Тень в море

Наурызбек Али, 2021

Повзрослевший главный герой романа – Матрос повествует читателю о своей молодости. Он уже несколько лет работает в Эмиратах и страдает от ночных кошмаров, причину которых никак не может понять. Но в ходе работы над своим рассказом он вспоминает с чего всё началось, и вскоре ему предстоит столкнуться с давно забытыми страхами.Главный герой моментально вызывает одобрение и сочувствие, с легкостью начинаешь представлять себя на его месте и сопереживаешь вместе с ним. Положительная загадочность висит над сюжетом, но слово за словом она выводится в потрясающе интересную картину, понятную для всех. Умелое и красочное иллюстрирование природы, мест событий часто завораживает своей непередаваемой красотой и очарованием. Все образы и элементы столь филигранно вписаны в сюжет, что до последней страницы "видишь" происходящее своими глазами. Возникает желание посмотреть на себя, сопоставить себя с описываемыми событиями и ситуациями, охватить себя другим охватом – во всю даль и ширь души.

Волна бежит на этот берег

На выходных брат пригласил меня погулять с ними. Как я позже узнал, Молли настояла на этом. Я согласился. Впервые за долгое время я снова проводил время с братом. Положил в рюкзак “Триумфальную Арку”, чтобы вернуть и если получиться, обменять на другую книгу из ее библиотеки. Также я приготовил пару дисков со своими любимыми песнями и хотел узнать, что о них думает Молли. Как только солнце село, я услышал знакомый сигнал машины за окном.

— И куда мы поедем на этот раз? — спросил я и уселся на заднее сиденье.

— Скоро узнаешь, — ответила Молли.

Она надела платье до колен такого же белого цвета, как в нашу первую встречу и босоножки. Ободок с лилией на голове удерживал ее непослушные кудри. Кожаные браслеты на обоих запястьях казались тяжелыми для ее тонких рук.

Я вытащил книгу из рюкзака и вернул ей.

— Возвращаю. Она какая-то потрепанная. Моя была новой.

Молли рассмеялась. Взяла книгу, открыла на одной из страниц, прочла, посмотрела на меня и положила книгу в бардачок машины.

— Ладно, будет тебе новая книга.

— Но лилии я оставил себе.

— Ничего, они тебе предназначались.

Мы ехали на том же Фольксвагене. В сумерках, на востоке появились первые звезды. Вскоре они начали рассыпаться по небу, а на выезде из города вовсе засияли как на полотне Ван Гога. Брат всю дорогу крутил “Coldplay” и мы подпевали. Он опустил все окна в машине. В лицо ударил порыв прохладного ветра. Я ощутил себя свободным. Та полная, неотъемлемая, присущая человеку свобода, о которой писал Толстой, переполняла меня.

— Матрос, — окликнула меня Молли, — знаешь, что я вспомнила?

— И что же?

Она обернулась ко мне. Ее губы приглушенного цвета выдержанного вина растянулись в улыбке.

— Твой рассказ. Помнишь, как надо давать ветру власть над своим телом?

— Конечно, — ответил я и высунул голову в окно.

Фонари менялись с невообразимой скоростью и создавали шоу из фейерверков. Я закрыл глаза. Высунулся до пояса и раскинул руки в стороны. Молли сделала то же самое.

— Я люблю жизнь! — закричал я во весь голос.

— Мои слова не трогай, — вмешался Сахи.

Он выглядел задумчивым, но глаза его блестели. Недолго думая, я выкрикнул:

— Я никогда не умру!

— А вот эта фраза мне больше нравится, — засмеялся брат. — Я передумал. Давай обменяемся.

— Мы никогда не угаснем в воспоминаниях друг друга, — добавила Молли едва слышным голосом.

— Вы издеваетесь! Сразу видно книголюбов.

Мы с Молли заговорщически захихикали.

— Я все же никогда не умру! — крикнул брат громче всех и крепко поцеловал Молли, не обращая внимания на дорогу, и заставил меня переволноваться.

Мы приехали. Место располагалось на загородных холмах, откуда можно увидеть город целиком.

— Это любимое место Молли, — сказал брат, вытаскивая продукты из багажника.

Я посмотрел на нее. Она стояла возле машины, распустив темные кудри. Ее платье цвета ромашковых лепестков прекрасно смотрелось на ней. Ее ноги в крошечных босоножках пританцовывали, хоть и не было музыки. Я подошел и спросил:

— Откуда ты знаешь о таком месте?

— Родители привозили меня сюда, когда я была маленькой, — ответила Молли и замолчала на миг. — Когда все было хорошо…

Ее брови и ресницы цвета темнейшей ночи опустились. Но она не была из тех, кто мучает себя бесконечными размышлениями. Тут же пришла в себя и добавила:

— Привыкай, Матрос. Со мной ты всегда найдешь приключения.

