Дневник сорной травы

Наталья Солнцева, 2011

Спустя десять лет после затянувшегося свадебного путешествия Юрий и Анна возвращаются в Санкт-Петербург. Удивительная вещь: за эти годы Анна совсем не изменилась, сохранив красоту и молодость. Но не только это изумляет ее мужа. Он получает анонимки о странном поведении жены. Неприятно ему и то, что Анна играет на бирже. Но более всего его пугает фигурка Гекаты, с которой Анна никогда не расстается. В руках частного детектива Артема Пономарева оказывается дневник серийного убийцы, который десять лет назад держал в страхе весь город. Вечная молодость Анны, исповедь маньяка, проклятие, тяготеющее над родом Юрия Салахова – все это разные грани одной тайны, истоки которой кроются в античности, в древнем культе Гекаты. Тот, кто разгадает эту тайну, станет повелителем своей судьбы. Роман издается в новой редакции. Ранее роман выходил под названием «Сады Кассандры. Кольцо Гекаты». В книгу вошел также отрывок из следующего романа «Танец семи вуалей».

Глава 9

— Папа! А Марта хочет косточку проглотить! — запыхавшись от быстрого бега, радостно сообщил Марк.

— Какую косточку? — не сразу сообразил Артем, который брился в ванной, одновременно прикидывая, что ему сегодня предстоит сделать.

— Абрикосовую! — еще радостнее пояснил Марк, прыгая на одной ноге.

— Что же ты стоишь? — возмутился Артем. — Беги и отбери у нее!

Мальчик с готовностью кинулся в детскую, где на маленьком столике Динара оставила детям тарелку абрикосов. Марта, вся перемазанная оранжевой мякотью, разламывала очередной плод. Ее щеки подозрительно оттопыривались, из чего можно было заключить, что во рту Марты уже не одна косточка, а две.

— Выплюнь! Выплюнь! — без особого успеха убеждал сестренку Марк.

Вошедший в детскую Артем застал уже другую картину. Мальчик бесцеремонно залез рукой в рот Марты и вытащил сначала одну косточку, а потом другую. Она привыкла к подобному обращению и не особо протестовала.

— Идите к маме! — скомандовал Артем. — Она даст вам творожной запеканки.

Дети наперегонки бросились по коридору на кухню, откуда плыли восхитительные запахи корицы и ванили. Близнецы обожали сладкое, и предлагать им на завтрак что-то другое просто не имело смысла. Няня постоянно ворчала по этому поводу, взывая к совести «бесхарактерных родителей», которые идут на поводу у детей и кормят их чем попало. Артем и Динара привыкли к недовольству Зои Петровны и не обращали внимания. Слава богу, близнецы выздоровели, и теперь с ними можно целые дни гулять. На улице они вели себя гораздо приличнее, чем дома.

— Опять сладкое! — возмутилась нянька, переступая порог квартиры и учуяв аромат запеканки. — Наказанье мне с вами! Диатеза еще только не хватало.

Но никакого диатеза у близнецов сроду не было, несмотря на огромное количество поедаемых пирожных, тортиков, вафель, халвы и конфет. Они отличались отменным здоровьем, если не считать обычных детских инфекций, да и те Марк и Марта подхватывали редко. В основном, они носились, как два неутомимых маленьких мустанга, и придумывали себе развлечения, одно изобретательнее другого.

Артем и Динара с облегчением вздохнули, передав детей на попечение Зои Петровны, и засобирались на работу.

— Посмотри, — сказал Артем, показывая жене любительскую фотографию.

Молодая женщина стояла между обломков античных колонн на фоне синего моря и неба. Светлое летнее платье обвивало ее ноги, она придерживала рукой соломенную шляпу, которую ветер старался сорвать с ее головы.

Динара мельком глянула на снимок.

— Ничего дамочка… Кто это?

— Объект наблюдения, — коротко ответил Артем. — Муж хочет узнать подробности частной жизни своей супруги.

