Флабиус Ном Инферно

Наташа Эвс, 2021

Катарина приходит в себя в реанимации. Всё ей кажется чужим, даже её имя и голос. Воспоминания начинаются с того момента, как она открыла глаза в больнице. Пытаясь вернуть память, девушка обращается за помощью к гениальному молодому профессору, который раскрывает своей пациентке тайну о ней же самой. И в этой тайне странный профессор играет главную роль. И не только профессиональную. Гениальный медик знает свою пациентку очень давно, они встретились в странных обстоятельствах, там, где нет времени и пространства. Но девушка этого не помнит. В больнице Катарина знакомится с Фредериком. Он в корне отличается от странного профессора и хочет сделать Катарину счастливой. Девушка и сама хотела бы этого, но её как магнитом тянет к загадочному врачу. В пустую жизнь Катарины входят двое совершенно разных мужчин, которые таинственно меняют её жизнь и решают судьбу. «Любовь через миры и пространство»

Глава 2

Я сидела на койке, украдкой разглядывая свои пальцы на дрожащих ладонях, и пыталась подавить слёзы. Глаза наполнились влагой, но я старалась не моргать. Доктор Новак стоял передо мной с раскрытой папкой в руках.

— Катарина Вильчинская, — по буквам проговорил он, глядя в бумаги. — Кэтрин, Кэт, Кэти, — мужчина поднял на меня глаза, ожидая реакции.

Слушая врача, я нервно теребила пальцы, болезненно пытаясь почувствовать что-либо от звучащих слов. Но ничего. Мне словно вынули мозг. Пустота в мыслях. Предательская слеза всё же скатилась по щеке, повиснув на подбородке.

— Что, совсем ничего? — спросил доктор.

Я отрицательно махнула головой не в силах говорить, потому что в горле застрял ком страха и отчаяния.

Что со мной? Что это? Что происходит?

В палату вошла Ядвига с незнакомым человеком в белом халате. Видимо, врач. Все трое уставились на меня.

— Ну как? — спросил незнакомец.

— Амнезия, — неуверенно ответил доктор Новак.

— Частичная?

— Пока похоже на полную. Но не уверен. Нужно поработать с ней.

Они разговаривали, глядя на меня, как на неодушевлённый предмет. Ядвига снова собралась делать мне укол. Она легко распечатала ампулу и стала набирать содержимое в шприц. В этот момент оба врача развернулись и направились к выходу.

— Нужен кто-то знакомый, всплеск эмоций. К ней кто-нибудь приходит? — спрашивал удаляющийся незнакомец в халате.

Дверь закрылась, и больше ничего услышать не удалось.

Очнувшись от очередной дозы снотворной инъекции, я повернула голову и стала смотреть в окно.

В голове — ничего. В теле тоже. Расслабленные мышцы плохо мне подчинялись. Я изо всех сил старалась зацепить нужную мысль в своей голове, но она снова и снова возвращалась к словам «есть пульс!», которые прозвучали в тот момент, когда я приходила в себя. Всё моё воспоминание ходило по крошечному кругу. А что было «до»? У меня ведь была жизнь, какая-то история. Оставался один выход: выяснить хоть что-то у доктора Войцеха.

Меня перевели в палату терапии.

Однажды днём после сна я открыла глаза и увидела перед собой парня. Он сидел на стуле, возле кровати и смотрел на меня. Я напряжённо отодвинулась.

— Привет, Кэти, — улыбнулся незнакомец. — Как ты?

Вглядываясь в его черты, я пыталась узнать в нём кого-либо.

— Привет… Мы знакомы?

Лицо парня исказилось в недоумении.

— Да, очень хорошо знакомы. Я Андрей.

— Андрей… — медленно повторила я.

— Андрей Зеленский, твой друг. Близкий. Мы встречаемся. — Парень вскинул брови, ожидая ответа.

Меня охватил ужас. Я смотрела на чужого человека и не узнавала его. Ничто в образе этого парня мне не было знакомо. Снова и снова оглядывая неожиданного гостя, я прислушивалась к тембру его голоса и рылась в своей памяти, но двигалась по замкнутому кругу, видя и чувствуя одно и то же, не в силах вырваться из этого.

— Прости. — Я опустила глаза, сдерживая подкатывающую истерику.

— Ну же, Кэт, вспоминай, — умоляюще попросил Андрей.

Я снова посмотрела на него. Загорелый блондин, зелёные глаза, длинные руки, наверное, он высокого роста. «Андрей… Андрей…» — мысленно повторяла я. Но пустота угрожающе охватывала меня. Отрицательно махнув головой, я опустила глаза и стала разглядывать свои пальцы на руках.

Андрей поднялся и схватил меня за плечи, заставляя посмотреть на него.

