Парадигма греха

Наталья Хабибулина, 2014

Убийство или несчастный случай? Куда пропал учитель? Что происходит в тихом провинциальном городке? Так много вопросов и нет ответов, и только майор Дубовик сможет разгадать эти загадки и найти преступника или преступников…

Глава 4

Утром после совещания Сухарев попросил Калошина остаться.

— Слушай, Геннадий Евсеевич, тут такое дело… В общем, придётся тебе потерпеть одного журналиста, — увидев протестующий жест майора, поднял успокаивающе руку, — всё понимаю, самому поперек глотки, но за него оттуда попросили, — он поднял глаза кверху. — Парень из московской газеты, приехал сюда по своим делам, ну, а тут такое!.. Исчезновение учителя!.. Узнал — примчался, давай давить на меня, и прокурорские вступили. Одним словом, ты его особо в подробности не посвящай, а остальное… Смотри сам!.. — и махнул рукой.

Калошин недовольно поворчал, но спорить не стал, отправился к себе в кабинет, где его уже поджидал довольно симпатичный молодой человек с явными московскими манерами. Но, не смотря на свое предвзятое мнение, майор вынужден был признать, что журналист, представившийся Жерновым Максимом Григорьевичем, произвел на него благоприятное впечатление.

Доронину и Воронцову предстояло обойти всех, кто был в библиотеке в день гибели Слепцовой. Калошин решил, что Жернов может в этом им помочь, так как список посетителей оказался весьма внушительным. Следовало провести полный анализ, кто кого, в какое время видел, когда входил или выходил, между какими стеллажами находился. Таким образом, можно было вычислить человека, оставшегося на ночь в библиотеке.

Сам Калошин направился в школьную библиотеку.

Встретившая его женщина удивительно походила на Капитолину Васильевну, поскольку была её родной сестрой. Майор знал обеих женщин ещё со времен своей молодости, и всегда удивлялся тому, что сестры выбрали одну специальность.

Перекинувшись любезностями, они перешли к разговору об Арбенине.

— Конечно, он является нашим читателем, — кивнула Маргарита Васильевна, — у нас все учителя пользуются услугами школьной библиотеки.

— А вы можете сказать, какую литературу предпочитал Денис Иванович?

— Это сказать довольно трудно, потому что он брал много книг, и по своей специализации, и классику, и современных авторов… — женщина пожала плечами. — Да вы и сами можете убедиться в этом, прочитайте его формуляр, — она подошла к картотеке и стала перелистывать карточки. — Ничего не понимаю!..

— Что такое? — обеспокоенно спросил Калошин, хотя ответ уже был ему известен.

— Нет его карточки!.. Странно… Я прекрасно помню, что он несколько дней назад приходил ко мне, принес прочитанные книги, выбрал другие, я их ему записала… Формуляр положила на место… — Маргарита Васильевна озадаченно перебирала все карточки, стоящие за картонкой с буквой «А».

— Может быть, вы поставили её в другое отделение? — с надеждой спросил Калошин.

— Я, конечно же, пересмотрю всё и сейчас же, но, уверяю вас, такого со мной никогда не было, — было заметно, что женщина сильно разволновалась.

Калошин поспешил её успокоить:

— Но ведь всё когда-то бывает впервые. И это не такая уж страшная ошибка!

— Не скажите! Я очень строго подхожу ко всему, что касается моей работы! Выходит, что я не оправдываю своего назначения? — она уже трясущимися руками всё листала и листала карточки.

— Маргарита Васильевна! Вы слишком драматизируете ситуацию! — майор налил в стакан воды и подал ей. — Я прошу вас сейчас успокоиться — нам необходимо поговорить, а потом вы просмотрите всё ещё раз. В конце концов, это может оказаться и не вашей ошибкой.

— А как же иначе это всё объяснить?

— Ну, объяснений может быть множество, начиная с того, что её забрал Арбенин, — сказав это, Калошин вдруг поймал себя на мысли, что он уверен — это-то как раз и есть единственная причина пропажи формуляра. Только вот зачем? — Попробуйте вспомнить последний визит учителя от начала до конца во всех возможных подробностях, хорошо?

— Я попробую, — Маргарита Васильевна сделала глоток воды, вытерла платочком губы и, нервно сжимая пальцы рук, сказала: — хотя это и не так сложно, ведь прошло всего несколько дней. Значит так, — начала она, — Арбенин принес книги, которые брал до этого, их было четыре: «Семейное счастье» Толстого, эссе Саррот «Эра подозрения» и две научно-популярных книги, «Практическая химия» и «Занимательная химия».

— Ну, вот видите, как вы хорошо всё помните! — похвалил женщину Калошин.

