Парадигма греха

Наталья Хабибулина, 2014

Убийство или несчастный случай? Куда пропал учитель? Что происходит в тихом провинциальном городке? Так много вопросов и нет ответов, и только майор Дубовик сможет разгадать эти загадки и найти преступника или преступников…

Глава 5

Моршанский рвал и метал:

— Кто позволил возобновить дело Науменко? Я буду решать, в каком направлении вести расследование по убийству Слепцовой и исчезновению Арбенина! Дело Науменко закрыто! Закрыто! Я, конечно, понимаю, откуда ветер дует! Это ваш конторский мозги всем промывает, умник!

Сухарев смотрел на следователя недоуменно: Калошина за самовольство не оправдывал, но прекрасно понимал, что тот действовал только из лучших побуждений. А уж что говорить о том, какую оплошность допустили год назад, расследуя исчезновение мальчика! И если есть возможность исправить свои ошибки, то этим никак нельзя пренебречь, даже себе во вред. Об этом он сказал Моршанскому, когда тот выпустил, наконец, пар.

Но следователь не сдавался:

— Мальчика, наверняка, нет в живых, так что изменится для его родителей? Так хоть остается надежда! — он поджал толстые губы.

— Герман Борисович! — воскликнул Сухарев. — Вы ведь служитель закона, а так цинично рассуждаете! Ладно, вы не любите Дубовика, вам не нравится, что мои подчиненные проявляют инициативу, но говорить о тех, кто нуждается в нашей помощи, в таком русле — это… это… да я даже слов не подберу! А к прокурору я поеду сам! — он с силой ударил по столу и повернулся к Калошину: — Геннадий Евсеевич, напиши объяснительную и приложи к ней показания родителей и… как её?

— Ясенева, — подсказал майор.

— Будем разгребать прошлогоднее дерьмо! Свободен! — кивнул Сухарев Калошину, тот, козырнув, вышел. — Не смотри так на меня, товарищ Моршанский! При всей моей стервозности, я уважаю своих подчиненных, и разбрасываться кадрами не намерен! А уж про Андрея Ефимовича!.. Даже спорить не хочу!

Моршанский зло фыркнул и, собрав бумаги, вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Воронцов с Дорониным в ожидании начальника писали отчёты, Жернов строчил что-то в своем блокноте, изредка о чем-то сосредоточено думая.

Когда Калошин вошел, ребята встали. Майор махнул рукой: «Сидите!» Своего настроения он ничем не выдал.

— Товарищ майор, — Доронин подошел к столу начальника и положил перед ним большой лист, — мы тут всё расписали, получается, что все, так или иначе, видели друг друга, и из библиотеки ушли все. Но есть один очень интересный момент… — он показал пальцем на одну фамилию, — вот этот товарищ, Сергеев, видел там одного старика Иконникова, он книги не берет, потому его в нашем списке нет, а ходит читать газеты, журналы. Порой по целым дням в библиотеке просиживает, живет один, скучно ему, вот и ошивается там. Беседы на разные темы ведет со знакомыми.

— Ну-у?

— Костя, расскажи, что вам поведал этот Сергеев, — Доронин повернулся к Воронцову.

— Значит так, товарищ майор… В общем, Сергеев пришел с женой, себе выбрал книгу быстро и сел к столу, где читал газеты Иконников, дожидаться жену. Сам тоже уткнулся в какую-то статью, зачитался, но краем глаза увидел, что старик посмотрел на кого-то через его плечо и кивнул, а Слепцова сказала кому-то, вроде того, что, дескать, книги выбирайте, потом запишем. И про паспорт спросила. Тот, к кому она обращалась, что-то буркнул. Это и жена Сергеева слышала, но стояла так, что ей не было видно вошедшего. Тут зашли двое молодых людей, с ними мы тоже поговорили, их Слепцова стала отчитывать за то, что неаккуратно читают и книги подолгу задерживают. Парни отнекивались, спорили. Сергеев наблюдал за этой перепалкой, а потом подошла его жена, и они ушли. По его словам, мы составили схему, — вот она, — видите, получается, что незнакомец прошел к полкам с научной литературой, и его не было видно никому из присутствующих. Вслед за парнями, по нашим раскладкам, получается, что пришли ещё две девушки, они были последними. Кстати, Иконников при них уже уходил. Даже попрощался с девчатами. Те видели парней, даже познакомились и разговаривали с ними. Это подтвердили и те, и другие, сказали, что Слепцова на них ворчала, дескать, библиотека — не танцплощадка, а вот никакого незнакомца они уже не встретили. Но девушки помнят, что Слепцова зашла за тот стеллаж, где должен был находиться незнакомец, и сказала что-то вроде того, что ушел, видимо, ничего не выбрав. О ком она говорила, они не поняли. Ушли вместе с ребятами, и было это без десяти десять. Слепцова уже тоже собиралась домой. Как вам такое? — Воронцов торжествующе посмотрел на Калошина.