— Дай-ка сюда. — Динара взяла снимок в руки и начала пристально его разглядывать. — Тут едва можно различить лицо. Получше у любопытного мужа ничего не нашлось?

— Нет. Он объяснил, что жена не любит фотографироваться.

Динара удивленно фыркнула.

— При современных технических средствах на это не надо спрашивать разрешения!

— Согласен. Но господин Салахов панически боится, что супруга догадается… Он умолял меня быть крайне осторожным и деликатным. И выразил готовность удвоить тариф, только бы слежка не была замечена.

— Как ты сказал? — переспросила Динара. — Господин Салахов?! Ну-ка, дай сюда фотографию!

Она впилась глазами в лицо женщины на снимке.

— Узнаешь? — спросил Артем.

— Это же… наша соседка! Та, что купила квартиру Альшванга. Она что, жена Салахова? Того самого?

— Если под «тем самым» ты подразумеваешь известного бизнесмена, то да.

— Странно… — Динара не могла оторваться от фотографии. — Неужели все-таки она? Такая молодая… Это что, давнишний снимок?

— Салахов сказал, что прошлогодний.

— Да? — удивилась Динара. — Впрочем, резкость плохая, и свет неудачно падает, так что… Все равно, странно…

— Что ты о ней знаешь?

— Почти ничего, как и остальные соседи. Я даже забыла, что она вышла замуж за Салахова. Столько лет прошло. Сейчас в ее квартире Фарид устроил спортзал.

— Она ему разрешила?

— Думаю, он сделал это самовольно. Квартира долго стояла пустая, никто ею не интересовался, вот он и рискнул. Незаконно, конечно.

Динара отдала снимок мужу.

— Где мой галстук? — спросил Артем, роясь в шкафу.

— Посмотри в детской…

Динара была поглощена мыслями о жене Салахова. Каким образом судьба собирает людей вместе, сталкивает их друг с другом или разъединяет?

— Ты только полюбуйся! — ворвался в гостиную Артем. — Они сделали из галстука уздечку для своей лошади!

— Артем, — она с тревогой смотрела на мужа. — Салахов хочет, чтобы ты проследил за его женой?

— Именно так. И готов хорошо заплатить.

— Мы сможем обойтись без этих денег?

Пономарев был раздражен из-за испорченного галстука и не сразу понял, куда клонит Динара.

— В чем, собственно, проблема? Работа обычная — выяснить подробности из жизни женщины. Она не киллер, не политик, не знаменитость и не криминальный авторитет. Что тебя беспокоит?

— Артем, я очень редко вмешиваюсь в твои дела. Правда?

— Правда.

— И очень редко настаиваю, чтобы ты сделал по-моему. Правда?

— И это правда. Что…

— Выслушай! — перебила его Динара. — Я не хочу, чтобы ты следил за этой дамой.

— Ты что, ревнуешь?

Он улыбнулся и попытался поцеловать жену, но та уклонилась.

— Не говори глупостей! — рассердилась она. — Я не шучу! Эта женщина… тебе не нужно связываться с ней. Вообще никак! Понимаешь?

— Стараюсь…

Похоже, ревность вспыхнула, как вулкан. Цыганская кровь! Лучше не дразнить Динару. Придется сделать вид, что послушался, решил Артем. Иначе не миновать семейного скандала.

— Я все понял, дорогая, — дурашливо поднимая руки кверху, сказал он. — Сдаюсь, сдаюсь. В конце концов, слежка — давно не мое амплуа.

— Дай мне слово, что не будешь вмешиваться в жизнь этой дамы ни под каким предлогом! — сверкая глазами, потребовала Динара.

Здорово ее проняло! Ишь, глаза горят, как у пантеры! Бешеный темперамент жены приводил Пономарева в умиление.

На работу они ехали молча.

— У тебя есть сигареты? — спросила Динара уже в офисе.

— Для тебя, любовь моя, все, что угодно, — поклонился Артем, подавая ей пачку «Давидофф».

— Чем ты собираешься заняться?