— Кэти, пожалуйста, попытайся! Вспомни: я и ты, озеро, летний вечер, — настаивал он, отчего я испуганно зажалась. — Белые розы, кафе «Лилия», Эрик…

На последнем слове меня словно прошибло током. «Эрик… Кто Эрик?» — заметались мысли в голове. Что-то связано с этим именем, я чувствовала по реакции своего подсознания. Но моя надежда стала быстро таять с исчезающим знакомым чувством к имени Эрик. Волна паники накрыла меня с головой. Я вцепилась в руку Андрея, как в последнюю ниточку прежней жизни и закричала:

— Эрик! Я не помню! Не могу вспомнить! Я не понимаю, как вспомнить!

— Молодой человек, — послышался строгий голос, отчего я очнулась и увидела вошедшего в палату доктора Войцеха. — Перестаньте! Это недопустимо! Вы перешли границы дозволенного.

Андрей стал вытягивать свой рукав из моих судорожно сжавшихся пальцев.

— О, Боже… — тихо произнес он. — Вы оказались правы.

— Пожалуйста, покиньте палату, мне нужно побеседовать с Катариной, — строго попросил доктор. — И уймите свои эмоции.

Ошарашено оглядев меня, Андрей повернулся и молча вышел.

— Итак, Кэтрин, ты позволишь так себя называть?

Я не ответила. Мне было всё равно, как меня назовут. Я не знала своего имени. И на данный момент меня интересовало другое, то, какая жизнь у меня была раньше. Жизнь «до». Моя прошлая жизнь.

Доктор открыл большую папку и стал перекладывать записи, словно готовится к чему-то, потом поднял голову и пристально посмотрел на меня.

— Пришло время разговора, Кэтрин. Катарина Вильчинская, — на последних словах он понизил голос, следя за моей реакцией.

Я шумно проглотила подступивший к горлу ком.

— Да, хотелось бы знать нечто большее, чем то, как меня зовут.

— Вижу, ты не можешь сама вспомнить события. Что ж, будем пытаться помочь тебе. Начнём с того, что несколько дней назад ты с семьёй ехала в машине на отдых в город Гданьск.

— С семьёй? — рассеянно спросила я.

— Да, это мама, папа, старший брат и младшая сестра.

Я сжала руки от волнения. Надо же, какая большая у меня семья!

— По пути вы столкнулись с грузовой фурой. После этой аварии ты попала к нам.

Прислушиваясь к своим ощущениям, я пыталась зацепиться за первый же отблеск в памяти. Пусть я ничего не помню. Но у меня есть так много родных! Может, после встречи с ними моя пустота будет заполняться.

— Я хочу увидеть кого-нибудь! Пусть кто-нибудь из родных придёт. Я бы хотела поговорить с мамой. Она приходила ко мне?

Лучик надежды. Маленький, но очень важный для меня. Мне нужно что-то. Мне нужен кто-то. Чтобы вспомнить. Чтоб начать заполнять пустоту. Гигантскую чёрную дыру в моём сознании, в моей памяти, в моей жизни.

Грустные глаза седого врача, не мигая и задумчиво, смотрели на меня, будто он отвлёкся.

— Моя мама навещала меня? — повторила я. — Или кто-нибудь из родных?

Доктор Войцех вздрогнул и выпрямился.

— Нет, Кэти, ни мама, ни кто-либо другой тебя не навещал.

— Но… Почему? Как же так? — Мне стало больно, хоть я никого не помнила.

— Кэтрин, — доктор положил руку на моё плечо, — не жди их, они не придут. В этой аварии выжила только ты.

Волна жара прошлась по моему телу, стало тяжело дышать, и я схватилась за больничную рубашку на груди.

— И… что это значит?

Доктор похлопал меня по плечу и глубоко вздохнул.

— Что это значит?! — закричала я, оттягивая рубашку от своей груди, будто она мешала мне дышать.

— Они погибли, Катарина. Все четверо, — голос врача звучал очень тихо, словно извиняясь.

В этот момент перед моими глазами всё поплыло.

— А-а-а! Нет! — Я рванула ткань своей рубашки с такой силой, что какой-то из швов лопнул. — Не может быть! Это неправда! Я хочу их видеть! Хочу их видеть! — Мне было сложно управлять собой, и я металась по койке в разные стороны, крича во весь голос: — Я хочу их видеть!

Вероятно на мои вопли, в комнату сбежались мужчины и женщины в белых халатах. Врачи, медсёстры, санитары. Ядвига торопливо подошла ко мне с дозой в шприце и с помощью других вколола содержимое.

Передо мной было множество глаз. Все до единого смотрели на мою истерику с жалостью. Мне было не стыдно. Мне было больно и страшно. Это обрыв лучика надежды. Это провал. Мои движения становились всё слабее, а голос звучал всё тише. Язык почти не слушался меня. Изо всех сил я пыталась повторять слова «я хочу их видеть». Изображения плыли, но я ухватилась глазами за лицо доктора Войцеха, и он склонился надо мной.

— Хочу их видеть, — с трудом произнесла я распухшим языком.

Седой врач горько улыбнулся:

— Ты увидишь их. Через два дня похороны. Мы ждём твоего дядю из Испании, он прилетает послезавтра.