— Как? А так, что всё подтверждается, только вот, ребята, надо было к Иконникову сходить, — попенял им майор. — Получается, что незнакомец раньше в библиотеку не ходил и Слепцовой знаком не был, коль она про паспорт спросила, а вот Иконников его знает, кивнул — поздоровался.

— А мы, товарищ майор, уже сходили, только его не было дома, оставили повестку, — сказал Воронцов.

— И всё-таки, попозже вечером зайдите к нему. Это, лейтенант, касается и тебя, — обратился Калошин к Доронину. — Ведь если он один, — Слепцова уже не в счет, — видел незнакомца, да ещё и знает его, ему может грозить опасность.

— Товарищ майор, я хотел бы пойти с ними, — Жернов поднял глаза от своих записей. — Вы не будете возражать?

— Ну, если ребята не против этого, тогда — пожалуйста! Только давайте договоримся, что все свои заметки вы предоставите мне для ознакомления. Не вся правда бывает полезна, порой она даже вредна. А расследованию так и просто может повредить. И преступник ускользнет от нас, благодаря даже самой незначительной детали, указанной в статье. Вам это понятно?

— Более чем! — Жернов поднял руку ладонью вверх. — Обещаю, что все написанное ляжет вам на стол, — несколько театрально поклонился он.

Калошину что-то в его словах и жесте показалось не столько наигранным, сколько натянутым, будто он заведомо лгал. Тогда майор решил для себя строго проследить за его действиями. Поэтому он поручил Доронину не спускать глаз с журналиста и не особо говорить о деле.

Повестка в почтовом ящике старика Иконникова торчала голубым уголком. Стало понятно, что хозяина по-прежнему нет дома. Добродушный пес подошел к воротам и, умильно махая хвостом, стал нюхать протянутую руку Доронина.

–Та-ак! Старичок где-то загулял… — Василий оглядел пустынную улицу. — Придется обратиться к соседям.

— Слышь, лейтенант, а ведь старик-то может просиживать штаны в библиотеке, — вспомнил Воронцов.

— Точно, и как же мы об этом не подумали? И кто пойдёт туда? — хитро посмотрел на него Доронин.

— Если спрашиваешь меня, скажу: иди ты… — оба засмеялись двусмысленности фразы. — А если приказываешь, то… пошёл я… — Воронцов развернулся на каблуках и быстрым шагом направился в библиотеку.

Доронин с Жерновым остались стоять у калитки. Лейтенант разглядывал через забор двор старика. Дорожка к дому была очищена от снега и чисто выметена. Такая же, только поуже, вела к дровяному сараю. Вообще, во всем чувствовалась хозяйская рука.

Собака, по-прежнему сидевшая по ту сторону калитки, стала повизгивать и переминаться на лапах.

— Что, лохматина, скучаешь? Где же твой хозяин пропадает? — Доронин потрепал пса по холке. Тот лизнул ему руку.

В конце улицы показалась женщина с полной продуктовой сумкой. Лейтенант направился навстречу ей.

— Скажите, вы не знаете Иконникова?

— Петра Петровича? Как же не знаю, мы здесь все уже по многу лет живем, все друг друга знаем, — она переложила сумку в другую руку, а на предложение Доронина помочь, ответила отказом: — Я привычная, не беспокойтесь. Да и идти мне недалеко, вон мой дом, — она показала рукой на флюгер, видневшийся из-за крыши соседнего дома.

— А вы Петра Петровича сегодня не видели? — спросил её Доронин.

— Вчера видела точно! А сегодня?.. — она вдруг остановилась и поставила сумку. — Знаете, а ведь и печь с утра не топилась. Странно… Такого ещё не было… Может быть, заболел?

— А уйти или уехать к кому-нибудь он не мог? — обеспокоенно спросил Доронин.

— Так он только в магазин, больницу и библиотеку ходит. У него никого нет, даже друзей — совершенно одинокий старик. Может быть, зайдём? — женщина вопросительно посмотрела на Василия. — Одна-то я что-то страшусь…

— Пока переждем. Сейчас подойдет наш сотрудник, и тогда решим, — остановил её Доронин.

— Тогда я пока отнесу продукты и подойду, — и соседка заспешила к своему дому.

Старик Иконников лежал возле берёзовой поленницы с огромной раной в голове. Кровь растеклась по его седым волосам, запекшись черными корками. Разлетевшиеся кровавые брызги красными ягодами повисли на белых поленьях.

Шедший впереди Доронин, увидев страшную картину, резко остановился и громко выругался. Повернувшись к следовавшим за ним Воронцову и Жернову, он замахал рукой, показывая, чтобы они остановили соседку, уже спешащую по тропинке к дому.

Но женщина опередила всех. Она оттолкнула Жернова и через плечо Воронцова заглянула под навес с дровами. Увиденное лишило её дара речи: она, охнув, просто осела в сугроб и только хватала открытым ртом воздух.

Через полчаса двор и дом Иконникова заполнились людьми.