Мы расположились на самой высокой точке холма, где ничто не могло спрятаться от нашего взора. Я помог Молли накрыть скатерть и разложить еду, брат разжег костер. Наше застолье освещало, кроме слабого огонька костра, огромная люстра в виде луны и маленькие светящиеся лампочки в виде бесчисленных звезд. Мы были у себя дома. Безоблачное ночное небо было нашим потолком, холмы нашими спальными комнатами, моря и океаны были нашими ваннами, города гостевыми, а все люди на планете были частью одной большой семьи.

— У меня есть песня как раз для такой вылазки, — Молли сорвалась с места и побежала в сторону машины. — Тебе она понравится. Песня Грегори Алана Исакова — “If I go, I’m going”.

— Не сомневаюсь, — ответил я.

This house

She’s holding secrets

I got my change behind the bed

In a coffee can

Throw my nickels in

Just in case I have to leave

Молли подпевала и не сфальшивила ни одной ноты. Она витала, кружилась, резала воздух изящными движениями и напоминала балерин в своем белоснежном платьице.

And I will go If you ask me to

I will stay if you dare

And if I go, I’m going’ shameless

I’ll let my hunger take me there

— Знаешь, если бы ты родилась парнем, мы бы стали лучшими друзьями, — сказал я, дослушав песню.

— Нет уж, лучше бы ты родился девушкой, — был ее незамедлительный ответ.

— Если бы ты была парнем, мы бы даже не дружили, — добавил брат. — Я влюбился в тебя, потому что ты так не похожа на меня, а разные люди редко дружат.

Он смотрел на нее задумчивым, но в то же время нежным взглядом. Я спросил:

— А как же мы с Аскаром?

— Вы-то, два задрота, как раз два сапога пара, — ответил он и расхохотался.

— Ты прав, — обратилась Молли к нему. — Ты бы меня ненавидел, потому что я бы забрала у тебя всех девушек.

Брат поцеловал ее дрожащие от смеха губы и направился к машине.

— Пришла очередь моих песен.

Он вставил диск. Заиграли первые ноты.

— О, мы же вчера эту песню слушали, — обрадовалась Молли. — Обожаю Сплин.

— Хотел Цоя поставить, но в такую ночь Сплин больше подходит.

Волна бежит на этот берег, — теперь они вдвоем подпевали.

Волна бежит и что-то бредит,

И звезды падают за ворот,

И ковш на небе перевернут,

Молли скинула босоножки и залезла на крышу машины. Сахи не смог ее остановить, она уже находилась в плену у музыки.

— Дядя меня убьет, — сказал брат, держась за голову.

— Не бойся, мне он ничего не скажет, — смеялась Молли.

Еще глоток и мы горим на раз-два-три.

Потом не жди и не тоскуй.

Гори огнем, твой третий Рим,

— Лови мой ритм, Матрос, — кричала Молли и махала руками.

Танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй.

В такое время мир представлялся другим, более привлекательным, чем в любое другое время суток. Улицы, озаренные светом тысяч фонарей и фар, отсюда казались творением рук гениального художника, и походили на корабли, плывущие по невидимому мрачному морю.

— Теперь ты, — обратилась ко мне Молли.

— Не стоит, — засмущался я, хотя в рюкзаке лежали десятки дисков, — У меня они скучные.

— Ты не танцевал, так что будь любезен, поделись песней.

— А если не понравится?

Мой вопрос удивил ее. Она уселась на крыше машины и, наклонившись, сказала:

— Какая разница? Тебе же нравится. Так что смелее, включай на всю громкость и плюнь на наши мнения. Танец или песня. Выбирай.

Я включил песню группы “The Beatles — Something”. Она спрыгнула с машины и надела босоножки обратно.

— О, классика. И это ты называешь скучной песней?

— Все, кому давал послушать, считали так.

— Теперь только мне показывай свой плейлист.

Something in the way she moves

Attracts me like no other lover

Something in the way she woos me

I don’t want to leave her now

You know I believe and how.

В этот раз никто не подпевал. Брат с Молли прижались друг к другу и мерно двигались в такт песни. Он в медленных танцах не разбирался, и пару раз наступил на ее ноги, но она скрывала его ошибки под изящными движениями. Я достал телефон и незаметно стал снимать. Брат выглядел счастливым. Не мог налюбоваться ее красотой. Таким возвышенным я видел его только на море.

На рассвете мы выехали. До города было недалеко, но у брата слипались глаза. Я сел за руль. Водительских прав я еще не получил, поэтому старался не превышать. Ехал так медленно, что грузовики обгоняли нас. В салоне машины стояла тишина, если не считать храп брата и Молли, которая шепотом советовала мне свои любимые песни. По дороге она захотела перекусить, и я остановился на заправке. Не стал будить брата. Молли взяла нам по сэндвичу с тунцом и кофе, и мы, открыв багажник машины, сели внутрь.

— Вау, смотри, — сказала она вдруг и указала пальцем на другую сторону дороги. — Лилии.

Я увидел поле из ярких цветов, огражденное металлическими заборами.

— Это не лилии, — ответил я.

— Нет, я узнаю их где угодно. Пошли, посмотрим.

Она потащила меня через дорогу к ограждениям, вопреки моим уговорам.