— Почитаю кое-какую писанину… потом поеду, поговорю с Сашей Мерцаловым. Давно не виделись. Закуришь?

Она покачала головой, отказываясь от зажигалки, заботливо поднесенной супругом.

— Покурю у себя в кабинете, в тишине. Хочу подумать…

— Тоже правильно, — неопределенно хмыкнул Артем, скрываясь за своей дверью. — И мне есть о чем подумать.

Он приказал секретарше никого к нему не впускать, закрылся и достал из сейфа записки маньяка. Прежде чем углубиться в темные глубины чужой души, Пономарев завел маленький будильник, который должен был позвонить ровно через час. Уже десять утра, а на полдвенадцатого у него назначена встреча с Мерцаловым…

…Тот незабываемый момент перевернул мою жизнь, — я потерял интерес к живым женщинам. Противные, жеманные притворы или злобные ведьмы — вот кем они стали для меня. Только мертвые они становятся настоящими, какими должны были быть по замыслу Божьему — покорными, нежными и безмолвными. Никаких лишних жестов и пустой болтовни — полное, безоговорочное послушание. А какими они делаются красивыми, спокойными и безмятежными. Им ничего больше не надо, кроме любви — ни денег, ни славы, ни детей, ничего важнее меня, из-за чего они могли бы изменить мне. Предательство — вот что заключено в каждой женщине. Это предательство незаметно зреет, готовое свершиться в любую минуту! Но покойница лишена и этого, — она уже не предаст, не изменит. Она моя и только моя.

Странно, что моя страсть так долго не проявлялась в полную силу. Она как будто заснула после первой брачной ночи с Принцессой в темном и холодном морге… Я вел обычную жизнь, неотличимую от жизни сотен, тысяч моих сверстников. Я ходил на работу, гулял, иногда посещал вечеринки. По вечерам я зубрил предметы, которые предстояло сдавать в институт. Я был порядочным молодым человеком, без вредных привычек, как принято говорить. К алкоголю и сигаретам равнодушен, к наркотикам тем более. Разгульная жизнь меня не прельщала. Женщины! У меня к ним особая, ни с чем не сравнимая любовь, чистая, как у Грэя, который приплыл к Ассоль на алых парусах…

Отец с матерью еще не знали, что я отказался от карьеры медика. Я решил не расстраивать их раньше времени. Почему профессия врача перестала меня привлекать? Затрудняюсь ответить. Может быть, потому, что медицина не приветствует смерть и даже некоторым образом пытается с ней бороться. У меня же другое отношение к Смерти. Она — моя союзница, наперсница моей любви. Я не могу действовать против нее. Она — волшебница, превращающая подделку в истинную драгоценность.

Итак, через год я объявил, что хочу получить техническое образование. Надо отдать должное моим родителям — они с честью выдержали удар. Мама робко заикнулась о факультете журналистики, отец грозно молчал целую неделю, делая вид, что не замечает меня. В конце концов они оттаяли. Я, как мог, объяснил им, почему изменил свои планы. Сказал, что желаю быть на переднем крае строительства прекрасного будущего, и они меня поняли.

Я поступил в институт и стал примерным студентом — активистом, отличником и неизменным участником стройотрядов. Погружаясь в учебу или работу, я забывал о своей тоске, о любви к несуществующей Принцессе. Безделье сводило меня с ума, и я превратился в трудоголика. После института отец помог мне устроиться на работу, а мама начала регулярно заводить разговоры о женитьбе. Я и слышать об этом не хотел. Но потом все же решился на брак с милой, тихой девушкой. Вопреки терзавшим меня опасениям, семейная жизнь потекла обыкновенно, как у всех. Близость с женой волновала меня не больше, чем прогноз погоды, но я честно исполнял супружеские обязанности.

Отец мой к тому времени скончался — он был фанатиком своей работы и отдал ей все силы. Мама вернулась в Москву, где у нее оставались родственники; столичную квартиру разменяли на однокомнатную в Москве для мамы и отдельную квартиру для нас, в Питере.