— Ну, такие книги трудно не запомнить, тем более, что специальную литературу по химии у нас не берет никто, кроме двух-трёх учеников, увлекающихся этим предметом, и, собственно, самого Арбенина. «Семейное счастье» он спрашивал давно, а поступила эта книга месяц назад, потому я и запомнила. А за Саррот у нас очередь. Вот и всё объяснение.

— Очень хорошо! Что же было дальше?

— Я отметила все принесенные книги, а Денис Иванович отправился выбирать новые. Он стоял возле стеллажа с фантастикой, когда я принесла и поставила на место книги по химии. Он меня спросил, где стоят книги Беляева, я показала и пошла к соседним стеллажам, чтобы убрать на место «Семейное счастье». Он выбрал две книги из фантастики, я их записала и положила формуляр на место. Это я очень хорошо помню, потому что у меня отработано всё, можно сказать, до автоматизма. По-моему, в этот момент пришел физрук, и я пошла показать ему то, о чем он меня спрашивал. Да, Арбенин в это время остался у стола, это точно! — Маргарита Васильевна часто закивала головой. — Но я и в мыслях не могла допустить, чтобы он взял свою карточку! Когда я подошла к столу, Денис Иванович листал подшивку «Комсомольской правды», что-то там прочел и удалился. Вот и всё!

— А вы можете показать мне те книги, которые вы назвали?

— Да, конечно, но только три из них, Саррот, как я вам сказала, нарасхват, — женщина направилась к стеллажам, Калошин последовал за ней.

— Я думаю, что она нам и не нужна, да и Толстого можете не показывать, ведь это новая книга?

— Тогда только научную литературу? — уточнила Маргарита Васильевна.

Подойдя к обозначенным книгам, она стала перебирать их:

— Вот, пожалуйста, «Практическая химия» и… — она пролистала несколько книг, — и… Да где же эта книга?

— Как она называется? — мрачнея, спросил Калошин.

— «Занимательная химия» Алексинского, — нервно произнесла женщина. — Послушайте, я ничего не понимаю! За эти дни никто с этой полки ничего не брал, я поставила обе книги, сданные Арбениным, рядом. Что же происходит, в конце концов? Это же полное безобразие! — от возбуждения у неё опять затряслись руки.

— Когда вы пошли ставить книгу Толстого, вы видели, как Арбенин выбирал фантастику? И, вообще, что он делал возле этих полок?

— Нет, весь Толстой у нас вон там, — она махнула трясущейся рукой в другую часть библиотеки. — Это что же получается, что Денис Иванович и эту книгу унес? Но зачем? Он ведь мог просто пока её не сдавать! Боже, какое безобразие! Такой благовоспитанный человек, порядочный, и вдруг!.. Как я должна доложить об этом инциденте директору? — Маргарита Васильевна схватилась за лицо.

— Так, давайте не будем паниковать, и пока никому ничего не говорите! А книгу и формуляр поищите в спокойной обстановке, когда никого здесь не будет, — Калошин успокаивающе положил руку на дрожащее плечо женщины. — Я оставлю вам номер своего телефона, звоните сразу же, как что-то найдете, или может быть, вспомните.

Калошин ушел с тяжелым сердцем. Дело становилось всё запутаннее, а ни на один вопрос ответа пока не было. Но он очень надеялся на то, что его оперативники смогут хоть что-нибудь «накопать».

Первым пришел Доронин.

— Ну, что, Василий, у тебя? — нетерпеливо спросил Калошин.

— Да у меня, товарищ майор, все четверо, с которыми я беседовал, были в библиотеке до шести часов. Двое из них друг друга видели и даже вместе ушли. Этих я вычеркнул из списка, тем более, что домашние подтвердили их алиби на вечер. Ещё двое назвали тех, кто вместе с ними в одно время находился в библиотеке. К тем пошел Костя с журналистом. Придут — узнаем, правду ли сказали «мои» двое. Остаются ещё пятеро. Трое на работе, схожу вечером, одна женщина уехала в область к дочери, и одна девушка ушла к подруге на день рождения.

— Ладно, дождись Воронцова и составьте схематическую таблицу, чтобы было, с чем идти к Сухареву. А я пойду к родителям Лёни Науменко, они меня ждут, — с этими словами Калошин направился по назначенному адресу.

Муж и жена Науменко встретили майора настороженно. Калошин понимал, что пока мальчик не найден, родители будут ждать его. Поэтому каждого визитёра встречали со страхом и надеждой одновременно.

— Я прошу прощения, — майор приложил руку к груди, — но у нас возникли некоторые вопросы по делу вашего сына.

— Вы возобновили поиски? — удивленно спросил сам Науменко.