— Я же говорила — лилии, — добавила она с гордостью.

Я уловил сладкий аромат присущий белым лилиям и понял, что Молли не ошиблась.

— Как ты это делаешь?

— Я их где угодно узнаю, — повторила она.

Молли попыталась сорвать одну из них через решетку, но не доставала. Недолго думая, она вскарабкалась по ограждению. Я вытаращил глаза.

— Что ты делаешь?

— Мои книги нуждаются в них.

Она легким движением рук и ног сбросила свое тело по другую сторону забора.

— Это же частная собственность.

— Мы быстро, не бойся, — улыбнулась она.

Я перелез вслед за ней и тут же почувствовал влажный запах земли. Молли собирала цветы, а я стоял, оглядываясь, чтобы никто нас не увидел. Золотистые лучи утреннего солнца падали на сад. Лепестки омывались светом и напоминали крылышки бабочек, готовящихся к полету. Я хотел сорвать и схватил один из цветков. Приблизился и ощутил насыщенный аромат, который исходил от него и убрал руку. Я присел так, чтобы цветы доставали до моей шеи, и я мог вдоволь насладиться запахом сада.

— Наверное, посадивший их человек очень красив душой, — пробормотал я. — Ведь чтобы создать такое, недостаточно быть просто богатым, надо еще любить жизнь.

— Что ты уселся? — спросила Молли.

Она едва удерживала охапку цветов в руках.

— Помогай, давай.

— Не могу, — ответил я.

— Что значит, не могу? Просто сорви и собери, — продолжала она настаивать.

— Не могу, потому что грех убивать такую красоту. Они мне понравились, потому мне хватит и того, что я смотрю на них. Не трогаю, не отрываю, не убиваю, а только вижу, как они цветут.

На нее мои слова не подействовали. Она приказала мне взять те цветы, которые уже собрала, и идти к машине. Я так и сделал. В салоне стало душно от резкого запаха, и я открыл окна. Брат все еще крепко спал. Через несколько минут появилась Молли с еще большей кучей цветов.

— Не смотри на меня так, Матрос, — сказала она, — они все равно здесь завянут. Так хотя бы послужат кому-нибудь.

Я промолчал. Через полчаса мы приехали к ее подъезду. Я помог ей донести цветы до двери.

— Вот возьми, — сказала она, прощаясь, и дала мне несколько лилии, — подаришь маме.

Я молча взял и направился вниз.

— Не надо меня осуждать, Матрос, — сказала она вслед. — Если ты думаешь, что им лучше подыхать в скучном поле, будучи одними из множеств таких же цветков, но естественным образом, то я считаю, что делаю им одолжение, подарив возможность засиять на короткий, но незабываемый миг, и остаться в памяти увидевшего их человека. Я бы выбрала то же самое, если бы родилась лилией.

Она смогла меня удивить. Ее вчерашний танец на крыше машины, ее слова о том, что мы вечно останемся в памяти друг у друга, ее пение и искренние эмоции, ее безрассудные действия, ловкость, с которою она вскарабкивалась на забор, а теперь эти слова произвели на меня впечатление.

— Я бы тебя ни за что не осудил, Молли, потому что знаю, что у тебя благородное сердце, и все, что ты делаешь, ты делаешь от сердца одного, — ответил я и сошел дальше вниз по лестнице с улыбкой на лице.

Сел в машину. Бороться со сном уже не осталось сил. Брат так крепко спал, что я подумал, не пропустить ли ему работу. Но представил, как он разозлится, проснувшись, и легонько дернул его за рукав.

— Что? Уже приехали? — спросил он сквозь сон.

— Ты пропустил самое интересное.

Он приподнялся, хрустнул шеей и сказал:

— Самое интересное ты только что перебил. А где Молли?

— Пошла домой.

Я завел мотор и приехал к Аскару. По пути думал, откуда берется остроумие. Будучи начитанным человеком, я никогда не мог сообразить ответ так, чтобы было и быстро и смешно. Например, как ответил брат. Или как Аскар выигрывает у меня в любом споре. Наверное, таким нужно родиться.

Мы приехали. Брат сел за руль и поехал на работу. Аскар сочинял песню.

— Ну, и страшный же ты, — встретил он меня.

— Я не спал всю ночь.

— Ты бы заинтриговал меня этими словами, если бы я не знал тебя всю жизнь.

Мы попили с ними чай во дворе. Я рассказал ему о событиях прошлой ночи. Он внимательно меня выслушал и ответил:

— Посмотри на мои пальцы.

Я оглядел его пальцы и ладони, которые покрылись мозолью.

— И че?

— А то, что им нужен такой отдых.

— Отдых от чего? От бесконечного онанизма?

Он закатил глаза и крикнул, приблизившись к моему лицу:

— Не шути! Сколько раз тебе говорил, это не твое.

Мы рассмеялись. Он закурил и продолжил:

— Поговори с братом. Я хочу с вами.

— Ладно.

Брат с ним хорошо ладил, но я не знал, одобрит ли затею Молли. Мы посидели немного, и я отправился домой.