Новая квартира поначалу принесла много радости. Но скоро жена моя, женщина добрая и покладистая, начала невероятно раздражать меня. Между нами то и дело возникали мелкие стычки, вспыхивали ссоры. По ночам я видел в снах Принцессу и уже не мог сдерживать желание снова пережить то незабываемое ощущение, тот неповторимый экстаз! Кафель стен и холод возбуждали меня, вызывая в памяти помещение морга и наслаждение, пережитое тогда. Я страдал… Жажда мертвой плоти стала сильнее меня. С утра до вечера я был поглощен тем, что искал женщину, которая подарит мне то, о чем я мечтал.

Веронику Лебедеву я увидел в театре, куда меня потащила жена, и с тех пор потерял покой. Я ходил на спектакли с ее участием. Я пожирал ее глазами, а по ночам писал стихи, посвященные ей. Я не мог думать ни о чем, кроме нее…

Конечно, не имело смысла ухаживать за такой красавицей, как Лебедева. Она актриса — не только на сцене, но и в жизни. Я уже знал, что это такое. Только мертвая она полюбила бы меня. И все же я сделал попытку… бесплодную, как когда-то с Принцессой. Я дождался Лебедеву после выступления, чтобы передать ей букет, куда была вложена моя поэма о любви. Она, не глядя, взяла букет из моих рук, небрежно кивнула и торопливо пошла к машине. По дороге листок со стихами выпал, Лебедева наступила на него, садясь в ожидающее ее такси, и уехала.

Когда все разошлись, я поднял из лужи свою поэму и порвал ее на мелкие клочки. Разбрасывая обрывки, я придумывал способ, как можно лишить женщину жизни без ущерба для ее красоты. Работа в морге не прошла для меня даром, и скоро способ был найден. Дома я не мог изготовить орудие убийства — моя жена, любопытная, как ворона, всюду совала свой нос и могла заподозрить неладное; пришлось делать это на работе.

Итак, я взял самую толстую иглу, которую смог раздобыть, прочно припаял ее к наперстку — и мое оружие было готово. С виду оно напоминало огромную булавку, которую я мог прятать за подкладкой или во внутреннем кармане пиджака. В нужный момент наперсток легко надевался на указательный палец. Чтобы не вышло осечки, я долго тренировался, нанося удары иглой. Наконец я приобрел необходимый навык.

Теперь мне нужно было проследить за Вероникой Лебедевой, узнать ее адрес, потому что наша брачная ночь должна состояться в ее спальне. Именно там все и произойдет!..

Пронзительный звонок будильника вывел Артема из скитаний по мрачному миру убийцы. Через полчаса он должен быть у Мерцалова.

Динара консультировала клиента, и Артем не стал отвлекать ее. Он вышел и направился к автомобилю, припаркованному в закрытом дворике позади офиса. Стоял теплый летний день. Тополя шелестели серебристой от пыли листвой.

Пономарев медленно выехал на проспект и встроился в поток машин. Ему удалось добраться до конторы Мерцалова быстрее, чем он ожидал.

Адвокат обретался там же, где и десять лет назад, только интерьер его приемной и кабинета стал гораздо шикарнее. Стекло и дерево, картины на стенах, кожаная мебель ласкали глаз.

— Тема! — радушно приветствовал он Пономарева. — Страшно рад тебя видеть! Пошли, выпьем по поводу встречи. Я приготовил пиво и креветок. Видишь, я помню твои вкусы.

Мерцалов облысел, раздобрел, его движения приобрели достоинство и плавность. Мужчины расположились в кабинете, где на столе стояло пиво, креветки и нарезанная ломтиками семга.

— Я вообще-то по делу, — сказал Артем. — Но сначала отдам должное угощению. Ты все такой же гурман.

— Одна из радостей жизни! — добродушно захохотал Мерцалов. — Водки мне теперь нельзя… так что приходится довольствоваться малым.

— Чего вдруг?

— Язва, давление… — вздохнул адвокат. — Это все работа! Сплошные нервы. Ну, давай.

