Попался!

Наталья Лебедева, 2023

Марина Карасёва живет двойной жизнью. Она всем известна как репортёр глянцевого журнала, автор комплиментарных статей и интервью о звёздах, но в свободное от работы время Марина – папарацци. Она собирает компромат на известных людей и анонимно выкладывает в своем телеграм-канале "Попался!", показывая, что вся их счастливая жизнь – выгодный для бизнеса обман. Делает это Марина не ради денег, она стремится доказать всему миру, что верных и преданных мужчин не бывает. Однако её теория даёт трещину, когда она встречает мужчину, в которого влюбляется и которого не может поймать на измене.

Глава 3. Вторая жизнь Марины Карасёвой

Утром Марина быстро выставила Олега за дверь, сказав, что ей нужно собираться на работу, но это была неправда. Ей вообще нужно было появляться в офисе крайне редко, и в дни, на которые не было запланировано съёмок, она могла жить своей второй жизнью, в которой не было кукольно распахнутых глаз и ожидания, когда её бросит очередной мужчина. Вторая жизнь Марины была лучше первой. В ней не было места обману. В ней Марина боролась за правду и, как правило, побеждала в этой борьбе.

Новым объектом Марининой борьбы был Ремизов, интервью с которым не выходило у неё из головы.

Как только дверь за Олегом закрылась, Марина, едва успевшая умыться и плеснуть себе в кружку кофе, схватилась за телефон. Прошерстив все паблики и телеграм-каналы, посвящённые кино, она узнала, что в данное время Ремизов снимается в полнометражном фильме «Невесёлые». Следом Марина просмотрела объявления о наборе актёров массовых сцен и записалась в массовку «Невесёлых» на один из ближайших дней: требовались деревенские жители. Марина подумала, что надо будет зайти к маме с бабушкой, взять у них платок, треники и телогрейку. С одной стороны, такой наряд кардинально менял внешность Марины, с другой — для июня он был жарковат. Но Марина в конце концов решила, что конспирация важнее.

Через два дня, безбожно потея в ватнике и шерстяном Павлово-Посадском платке, Марина пила горячий чай возле буфета на съёмочной площадке. На спине у неё болтался зелёный брезентовый рюкзак. Маскировка удалась на славу, лицо Марины от жары стало красным и слегка отекло. Ей показалось, что гримёрша, посмотрев на неё, покрутила пальцем у виска. Марина и сама уже понимала, что дура: она рисковала получить тепловой удар, а Ремизова пока не видела. Он сидел в своём вагончике, выходя только перед самым мотором. До сцены с массовкой за полдня так и не добрались, и люди маялись, подпитываемые лишь надеждой увидеть-таки звезду.

— Тепло ли тебе, девица? — спросил Марину насмешливый голос.

— Тепло, дяденька, — ответила она, как будто отзываясь на пароль и повернулась. Краем глаза Марина успела заметить, что буфетчица, одетая в сарафан на тонких бретельках и яростно обмахивающаяся разрезкой сценария, осуждающе закатила глаза. За спиной Марины стоял невысокий курносый парень, одетый в футболку и рабочие штаны на лямках. Его соломенного цвета волосы вихрами торчали в разные стороны, лицо от загара приобрело медно-красный оттенок.

— Сразу видно, актриса в роли, — насмешливо сказал парень, наливая себе холодной воды. — Точно знает, как одеваются люди в современной деревне.

— Я ж не знала, что деревня будет современной. Я думала, историческое… Ну, советское, типа. — Марина распахнула свои кукольные глаза.

— А прочитать, что написано в объявлении? — спросил парень, но издёвки в его голосе было уже меньше. Марина ему понравилась.

Она вообще нравилась людям, не как красивая девушка, а просто по-человечески, её все и всегда стремились опекать, и Марина об этом знала.

— Мне кажется, читать — это не совсем моё, — ответила она и улыбнулась.