— Видите ли… — Калошин помялся, — … пропал учитель химии Арбенин, и это, конечно, вызвало новые вопросы.

— Да-да, конечно, спрашивайте, только ведь нового мы ничего не можем сказать, — Науменко показал рукой на стул, приглашая майора сесть.

— В день своего исчезновения было ли что-нибудь в поведении мальчика необычное?

— Абсолютно ничего, никаких предвестников, — покачал головой Науменко, жена же его сидела, молча, опустив голову. — Вечером мы собирались с женой в кино, а Лёня должен был остаться с маленьким братом.

— Он охотно это делал или, может быть, был недоволен? Ведь многие старшие дети не любят водиться с малышами.

— Нет, к нашему Лёнечке это не относится, — женщина вдруг подняла глаза на Калошина, и тот отметил, что она говорит о сыне в настоящем времени. — Он всегда с удовольствием возится с Герочкой. Если вы думаете, что наш мальчик просто сбежал из дома, то это полная чушь. Лёня очень воспитанный, послушный ребёнок, и… весёлый, — она заплакала и ушла в другую комнату.

— Вы уж простите её, — Науменко вытер ладонью глаза.

— Ну, что вы!.. — Калошин помолчал. — Скажите, ваш Лёня носил пионерский значок?

Науменко недоуменно посмотрел на майора, но, тем не менее, ответил:

— И галстук, и значок… — потом грустно улыбнулся: — готовился уже в комсомол, значок даже купил, любовался им, как ребёнок.

— А где этот значок? — осторожно спросил Калошин.

Науменко задержал дыхание:

— Вы что-то узнали… — и утвердительно качнул головой.

— Вы ошибаетесь, — постарался успокоить его Калошин. — Я только собираю некоторые факты. Для меня, как и для других, исчезновение мальчика пока полная тайна. Так как со значком?

— А вы знаете, его не было, когда Лёня пропал. — Науменко крикнул в комнату: — Валечка, подойди, пожалуйста, на минутку! — женщина вошла, вытирая глаза платком и тихо всхлипывая. — Скажи, ты не находила у Лёни комсомольский значок?

— Он носил его с собой, их же со дня на день должны были принимать в комсомол. Вот он с ним и не расста… — она вдруг споткнулась на полуслове и со страхом спросила: — вы нашли Лёню?

— Нет-нет, я потом объясню вам суть своих вопросов, но пока, простите, не могу, это только догадки. — Калошин поспешил перевести разговор: — С Арбениным у него были хорошие отношения?

— Конечно. По химии он получал одни пятёрки, как, впрочем, и по другим предметам. Только с физкультурой был не в ладах, но физрук у нас очень хороший, говорил, что это просто переходный возраст, потом всё наладится.

— В каких отношениях Лёня был со своими сверстниками, одноклассниками? У него было много друзей?

— Наш сын никогда ни с кем не ссорился по-настоящему, так, небольшие размолвки, и то, кратковременные. И друзей у него было много.

— А если бы что-то случилось серьёзное, он поделился бы с вами?

— Безусловно. Мы всегда всё обсуждали с ним, поэтому, поверьте, тайн у него никаких не было, — Науменко протяжно вздохнул.

— Но у мальчика такой возраст, когда начинается влюблённость…

— Да, Лёне нравилась одна девочка, но он не был безоглядно влюблён. Знаете, как будто, пока приглядывался, прислушивался к своим чувствам. Это мы тоже обсуждали, — мужчина опять вздохнул.

Калошин тоже перевёл дыхание.

— Я вижу, что вы хорошо знаете своего сына, тогда ответьте ещё на один вопрос: мог ли Лёня пойти в лес осенним вечером, один? Ведь его видел старик Ясенев? Так?

— Я и тогда, и сейчас заявляю ответственно, что мой сын никогда не пошел бы в лес, тем более, один. Понимаете, однажды он, будучи ребенком, заблудился, провел в лесу целые сутки. И с той поры страдал гилофобией — боязнью леса. Понимаете? Мы его даже пытались лечить, но пока безрезультатно. Я говорил об этом следователю, но меня никто не слушал и не слышал, всё опиралось на показания старика.

— Как же так? Поразительное бездушие! — Калошин сокрушенно покачал головой. — А ведь это совершенно меняет дело! И старик… Почему он это сказал? Вы сами не пробовали поговорить с ним?

— Представьте, разговаривал, но он заявил, что видел мальчика, как меня, направлявшегося к лесу. И даже описал самого Лёню и его одежду. Вот так!.. — Науменко потянул ворот тенниски, будто задыхаясь. Лицо его заметно побледнело. Калошин опасливо глянул на него, но мужчина успокаивающе махнул рукой.

