на мантию. — И старайся меньше говорить, прыгунья. Я еще не определился насчет твоей судьбы, так что не дерзи, не то…

— Не то что?! — я сжала кулаки.

— Избавлюсь от вас. От тебя и говорящих тапок. Был бы умней — сделал бы это сразу, но ты действительно не похожа на тварь иномирья, — холодно просветил он. — Потому будем разбираться…

Пока я шокированно смотрела на него, этот тип, пригнувшись, подхватил с пола мой халат и отправился прятать вещь в шкаф.

— Минута! — проскрипел череп сверху, заставив меня встрепенуться и продолжить одеваться.

— Тварь иномирья, — пробормотала я, глянув на пришлепавший левый зайка. — То рябая, то страшная, то тварь вот… Очаровательно, а?

— Прости слабому человеку и его обезумевшей вороне их страхи и личные комплексы, — миролюбиво ответил зайка. — Будь выше них, пусть им будет с кого брать пример.

— Заткни свою обувь! — посоветовал вновь приближающийся Кайрид. — Желательно ногами. Не смотри так испуганно, я просто прошу обуться! Нужно избавиться от Пустиша. Он — ректор этой академии и помешан на безопасности учащихся. А ты — угроза.

Я цыкнула и с опаской посмотрела на тапки — приближаться к ним не очень хотелось, тем более использовать по прежнему назначению.

— Не стесняйся! — бросил правый, резво проскакивая под только что надетую мантию и шурша вокруг голых ног. — Давай, Ада, не стой столбом!

Пришлось обуваться. Затаив дыхание, следила за пролезшим под подол левым и на ощупь совала ноги в мягкие тапочки, стараясь забыть, что они разумны и подвижны. А в это время Кайрид скороговоркой инструктировал о встрече с неким Пустишем.

— Скажешь, что приехала на собеседование, — хмурясь, черноволосый поправил на мне мантию, одернув ее вниз, — на работу устраиваться. Ко мне в помощницы. Меня зовут Кайрид Растифор, я заведую темным факультетом. Ясно? Ты час как прилетела на магобусе и еще не посвящена в дела. Понимаешь? Давай, прыгунья, кивни, если слышишь!

Кайрид схватил меня за плечи, слегка встряхнул, и… его пальцы на долю секунды коснулись моей кожи. У основания слишком широкой горловины будто огнем мазнуло.

Я зашипела, отшатнулась, натягивая ткань мантии едва не до подбородка.

— С ума сошел?! — рявкнула, ожидая очередных угроз и собираясь дать отпор.

Однако черноволосый, к моему удивлению, и сам выглядел растерянным. Удивленно глядя на свою руку, он поднял полный тревоги взгляд, собираясь что-то сказать, однако прояснить ситуацию мы уже не успели — дверь в кабинет распахнулась, являя нам загадочного Пустиша.