— Слушайте, вы, правда, снимите платок и телогрейку. У вас же тепловой удар будет.

— А как же на площадку?.. — Марина начала неуклюже развязывать платок. — Без костюма?

— Но у тебя же есть что-то под телогрейкой?

— Футболка.

— Ну и вот, футболка, треники. Волосы чем-нибудь завяжи. Получится обычная тётка с огорода.

— Ну спасибо!

— Ну пожалуйста!

И оба, глядя друг на друга, расхохотались.

— Я Коля-гафер, — сказал парень, протягивая Марине руку. Выпутавшись из телогрейки, она её пожала и два раза подряд соврала:

— А я — Катя. И я понятия не имею, что такое"гафер".

Они с Колей взяли по стаканчику воды, отошли в тень, и он рассказал ей, что гафер отвечает за свет, и объяснил, кто есть кто на съёмочной площадке. Марина в свою очередь призналась, что без ума от Ремизова и пришла сюда ради него, но с самого утра не смогла увидеть даже краем глаза.

— Да увидишь ещё своего Ремизова, — великодушно сказал Коля. — Насмотришься за вторую половину дня так, что затошнит.

— Но сфотографироваться с ним, наверное, не получится?

— Почему не получится? Он и в принципе нормальный, а если молодая-симпатичная попросит, так и вообще…

— Любит девушек?

— А кто их не любит?

— А пишут, что у него жена, счастливый брак.

— Так я и не сказал, что он изменяет…

Здесь у Коли захрипела рация, и сердитый женский голос сказал:

— Коля, гафер, подойди на плейбек. Где тебя носит?

— Извини, подруга. Смотри, больше не перегревайся, — сказал Коля и растворился.

Марина пошла за ним и увидела, как он командует осветителями, которые, как муравьи, тащили куда-то осветительные приборы на безбожно длинных ногах. Коле что-то говорили, он сам что-то быстро отвечал и был весь в мыле. Момент показался Марине идеальным. Она подошла к нему и тихонько заныла:

— Коля, прости, я кроме тебя тут никого не знаю. Мне мама позвонила, а у меня телефон разрядился, а мама болеет.

Коля повернулся и посмотрел на неё, как на котёнка, который путается под ногами.

— Чего? — спросил он, не врубаясь.

— Можешь мне дать телефон? Я быстро. Только позвоню.

— Чего? — снова спросил Коля.

— Телефон. Позвонить. Больной маме, — Марина хлопнула глазами.

— Коль, это куда? — требовательно спросил кто-то у Коли из-за плеча. Он повернулся, пытаясь сообразить, о чём его спрашивают, и Марина снова заныла:

— Пожааалста…

— На, — он выдернул из кармана телефон, пихнул ей и тут же про неё забыл. Марина тихо отошла в сторону, прихватила свои вещи и устроилась за вагончиком. Телефон оказался не запаролен. Марина быстро открыла мессенджеры и нашла в"Телеграме"группу фильма"Невесёлые". Из древнего брезентового рюкзака Марина вытащила вполне современный ноутбук и установила на него копию Колиного"Телеграма": отсканировала QR-код, ввела на компьютере пришедшие на телефон цифры. Теперь она могла вместе с Колей получать вызывные листы, а значит, точно знать, когда, где и во сколько у Ремизова съёмки. Проделав всё это, Марина запихнула ноут обратно в рюкзак, выключила телефон и, выскочив из-за вагончика, врезалась прямо в Ремизова. Тот, останавливая, схватил Марину за плечи и сказал:

— Ну осторожнее же! Ну! — и ослепительно улыбнулся.

Марина замерла, глядя прямо на него, но Ремизов только отодвинул её в сторону и пошёл своей дорогой, не узнав. Она достала из рюкзака зеркальце и посмотрела в него: никакой косметики, волосы забраны в неряшливый пучок, мокрые от пота пряди прилипли к щекам, лицо всё ещё красное и опухшее, несмотря на то, что Марина посидела в тени."Какое счастье!" — подумала она.