— Сердце стало пошаливать, — объяснил Науменко, кладя под язык таблетку.

Майор дождался, когда приступ у него закончится, и, ещё раз извинившись, ушел.

Теперь он направился прямиком к дочери старика Ясенева.

— Геннадий?! — Рита Ясенева была крайне удивлена визитом Калошина. — Чем обязана? Что-то случилось? — она отогнала яростно лающего пса, закрыла калитку и приглашающим жестом показала майору на крыльцо. Когда-то, давно, она дружила с Мариной, женой Калошина, когда обе были ещё совсем молоденькими девчонками. После своего замужества Марина редко встречалась со своими подругами, но отношений не прерывала. Поэтому майор много знал о тяжелой жизни Риты: о том, что она потеряла в войну двух малолетних детей, муж её скончался после войны от полученных ран, отец умер в прошлом году. Теперь она воспитывала приемыша — мальчика из детского приюта.

— Рита, вы извините меня за беспокойство: ничего не случилось, просто мне надо с вами поговорить о вашем отце, вернее, о его показаниях, — Калошин легонько дотронулся до руки женщины.

Она посмотрела на него сначала удивленно, а потом вдруг всплеснула руками:

— Ну, конечно!.. Я так и знала, что когда-нибудь что-нибудь да вылезет наружу! — она возбужденно потянула майора за рукав, усаживая в комнате на диван. — Я вас слушаю, Геннадий! Говорите!

— Рита, вы меня огорошили! Что вы имели в виду, сказав, что знали что-то? О чем?

— Я вам все объясню, только скажите, о чем именно вы хотели спросить, — женщина положила обе руки на его руку, прихлопывая по ней ладонями.

— Хорошо! Вы помните исчезновение мальчика в прошлом году в конце октября?

— Ай-я-я-я! Ведь я же говорила!.. — теперь она хлопнула себя по щеке. — Я ходила к инспектору по делам несовершеннолетних, который занимался поисками мальчика, объясняла, что моему отцу нельзя верить! Неужели всё-таки поверили?

— Поверили? Да! И, мало того, из его показаний сделали вывод, что мальчик ушел в лес и там пропал. Поэтому дело закрыли, но сейчас у нас появились некоторые сомнения.

Рита опять всплеснула руками:

— Ой, как нехорошо получилось! Если бы я знала, то пришла бы вторично, настояла бы на своем! Но тогда у меня заболел сынок, и я просто упустила этот момент, хотя знала, что мальчика не нашли! — она сокрушенно мотала головой.

— Рита, успокойтесь и объясните мне все подробно, — Калошин нетерпеливо сжал её руку ниже локтя.

— Понимаете, Геннадий, мой отец вернулся с войны с контузией. Она в обычное время никак не проявлялась, но стоило ему выпить хотя бы рюмку водки — и всё!.. Он начинал фантазировать, приписывать себе несуществующие заслуги, участие в каких-то сомнительных кампаниях, разведывательных действиях!.. Одним словом, он становился другим человеком. Я обращалась к доктору Хижину, но он сказал, что эта контузия не проявляется агрессией, и дальше слов никогда не пойдёт. Поэтому я старалась только ограничивать потребление алкоголя. Вот так получилось и с мальчиком. После очередного возлияния, правда, совсем в небольшом количестве, отец прочитал в газете о его исчезновении, где, кстати сказать, указывались все приметы. Отец сразу возомнил себя свидетелем и отправился в милицию. А так как он постоянно гулял по той дороге, что ведет за школой в лес, ему было не трудно описать все, в том числе и приметы мальчика. Он и мне доказывал, что видел его, идущим в лес. А потом, когда протрезвел, уже просто ничего не помнил. Я отцу говорила, чтобы он сходил и признался, что все придумал. Но он не желал делать этого, может быть, ему было стыдно. И по-прежнему доказывал, что всё было так, как он сказал.

— Мальчик, действительно, не мог пойти в лес, он страдал… мм… гилофобией, — Калошин облегченно выдохнул, вспомнив трудное слово, — то есть боязнью леса.

— Ну вот, я же говорила! Если бы его не послушали, может быть нашли бы ребенка? Как вы думаете? — Рита заглянула в глаза майору.

— Трудно сказать… — Калошин вздохнул. — Но всё равно спасибо вам, Рита, за откровенность. Теперь хотя бы понятно, что эта версия была несостоятельна.

Они ещё немного посидели, выпили чаю, посокрушались над непрофессиональными действиями тех, кто участвовал в поисках мальчика, поговорили о детях. Рита искренне порадовалась за Варю, даже всплакнула, вспомнив Марину и их молодость. Но уходил от неё Калошин с тяжелым сердцем.