Он сразу выпил половину запотевшего стакана.

— Теперь можно и о деле.

— Ты Салахова давно знаешь? — спросил Артем.

— Я так и думал, — отправляя в рот кусочек семги, сказал Мерцалов. — Тебя что-то настораживает?

— Извини… но почему ты сам не взялся помочь ему?

— У него просьба связана с сыском, наружным наблюдением, как я понял. Это не мое. Я адвокат, моя область — право.

— Но у тебя же есть люди…

— Брось! — Мерцалов махнул пухлой рукой. — Какие это специалисты? Так… мальчики на подхвате. А ты — профессионал. Не буду же я рекомендовать уважаемому человеку кого попало? Я должен блюсти репутацию. Юрий Арсеньевич оч-чень серьезный мужчина, с ним шутки плохи.

— Что же он со своей женой разобраться не может?

— У каждого свои слабости, мой друг! — назидательно произнес Мерцалов. — Женщины… они, брат, существа из иного мира. Нам с ними бывает ох как непросто.

Только сейчас Артем заметил на толстом пальце адвоката обручальное кольцо.

— Саша! Ты женился?!

Мерцалов откинулся на спинку кресла всем своим тучным телом и мечтательно закатил глаза.

— Представь себе, Тема! Рискнул на старости лет… Сколько можно одному куковать?

— Никитского помнишь? — как бы между прочим спросил Артем и заметил, что адвокат сразу напрягся.

— Как не помнить? А почему интересуешься?

— Просто захотелось поговорить о старых знакомых…

— Никитский! — фыркнул адвокат. — Вечно вокруг него неприятности. Причем смолоду. Помнишь, его подозревали в убийстве Авроры?

Артем кивнул.

— Так вот. Это с ним не впервые! Будучи студентом, Дима встречался с одной девушкой… а потом ее убили.

— Что-о? — удивился Пономарев. Такого поворота он не ожидал. — Убийцу нашли?

— Нет… Кажется, это была групповуха. Девушку изнасиловали и убили. Произошло все поздно вечером или ночью. Куда она шла и как попала на окраину города, я уже не помню. Но… Диму тогда долго таскали в милицию. Доказать ничего не смогли. Экспертиза показала, что нападавших было несколько, и от Никитского отстали. Он был примерным студентом, с плохими компаниями не водился… в общем, его оставили в покое. Все поверили, что он ни при чем. Кроме меня…

— Почему?

— Видишь ли… та девушка была подругой моей первой жены, Насти. Знаешь, как девчонки дружат — никаких секретов друг от друга. Как-то Настя мне призналась, что погибшая боялась Димы. Будто бы он хотел ее убить. Бред, конечно! Я тогда не придал значения ее словам. И вспомнил об этом, только когда погибла Аврора и мы с Димой оба оказались под подозрением. Мне сразу пришло в голову, что он убийца. Признаюсь, ошибся. Ведь убийства прекратились! Значит, маньяк либо умер, либо уехал. А Никитский продолжает жить в Питере, на той же улице, руководит той же фирмой.

— Да, странно…

— Что, опять всплыла старая история? Кого-то убили?

— Пока нет.

— Ф-фу… как ты меня напугал, — вытирая салфеткой пот со лба, сказал Мерцалов.

— Саша, а почему ты тогда мне не рассказал всего?

Мерцалов вскочил с кресла и начал шагать по кабинету из угла в угол, размахивая руками и отдуваясь.

— Я же адвокат, Тема! И прекрасно понимал, как мои показания могут отразиться на следствии. Ведь тогда, в молодости, вина Никитского не была доказана. Девушку убивала группа! Зачем ворошить прошлое?

Артем вышел от Мерцалова с тяжелым сердцем. Тени страшных событий омрачали и без того хмурое петербургское лето…

«Нужно снова заняться Никитским, — решил Артем уже в машине, возвращаясь на работу. — Галина Павловна, моя клиентка, — сотрудница его фирмы…».