Отдав Коле телефон, Марина ещё немного поболталась по съёмочной площадке и рядом с мониторами, возле которых сидел режиссёр, увидела Ремизова. Он стоял с двумя молоденькими хорошенькими девушками, оживлённо с ними разговаривал и время от времени смеялся, кладя при этом руку на плечо одной из них.

"Верный муж, как же!" — раздражённо подумала Марина.

Во второй половине дня, действительно, начали снимать массовку. Марина старалась держаться подальше от Ремизова, но поближе к его вагончику.

Подслушивая, она заметила, что у Ремизова сложились странные отношения с телефоном: часть звонков он делал и принимал совершенно открыто, его нежное до приторности сюсюканье с женой слышала вся съёмочная группа. Чуть тише, но так же, не скрываясь, он решал какие-то рабочие вопросы: Марина слышала переговоры о съёмках в рекламе и невозможности изменить график, чтобы втиснуть ещё один полный метр. Однако, были звонки, увидев которые, Ремизов замыкался и понижал голос едва ли не до шёпота. Ни один из этих разговоров подслушать ей не удалось.

На следующие три дня массовка на площадке не требовалась, но Марину это не смущало: вызывной Коли-гафера упал ей в клонированный"Телеграм", и она знала, где будет следующая съёмка. Как попасть на площадку, Марина тоже прекрасно понимала: нужно было просто прийти и быть уверенной, что ты имеешь право там находиться. Никто там никого ни о чём не спрашивал, главное было вести себя тихо и деловито и не лезть в кадр. Так что про ближайшие дни Марина не беспокоилась. Её волновали смены через неделю, когда, согласно контрольно-постановочному плану, который Марина умыкнула со стола второго режиссёра, предполагалось перейти с натуры в павильон: в павильонах обычно бывала пропускная система.

Однако ни на второй день, ни на третий услышать что-нибудь существенное Марине не удалось. Она болталась по съёмочной площадке, трепалась возле буфета с Колей-гафером, который клятвенно обещал не выдавать пробравшуюся на площадку бедную-несчастную фанатку, жаждущую быть рядом с кумиром, при условии, что она будет вести себя прилично. Откуда она знает расписание съёмок, он не спрашивал. Видя, что с Мариной охотно общается Коля, девочки из грима и костюма тоже приняли её за свою. Марина представилась им Катей, Колиной подругой, которая хочет работать в кино и поэтому напросилась с ним на съёмки. Сплетничали девчонки охотно, но и от них ничего нового про Ремизова Марина не узнала. Они, конечно, подозревали, что у Ремизова есть кто-то на стороне, но с уверенностью говорили о том, что на площадке он романов не заводит.

Повезло Марине только за день до перехода съёмочной группы в павильон. Она болталась под окнами гримвагена, куда недавно зашёл Ремизов, и вдруг он выскочил из дверей с телефоном в руках, наполовину загримированный, с недорисованным фингалом под глазом. Вокруг его шеи гривой топорщились заткнутые за воротник салфетки. Гримёрша Ирина высунулась из вагончика и зло прокричала ему вслед:

— Володя, вернись! Вернись, я кому сказала!

Он проигнорировал её, даже не обернулся, и она, в отчаянии всплеснув руками, подытожила:

— Ну твою ж мать.

Марина скользнула за вагончиками, потеряла Ремизова из вида, заметалась, и вдруг услышала его голос:

— Да…Да, хорошо.

Марина замерла. Она понятия не имела, где именно находится Ремизов, и боялась шевельнуться, чтобы не потерять возможность его слышать.

— А где это? — спросил Ремизов. — Да, представляю. Завтра? А когда? В три? А, хорошо. В четыре. Понял. — Тон его смягчился, он улыбнулся и сказал: — Я об этом так давно мечтал! Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы… Ты — моё спасение.

Ремизов завершил разговор.