После того, как Гулько поработал на кухне, Калошин пригласил туда соседку, которую Карнаухов уже привел в чувство. Рядом с ней топтался её муж, уговаривая пойти домой и лечь. Но она упорно отталкивала его и сама обо всем рассказывала майору, не дожидаясь его вопросов. Но пока в её рассказе присутствовали одни эмоции. Тогда Калошин хмуро сказал:

— Всё, что касается личности убитого, я принял во внимание, спасибо! Но у меня есть к вам конкретные вопросы.

— Всё скажу, спрашивайте! Мы хоть и не особо общались, но все друг у друга на виду, — зачастила опять женщина.

Калошин досадливо поднял руку, останавливая её трескотню:

— Здесь, в доме, вы часто бывали?

— Заходила иногда, муж бывал у него, он скажет, — махнула она головой на стоящего у неё за спиной мужчину.

— На ваш взгляд, здесь ничего не изменилось? Может быть, что-нибудь пропало?

Женщина принялась оглядываться, встала, прошлась по кухне, заглянула в комнату. Потом заглянула за занавеску в углу кухни. Там висела верхняя одежда, и стояли кирзовые сапоги. Соседка перебрала всю одежду и сказала:

— Не вижу пока только его большой сумки, хозяйственной. Она у него приметная: сбоку большой карман красочный. Я всё хотела себе такую, а он шутил, дескать, помру, заберёшь. Помер, а сумки-то и нет! — горестно развела она руками.

— Сержант, посмотри в сенях, — кивнул Калошин стоящему возле двери милиционеру, а сам вновь обратился к женщине: — Топор у него был?

— А как без топора у нас? Был, был! Да вы посмотрите в сарайке-то! — она направилась к двери.

— Мы посмотрим сами, — резко остановил её Калошин. Женщина согласно кивнула и села.

Сержант доложил, что нигде не нашел никакой сумки. Топор, которым, по мнению Карнаухова, мог быть нанесен удар Иконникову, также исчез. А когда Воронцов принес большой яркий лоскут, которым, по словам соседки, оказался карман хозяйственной сумки, отрезанный и выброшенный в сугроб во дворе, стало ясно: топор преступник мог унести с собой именно в этой сумке.

Вошедший в кухню Моршанский с брезгливостью оглядел оторванный карман, на котором были явно видны следы крови.

— Видимо, окровавленным топориком злоумышленник отрезал этот карман. Видишь, не хотел светиться с приметной сумкой. Та-ак, значит, и время у него было для всех этих манипуляций. Не спешил… Как думаешь, майор, почему? — Моршанский повернулся к Калошину.

— Знал, что никто не придет. Да и время было позднее: Карнаухов сказал, что смерть наступила вчера вечером, между десятью и двенадцатью часами. — Майор повернулся к соседке: — Вчера печка у него топилась? Не заметили?

— Топилась, топилась! Ближе к вечеру я выходила во двор и заметила, что у него из трубы шел густой дым: видимо, только затопил.

— А в десять часов вечера он мог выйти за дровами? — спросил Моршанский.

— Так до ночи топим, — соседка посмотрела на мужа, тот кивнул. — Все здесь так делают. И старик тоже.

— Посторонних на улице не видели? Вчера, сегодня? — следователь прохаживался по кухне, заложив руки за спину.

— Может быть, кто и проходил, да мы не заметили, — женщина ответила за двоих, чувствовалось, что она была главной в этой паре. Моршанский посмотрел на мужчину — тот согласно кивнул.

Следователь задал ещё несколько незначительных вопросов и отпустил всех по домам.

Калошин возвращался домой поздно, но в квартире во всех окнах горел свет. Майор быстрым шагом поднялся на второй этаж и был несказанно удивлен, когда ему открыла дверь Светлана. Увидев вытянувшееся лицо самого хозяина квартиры, она весело рассмеялась и сделала приглашающий жест:

— А мы вас ждём! Ребята! — крикнула она, и в коридор вышли Дубовик с Варей. Дочь кинулась к отцу и звонко чмокнула его в щёку.

— Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? — не переставая удивляться, спросил Калошин.

— Не будем вас мучить: у меня сегодня день рождения! — Светлана улыбнулась. — Вот, набралась наглости — решила сама прийти к вам, а тут уже был один гость!.. Меня прекрасно приняли! — она опять рассмеялась, подмигнув Варе. — Ну, что же вы, майор, поздравляйте! — дождавшись, когда он разденется, потянула его за рукав.

Стол был накрыт по-царски. Чувствовалось, что к этому приложил руку Дубовик.

— И когда же вы всё это успели?! — Калошин потянул носом воздух, вдыхая ароматы вкусных блюд и ощущая приступ голода.

Под звуки «Бесаме мучо» все шумно расселись за круглым столом. Калошин вдруг почувствовал себя счастливым. Неприятности уходящего дня отступили, заслоненные радостью присутствия близких людей. Единственное, что его смущало, это отсутствие подарка для Светланы, но он горячо заверил, что завтра же исправит эту ошибку, случившуюся, кстати, не по его вине, в чем его все дружно заверили.

Конец ознакомительного фрагмента.